Настоящие, ненастоящие – кого это волнует?

Пока Америка наслаждалась длинными выходными, любуясь фейерверками и устраивая у бассейнов барбекю, Эмми вместе с подругами сидела на кромке тротуара в аэропорту Кюрасао, пытаясь разобраться, в какой именно момент ее отдых так чудовищно испортился. Она даже не почувствовала, как с головы у нее стащили солнцезащитные очки. Воры, два длинноволосых, прыщавых юнца в старом грузовичке-пикапе, остановились, отъехав несколько ярдов, опустили окно и стали махать очками, радостно крича что-то на непонятном языке. Эмми, не в силах поверить, пошарила рукой по голове, чтобы убедиться – очки исчезли.

– Что кричат эти дети? – озадаченно спросила Адриана. – Хотят продать нам очки?

Отвечать было выше сил, язык словно распух и не повиновался. Казалось бы, чего легче – объяснить, что это ее очки, но никакие усилия со стороны Эмми не породили ни звука.

Ли, по-видимому, тоже не поняла, в чем дело.

– Скажи им, нам не нужны темные очки, ты только что купила, – промямлила она.

– Но мне нужны очки, – прохрипела Эмми и вяло помахала в сторону мальчишек, которые как раз тронулись с места, направляясь к выезду с территории аэропорта.

Она походила на Розу из фильма «Титаник», замерзшую почти бесчувственную на плоту, дрейфующем по Атлантике хотя, слава Богу, они не мерзли и не дрейфовали.

– Давайте, девочки, соберемся. Это отдых… праздник… а не похороны, – сказала Адриана, едва выговаривая слова.

Этот «отдых» был значительно менее веселым, чем последние похороны, на которых присутствовала Эмми, не говоря уж о кормежке. Но она промолчала. В конце концов, они приехали сюда, чтобы отпраздновать помолвку Ли, и будь она проклята, если помешает этому. Так какая разница, если мероприятие, практически не начавшись, превратилось в гигантский кошмар? Твоя лучшая подруга обручается всего один раз (будем надеяться… а если эта подруга – Ли, тем более), и она не собиралась портить ей праздник, даже если это погубит ее, Эмми. Что казалось вполне вероятным.

Она пыталась не думать об иронии происходящего, но, когда сидишь полупьяная, полуобкуренная в аэропорту на Карибах, пока тебя вчистую грабят местные подростки, стоит немного поразмыслить. Ее бывший бойфренд планировал данное путешествие, чтобы отметить пятилетие их знакомства. И, бросив ее ради девственной тренерши, возглавлявшей в школе группу поддержки, оставил ей билеты в качестве утешительного приза. Внутренний голос советовал Эмми проявить гордость и послать его куда подальше раз и навсегда, но все было оплачено, а из-за новой работы она последнее время находилась в состоянии постоянного стресса, и вообще, стоило взять их хотя бы ради возможности намекнуть, что она полетит с новым другом.

– Серьезно, Эм, поезжай. Все организовано и оплачено. Тебе это пойдет на пользу, – сказал Дункан, когда через неделю после ее возвращения из Парижа заехал забрать диски с фильмами и белье.

С точки зрения работы поездка в Париж оказалась идеальной, но Эмми до сих пор было больно после вопиющей отставки со стороны Пола… не говоря уж о том, что сама со всей очевидностью оттолкнула его разговоров детях. Не улучшило настроения и то, что Дункан выглядел невероятно подтянутым и счастливым. Мерзавец!

– А ты со своим лидером группы поддержки еще не готов путешествовать вместе? Или путешествия до замужества тоже запрещены?

Он вздохнул, давая понять, что ничего другого от Эмми и не ожидал, вручил ей папку с документами и поцеловал в щеку.

– Поезжай. Позагорай. Жаль, если все пропадет.

– Спасибо, Дункан, мы так и поступим.

С ударением на мы, естественно. Он и глазом не моргнул.

Ублюдок.

Эмми ненавидела его за то, что он подбил ее на эту поездку, но еще больше ненавидела себя за согласие. Нужно было отказаться от этой затеи, но когда она озвучила подругам мысль о путешествии в одиночестве на Антильские острова, те остались недовольны.

– В одиночестве? Зачем тебе вообще ехать туда одной? Особенно учитывая, что перед тобой сидят две лучшие подруги, одна из которых только что обручилась. Думаю, ты проявишь крайнее пренебрежение, не пригласив нас, – фыркнула Адриана.

Ли, что совершенно неудивительно, проявила больше сдержанности.

– Ой, умоляю, подумаешь – помолвка. И потом, сейчас у меня на работе полный завал. Я редактирую книгу своего первого серьезного автора. И думаю, Рассел не придет в восторг, если я брошу его на Четвертое июля.

Эмми кивнула:

– Видишь? Ли слишком занята, и я уверена, ты не скучаешь. – Никто не имел ясного представления, чем целыми днями занималась Адриана, но существовало негласное соглашение не касаться этого вопроса. – Кроме того, у меня только два места.

Приняла она решение или нет, но Эмми не улыбалась перспектива провести эту неделю, бегая за мужчинами или танцуя на столах в местных ночных клубах. Париж и вся эта неудачная история с Полом нанесли серьезный удар по ее самолюбию, и Эмми меньше всего хотелось, чтобы Адриана день и ночь толкала ее на поиск мужчин.

– Два, три, какая разница? Все можно устроить одним телефонным звонком. И, Ли, дорогая, мне наплевать, что там у тебя на работе. Расселу придется понять, что твои лучшие подруги рады за тебя и хотят поздравить. – Адриана широко улыбнулась. – Значит, решено. Когда мы едем?

С момента отбытия из Нью-Йорка ситуация стремительно ухудшилась, хотя теперь подробности немного смазались. Из аэропорта Ла-Гуардиа они вылетели в Майами в шесть утра, и каким-то образом вопреки здравому смыслу Адриана превратила внутренний перелет в убедительный повод для «Кровавой Мэри». «Кровавой Мэри» в девять часов утра. Вышло очень даже мило, хотя Эмми и неприятно признавать это. Вторая и третья порции пошли совсем легко, и к моменту приземления в аэропорту Кюрасао остановка в Майами казалась едва ли не смутной грезой. Единственное солидное доказательство, что она вообще была – солнцезащитные очки за двести долларов от Гуччи, которые Эмми купила по указанию Адрианы в магазине беспошлинной торговли, – испарилось. Чемодан Эмми тоже исчез, но крохотные таблеточки, на принятии которых настояла Адриана, творили чудеса: чемодан, очки, что угодно. Эмми было абсолютно все равно.

– Девушки сидели под палящим солнцем, опираясь на чемоданы Адрианы и Ли – удивительным образом целые и невредимые.

– Еще раз – где мы? – спросила Ли, безуспешно затягивая узел банданы. – Не могу вспомнить.

Адриана подняла глаза.

– На Ямайке?

Девушки захихикали, уверенные, что Ямайка – ответ неправильный, но не в состоянии вспомнить верный.

Эмми достала из сумки папку с дорожными документами и начала читать:

– «Аруба. Бонайре. Кюрасао. Острова Эй-Би-Си^[17] в составе Нидерландских Антильских островов. Восемьдесят миль от побережья Венесуэлы. Население…»

Адриана подняла руку:

– Я утомилась.

– Все повторяется, – невнятно проговорила Эмми. – Сейчас мы находимся на Кюрасао. Из Майами вылетели с опозданием, поэтому и пропустили паром до Бонайре. Мы застряли здесь.

– Перестаньте гнать негатив, девочки! – прикрикнула Адриана. – Мы отлично загорим. Познакомимся с горячими голландскими парнями. – Пауза. – А голландские парни – горячие?

