Глава 15. Члены суда присяжных собрались в зале похоронного бюро

Члены суда присяжных собрались в зале похоронного бюро. На двух полках сзади стола, за которым они сидели, были представлены пустые гробы различного качества, от дорогих полированных из дуба, выложенных внутри белым атласом до обычных сосновых, отделанных тонкой хлопчатобумажной тканью. Вначале эти коробки вечности служили для тех, кто сидел за столом, молчаливым напоминанием о «Смерти», а теперь на них не обращали внимания, они стали незаметными, как буфет.

Мужчины раскурили свои трубки, и воздух в комнате наполнился запахом табака.

- Все ознакомились со свидетельскими показаниями? – спросил Гибб.

Хор голосов на перебой ответил согласием.

Гейн, портье, крикнул:

- Интересно, могут ли они принести нам немного еды, мистер Гибб? А то пришло время обеда, и мой желудок начинает сам себя есть.

Кое-кто усмехнулся на это высказывание, так как Томас Гейн был толстым, с огромным животом и тяжелыми челюстями.

- И что касается Питера Куррана, - он продолжил, - его рычание такое громкое, что я не слышу и половины из того, что здесь говорят.

Человек, сидящий рядом с Томасом, ответил, прежде чем Гибб смог сказать.

- Если вы хотите есть, тогда нам лучше бы поторопиться с вынесением приговора. Они не дадут нам ничего, пока мы не придем к какому-нибудь решению. Это правило.

Его звали Джеймс Слейд и он владел продуктовым магазином на Джарвис Стрит. Он вовсе не был счастлив быть членом суда, но, по крайней мере, считал, что именно он заслуживал быть Главой присяжных, учитывая социальное положение его клиентов. Он говорил снисходительным тоном, и это раздражало остальных.

- Так поступали раньше, мистер Слейд, - сказал Гибб, - но я верю, что сейчас все изменилось. Если все хотят освежиться, то я прикажу прямо сейчас.

- Они не сделают этого, вот увидите.

Стивенсон застонал и огляделся вокруг, куда бы сплюнуть, но поймав взгляд Гибба, воздержался.

- Можем ли мы, по крайней мере, попросить кувшин или два пива? – спросил Джон Шоу, который был торговцем углем. Его пиджак и фланелевая рубашка были чисты, но кожа на шеи и запястьях была темной от угольной пыли. Он считал слабостью, если вы моетесь больше, чем один раз в месяц, поэтому от него исходил смолистый запах угля, что было не очень приятно для окружающих. Но лучше, чем запах, исходящий от Эмери Никсона, дубильщика.

- Почему бы нам просто не покончить с этим делом? Проголосуем прямо сейчас, - сказал Чемберлен, который был темпераментным человеком.

- Спешка нужна только при ловле блох, - вставил Ябец Кларк, - на мой взгляд, констебль был глупой задницей, ни одна женщина не стоит того, чтобы из-за нее лишать себя жизни. Я так же смущен, как священник в борделе. Другими словами, господа, как только встала эта малышка с ее прекрасными сиськами, я сразу понял, куда положу свой голос – и мой член.

Кларк был продавцом корсетов в магазине мистера Симпсона. Возможно, поэтому его вульгарность была реакцией на необходимость быть постоянно почтительным и сдержанным с клиентками, и в мужской компании он позволял себе вольности. Некоторые мужчины воспринимали его этаким шутником, другие нет.

- Проявляйте уважение, мистер Кларк, - сказал Гибб.

- Не в обиду, - ответил он, пощипывая свои густые усы, имеющие неестественно черный цвет в отличие от его густых блестящих волос.

Гибб положил свою трубку и поднял записную книжку, в которой делал свои пометки.

- Все готовы?

Хор голосов сказал «да», но один человек покачал отрицательно головой.

- Я не хочу видеть мать юноши обездоленной. А она будет, если не получит страховые деньги, - сказал мистер Брайт, человек-эльф с большими ушами. Он управлял аптекой на Парламент Стрит.

- Я чувствую тоже самое, - сказал Гибб, - но наша работа заключается в том, чтобы установить истину независимо от наших симпатий. Мы не можем беспокоиться за последствия.

- Почему нет?- вмешался Джеймс Слейд, - в конце концом мы христиане.

Гибб сделал глубокую затяжку, но прежде чем он успел ответить, заговорил Чемберлен.

- Джариус прав. Неприятно то, что может оказаться, но наша обязанность заключается в предоставлении истины, как мы ее видим. Что случиться после этого, находится вне зоны наших рук. Я говорю, мы должны голосовать.

- Согласен, - сказал Стивенсон, - я смог бы еще успеть на работу и не остаться без денег за этот день.

Гейн, сидящий в дальнем конце стола, махнул трубкой, привлекая внимание Гибба.

- Меня что-то зацепило, мистер Глава, и это касается еды.

- Я обещаю, что как только мы закончим, я пошлю за обедом …

- Нет, я не об этом. Я имею в виду то, что доктор записал в отчете касательно еды в желудке Уикена. Интересно, когда он ел?

- Я не совсем понимаю …

- Согласно тому, что я прочитал, констебль ел мясо, сыр и хлеб незадолго до смерти. Если он застрелился в 1:00 сразу после того, как ушла его невеста, то когда же он ел?

Остальные присяжные слушали его с некоторым раздражением.

- Вы думаете только о еде, - сказал Слейд.

