День с восточниками

Утром Василий Семёнович Сидоров собрал во-

сточников.

– Все любят картошку? – опросил он.

– Все!

– Не верю! Если бы мы по-настоящему её, родную,

любили, то не потеряли бы бдительность. А ни у ко-

го из нас не поднялась рука, чтобы осмотреть куплен-

ные в Монтевидео мешки с картошкой. Те самые, что

полетят с нами на Восток!

Сидоров был расстроен и зол. Ночью, терзаемый

дурными предчувствиями, он решил развеять свои

сомнения и вскрыл один мешок, затем второй, тре-

тий…

Надули нас здорово: по меньшей мере десятая

часть картошки была выброшена в океан, хотя это-

го куда больше заслуживали наши поставщики, кото-

рые, наверное, в своих оффисах потирают руки и по-

смеиваются над доверчивыми покупателями. Сидеть

Востоку лишний месяц на кашах и макаронах!

– Какая похуже и помельче – сыпьте в отдельные

мешки, съедим в первую очередь, – распоряжался

хмурый Сидоров.

В жизни я ещё не видел, чтобы люди с такой нежно-

стью перебирали картошку! Судьба едва ли не каждой

отдельной картофелины решалась судом присяжных:

а вдруг она не совсем безнадёжна, а вдруг её можно

спасти? И за борт летело только гнильё и никуда не

годная мелочь.

Весь день проработали, а вечером вновь собра-

лись, на этот раз соблюдая строжайшую конспира-

цию. С интервалом в одну минуту восточники, разоде-

тые «как в страшный день своей свадьбы» (Анатоль

Франс), поднимались на самую верхотуру, где у гидро-

химической лаборатории стоял дежурный и с безраз-

личным видом профессионального заговорщика це-

дил сквозь зубы: «Пароль… „У вас продаётся славян-

ский шкаф?“ – „Шкаф продан, есть никелированная

кровать“.

– «С тумбочкой?» – «С тумбочкой. Проходи в рай!»

Лаборатория, в которой ещё несколько часов на-

зад вдумчивые люди разоблачали тайны океана, вы-

глядела антинаучно. Посреди стола, где днём возвы-

шались аналитические весы, лежали шпроты, место

реактивов заняла нарезанная ломтиками колбаса, а

стройные ряды колб и реторт сменила батарея буты-

лок. Здесь священнодействовал Коля Фищев, зарас-

тающий свежей бородой аэролог. Он расставлял ста-

каны, готовил бутерброды, бил по рукам нетерпели-

вых гостей и жутким шёпотом призывал:»

– Ш-ш-ш! Капитан не спит!

Происходило вопиющее нарушение правил внут-

реннего распорядка: восточники отмечали очередные

дни рождения – астронома Геннадия Кузьмина и мой.

Высокое начальство, поставленное в известность,

выразило надежду, что будет соблюдаться «необхо-

димый коэффициент спокойствия». И восточники про-

явили исключительную дисциплинированность, чему,

кстати, способствовало до обидного малое количе-

ство спиртного – в переводе на душу населения. Из

добытого спирта микробиолог Рустам Ташпулатов и

Гена Арнаутов, проявив необычайную изобретатель-

ность, создали два вида напитков – «Ташпулатов-

ку» и «Арнаутовку». «Ташпулатовка» содержала со-

рок семь процентов спирта и пятьдесят три процента

воды, а «Арнаутовка» – сорок семь процентов спир-

та, пятьдесят процентов воды и три процента варе-

нья. Пусть вас не удивляет процент спирта – по мор-

ской традиции он соответствовал широте, которую в

данный момент преодолевает судно. Что же касает-

ся напитков, то они заслужили всеобщее одобрение

и были рекомендованы к массовому производству, а

их изготовители получили почётное звание «Мастер –

золотые руки».

Именинников посадили на два единственных в ла-

боратории стула и под завистливое перешептыва-

нье вручили подарки. Кузьмин, как астроном, получил

цейсовский бинокль – превосходный оптический ин-

струмент, мастерски сделанный из двух пивных буты-

лок, а мне досталась (взамен пропавшей в Монтеви-

део) метровая деревянная ручка с пером, выдерну-

тым из хвоста залётного альбатроса. Кроме того, в на-

шу честь была спета песня и продекламированы сти-

хи. Оду, посвящённую автору этих строк, привожу пол-

ностью:

Чтоб не сказали нам потом, Что о Востоке мы все

врём, – С собой писателя везём.

Теперь брехать не будем сами – Пусть это сделает

В. Санин!

Вечер удался ка славу. Валерий Ельсиновский и

метеоролог Саша Дергунов, научные сотрудники Ген-

надий Степанов и Никита Бобин играли на гитарах,

подпевая себе вполголоса, ребята пели, шутили, сме-

ялись и так накурили, что предложение доктора по

очереди сбегать в медпункт и подышать из баллона

кислородом я готов был принять всерьёз.

– В твоём распоряжении, Валерий, на Востоке бу-

дет несколько баллонов,

– заметил Сидоров. – В первые дни на них все по-

глядывают, как коты на сметану. Только привыкать к

кислороду не стоит; те, кто не выдерживал и прикла-

дывался, говорили – тянет как к куреву. Лучше себя

перебороть, рано или поздно одышка пройдёт.