– Голландские парни? Я не знала, что на Ямайке есть голландцы! – вскрикнула Ли. Адриана не выдержала и засмеялась, вместе с Эмми жестами выразив одобрение.

У Эмми раскалывалась голова, горела кожа.

– Возьмите себя в руки. Нам нужно отсюда выбраться. Неприятности начались, когда девушки выгрузились из самолета на Кюрасао – слегка навеселе, но вполне соображающие – и направились к стойке, где продавали билеты на паром. Эмми вежливо попросила три билета.

– Нет, – с очевидной радостью ответила полная чернокожая женщина в муму^[18] и сандалиях. – Аннулированы.

– Аннулированы? Что вы хотите этим сказать? Эмми изо всех сил старалась испепелить ее взглядом, но едва виднелась из-за стойки, и эффект оказался смазанным.

Женщина улыбнулась. Недобро.

– Больше нет.

Прошел час, прежде чем они узнали, что паром вообще-то был, но теперь его нет, и единственный способ преодолеть эти тридцать миль – полететь самолетом одной из двух местных авиакомпаний, имевших наглость называться «Бонайре экспресс» и «Диви Диви эйр».

– Я скорее умру, чем воспользуюсь услугами чего-то под названием «Диви Диви», – заявила Адриана, когда они увидели стойки компаний, представлявшие собой столики на колесах, за каждым из которых стоял служащий.

– Ты все равно умрешь, – предрекла Ли и взяла написанное от руки расписание. – О, подожди, это тебе больше понравится. Тут говорится, что обновленные шестиместные самолеты очень надежны.

– Обновленные? Шестиместные? Надежны? И это самое лучшее, что могут сказать эти люди, а мы доверяем им свои жизни?

Еще три минуты, и Эмми все это бросит и сядет на следующий рейс до Нью-Йорка.

Но Ли еще не закончила.

– Постой, посмотри, вот фотография.

К обратной стороне расписания была прикреплена на удивление высококачественная фотография самолета. Очень яркого. По правде говоря, почти флуоресцирующего. Ли передала его Адриане, которая с отвращением замахала руками и закурила. Глубоко затянувшись, она передала сигарету Ли, и та машинально взяла ее, прежде чем вспомнила, что больше не курит.

– Не показывай мне это, – выдохнула Адриана. – Умоляю! Не существует возможных, мыслимых, приемлемых причин, по которым самолету нужно выглядеть как платье от Пуччи^[19]! – Еще раз посмотрела на фотографию, затянулась и простонала: – О Боже, это же винтовой самолет. Я не полечу винтовым самолетом. Я не могу лететь винтовым самолетом.

– Как миленькая полетишь, – оборвала ее Ли. – Мы даже позволим тебе выбрать каким. «Диви-Пуччи» летит в шесть, а «Бонайре экспресс» – это тот, который расписан в духе Джексона Поллока^[20], – в шесть двадцать. Какой ты предпочитаешь?

Адриана всхлипнула. Эмми посмотрела на Ли и закатила глаза.

Адриана порылась в бумажнике и протянула Ли платиновую карту «Америкэн экспресс».

– Покупай на тот, который, на твой взгляд, даст нам больше шансов выжить. А я поищу выпить.

Приобретя три билета с помощью не поддающейся расшифровке комбинации из гульденов, долларов и дорожных чеков, поскольку кредитные карты эта авиакомпания не принимала, Эмми и Ли стали искать место, где бы присесть. Аэропорт Хато, судя по всему, мало что мог предложить по части удобств, и сиденья не были исключением. Здание аэропорта представляло собой пыльное открытое сооружение, вопреки всякой вероятности не предусматривающее ни одного квадратного дюйма тени, защищавшей от палящего полуденного солнца. Слишком измученные, чтобы продолжать поиски, девушки вернулись к полоске тротуара, где сидели до этого, – пространству, которое с одинаковым успехом могло быть пешеходной дорожкой, проезжей частью или парковкой. Только они без сил опустились на чемодан Адрианы, как она появилась с пластиковым пакетом и победно плюхнулась рядом с подругами.

Эмми выхватила пакет у нее из рук.

– Никогда в жизни я так не хотела воды. Надеюсь, ты принесла не одну бутылку? – В пакете оказалась одна-единственная стеклянная посудина с жидкостью цвета электрик.

– Ты купила вместо воды «Гаторейд»^[21]?

– Не «Гаторейд», querida. «Голубой Кюрасао». Мм-м… Лу разве не восхитительный вид?

Адриана сняла туфли-балетки с завязками вокруг щиколоток, демонстрируя бледно-розовый педикюр, и подоткнула нижний край топа под лифчик. Эмми невольно засмотрелась, хотя миллион раз видела плоский живот Адрианы и обожала ее лишенные «курдючков» бока. Адриана вежливо сделала вид, что не замечает, и кивнула в сторону бутылки.

– Фирменный местный. Нам следует начать прямо сейчас, если ко взлету мы хотим вырубиться.

Ли забрала бутылку у Эмми.

– Здесь написано, что «Голубой Кюрасао» – это сладкий голубой ликер, который делают из сушеных корок горьких апельсинов и используют в качестве цветовой добавки при приготовлении коктейлей, – прочитала она этикетку.

– Да, и что? – спросила Адриана, втирая хорошую порцию «Гавайского тропического масла» в свои и без того золотистые плечи.

– И что? На самом деле это пищевой краситель с добавлением алкоголя. Пить это нельзя.

– Правда? А мне можно.

Адриана отвернула крышечку и сделала большой глоток.

Эмми вздохнула.

– Воды нет? Все, что угодно, за воду.

– Разумеется, воды нет. Я обошла весь аэропорт. Единственный магазинчик закрыт – видимо, навсегда, – на табличке написано «нет». Я видела нечто, когда-то, возможно, бывшее баром, но это могла быть и таможня, и ресторан, хотя и похоже на центр Багдада. Однако рядом с выходом на посадку компании «Диви Диви» стоял складной столик и любезный джентльмен заявил, что занимается беспошлинной торговлей. У него там примерно десять пачек чего-то похожего на «Ричмонд ультралайт», несколько поломанных плиток «Тоблерона» и по бутылке «Джима Бима» и этого. Я выбрала это. – Она протянула бутылку Эмми: – Давай, Эм. Расслабься немного. Это же отдых!

Эмми взяла бутылку, пристально на нее посмотрела и сделала глоток. На вкус жидкость походила на «Спленду» с алкоголем. Она еще раз глотнула.

Адриана улыбнулась, гордая, как родитель на конкурсе старшеклассников.

– Вот это характер! Ли, милая, попробуй. Вот так… А теперь, девочки, у меня для вас маленький подарок.

Ли заставила себя проглотить и передернулась.

– Надеюсь, ты не ввезла контрабандой что-то действительно незаконное. Если это, – она развела руки, – международный аэропорт, представляешь, как выглядит тюрьма?

Адриана, не дрогнув, достала из кармана джинсов красно-белую коробочку в форме пилюли. Сняла крышку и вытряхнула на ладонь три таблетки. Одну проглотила. Остальные предложила подругам.

– Маленький мамин помощник, – растягивая слова, сказала она.

– Валиум? С каких это пор ты принимаешь валиум?

– С каких? С тех самых, как мы решили лететь самолетом, похожим на имитатор в парке аттракционов.

Что ж, этого оказалось достаточно, чтобы убедить Эмми. Она проглотила маленькую круглую таблеточку и запила ее «Голубым Кюрасао». Увидела, как Ли сделала то же, а затем очертания окружающего снова расплылись у нее перед глазами.