- Я серьезно. Представьте на минутку: вот ваша невеста собирается разорвать помолвку, вы же не будете жевать свой бутерброд в тоже время, когда она сообщает вам об этом, затем она уходит. Вы будете есть тогда? Мне кажется это невероятным. Вы бы, скорее всего, выбросили вашу еду, чем нет.

- Ну, очевидно, вы никогда не были влюблены, мистер Гейн, - сказал Стивенсон, а остальные усмехнулись.

- Томас попал в точку, - сказал Чемберлен, - людям, как известно, еда не лезет в рот, когда они тоскуют.

- Я знаю с точностью до наоборот, - сказал Слейд, - у одного моего клиента есть двоюродный брат, который потерял свою невесту при аварии лодки. Так вот он постоянно ел и не мог прекратить. Проел меньше чем за месяц 50 фунтов. Поэтому все может быть.

Члены жюри выглядели так, как будто собираются погрузиться в оживленное обсуждение, но Гибб призвал их к порядку.

- Я благодарю мистера Гейна за данный вопрос, но мы не знаем точного времени смерти, только приблизительное. Он мог принимать пищу раньше, чем встретился с невестой. И мисс Троубридж не могла точно назвать время, когда она ушла. У него, вероятно, было достаточно времени, чтобы прикончить бутерброд и затем встретиться с Мэри Энн, - он улыбнулся им, - и давайте заканчивать.

- Одна вещь не укладывается у меня в голове, что мать не знает его невесту, - сказал Брайт.

- Конечно, она заявит, что не знает ее, - сказал Слейд, - она же не хочет, чтобы мы вынесли вердикт о суициде. Она нуждается в деньгах, - он порылся в карманах жилета, вытащил эмалированную табакерку, взял понюшку табака, вдохнул и чихнул с удовольствием.

- Не забывайте, там еще сестра-инвалид, о которой нужно заботиться.

- Так вы за приговор о смерти от собственной руки? – спросил Гибб.

- Абсолютно, да. Совершенно ясно, что глупец застрелился сам.

- Патрульному сержанту и детективу так не кажется, они думают иначе, - сказал Брайт.

- Они поддерживают своих и не хотят выносить сор из избы, не так ли? Никто не хочет признаваться, что офицер полиции застрелился сам, - Слейд взял новую порцию табака на ладонь и вдохнул ее, не предлагая табак никому из окружающих.

- Господа! Другие мнения?

- Вы ничего не сказали сами, Джариус, - сказал Питер Курран, - мы хотели бы узнать ваше мнение.

Гибб откинулся на спинку стула и постучал своей трубкой по столу.

- Если не он сам, то кто же тогда? Никаких признаков борьбы на месте происшествия. Он, кажется, не имел больше врагов, чем у обычного полицейского. У него не было других причин находиться в пустующем доме. Подумайте, если вы собираетесь лишить себя жизни, куда вы отправитесь? Не домой же, где ваша мать найдет вас. Наверное, вы хотели бы избавить ее от такого зрелища. Ни в участке, где полно других людей все время. Вы хотели бы уединения. Вам нужно было бы время, чтобы все обдумать для встречи с вашим Богом. Скажу вам, все самоубийцы поступают одинаково. Уикен находился в состоянии крайней меланхолии из-за отказа невесты. Мисс Троубридж рассказала нам, что он был очень ревнив и имел нервный характер. Когда она ушла, он, должно быть, стоял и прокручивал в голове ее слова с отказом снова и снова, все больше и больше нервничая. Доведя себя до точки, он достает револьвер и стреляет в себя. Мой вердикт - самоубийство. Мне очень жаль его мать, и я желал бы сказать другое, но не могу. Никто из нас, присутствующих здесь, не так уж и стар, мы знаем, что чувствуешь, когда тебя отвергают. Я прав?

- Прав, - сказал Джордж Гриффин, мясник. Он произнес это так эмоционально, что остальные уставились на него, и он поежился. – У меня было больше оснований расстраиваться, чем у этого констебля. Любовь, уверен, действительно ставит нас в жалкое состояние.

- Так мы голосуем, чтобы мистер Шоу получил свое пиво, прежде чем свалиться в обморок? Здесь бумага, ручки в этом ящике. Ставьте «ау» и слово «самоубийство» или «Нау» и «причина смерти неизвестна». Добавьте свое имя, - сказал Гибб.

Он вручил всем листки. Чернильницы стояли перед каждым, и в течение нескольких минут был слышен только скрип перьев. Джариус написал свое голосование и начал собирать листки, как только человек заканчивал писать. Все быстро справились кроме одного.

- Мистер Гриффин, ваш лист, пожалуйста.

- Сейчас.

Мясник не часто писал и поэтому выводил буквы медленно и осторожно, как если бы сидел в классе. Наконец он передал сложенный лист Гиббу, который пробежал по нему взглядом.

- Вот и все.

Гибб записал голоса на свой лист и поместил их в конверт. Поднялся и, обращаясь к мужчинам, зачитал следующее:

- Мы, члены суда присяжных, приведенные к присяге, настоящим единогласно говорим, что в г. Торонто на 11 день ноября 1985 года покойный Оливер Уикен умер от раны, полученной из собственного револьвера, лишив себя жизни собственной рукой.

- Да будет так, - добавил Чемберлен, и остальные присяжные произнесли «аминь».