Монтевидео

Если двадцать дней подряд под твоими ногами ка-

чается палуба; если все эти дни не видишь вокруг ни-

чего, кроме опостылевших волн; если все чаще бега-

ешь в штурманскую рубку, чтобы украдкой взглянуть

на карту и с деланным безразличием спросить: «Ин-

тересно, сколько миль осталось до берега?» – значит,

все твоё существо жаждет суши.

Дольше всего, просто нескончаемо долго, в море

тянутся две вещи: качка и подход к причалу. Качка

осталась позади и ждёт нас впереди, а к причалу

мы ползём сейчас, причём так удручающе медлен-

но, словно наш гордый красавец «Визе» получил ин-

валидность первой группы. И ползём за невзрачным,

ободранным буксиром, капитан которого смотрит на

нас сверху вниз, хотя его корыто болтается у «Визе»

под ногами.

Огромный город, залитый декабрьским зноем, ще-

тинится небоскрёбами. Монтевидео…

Сегодня мы будем шагать по асфальту Южно-Аме-

риканского континента!

– Первым делом, конечно, выпью пивка, – мечтает

один, – а потом в парк, вздремнуть на травке. На зе-

лёненькой пахучей травке, понимаешь?

– А ты ничего, любознательный малый, – хвалит

приятель, – вернёшься домой – много интересного

про Монтевидео расскажешь. Как пиво дул, на траве

храпел…

– Братва, у кого есть разговорник?

– А что тебе надо?

– Ну что-нибудь этакое, для дружбы и взаимопони-

мания. Вроде «бхай-бхай».

– Это пожалуйста, сколько хочешь. Вот, зубри: «Се-

ньор, а в Уругвае имеют представление о такой игре,

как футбол?» Будешь другом на всю жизнь.

Рядом консультируют новичка:

– Как войдёшь в магазин, шаркай подошвой и веж-

ливо, но с достоинством рявкай: «Привет мой вам, се-

ньоры! Как детишки, налоги? Меня зовут Вася». Се-

ньоры со всех ног бегут тебя обслуживать, а ты гово-

ришь: «Пардон, не все сразу. Хау мач, или, по вашему,

сколько стоит? Даю любую половину». Если намнут

бока – требуй жалобную книгу.

Идёт швартовка. По причалу расхаживает толстый

полицейский. Он важен, как премьер-министр. На

его бедре болтается огромный кольт. Наши вопросы

страж порядка игнорирует. В порядке психологическо-

го опыта спускаем ему на бечёвке пачку сигарет. Огля-

нувшись, полицейский подмигивает, ловким движени-

ем отцепляет пачку и кладёт в карман. Совершив гре-

хопадение, он становится дружелюбнее.

Между тем на причал въезжает, дребезжа всеми ча-

стями, музейный рыдван, оглушительно чихает, вы-

пуская чёрное облако, и из кабины, кряхтя, выполза-

ют два старика. Они приветливо машут нам руками и

подходят к борту. Не успеваем мы обменяться догад-

ками, как старики хором спрашивают:

– Земляки, селёдки нема?

И замирают ь безумной надежде. Им поясняют, что

селёдка есть, но на камбузе и что это совсем не про-

стое дело – разжалобить кока или начпрода.

– Ба-аночку селёдочки, хоть кусочек! – ноют стари-

ки.

Выясняется, что они живут в Уругвае больше ше-

стидесяти лет и все эти годы изнывают по селёдке, по-

тому что местные жители – мясоеды, которые и не по-

дозревают о том, что на свете есть такое волшебное

лакомство – селёдка. И как только в Монтевидео при-

ходит русское судно, они бросают свои дела и бегут

на причал – авось повезёт. В прошлом году кок одно-

го транспорта, человек с большим сердцем по имени

Степа, отвалил им по целой тихоокеанской селёдке, и

если мы увидим Степу, то должны ему передать, что

его имя с большим уважением вспоминается в Монте-

видео. Конечно, банка или целая селёдка на каждого

– это для нас слишком накладно, но если мы угостим

их хотя бы парочкой ломтиков, то бог – он все видит!

