Остров Ватерлоо

Наверное, воистину великие свершения суждены

людям скромным: непомерное самомнение само по

себе поглощает слишком много энергии, и на дело её

не хватает.

Свои книги, теоретически разработавшие и во-

оружившие революцию, Ленин называл брошюрами;

он совершенно нетерпимо относился к любого рода

громким фразам и восхвалениям и, слыша, читая их,

морщился как от зубной боли.

Эйнштейн опубликовал теорию относительности на

нескольких страницах малозаметного журнала. До

конца жизни великий учёный терпеть не мог славосло-

вий по своему адресу и считал их проявлением дур-

ного тона.

Гений и скромность всегда рядом.

Наполеон периода битвы при Маренго, тогда ещё

мало кому известный генерал, испытывал отвраще-

ние к позе, мишуре и прочей «суете сует»; на Боро-

динском поле он уже и мысли не допускал, что импе-

ратор может ошибиться – самомнение убило гения.

Подлинное величие не нуждается в искусственном

пьедестале – оно в сердцах человечества.

Я думал об этом, когда «Визе» бороздил воды бух-

ты, по которой сто пятьдесят лет назад шли леген-

дарные «Восток» и «Мирный». Здесь было «проруб-

лено окно» в Антарктиду; здесь русские моряки ступи-

ли на берега континента, о котором в те времена лю-

ди звали куда меньше, чем ныне об обратной стороне

Луны. Первооткрыватели страшно устали, их путеше-

ствие было долгим и мучительно тяжёлым, но можно

себе представить, как волновались экипажи шлюпов

при виде заветной «терра инкогнита», находящейся в

семнадцати тысячах километрах от Петербурга.

Сегодня об этом грандиознейшем открытии в ис-

тории географии знает каждый школьник, а тогда

Беллинсгаузен ограничился простым отчётом, скром-

ность которого удивляет и вызывает невольное ува-

жение.

Многие десятилетия имена Беллинсгаузена и Ла-

зарева были известны только специалистам: на кон-

тиненте, который они открыли, не валялись груды зо-

лота и драгоценных камней, не выращивались пряно-

сти и не паслись стада бизонов. Мир, ценящий в лю-

бом открытии прежде всего непосредственную выго-

ду, редко вспоминал о людях, подаривших ему четыр-

надцать миллионов квадратных километров суши. И

даже сегодня, когда Антарктида уже не кажется столь

обиженной природой и бесперспективной, незаслу-

женно редко вспоминают о них. Самые дальновид-

ные учёные верят, что придёт время – и под пластами

льда обнаружатся богатейшие залежи полезных ис-

копаемых, пустынный пейзаж украсят сотни и тысячи

буровых вышек, толщу снегов пронзят тоннели и шах-

ты, а извечные обитатели материка – пингвины уйдут

искать себе другие снега и льды, как из вырубленных

лесов когда-то уходили олени.

И тогда вновь вспомнят о Беллинсгаузене и Лаза-

реве. О великих путешественниках возникнет целая

литература, их будут славить и воспевать, сравнивать

с Колумбами всех времён, их именами назовут новые

страны и города. Наверное, на нашем веку мы этого

не увидим, но это будет.

А пока имя Беллинсгаузена присвоено омывающе-

му Антарктический полуостров морю и станции, до ко-

торой нам осталось идти несколько миль 1.

Скалы, снега, ледники – такой предстала перед на-

ми Антарктида, вряд ли существенно изменившаяся

за прошедшие сто пятьдесят лет. Для придания суро-

вости этому перечню сам собой напрашивается эпи-

тет «безжизненные», но его придётся оставить про за-

пас. Антарктида была полна жизни! В воздухе звенели

стаи птиц, на берегах загорали тюлени, не обращая

1 В честь Лазарева была названа советская антарктическая станция,

законсервированная в 1961 году. Ныне в ста километрах от неё действу-

ет станция Новолазаревская. (Здесь и далее примечания автора.)

внимания на деловито снующих взад и вперёд пинг-

винов. Вот тебе у ледовый континент – градусов пять

выше нуля!

Птицы летают повсюду, тюлени тоже не бог весть

какая диковина, а вот пингвинов нигде больше не уви-

дишь. На верхней палубе стоял хохот: ну где ещё мож-

но полюбоваться таким зрелищем? На крохотном айс-

берге, чинно глядя перед собой и тесно прижавшись

друг к другу, сидят шесть пингвинов. Куда их понесло,

что им надо в открытом море – знает только их пинг-

виний всевышний. На наши дружеские приветствия

пингвины не реагируют, они целиком поглощены сво-

им путешествием.

Капитан Троицкий не разделял легкомысленного

настроения пассажиров: столкновение даже с айс-

бергомлилипутом не сулит «Визе» ничего хорошего, а

к тому же неподалёку от входа в бухту с прошлого года

сидит на мели айсберг вполне внушительных разме-

ров. Пути айсберга неисповедимы: сегодня он отды-

хает на мели здесь, завтра это место ему надоест, и

он с помощью подводных течений отправится на дру-

гое. Последнее обстоятельство и беспокоило капита-

на. А вдруг у айсберга проснётся чувство юмора и он,

как пробка бутылку, закупорит выход из бухты? Тогда

жди, пока он вновь решит сдвинуться с места или рас-

тает – перспектива, от которой у любого моряка воло-

сы станут дыбом.

Но пока все шло удачно. Последние, самые томи-

тельные мили – и мы сначала в бинокли, а потом про-

стым глазом рассматривали жилые домики на берегу

бухты острова Ватерлоо. Справа наша станция, сле-

ва чилийская, в двух километрах от них – одинокий

домик: это несколько лет назад застолбили себе ме-

стечко аргентинцы. Внеся таким образом свой вклад

в освоение Антарктиды, они сфотографировались у

домика и отправились домой, в более тёплые края.