– А что? Давайте бросим курить! – пылко предло-

жил Тимур Григорашвили.

– Все вместе! А? Давайте! Голосуй, начальник!

– Аналогичная ситуация произошла несколько лет

назад, – заулыбался Сидоров. Прилетела на Восток

новая смена и с энтузиазмом решила: бросаем ку-

рить! И бросили с лёгким сердцем, потому что, как

легко догадаться, в первые дни при кислородном го-

лодании на курево никого не тянет, даже сам себе

удивляешься: лежит в кармане пачка сигарет, а о

ней и думать противно. Итак, подписались новички

под обязательством, а начальник сообщил в Мирный:

«Сигарет не присылайте!» Я от души ему посовето-

вал: «Закажи, пока не поздно, несколько ящиков, а

то тебя самого курить будут!» Куда там! Мы твёрдо,

мол, решили – заяц трепаться не будет! История за-

кончилась так, как я и предполагал: через несколько

недель ребята акклиматизировались, – пришли в се-

бя, а сигарет-то нет! И полёты на Восток закончились,

Трагедия! Стали штурмовать Мирный радиограмма-

ми: «Погибаем без курева, признаем себя ослами,

сбросьте на парашюте парочку ящиков». А морозы за

семьдесят, ни один лётчик не станет рисковать. Окур-

ки наши разыскивали! Ну как, бросаем курить?

– Я что? Я как народ, – заметно поостыл Тимур.

Ничего не скажешь – молодец Сидоров! Каждые

тричетыре дня он собирает своих ребят – пусть знако-

мятся и притираются друг к другу. Очень важно, чтобы

на станцию прибыл коллектив, а не разношёрстная

группа людей. Василий Семёнович подчёркивает, что

на Востоке будет очень трудно; ещё не поздно взве-

сить свои возможности и перейти на другую станцию –

в этом нет ничего позорного. Тем более что к Сидоро-

ву рвутся десятки ребят из коллективов Мирного, Но-

волазаревской и Беллинсгаузена, потому что Восток

– это марка! На каждом совещании начальник экс-

педиции напоминает, что лучшее оборудование, луч-

шие продукты, наибольшее внимание – станции, за-

брошенной на ледяной купол материка. Восточники

это знают и этим гордятся. Они как полковая разведка,

далеко уходящая от своих навстречу неизведанному.

На шестом материке трудности и опасности подсте-

регают на каждом шагу, но к этой станции отношение

особое. «Кто на Востоке не бывал, тот Антарктиды не

видал» – поговорка, пошедшая в полярный фольклор

после Второй экспедиции.

И Сидоров все рассказывал и рассказывал о Восто-

ке до глубокой ночи.

Мы узнали, как открывали на станции физические

законы. Вот история одного открытия. Поначалу го-

рючее на станцию доставлялось в бочках; чтобы они

не падали во время перехода, на санях сооружали

решётки из металлических труб. И вот однажды, ко-

гда столбик термометра дрожал от холода у отмет-

ки минус восемьдесят, механик-дизелист никак не мог

столкнуть с саней бочку и, раздосадованный, ударил

кувалдой по решётке. Ударил – и не поверил своим

глазам: металлическая труба разлетелась на куски,

словно фарфоровая! О том, что при чрезвычайно низ-

ких температурах металл становится хрупким, навер-

ное, учёные знали и раньше, но приоритет в этом от-

крытии я всё равно отдаю тому механику.

И ещё мы узнали, что при температуре минус 85

градусов в ведро с бензином можно запросто сунуть

горящий факел: такой эксперимент был проведён, и

факел потух, словно его окунули в воду.

– Бывают на Востоке и криминальные случаи, – с

улыбкой сказал Борис Сергеев. – Например, кража…

павильона. Помнишь, Василий Семеныч?

– Ещё бы! – откликнулся Сидоров. – Хоть милицию

вызывай! А дело было так. Однажды поднялся силь-

ный ветер – уникальное явление на Востоке в поляр-

ную ночь. Температура быстро повысилась с минус

восьмидесяти до минус пятидесяти градусов, и все

повеселели: тепло! И влажность повысилась, дышать

стало легче. Вдруг прибегает дежурный: «Аэрологи-

ческий павильон украли!» Думаю – шутка, а выхожу

– нет павильона! Ветер унёс в неизвестном направ-

лении. Теория – в чистом выигрыше: доказано, что

и в центральной Антарктиде возможны сильные вет-

ры при низких температурах. А практика? Что делать

без павильона? Строительного материала нет, а за-

пуск аэрозондов – одна из самых главных наших за-

дач. Вышли из положения таким образом: выкопали в

снегу площадку, накрыли её брезентом и в этих ком-

фортабельнейших условиях вели работу до прибытия

новой смены.

– Красивое зрелище, – глядя в окно, проговорил Бо-

рис Сергеев. – Желающие могут полюбоваться и вы-

разить свой восторг, по возможности сдержанно.

Мы бросились к окну.

– Айсберг!

– Считайте, что Антарктида прислала визитную

карточку, – констатировал Сидоров. – Напомнила:

«Пора, товарищи полярники, переходить на зимнюю

форму одежды!»

Наутро мы вошли в пролив Дрейка. Южная Амери-

ка осталась позади. Отныне на долгие месяцы с циви-

лизацией нас будет связывать лишь капризная эфир-

ная нить.