Он зачтёт этот благородный поступок.

Вечером кок долго выяснял, какой это негодяй

вскрыл большую банку и вытащил из неё несколько

селёдок…

Наконец все формальности были закончены, мы

уселись в два больших автобуса и отправились на

экскурсию по городу.

Цели туристов и устроителей экскурсий обычно

диаметрально противоположны: первые хотят как

можно больше увидеть, вторые – как можно быстрее

закончить это канительное дело. Поэтому наши ав-

тобусы мчались по улицам как зайцы, за которыми

гнались собаки. С гидом нам тоже не очень повезло:

этот безупречно одетый и хорошо воспитанный юно-

ша с ласковыми глазами молочного телёнка из всего

великого и могучего русского языка усвоил несколь-

ко слов, привести которые, несмотря на их звучность

и энергичность, я решительно не в состоянии. При-

шлось объясняться на английском, каковым обе сто-

роны владели одинаково уверенно, возмещая нехват-

ку слов щёлканьем пальцев. Поэтому наш разговор

удивительно напоминал треск кастаньет, а по оконча-

нии экскурсии гид не мог пошевелить кистью руки – у

него распухли пальцы.

Монтевидео, город с более чем миллионным насе-

лением, производит впечатление неряхи. На улицах

грязно; курильщики, отчаявшись найти урну, забрасы-

вают тротуары окурками; скомканная бумага, конфет-

ные обёртки и прочий мусор отданы на волю океан-

ского ветра. Особенно удручает неряшливостью ве-

дущая от порта в центр улица Колумба. Если бы ве-

ликий мореплаватель мог знать, что его имя будет ис-

пользовано с такой целью, он бы десять раз подумал,

стоит ли открывать Америку.

На каждой стене – рекламы кока-колы и электро-

бритв «Филипс», на каждом углу – американские, гол-

ландские, французские, западногерманские и так да-

лее банки. Ошеломлённый турист может сделать вы-

вод, что цель жизни уругвайца – выпить «коку», по-

бриться и затеять финансовую спекуляцию. У подъ-

ездов деловых и правительственных зданий расха-

живают вооружённые автоматами солдаты. В Уруг-

вае неспокойно, грабят банки и воруют крупных пра-

вительственных чиновников. Одного министра укра-

ли за несколько дней до нашего прихода – в Южной

Америке это стало для экстремистских групп прави-

лом хорошего тона. Министров и послов здесь теперь

охраняют наравне с сейфами и по тому же принципу:

чем значительнее лицо (сумма) – тем больше охрана.

Скажем, министр иностранных дел эквивалентен сей-

фу с тонной золота, а министр здравоохранения тянет

от силы на килограмм серебра. Поэтому, если за пер-

вым неотступно следуют несколько автоматчиков, то

для второго достаточно сторожа с дубинкой.

Главная улица 18 июля замыкается зданием пар-

ламента – как Невский проспект и Адмиралтейство

в Ленинграде. У входа в парламент – обязательный

автоматчик. Вестибюль украшен отличными произве-

дениями искусства инков, ацтеков и других народов,

перебитых в своё время испанцами и португальцами

во славу господню. Особенно нас восхитила гигант-

ских размеров голова языческого бога, высеченная из

камня. Все экскурсанты сочли своим долгом сфото-

графироваться на фоне головы, после чего выясни-

лось, что оригинал, видимо, остался у бога на пле-

чах, а нам подсунули имитацию из пластика. Было тем

более обидно, что на лжеголову мы затратили много

времени, и поэтому гид погнал нас по парламенту та-

ким стремительным галопом, что служители всполо-

шились: не начались ли беспорядки? На каждый зал

мы затрачивали от пяти до десяти секунд, и лишь па-

лате сенаторов из уважения к вершителям судеб уде-

лили целых полминуты. Зал палаты отделан велико-

лепным деревом, кресла мягкие, наглухо прибитые

к полу, что имеет свой смысл, ибо сенаторы в поис-

ках аргументов иной раз обрушивают на головы поли-

тических противников все, что попадётся под руку. В

Монтевидео шутят, что настоящую потасовку можно

увидеть не на стадионе, а в парламенте.