Прошел час, потом другой. Эмми первой открыла глаза. Икры ног у нее были цвета лососины, а рядом стояли шесть пустых жестянок из-под пива. Смутно она припомнила, что к ней подходил мужчина, на шее у которого висела сумка-холодильник. Воды не было и у него, но он продавал пиво в банках с подозрительным названием «Амстел брайт». В тот момент это показалось замечательной идеей, но пиво, «Голубой Кюрасао» и валиум в сочетании с жарой за сорок и без воды были, вероятно, не самым мудрым шагом.

– Адриана, проснись. Ли? По-моему, нам пора на самолет.

Не шевельнув ни единым мускулом, Ли открыла глаза и посмотрела удивительно ясным взглядом.

– Где мы?

– Вставай, надо торопиться. Хуже полета на этом самолете только ночевка здесь.

Это, похоже, подстегнуло всех. Им удалось двинуться в нужном направлении.

– Да, грандиозная тут служба безопасности, – промямлила Ли, когда девушки добрались до доски с надписью: «”Диви Диви”, 6 вечера». – Обожаю аэропорты, где вас не беспокоят рентгеном и металлоискателями.

Практически без приключений они заняли свои места, заработав всего один странный взгляд со стороны пилота, когда тот увидел, как Адриана допила «Кюрасао» и тут же уснула, прислонившись к иллюминатору. Полет оказался не таким уж страшным, хотя Эмми вместе с Другими пассажирами зааплодировала, едва колеса коснулись земли. Естественно, в аэропорту Фламинго на Бонайре их автомобиля с водителем не оказалось, и пластмассовый чемоданчик-косметичка Адрианы каким-то образом исчез во время двадцатиминутного полета, но было уже все равно.

– Прием, при котором за каждый перелет теряешь по сумке, предназначен для облегчения путешествия, – пожала плечами Адриана.

К тому времени, когда подруги вылезли из такси у отеля. они бодрствовали уже почти сутки, напились, протрезвели, потеряли часть багажа и воспользовались услугами авиакомпании, которая не прошла бы проверки даже самой снисходительной инспекции Федерального управления авиации США. По счастью, курорт выглядел точно таким элегантным и мирным, как в досье Дункана, и Эмми едва не расцеловала парня на ресепшн, когда тот поселил их в люксе с двумя спальнями. Ли уже повалилась, одетая на кровать в меньшей из них, и Адриана, судя по всему готовилась последовать ее примеру, но Эмми твердо решила принять перед сном ванну.

– Ади, могу я взять у тебя что-нибудь для сна? – крикнула она из огромной мраморной ванны.

Она уже вылила под струей воды целую бутылочку геля, получив пышную пену, а комната наполнилась запахом эвкалипта.

– Бери что хочешь, кроме лилового комплекта и халата. Это мой счастливый.

– Есть хочешь? – снова крикнула Эмми.

– Умираю. Закажем в номер?

Эмми прошла в комнату Адрианы в гостиничном халате и шлепанцах и принялась копаться в чемодане подруги. Достала черный пояс, чулки в сеточку и подняла их.

– А у тебя нет боксерок или чего-нибудь такого?

– Эмми, querida, если ты не знаешь, боксерки – для мальчиков. – Она с трудом приняла сидячее положение и сунула в чемодан руку. – Вот, надень это.

Эмми взяла лавандовые шелковые шортики и такой же лоскуток ткани и стала их рассматривать.

– Ты носишь это, когда одна дома и хочешь чувствовать себя удобно?

Адриана деликатно, как умела только она, пофыркала.

– Такое могла бы носить моя бабушка. На самом деле, думаю, это ее подарок. Обычно я ношу вот это.

Она натянула через голову пурпурную ночную рубашку, шелк, словно жидкость, заструился по ее телу.

Эмми вздохнула.

– Я знаю, что не должна ненавидеть тебя за совершенное тело, но ненавижу. Правда, правда, ненавижу.

– Дорогая, у тебя тоже могут быть такие… – Адриана приподняла груди, отчего ночнушка взлетела вверх, явив взору полную бразильскую депиляцию, –…за десять тысяч плюс несколько часов под волшебными руками доктора Крамера. – Она опустила глаза и еще раз сжала свои груди – Я так довольна, что переделала их, когда легализовали силикон. Это гораздо естественнее, не правда ли?

Эмми восхищалась – да что там, боготворила – имплантаты Адрианы с того момента, когда та вернулась с ними после рождественских каникул на втором курсе. Конечно, они показались не такими уж идеальными, когда один из них дал течь четыре месяца спустя и Эмми пришлось срочно везти Адриану в больницу и сидеть с ней целую ночь, пока не пришел пластический хирург и не восстановил обвисшую левую грудь. Но теперь? Замена солевого раствора на силикон была хорошим решением, даже если это и означало еще четверо суток, в течение которых Эмми пришлось ухаживать за подругой. Они были безупречны. Такие округлые, полные и красивые, совершенно не похожие на искусственные… Ну, возможно, они казались немножко ненатуральными, но только тем, кто знал Адриану «до того как», смеясь, сказала она сама.

– Настоящие, ненастоящие, кого это волнует, когда они так чертовски совершенны?

Эмми спрашивала себя тысячу раз, десять тысяч раз, каково это – обладать такой грудью. О, если уж начистоту, вообще какой-нибудь. Она всегда была в основном удовлетворена своей стройной фигурой, еще более возрадовалась, когда, повзрослев, поняла, как редко женщина сохраняет худобу естественным образом. И хотя Эмми понимала, сколько представительниц прекрасного пола отдали бы все на свете за ее обмен веществ – за худые, как палки, бедра, ягодицы с кулачок и предплечья без отвисшей кожи, ей страстно хотелось испытать, что такое – иметь женское тело, со всеми его выпуклостями и изгибами, которые так нравятся мужчинам. При виде такой груди, как у Адрианы, перед мысленным взором Эмми вставали ящики комода полные сексуальных кружевных бюстгальтеров, платья с открытой спиной, которые было бы чем заполнить, мир, где не существует верхних деталей бикини на поролоне, и полная невозможность делать покупки в отделе детской одежды, поскольку грудную клетку нельзя втиснуть в рубашку для девочки. Она мечтала никогда больше не слышать по говорки «уместится в горсти», носить платья без бретелек не набивая предварительно чашечки, и хотя бы раз поймать мужской взгляд, устремленный в ложбинку между грудями, а не в глаза.

Конечно, у нее никогда не хватило бы духу пойти на это. Даже рассмотрев этим вечером грудь Адрианы, она поняла, что слишком труслива для подобной операции. Она сознавала, что мужчин привлекает в ней не откровенная сексуальность, например, большая, красивая грудь, а хрупкость, природная грация, обусловленная столь маленьким телом, а ее физическая слабость заставляет их постичь собственную силу и мужественность.

Эмми вздохнула, сорвала с головы полотенце и швырнула на пол.

– Как насчет того, чтобы пропустить сегодня ужин? Не могу пошевельнуться.

Адриана прижала руки к сердцу:

– Зачем спрашивать? Чем меньше пищи, тем лучше завтра сядет бикини.

– Верно замечено. Спокойной ночи, Ади.

– Спокойной ночи, Эм. Надеюсь, тебе приснятся красивые иностранцы. Не думай, что мы вдруг забыли об этом…

Но Эмми уже спала.

На второй день их отдыха, доставая из пляжной сумки сигарету, закуривая и неторопливо затягиваясь, Адриана чувствовала на себе взгляд Ли. Жестоко было курить в присутствии человека, которому так этого не хватало. Адриана это признавала, но, с другой стороны, они на отдыхе. Почему бы Ли не поразвлечься немножко, а потом снова бросить, вернувшись домой; лично она постоянно это делает.

