ПРИЛОЖЕНИЕ. В русском языке заяц имеет эпитет косой

В русском языке заяц имеет эпитет косой. Эпитет достаточно странный — ничего специфически "косого" у зайца нет. В то же время слова с близкой фонетикой, обозначающие зайца, существуют в других индоевропейских языках, ср., например, нем. Hase (и — с ротацизмом — англ. hare) `заяц'. Немецкое h, как и русское к, может восходить к индоевропейскому глухому велярному, s, как и с, — к *s, нем. a и рус. о — к *{o(} или *{a(}. Похожим словом обозначается заяц и в индоиранских языках, ср. др.‑инд. {s/}{a/}{s/}a. Краткое a в санскрите также может восходить к *{o(} или *{a(}, тип склонения для русского и древнеиндийского восстанавливается одинаково (и.‑е. склонение на *{o(}), но древнеиндийское {s/} нормально восходит к и.‑е. *{k$}, что можно свести с германским h или русским с, но не с русским к и германским s. Таким образом, имеется дилемма: либо в праиндоевропейском было слово `заяц', к которому восходят все перечисленные формы, но тогда требуется востановить праформу и объяснить фонетические преобразования, отличающиеся в данном случае от стандартных, либо все приведенные формы представляют собой случайные совпадения — с одной и той же структурой корня CVC, одинаковым вокализмом и типом склонения и со сходным консонантизмом.

Поскольку последнее представляется маловероятным, попробуем свести все формы к единому архетипу. Для этого надо рассмотреть не только данное сближение, но и другие слова со сходной звуковой структурой. При таком рассмотрении выясняется, что др.‑инд. {s/} может наследовать и.‑е. *s, ср. др.‑инд. {s/}va{s/}ura и лат. socer `свекор' < и.‑е. *s{w}e{k$}Vro‑ или др.‑инд. {s/}m{a/}{s/}ru `борода, усы' и лит. sm{a~}kras `подбородок' < и.‑е. *smV{k$}r‑. Во всех трех этимологиях имеется нетривиальное сходство корневого консонантизма: везде присутствуют (по разные стороны от гласного) фонемы *s и *{k$}, и везде в индоиранском происходит ассимиляция — замена рефлекса *s на рефлекс *{k$}. Слов же, где при наличии в корне *{k$} сохранялось бы *s, нет. Таким образом, налицо фонетический закон: и.‑е. *{k$}‑s или *s‑{k$} > индо‑ир. *{k$}‑{k$}.

С другой стороны, в славянском есть случаи, когда и.‑е. палатальные велярные развивается не в сибилянты, а в велярные смычные, ср. рус. гусь < и.‑е. *{g$}hVns‑ (ср. др.‑инд. ha{m.}sa‑, нем. Gans, лит. {z^}{a~}sis и др.), рус. свекор < и.‑е. *s{w}e{k$}Vro‑. Все эти примеры описываются правилом, предложенным А. Мейе: велярный не переходит в сибилянт в том случае, если в корне есть s. Отметим параллелизм данного явления с только что рассмотренной ассимиляцией в индо-иранском: в обоих случаях "аномальное" развитие происходит в корне, где есть s и палатальный велярный (хотя само развитие в некотором смысле противоположно: в индо-иранском происходит ассимиляция, в славянском, напротив, ассимиляция избегается).

Теперь мы можем с большей уверенностью говорить об истории индоевропейского названия зайца: германские языки сохраняют без изменения индоевропейскую структуру *{k$}Vs‑, индоиранские демонстрируют ассимиляцию: *{k$}Vs‑ > *{k$}V{k$}‑, славянские — сохранение велярной артикуляции рефлекса *{k$} в присутствии рефлекса *s. Таким образом, в праиндоевропейском восстанавливается вполне однозначно реконструируемая лексема: *{k$}Vso‑ `заяц'.

Заметим, однако, что данная этимология русского косой (принадлежащая В.А. Терентьеву) все же остается спорной, поскольку в других славянских языках обозначение зайца при помощи данного корня не зафиксировано.