Затем наши автобусы поползли на высокую гору, на

вершине которой сохранилась средневековая испан-

ская крепость с пушками.

В эти дни в Монтевидео со всего мира съехались

миллионеры – члены какого-то благотворительного

общества. И вот одновременно с нами поглазеть на

крепость прибыл автобус с миллионерами. С виду это

были самые обычные люди, на удивление скромно

одетые. Один финансовый воротила, облачённый в

поношенные джинсы и немало испытавшую на своём

веку ковбойку, выглядел столь жалким, что так и хо-

телось сунуть ему монету: может, бедняга давно уже

ничего не ел.

Гид любезно согласился стать моим переводчиком

и обратился наугад к первому же попавшемуся под ру-

ку миллионеру, который оказался владельцем метал-

лургического завода из Соединённых Штатов Амери-

ки. Мы представились друг другу. Ниже следует сте-

нографическая запись нашей беседы.

Я: Хау ду ю ду?

ОН: Ол райт.

К сожалению, наш автобус уже трогался с места,

так что на этом я вынужден был закончить интервью.

Думаю, однако, что оно не могло не оставить глубо-

кий след в сознании этого эксплуататора. Во всяком

случае, когда я вскочил на подножку, он смотрел на

меня, растерянно разинув рот: наверное, понял, что я

разгадал его сущность.

Следующую остановку мы сделали у резиденции

президента Уругвайской республики. Встречать нас

он не вышел – видимо, его не предупредили о нашем

приезде. Из подъезда, правда, выскочил весёлый му-

лат с метлой в руке и поднял перед нашими носами

облако пыли – традиционный знак уважения к важно-

му посетителю. Прочихавшись, мы поручили мулату

передать президенту и его супруге наши приветы и

укатили.

Знаменитый стадион, арену кровопролитных сра-

жеяий между болельщиками «Насьоналя» и «Пенья-

роля», мы проскочили не останавливаясь: игры сего-

дня не будет, и ворота закрыты. Расположен стадион

на редкость удачно: напротив – университетская кли-

ника, в двух шагах – кладбище. Просто и предусмот-

рительно, болей за свою команду на здоровье.

А вот и Карраско – самый чистый, зелёный и ти-

хий рийон столицы. Пожалуй, и самый малоэтажный:

сливки общества предпочитают жить в особняках. Гид

рассказал, что житель Карраско, имеющий только од-

ну машиау, чувствует себя социально ущемлённым,

такой, простите, голодранец может лишиться уваже-

ния соседей или, ещё хуже, кредита в банке. Раз уж ты

живёшь в Карраско – закладывай в ломбард послед-

ние брюки, но покупай вторую машину.

Слушая эти высказывания гида, я, разумеется, не

мог предполагать, что на следующий день мне при-

дётся пережить драму покупателя автомобиля. А слу-

чилось это так. Гуляя по городу, мы – Лева Черепов,

Геннадий Васев и я – набрели на автомобильный са-

лон. Я решил прицениться к машине. Лева и Геннадии

принялись меня отговаривать. «Посмотрят на твои

скороходовские босоножки – и спасибо скажешь, ес-

ли не накостыляют по шее!» Но я был непреклонен,

ибо видел, как одеваются миллионеры, и справедли-

во полагал, что по сравнению с некоторыми нз них вы-

гляжу как великосветский денди, проматывающий на

модный гардероб своё состояние. И смело вошёл в

салон.

На пьедестале стоял неправдоподобно длинный,

свер кающий лаком голубой «шевроле». Стоял, на-

верное, давно, потому что у хозяина салона было за-

спанное, скучное и безнадёжное лицо человека, кото-

рый уже ничего хорошего не ждёт от жизни. По обя-

занности хозяин встал и поклонился – скорее всего

для того, чтобы скрыть зевок.