– Хочешь? – с лукавой улыбкой спросила Адриана, протягивая руку к Ли, лежавшей в шезлонге.

Та ответила ей сердитым взглядом и попросила:

– Дай просто понюхать. – Ли подставила лицо под струйку дыма, застонала, и ее хрипловатый голос зазвучал ниже обычного. – Боже мой, как хорошо. Если бы я узнала, что мне осталось жить год, пять или десять, клянусь, тут же пошла бы и купила пачку сигарет.

Эмми покачала головой, отчего несколько каштановых прядок выбились из хвоста. Она поправила свой купальник – спортивного вида комплект из двух частей, больше походивший на тренировочный костюм, чем на бикини, – и сказала:

– Вы обе отвратительны со своими сигаретами. Неужели никто не говорил вам, какая это мерзкая привычка? Крайне вульгарная.

– Доброе утро, солнышко! Ты – сама радость сегодня, не так ли? – Ли допила апельсиновый сок и поставила рядом с собой на шезлонг пляжную сумку из соломки. – Бог мой, когда же я понежусь на солнце? Вы не поверите, уже июль, а я еще ни разу этим летом не загорала.

Адриана окинула подругу выразительным взглядом:

– О, кто бы мог подумать! Этот прозрачный голубой цвет так тебе идет.

– Смейся, если хочешь, – отозвалась Ли, впервые за много недель казавшаяся по-настоящему счастливой, – но мы посмотрим, кто будет смеяться последним через двадцать лет, когда кожу у вас на лицах поразит рак, а во все морщины впрыснут огромные дозы ботокса. Не могу дождаться.

Адриана и Эмми как завороженные следили за Ли, неторопливо извлекшей из сумки две бутылочки и один тюбик. Сначала она нанесла толстый слой крема «Кларинс» (фактор защиты 50) на все открытые участки кожи – от плеч до пальцев ног, не забывая оттянуть черное бикини и смазать пограничные с купальником зоны. Завершив эту трудоемкую операцию, Ли опрыскала всю себя аэрозолем «Ньюотроджина» (фактор защиты также 50), чтобы «гарантировать, что ничего не пропустила», как объяснила она покоренной аудитории. Успешно намазав и опрыскав свое тело, Ли приступила к работе над лицом, втирая небольшими порциями в щеки, подбородок, лоб, мочки ушей веки и шею какое-то высокозащитное импортное французское средство от загара. Волосы Ли собрала в свободный узел, прикрыла их соломенной шляпой диаметром с автобусное колесо и надела огромные темные очки.

Удовлетворенно вздохнув, она потянулась, стараясь не сбить шляпу:

– Это чудесно.

Адриана посмотрела на Эмми и закатила глаза. Подруги улыбнулись. Ли, несомненно, уникальна, и данный ритуал только подтверждает очевидное.

– Хорошо, девочки, хватит светской болтовни. Нам нужно обсудить один вопрос, – объявила Адриана.

Ли, явно не расположенная распространяться насчет своей помолвки, предельно ясно дала это понять накануне на пляже, когда безостановочно трещала про нового большого писателя, чью книгу должна редактировать (та самая нервная болтовня, которую девушки столько лет слышат от нее: «я завалила решающий экзамен» и «я ни за что не прочту эту рукопись в срок», а потом были свидетелями только отличных оценок в колледже и повышения за повышением на работе), и односложно отвечала на вопросы о предстоящей свадьбе, поэтому Адриана решила оставить ее в покое. Пока.

– Не знаю, как ты, Ли, а я хочу услышать подробнее о путешествии Эмми в Париж, – заявила Адриана, выразительно глядя на Эмми. – Город любви. Подозреваю, тебе есть о чем рассказать.

Эмми застонала и опустила на грудь книжку в мягкой обложке, которую читала, – «Лондон – лучший город Америки».

– Сколько раз повторять? Нечего рассказывать.

– Ложь, все ложь, – не поверила Ли. – Ты упомянула о парне по имени Пол. Которое почему-то не кажется мне особенно иностранным, но, возможно, ты прольешь немного света?

– Не знаю, зачем вы заставляете меня без конца переживать это заново, – жалобно проговорила Эмми. – Это садизм. Я все вам рассказала: Пол, наполовину аргентинец, наполовину британец, прекрасно одетый, много поездивший и в целом необыкновенно обаятельный и привлекательный, предпочел вечеринку в честь дня рождения своей бывшей подруги сексу с вашей покорной слугой.

– Уверена, есть только одно объяснение случившемуся в тот вечер, предполагая, что Пол натурал и мужчина. Эмми, скажи честно! Ты действительно хотела заняться с ним сексом? Ты его вожделела? Искренне жаждала его тела?

Эмми смущенно засмеялась:

– Ничего себе. Не знаю, как и ответить. Да, конечно. Я практически накинулась на него через пару часов после знакомства, разве не так?

– И под «накинулась на него» ты подразумеваешь «нервно и едва слышно сообщила, что не против еще выпить». Я права?

– Ну, может быть, – фыркнула Эмми.

Она решила не рассказывать о настоящей причине поспешного ухода Пола. Сознайся она, что спросила, не хочет ли он когда-нибудь обзавестись детьми – абсолютно Разумный в ее понимании вопрос, – подруги никогда ей этого не простят.

– Значит, на самом деле ты не показалась ему беспечной, необузданной любительницей вечеринок, ищущей развлечений?

– О, не знаю! Вероятно, нет, довольны? Но почему, по-вашему, так случилось? Потому что я не необузданная любительница вечеринок, ищущая развлечений. Я ничем примечательная девушка, которой в общем-то нравится завлекать мужчин, но больше хочется познакомиться с кем-то симпатичным, а не заниматься грязным сексом незнакомым человеком.

Адриана торжествующе улыбнулась:

– И в этом, подруга, твоя проблема.

– Это не проблема, – не открывая глаз, вступила Ли. – Просто она такая. Не все могут заводить ничего не значащие связи на одну ночь.

Адриана испустила глубокий разочарованный вздох.

– Во-первых, девушки, «связи на одну ночь» – это для грустных людишек, которые встречаются в казино Атлантик-Сити или в отелях Среднего Запада. «Завлекать мужчин» – это то, чем занимаются пьяные девушки из женских землячеств после весенних официальных мероприятий. У нас же с вами романы. Захватывающие, сексуальные, спонтанные романы. Поняли? Во-вторых, думаю, мы все кое-что упускаем из виду: не я решила, что Эмми следует заводить романы во всех городах, которые она посетит. Она сама сделала это небольшое официальное заявление. Разумеется, если ты считаешь, что погорячилась…

Официант, до безобразия красивый парень-блондин в сорочке и спортивных шортах, спросил, не желают ли они чего-нибудь. Девушки заказали по «Маргарите» и продолжили беседу, словно их и не прерывали.

– Нет, ты права, – признала Эмми. – Это было мое решение, и я собираюсь его осуществить. Мне это пойдет на пользу, так? Отвлечет от неотвязных мыслей о браке. Поможет расслабиться. Просто в теории это звучит здорово, но когда ты в полночь сидишь в чужом отеле, смотришь на человека, с которым едва знакома, и думаешь, что он вот-вот увидит тебя голой, а ты даже не знаешь его фамилии… я… просто это… совсем другое.

– Но если отнестись правильно, то очень раскрепощает, – заметила Адриана.

– Или превращается в сущий кошмар, – добавила Ли.