Я поступил так, как сделал бы на моем месте лю-

бой другой миллионер: лениво направился к машине,

скептически похлопал её по крыльям, открыл дверцу

и развалился на кожаном диване. Черепов и Васев

начали вертеться вокруг и хихикать – нашли место и

время! Сделав страшные глаза, я заставил их утихо-

мириться и ледяным голосом набитого долларами ян-

ки спросил хозяина:

– Хау мач? Сколько стоит эта консервная банка?

Здесь уже хозяин не выдержал. Льстиво загляды-

вая в лицо настоящего покупателя и размахивая ру-

ками с такой быстротой, что свистело в ушах, он об-

рушил на меня целый водопад слов, из которых я по-

нял только одно: «сеньор». Оно прозвучало минимум

сто раз и произносилось с чудовищным почтением.

– Хау мач? – прервал я эти излияния с нетерпением

человека у которого время – деньги, и протянул хозя-

ину блокнот с авторучкой. Хозяин поклонился, почмо-

кал губами и начертал: 7000.

– Долларов?

– Си, сеньор!

Я вытащил из кармана добротный бумажник, в ко-

тором находилась несметная сумма – 2 доллара 40

центов в пересчёте на уругвайские песо.

– Не делаешь ли ты ошибки? – Черепов соорудил

постную физиономию. – По-моему, машина недоста-

точно хороша для тебя.

– Только «роллс-ройс»! – поддержал его Васев.

– А мотор? – пренебрежительно ронял Черепов. –

Жалких сто двадцать лошадиных сил!

– Только «роллс-ройс»! – злодействовал Васев.

– Ноу, ноу, сеньоры! – завопил хозяин, с ненавистью

глядя на подсказчиков, срывающих выгодную сдел-

ку. – «Роллс-ройс» – фи! Тьфу! «Шевроле» – ах!

Но было поздно – преодолевая вялое сопротивле-

ние настоящего покупателя, Васев и Черепов выта-

щили его из салона.

Однако хорошо смеётся тот, кто смеётся послед-

ний.

Не успели мы, весело обсуждая подробности наше-

го визита, пройти полквартала, как я вспомнил, что за-

был в руках у хозяина свою авторучку. Нужно было

посмотреть на его лицо, когда я вернулся!

– «Шевроле» – ах! – завопил он, сверкая глазами. –

Та-та-та-та-та-та! (Неразборчиво). – Си, сеньор! Та-

та-та!

Пришлось его разочаровать и жестами пояснить,

что я вернулся не для того, чтобы купить недостаточ-

но хороший для меня «шевроле», а чтобы получить

принадлежащую мне авторучку. Лицо хозяина мгно-

венно стало сонным, скучным и безразличным. Об ав-

торучке он и слышать не хотел – отмахивался и делал

вид, что совершенно не понимает, о чём идёт речь.

Нажился всё-таки, спрут, за мой счёт!

Так я остался без своей любимой авторучки…

Мы продолжали бродить по городу без переводчи-

ка, руля и ветрил – куда ноги поведут. Стадион закрыт,

музей закрыт, зашли в кино. Посмотрели да экран ми-

нуты две – и выскочили на свежий воздух: жуткая и

пошлейшая кинопохабщина, рассчитанная на зрите-

ля с иктеллектом ящерицы. Контролёр понимающе

ухмыльнулся, кивнул в сторону зала и сплюнул.

Не желая отставать от других туристов, фотографи-

ровались у памятников. Как правило, это националь-

ные герои на лошадях; один из них, генерал Артикос,

даже на фоне двадцатипятиэтажного небоскрёба про-

изводит большое впечатление своей внушительной

осанкой. Хорош и памятник первым переселенцам –

упряжка быков тащит за собой повозки. Очень дина-

мичная группа. Быки выглядят так естественно, что на

них охотно лают собаки.