– Ты у нас всегда отличалась оптимизмом.

– Послушай, Эмми хочет это сделать, и я полностью понимаю почему. Вот если бы у меня за всю жизнь было только три парня и со всеми меня связывали длительные отношения, мне бы захотелось испробовать другой жизни. Но важно, что она знает, связи на одну ночь – прошу прощения, романы, – не всегда так прекрасны, – сказала Ли.

– Говори за себя. Я лично довольна, – улыбнулась Адриана.

В общем-то это было правдой. Она уже давно сбилась со счета, сколько имела мужчин, но от всех до единого получила удовольствие.

Ли с радостью ухватилась за эти слова.

– Правда? Тогда, видимо, ты не помнишь того серфера – как же его звали? Паша? – который сделал тебе ручкой после секса и назвал «пижонкой», когда ты спросила, не хочет ли он еще вина? Или того фетишиста по части ступней, который хотел намазать любрикантом твои ступни, чтобы ты терла ими его тело? А тип, с которым ты познакомилась на свадьбе Иззи? Забыла, как он ответил на звонок своей матери, когда ты на нем сидела? Мне продолжить?

Адриана подняла правую руку и выдавила свою самую чарующую улыбку.

– Думаю, основную мысль мы уловили. Однако, дорогая подруга, ты немного уходишь в сторону. Несколько червивых яблок – не причина отказываться от сада. Это были всего лишь неприятные исключения. А как насчет австрийского барона, который подумал, и совершенно справедливо, что покупка бриллиантов у Картье – хорошая прелюдия? Или тот случай в Коста-Рике, когда мы с другим серфером занимались любовью на пляже на рассвете? Или когда архитектор, у которого потрясающий вид на Гудзон с террасы на крыше…

– Просто знай, что это может повернуться любым образом, – сказала Ли, пристально глядя на Эмми.

– Умеешь же ты все испортить! – заверещала Адриана. – Пойду поплаваю.

Она пыталась сохранять беззаботность, но все это начинало ее раздражать. С чего Ли такая ожесточенная? У нее потрясающая работа в самом престижном издательстве города, обожающий жених – востребованный спортивный ведущий, не сводящий с нее глаз, и изысканная внешность, достаточно привлекательная для мужчин, но не столь эффектная, чтобы Ли ненавидели женщины. Почему она всегда такая несчастная?

– Надеюсь, пропустив меня через мясорубку, ты не забыла о своем обещании? – спросила Эмми.

– Конечно, нет, – ответила Адриана. – Честно говоря, мне кажется, я уже встретила своего будущего мужа.

Ли хмыкнула, ничуть не обескураженная, и схватила с подноса официанта замороженную «Маргариту». На мгновение прижала ее ко лбу и облизала соленый край бокала.

– Это правда? – спросила Эмми с раздражающей Адриану снисходительностью.

– Да, правда, – кивнула она. – И хотя вам обеим это нисколько, кажется, не интересно, сообщу, что зовут его, между прочим, Тобиас Бэрон.

– Тот самый Тобиас Бэрон? – переспросила Ли.

– Единственный и неповторимый. И вообще-то друзья называют его Тоби.

Ли выпучила глаза:

– Ты шутишь? Выкладывай, подруга!

– Конечно! – улыбнулась Адриана. – Но сначала быстренько окунусь.

Она встала с шезлонга, как кошка, поднимающаяся после дневного сна, и зашагала к бассейну. «Это научит их принимать меня всерьез». Она попробовала воду кончиками пальцев, нырнула – красивое тело вошло в воду почти без брызг – и поплыла сильным, но изящным вольным стилем. Хотя Адриана была небольшой поклонницей океана (соленая вода сушит волосы, не говоря уж о всяких неприятных существах), плавала она как рыба. Ее мать, страшно боявшаяся, как бы маленькая Адриана не свалилась в бассейн в поместье, настояла, чтобы та научилась плавать раньше, чем ходить. Этого вполне успешно добились за один-единственный раз. Миссис де Соза занесла извивавшуюся девятимесячную Адриану на глубину в пять футов, сняла с дочери надувной жилет и стала смотреть, как ребенок погружается в воду. Впервые услышав эту историю в подростковом возрасте, Адриана пришла в ужас.

– Ты просто смотрела, как я тону? – спросила она у матери.

– Это было совсем не так драматично, – отмахнулась та, – ты пробыла под водой пару мгновений. Затем забила ручками и вынырнула на поверхность. Немного воды в носу вряд ли можно назвать травмой, не правда ли? Доктор Фил^[22] не одобрил бы такой метод, но он все равно оказался эффективным.

Адриана десять раз проплыла туда и обратно и с благодарностью приняла от мускулистого служителя скатанное в рулон пляжное полотенце, наградив парня широкой улыбкой. Когда она вернулась, Эмми загнула страничку и бросила книгу в сторону.

– Адриана де Соза, как это ты нам до сих пор не сказала? Мы на Арубе уже…

– На Бонайре! – в унисон поправили Ли и Адриана.

Эмми знаком велела им молчать:

– Какая разница. Мы на Бонайре уже целых два дня, а ты только сейчас об этом упоминаешь? Какая же ты после этого подруга?

– Это несерьезно, – сказала Адриана, наслаждаясь, выражением их лиц – она обожала придерживать информацию, пока та не давала максимальный эффект, – Но думаю, у него есть потенциал.

– Потенциал? Журналы называют его интеллектуальным Джорджем Клуни. Красивый, успешный, натурал, неженатый…

– Разведенный, – добавила Эмми.

Ли рубанула рукой воздух:

– Ошибка, совершенная им в двадцать с небольшим лет, продолжалась три года и не осложнилась детьми. Так что он едва ли попадает в категорию разведенных мужчин.

Адриана присвистнула.

– Так-так, похоже, вы обе хорошо информированы. Означает ли это одобрение?

Подруги энергично закивали.

– Так расскажи же нам о нем, – выдохнула Эмми, вероятно испытывая облегчение, что внимание переключилось с нее на кого-то другого.

Адриана, влажная после бассейна, немного приподнялась, чтобы поправить подушку, но этого оказалось достаточно, чтобы загоравший рядом мужчина издал стон.

– Что ж, давайте посмотрим. Обойдемся без биографической справки – вы, девушки, в ней явно не нуждаетесь! – но… э… он такой милый. Я познакомилась с ним две недели назад на съемках «Горожанки».

Ли перевернулась на живот и расстегнула застежку купальника.

– Что ты там делала?

– Меня привел Джайлз. Я надеялась увидеть там Анджелину и Мэддокса, но вместо этого познакомилась с Тоби.

Адриана слово в слово пересказала свой разговор с режиссером, добавив (для колорита) несколько предложений, но ничего не упустив. Закончив, она обольстительно сжала губами соломинку и сделала глоток «Маргариты». Нельзя было сказать с уверенностью, но, похоже, группа симпатичных парней по ту сторону бассейна смотрела на ее во все глаза.

– Значит, ты думаешь, он позвонит? – спросила Эмми с неподдельным сомнением.

Немного раздраженная, что подруга могла допустить обратное, а тем более озвучить, она отрезала:

– Конечно, позвонит. Почему нет?

– О-о-о, у нас тут, похоже, кто-то немного чувствительный… – пропела Ли.

– Намекаешь на Яни? Я с этим давно покончила.

Адриана вытянула ноги.

– А с Яни что-то было? – с воодушевлением спросила Эмми. – Почему я всегда обо всем узнаю последней?

Адриана вздохнула.

– Не понимаю, зачем мы на этом зациклились. После занятия на прошлой неделе я дала ему номер своего телефона.

– И?..

– Он его вернул.