Что же касается архитектуры, то судить о ней не бе-

русь: за два дня я видел слишком мало, да и не счи-

таю себя знатоком в этой области. Дома как дома, ни-

чего необычного. Другое дело – Рио-де-Жанейро, ку-

да мы попали на обратном пути. Там даже дилетанту

ясно, что перед ним великий город.

Жители Монтевидео, как и положено южанам, об-

щительны и чрезмерно возбудимы. На простой во-

прос: «Как проехать к порту?» – вам ответят моноло-

гом минут на пять, в корне пресекая все ваши попытки

вставить слово или удрать; но если и вас о чём нибудь

спросят, наберитесь терпения. Мы мирно шли по ули-

це, когда на меня налетела экзальтированная сеньо-

ра с двумя девочками-близнецами и начала бурно о

чём-то спрашивать, даже не спрашивать, а неистово

кричать, непрерывно шлёпая своих шалуний и выкру-

чивая пуговицу на моей рубашке. Когда сеньора ис-

сякла, я на варварском английском языке дал ей по-

нять, что она обратилась не по адресу. Сеньора гнев-

но рванула пуговицу и обрушилась на Васева, кото-

рый угощал девочек конфетами и бормотал про се-

бя что-то вроде: «Ну и трещотка! Зря время теряешь,

красавица». Наконец над ней сжалился какой-то про-

хожий, и сеньора, подхватив девочек, рванулась куда-

то со скоростью звука.

Продавцы в магазинах изысканно вежливы – а что

делать? Цены на товары слишком высокие, и да-

же в универмагах покупателей можно пересчитать по

пальцам. Все товары – импортные, кроме сувениров,

отлично выделанных коровьих шкур (никогда бы не

подумал, что коровы носят на себе такую красоту!) и

ножей. Особенно непривычна тишина в книжных ма-

газинах: за средних габаритов книгу средний уругваец

должен выложить дневной заработок. Мы прикинули,

что у нас книги раз в пять дешевле: одна из причин

того поражающего мир явления, что в нашей стране

читают больше, чем в любой другой. На прилавках –

много переводов русской и советской классики: Тол-

стой, Достоевский, Горький, Шолохов, Ильф и Петров.

Но львиную долю полок отхватили себе детективы;

одна Агата Кристи занимает куда больше места, чем

все классики мировой литературы, вместе взятые.

На прощание, мобилизовав остатки валюты, мы по-

сетили «чрево Монтевидео»

– колоссальный крытый рынок, на котором шумит,

спорится, орёт и скандалит многотысячная толпа до-

мохозяек, портовых грузчиков, матросов, зеленщиков,

оборванных мулатов и высокомерных полицейских.

Десятки туш, сотни колбас, холмы апельсинов и тер-

риконы овощей, лимоны, бананы – изобилие продук-

тов, цены на которые непрерывно растут. Дорого – до-

мохозяйки хватаются за сердце и потрясают кулака-

ми. Мы пристроились к барьеру, за которым два лов-

ких кабальеро орудовали на жаровнях, получили по

изумительному шашлыку и по бутылке ледяной «ко-

ки» – роскошный обед, о котором мы не раз вспоми-

нали в Антарктиде.

И вот мы снова на борту, и змеи швартовых тянут-

ся с причала на палубу. Идёт прощание с последней

свободной от снега и льда землёй, теперь нам надол-

го привыкать к белому цвету.

– Видишь тот небоскрёб? – спрашивает матрос при-

ятеля.

– Справа или в центре?

Матрос терпеливо объясняет, на какой небоскрёб

он хочет обратить внимание.

– Ну, доложим, вижу. И что из этого?

– Ничего особенного, – вздыхает матрос. – Я поку-

пал там мороженое.

И последнее видение: чуть не опоздав, к борту, за-

пыхавшись, подбегают два знакомых старика.

– Земляки, селёдки нема?

И «Визе» уходит в океан.