Адриана постаралась изобразить вселенскую скуку, но подруги слишком хорошо ее знали: это не давало ей покоя, еще больше убеждая, что настало время найти мужа. Отказ Яни – чего, была уверена Адриана, не случилось бы пару лет назад – подтвердил, что ее время истекает.

– Он объяснил почему?

– Нет, просто извинился и сказал, что не сможет воспользоваться этим номером.

– Уверена, так получилось просто потому, что он…

– Перестань, – небрежно, с деланной улыбкой попросила Адриана. – Я не настолько заинтересована. Яни, тренер по йоге, – это тебе не один из самых уважаемых в мире голливудских режиссеров, не так ли?

– Привет! – Эмми села и широко улыбнулась в сторону правого плеча Адрианы.

– Что?

Та на мгновение смутилась, но, обернувшись, увидела стоявшего позади нее мужчину. Довольно привлекательного мужчину, если бы ее спросили. Широкие шорты с гавайским рисунком, низко сидящие на бедрах, демонстрировали впечатляюще подтянутый живот. Выгоревшие на солнце волосы были влажными, и когда мужчина откинул их назад, Адриана обратила внимание на сильные руки ему не помешало бы побриться, и рост маловат, но в целом вполне достойный восхищения мужчина. И он улыбался. Эмми.

– Привет всем, – сказал незнакомец. – Надеюсь, я не помешал…

Австралиец! Их она предпочитала всем другим. Самый первый поцелуй случился у нее с одиннадцатилетним мальчиком-австралийцем, которого на лето прислали в Сан-Паулу к соседям Адрианы, и с тех пор она переспала с достаточным числом его соотечественников, чтобы считать себя почетной гражданкой.

– Конечно, нет, – промурлыкала Адриана, инстинктивно отводя назад плечи и выпячивая грудь.

– Ну… э… мы… мои друзья там… – Он показал на столик с той стороны бассейна, за которым сидели три парня, старательно не смотревшие в их сторону. – Мы хотели узнать, не согласитесь ли вы сегодня поужинать с нами?

Адриана не могла поверить – он обращался непосредственно к Эмми. Невероятно! Не может же этот восхитительный образчик на самом деле предпочесть ей Эмми?

– Дело в том, что мы здесь мужской компанией, и за три дня здорово устали от разговоров друг с другом. Было бы… э… здорово, если бы вы, девушки, сегодня к нам присоединились. Никаких глупостей, обещаю, просто одно славное местечко на пляже с хорошей выпивкой и хорошей музыкой. Мы угощаем. Что скажете?

К этому времени даже Эмми поняла, что австралиец обращается к ней, и, несмотря на шок от ситуации в целом, Адриана оценила, как быстро оправилась подруга.

– Очень мило с вашей стороны! – сказала она, старательно изображая красотку-южанку. – Мы согласны.

Австралиец, явно довольный, побежал к бару за авторучкой. Едва он отошел, как Адриана намеренно решила прибавить оборотов. Она старалась подавить все нараставшую панику, что мужчины больше не находят ее привлекательной, и воздержалась от критических замечаний в адрес осси^[23], который при дальнейшем рассмотрении оказался практически коротышкой… не говоря уже о щетине, похожей на грязь; не слишком ли она стара для парней, ленившихся привести себя в порядок, – и вместо этого ограничилась самой широкой улыбкой, какую только смогла изобразить. Наклонившись к подругам с видом заговорщицы, она прошептала:

– Эмми, дорогая, этот парень от тебя без ума – видно невооруженным глазом. Париж был Часом Любителя. Сейчас рядом с тобой профессионал, подруга. Считай себя предупрежденной…

И пока Эмми краснела, а Ли одобрительно подмигивала, Адриана собрала все силы, чтобы не расплакаться.

Ли порылась в сумочке в поисках чего-нибудь – чего угодно, – лишь бы занять себя до прихода Джесса. Не может же она сидеть и пялиться в пространство, не хочет уподобиться и той девушке, которая, согнувшись пополам, лихорадочно жмет на кнопки своего блэкберри. При входе в офис помощница передала Ли стостраничный отрывок из какой-то рукописи, но она отбросила и эту идею: вытащить рукопись в ресторане «У Майкла» в обеденное время – все равно что читать сценарий в «Кофе бин» в Беверли-Хиллз. Больше всего ей хотелось надеть звуконепроницаемые наушники, чтобы отсечь пронзительный голос мужчины, сидевшего у нее за спиной и громко кричавшего по сотовому. Одна или с подругами, она просто попросила бы пересадить их за другой столик, но Джесс мог появиться в любую секунду, и ей не хотелось, чтобы он увидел ее хлопочущей. Беспокойство из-за ленча в сочетании с поздние походом на кухню топочущей соседки сверху вылились серьезный недосып, и Ли до смерти хотелось сунуть в уши наушники – достаточно одного! – и позволить верному айподу (заполненному успокаивающей классической и легкой музыкой) утихомирить расшалившиеся нервы она только начала разматывать шнуры, когда у стола возник метрдотель, который вел за собой Джесса.

– Рада снова вас видеть, – непринужденно произнесла Ли, намеренно не вставая, а протягивая руку.

Джесс наклонился и поцеловал ее в щеку. Это было непроизвольное и не таившее ничего личного движение, но Ли все равно почувствовала легкую дрожь возбуждения. «Просто нервы», – подумала она.

Джесс стоял рядом с отодвинутым стулом, обозревая место действия.

– Ли, дорогая, могу я вас побеспокоить, попросив пересесть со мной за другой столик? – Он пристально посмотрел на двух мужчин в костюмах, сидевших позади нее, один из которых по-прежнему разговаривал по сотовому телефону. – Терпеть не могу людей, настолько невоспитанных, чтобы громко разговаривать по мобильному в ресторане.

Его упрек не остался незамеченным нарушителем спокойствия, а Ли вскочила, едва не бросившись Джессу на шею:

– Этот парень меня довел.

Она поспешно собирала свои вещи, а Джесс уже махнул метрдотелю. Только когда их снова усадили – на сей раз за идеально расположенный столик на двоих в тихом дальнем уголке, – Ли позволила себе украдкой взглянуть на Джесса.

Он был в джинсах и блейзере, возможно, в том самом, что и в кабинете Генри, волосы взъерошены. Выглядел Джесс хорошо отмытым, но каким-то небрежно помятым, словно и не думал о своей внешности, и Ли со всей остротой осознала, сколько времени потратила на подготовку.

Давно уже она не уделяла столько внимания своему утреннему туалету. В последнее время Ли была так занята и столь мало спала, что сократила часовое наведение красоту до минимума: быстро ополоснуться под душем, подсушить феном волосы – лишь бы не влажные, мазок туши на ресницы, помады – на губы, и вперед. Но в это утро все было по-другому. Она поднялась без будильника, осторожно, чтобы не разбудить Рассела, и, словно на автопилоте, подвергла свое тело тщательным приготовлениям.

Она без конца гадала, что надеть на первую формальную встречу с Джессом. Сам он источал ауру неофициальности, это точно, но Ли хотелось показаться профессионалом. Отец не уставал напоминать, что авторы-мужчины старше ее по возрасту всегда будут видеть в ней сначала женщину, а потом редактора, и если у нее есть хоть малейший шанс завоевать их уважение, она должна приглушить свою женственность. Или хотя бы не выставлять ее. Ли всегда тщательно следовала этому предписанию, но сегодня – когда это важно как никогда – просто не в силах была надеть обычный черный брючный костюм. Или угольно-серый. Или темно-синий. И хлопчатобумажные трусы-бикини показались неподходящими; вместо них она натянула ярко-розовые танга и такого же цвета бюстгальтер, который мало что поддерживал и ничего не скрывал. «А почему бы и нет?» – подумала Ли. Они скорее красивые, чем сексуальные, и что плохого в небольших изменениях? Поверх белья Ли надела свое любимое платье с запахом от Дианы фон Ферстенберг, длиной до колена, с рукавами три четверти и глубоким вырезом; абстрактный рисунок ткани соединял в себе ярко-желтый, белый и черный цвета. Ли высушила волосы и, стоя босиком, накрасилась, потом надела плетеные босоножки на трехдюймовых каблуках вместо более практичных рабочих туфель на каблуках в полтора дюйма. Рассел сонно присвистнул, когда она целовала его в лоб на прощание, но едва Ли спустилась в подземку, как сразу начала волноваться, не слишком ли она разоделась, а к приходу в ресторан решила, что похожа на высокооплачиваемую сотрудницу службы сопровождения, а не на стильного, однако серьезного профессионала.

Так или иначе, но Джесс сказал, глядя ей прямо в лицо.

– Куда девался мой редактор – серая мышка? Надеюсь, вы не ради меня так расстарались?

Наблюдая, как он садится напротив, Ли горько пожалела о выборе наряда. Она была готова к сексистским замечаниям Джесса – Генри ее предупреждал – и, судя по его статусу литературной рок-звезды, не исключала, что поведет он себя как напыщенное ничтожество, но несмотря на это, оказалась не готова к такому откровенному оскорблению. Если она теперь же не расставит все точки над i, их рабочие отношения обречены. Может, Джесс и знаменитый писатель, но теперь он ее знаменитый писатель, и она должна быть твердо уверена, что он это понимает.

– Ради вас? – Ли устроила целое представление, оглядывая себя, и весело рассмеялась. – Джесс, как мило, что вы заметили, но вообще-то я потом иду на вечеринку. – Она помолчала, надеясь, что в ее словах прозвучало больше уверенности, чем она испытывала на самом деле. – А я могу сделать вывод, что вы так расстарались ради меня?

Он тут же пригладил волосы и спросил с долей застенчивости:

– Дерьмово выгляжу, да? Опоздал на поезд, а потом изменили все расписание. Какой-то кошмар.

– На поезд? Я думала, вы живете в городе.

– Да, но здесь не могу сосредоточиться, поэтому пишу в Хэмптоне.

– О, это…

Он перебил ее удрученным смешком:

– Чертовски оригинально, я знаю. Купил этот дом в ноябре прошлого года, как раз когда начало холодать. Вы не удивитесь, узнав, что я всегда выступал против Хэмптоне, но было совсем другое дело: унылая пора, уединенность – идеальное место, чтобы запереться в компании с компьютером. Много дней подряд я не видел ни одной живой души, а потом – раз! – в мае на секунду показалось солнце, и весь Верхний Ист-Сайд привалил скопом.

– Тогда почему вы остались? Там ад земной в июле, – сказала Ли.

– Из обычной лени.

– О, не надо. Ни на секунду этому не поверю.

– Поверьте. Я пустил там корни. Просто не могу заставить себя уехать. Кроме того, над моей городской квартирой идет ремонт, и шум стоит непереносимый.

Ли сочувственно помычала, принимая от официанта меню.

Джесс покачал головой и со вздохом откинулся на спинку стула.

– Как вы выдерживаете столько часов с одержимыми собой придурками вроде меня?

Она невольно засмеялась:

– Это входит в должностную инструкцию.

– Кстати, уверен, вам будет любопытно…

– Джесс, – мягко перебила она. – У нас впереди много времени для работы, и я думаю, неплохо, если мы просто познакомимся и оставим дискуссии но части редактуры на следующий раз.

Он уставился на нее.

– Вы серьезно?

– Вполне. Если вы не возражаете.

Он наклонил голову набок.

– Странная вы. Редактор, который не хочет обсуждать мою книгу. Так-так-так. О чем же вы хотите поговорить, Мисс Эйзнер?

Ли осталась довольна. Ее поездка с девушками на Кюрасао не слишком походила на празднование помолвки, но позволила ей продумать стратегию поведения с Джессом.

Она понимала, что должна сразу же и безоговорочно дать тон в отношениях с ним. Единственный способ сделать это – определить характер и содержание их бесед. Он приехал на этот ленч, ожидая, что новый редактор из нового издательства горит желанием услышать о его новой книге, и поэтому разыграла безразличие.

Покончив с горячим (стейк с салатом для него и жареный с травами окунь для нее), они переговорили обо всем кроме сочинительства. Ли узнала, что Джесс вырос в Сиэтле, но тот казался ему угнетающим, и с двадцати лет он работал в Юго-Восточной Азии, но и это было ему в тягость. Он рассказал, как поразился, когда «Разочарование» попало в списки бестселлеров и появилась возможность делать миллионы из того, что он считал не более чем путевым дневником, и каким сумасшедшим кажется мир вечеринок в Нью-Йорке, когда ты молод, успешен и внезапно невероятно разбогател. Прошло немногим больше часа, но Ли казалось, что их связывают отношения, необычные для обоих, – не романтические, разумеется, но в какой-то степени личные. Мимоходом и без малейшего интереса Джесс упомянул о жене.

– У вас есть жена? – спросила Ли.

Он кивнул.

– То есть вы женаты?

– Да, обычно это так определяют. Вы удивлены?

– Нет. Ну да. Не удивлена, что вы женаты, просто… э… удивительно, что… ну, что я не читала об этом в газетах.

Джесс усмехнулся, и Ли подумала, как хорошо он выглядит, когда улыбается. Моложе и не столь ущербно. Посмотрев на левую руку Ли, он поднял брови.

– Я вижу, вы тоже планируете пополнить наши семейные ряды?

Почему-то Ли разволновалась. И почувствовала себя неловко.

– Десерт? – спросила она, взяла меню и притворилась, будто изучает его.

Джесс заказал им обоим эспрессо. Не спрашивая. Что, естественно, показалось Ли одновременно раздражающим и привлекательным. Она предпочла бы травяной мятный чай, если бы ей предоставили выбор, но было странно приятно не принимать решения.

– Так скажите же, мисс Эйзнер. Какую последнюю великую книгу вы редактировали? До моей, конечно.

– Ну, мне не нужно напоминать вам, мистер Чэпмен, что величину вашей книги еще предстоит выяснить. Нам всем очень любопытно.

– Как и мне в отношении женщины, которая будет меня редактировать.

– Что именно вы хотели бы узнать?

– Ваши другие авторы? Самые любимые? Какие книги доставили вам удовольствие?

Немного волнуясь, Ли ответила:

– Думаю, вы, вероятно, знаете ответы.

– В смысле?

Мгновение она молчала, прикидывая последствия полной откровенности. Без сомнения, она не чувствовала себя морально обязанной говорить всю правду; просто на данном этапе глупо разыгрывать шараду, поэтому Ли посмотрела Джессу прямо в глаза и сказала:

– В смысле, я не сомневаюсь, вы свое домашнее задание выполнили и прекрасно знаете, что на сегодня будете самым продаваемым автором, а мой шеф, коллеги и, вероятно, все издательское сообщество считают меня слишком неопытной, чтобы справиться с вашей книгой.

Джесс залпом выпил свой кофе.

– А что вы думаете, дорогая Ли? – спросил он с легкой улыбкой.

– Думаю, вы устали от всей этой чуши. Не знаю, почему вы исчезли на последние шесть лет, но подозреваю, дело здесь не только в слишком большом количестве вечеринок или о чем там еще сплетничают. Скорее всего вы ищете перемен и редактора, которому нечего терять. Молодого, жадного и готового немного рискнуть. – Она помолчла. – Ну как я справляюсь?

– Очень хорошо.

– Спасибо.

Она чувствовала себя немного пьяной от адреналина встревоженной и взвинченной, но это было приятно.

– И даже рискуя показаться высокомерным кретином, – сказал Джесс, – я уверен, что сделал правильный выбор.

– Именно так, – кивнула она.

Джесс знаком попросил у официанта счет и, когда его принесли, передал Ли.

– Обед оплачивает «Брук Харрис», полагаю?

– Конечно. – Она положила новую корпоративную карту «Америкэн экспресс» в маленькую папочку и откинулась на стуле. – Итак, Джесс, – она достала из сумки свой ежедневник в красном кожаном переплете, – когда мы снова увидимся? На следующей неделе я свободна для ленча во вторник и в пятницу, хотя вторник, вероятно, лучше. Разумеется, мы всегда рады видеть вас в издательстве…

– Следующая неделя мне не подходит.

– О, ладно. Как насчет…

– Нет, тоже не получится.

Ее компания только что потратила три миллиона долларов на покупку не более чем имени и обещания, а он не считает это достаточно важным, чтобы освободиться для нормальной беседы с редактором?

– Вы даже не дали мне закончить, – спокойно проговорила Ли.

– Простите. – Он едва скрывал улыбку. – Но я не планирую приезжать в город в ближайшие несколько недель. Катастрофа с сегодняшним поездом это гарантировала. Так вот, мы можем или подождать до моего возвращения, или, если вы не против, рад буду принять вас у себя в Хэмптоне.

– Что ж, я проверю свое расписание и свяжусь с вами, – холодно произнесла Ли.

– Он попросит вас поехать, – заверил Джесс.

– Простите?

– Генри. Предложит вам поехать. Не переживайте, Ли, не так далеко, и обещаю хорошо о вас позаботиться. Там даже «Старбакс» есть.

Официант принес карту и счет. Ли аккуратно убрала их в соответствующие отделения бумажника и собрала свои вещи.

– Я вас не расстроил? – спросил Джесс.

Ли почувствовала, что ему абсолютно все равно.

– Конечно, нет. Просто я опаздываю на другую встречу. Я позвоню вам попозже сегодня или завтра, и мы обо всем договоримся.

Он с улыбкой посторонился, пропуская ее вперед:

– Отлично! И Ли? Постарайтесь не паниковать, ладно? Мы прекрасно сработаемся.

На улице лил дождь, и пока Ли рылась в своей огромной сумке, ища зонтик, Джесс зашагал в сторону Шестой авеню.

– Поговорим позже, – бросил он, не оборачиваясь.

Ли вскипела. Он действительно самодовольный, надутый придурок. Не только не спросил, вызвать ли ей такси, и не предложил проводить до конторы – он даже не поблагодарил ее за ленч! Ли не знала, как общаться с человеком, обладающим столь непомерным эго. Она могла проявить дипломатичность и в чем-то уступить, но сладкая, беспардонная лесть типа «я в восторге от вашего ума, мистер Бестселлер» не в ее характере. Не сейчас, никогда, и уж конечно, не с таким противным человеком, как Джесс Чэпмен. Черт, Адриана, не отредактировав – возможно, даже не прочитав – ни единой книги в своей жизни, наверное, справилась бы лучше. Эта мысль терзала Ли все восемь кварталов ее пешей прогулки до издательства, прогулки тем более неприятной, что она насквозь промочила ноги. Переступив порог, она готова была отменить всю эту затею и не сумела скрыть этого от Генри.

– Эйзнер, зайдите ко мне, ходила мимо его двери.

Попасть из лифта к себе в кабинет она могла, только минуя кабинет Генри – о, эта сводящая с ума планировка устроенная, без сомнения, с подачи главного редактора.

Ли не отказалась бы от нескольких минут, чтобы собраться с духом и, говоря по правде, дополнить свой наряд кардиганом или шлепанцами, но знала, что Генри освободил вторую половину дня в ожидании ее возвращения.

– Здравствуй, – весело сказала Ли и скромно пристроилась на двухместном диванчике.

– Ну? – спросил Генри. Окинул ее взглядом и, к счастью, не изменил выражения лица.

– Что ж, он, конечно, сущее наказание, – сообщила Ли и тут же поняла, как глупо это прозвучало.

– Наказание?

– Он высокомерен – как ты и предостерегал, – но я уверена, что все преодолимо. Когда я попыталась договориться о нашей следующей встрече, он категорически отказался возвращаться на Манхэттен.

Генри поднял глаза.

– Разве он живет не в Уэст-Виллидже?

– Да, живет, но утверждает, что не может там сосредоточиться и поэтому купил себе дом в Хэмптоне. Он предположил, что я туда поеду… – засмеялась Ли.

– Конечно, поедешь, – отрезал Генри, что делал нечасто.

– Поеду? – переспросила Ли, удивленная горячностью шефа.

– Да. При необходимости я передам другим сотрудникам остальные твои проекты. Отныне и до выхода в свет эта книга должна стать твоим единственным приоритетом. Если это означает встречу в зоопарке Бронкса, поскольку его вдохновляют львята, пусть будет зоопарк. Пока эта рукопись успевает к сроку и подлежит напечатанию, мне все равно, проведешь ли ты следующие полгода в Танзании. Только бы книга вышла.

– Я понимаю, Генри. Действительно понимаю. Можешь на меня рассчитывать. И передавать моих авторов другим не обязательно, – сказала Ли, думая о мемуаристе с хронической усталостью, о романисте, чья рукопись ушла на одобрение, и о комическом актере разговорного жанра который стал писателем и не реже трех раз в неделю появлялся с новыми шутками.

На столе у Генри зазвонил телефон, и мгновение спустя секретарь сообщила по интеркому, что это его жена.

– Подумай над моими словами, Ли, – заключил он, зажимая рукой трубку.

Ли кивнула и торопливо покинула кабинет, почти не обращая внимания на жгучую боль в пятках. Ее помощница кинулась к ней с пачкой сообщений и памяток, едва Ли упала в кресло за своим письменным столом.

– Этот контракт нужно подписать немедленно, чтобы я могла отправить его до окончания рабочего дня, а Пабло из художественного отдела сказал, что ему как можно скорее нужны любые замечания по обложке для мемуаров Мэтисона. О, и…

– Аннет, мы можем на минутку отложить все эти дела? Мне нужно сделать звонок. Пожалуйста, закрой дверь, когда будешь выходить. Это займет всего минуту.

Ли старалась говорить спокойно и ровно, но ей хотелось кричать.

Аннет, благослови ее Господь, лишь кивнула и тихонько притворила за собой дверь. Зная, что вряд ли уже соберется с силами, если не позвонит немедленно, Ли сняла трубку и набрала номер.

– Что ж, ждать пришлось недолго, – ответил Джесс. Прозвучало это как колкость. – Чем могу служить, мисс Эйзнер?

– Я сверилась со своим расписанием и смогу приехать к Вам в Хэмптоне.

Он проявил достаточно сдержанности, не загоготав, но Ли чувствовала, что Джесс ухмыляется.

– Я ценю это, Ли. В ближайшие две недели мне предстоят кое-какие исследования. Вам подойдут вторые выходные августа?

Ли даже не стала смотреть в ежедневник или календарь, который держала открытым на экране компьютера Какая разница? Генри дал ей ясно понять: если подходит Джессу, подходит и ей.

Она глубоко вздохнула и сильно прикусила большой палец.

– Я приеду.