На берегу волновалась толпа человек в тридцать.

Это коллективы советской и чилийской станций при-

ветствовали «Визе», на борту которого, в свою оче-

редь, волновалась новая смена. Её начальник Игорь

Михайлович Симонов, кандидат географических наук,

не отрываясь смотрит на остров, Леонид Говоруха, то-

же кандидат наук, вместе с которым Симонов облазил

многие арктические ледники, уже обулся в свои аль-

пинистские ботинки и опытным взором оценивает об-

леденевшие склоны гор: хирург Геннадий Гусаров об-

стреливает остров из самого настоящего профессио-

нального киноаппарата – словно боится, что не успе-

ет набрать кадров за год предстоящей зимовки…

Но самое волнующее – это люди на берегу, неисто-

во палящие из ракетниц. Смотришь на них, представ-

ляешь их состояние, ни с чем не сравнимое нетер-

пение отзимовавших и рвущихся на Родину полярни-

ков, и становится даже завидно: не всякому дано ис-

пытать такие ощущения. Нет в Антарктиде счастли-

вее момента, чем приход судна на станцию. И нет тор-

жественнее и печальнее, чем его уход, когда ты «без

спирта пьян» потому что

На материк, на материк Идёт последний караван…

У Ильи Ильфа в «Записных книжках» есть такая

фраза: «…когда редактор хвалит, то никого кругом нет,

а когда вам мямлят, что плоховато, что надо дорабо-

тать, то кругом толпа и даже любимая стоит тут же».

Или «генеральский эффект»: все ЧП происходят

именно тогда, когда приезжает начальство. Капитан

«Оби» Купри рассказывал об одном таком случае. По-

здравить экипаж ледокола, образцового во всех отно-

шениях и победившего во всех соревнованиях, при-

был заместитель министра. Дорога была тяжёлая, и

он решил принять душ. Горячая вода перестала по-

ступать в тот момент, когда зам хорошенько намылил-

ся. Положеньице – врагу не пожелаешь! Пока высо-

кий гость, лязгая зубами от холода, смывал с себя мы-

ло, капитан бегал по ледоколу, рвал на себе волосы

и стонал: «Так я и знал! Так я и знал!» – признание,

которое дорого ему обошлось.

Другой случай, о котором рассказал Сидоров, за-

вершился более удачно, хотя решайте сами, насколь-

ко здесь подходит это слово. На одну из дрейфую-

щих станций прилетело высокое начальство, «а в та-

кие дни погода всегда хорошая» (комментарий Сидо-

рова). Начальство пошучивало: «Солнышко у тебя,

тишь да гладь, а говорят – дрейфующая станция! И за

что вам такие деньги платят?» Сидоров промолчал. А

ночью – трещина под каюткомпанией, аврал, начали

растаскивать домики и спасать имущество. И на три

дня жестокая пурга, новые трещины! «Когда началь-

ство улетало, оно уже хорошо понимало, за что нам

деньги платят», – иронически закончил Сидоров.

Необъяснимое явление «генеральского аффекта»

испортило настроение и беллинсгаузенцам. Тщетно

они уверяли, что такой ясной и безветренной погоды,

как сегодня, такого ослепительного солнца они целый

год не видели, – им никто не верил.

– Антарктические субтропики!

– Курорт!

– Хорошо отдохнули, ребята?

– А как это у вас считалось – зимовка или отпуск?

Эти язвительные реплики, на которые полярни-

ки большие мастера, приводили беллинсгаузенцев в

состояние тихой ярости: уж они то на своих шку-

рах испытали все прелести «курорта». Постоянные

и сильнейшие ветры, снежные бури, туманы и голо-

лёд, невероятная сырость превращали жизнь на ост-

рове в тяжёлое испытание. Позднее, получив возмож-

ность сравнивать, я понял, что обитателям Ватерлоо

с климатом повезло куда меньше, чем новолазарев-

цам или даже молодежникам.

Сегодня, однако, погода была превосходной, а мо-

ре спокойным – обстоятельства, позволявшие покон-

чить с выгрузкой в одни сутки. Узнав, что мы будем

стоять на рейде считанные часы, я всполошился: ост-

ров Ватерлоо не Сокольники, куда можно вырваться

в любой выходной день. Я опросил старпома, обес-

печит ли он выгрузку без моего участия, и, получив

утвердительный ответ, сел в битком набитую возбуж-

дёнными экскурсантами шлюпку.

И декабря 1969 года в 10 часов 43 минуты моя нога

ступила на антарктическую землю. Часы я сверил, и

время указано точно – подчёркиваю это во избежание

разноголосицы и ненужных споров. Так что будущие

исследователи моего путешествия на шестой материк

имеют редкостную возможность оперировать совер-

шение достоверными данными (прошу лишь учесть,

что время на Ватерлоо опережает московское на семь

часов). Ступив на землю, я тут же сфотографировал-

ся с группой пингвинов, которые были так потрясены

оказанной им честью, что даже забыли меня поблаго-

дарить.

Не теряя времени, мы отправились осматривать

станцию, разместившуюся на пологом берегу в двух-

стах метрах от моря. В предотъездной суете мы не

позавтракали и поэтому осмотр начали с кают-ком-

пании, в которой находится популярный на острове

ресторан «Пингвин» Плотно подкрепившись, мы при-

шли к выводу, что если «Пингвин» и уступает ресто-

рану «Арбат» сервировкой стола, то наверняка пре-

восходит его живописностью оформления и щедро-

стью подаваемых блюд. По вечерам кают-компания

превращается в кииозал. В углу стоят шкафы с книга-

ми. На стенах – портреты Беллинсгаузена и Лазарева,

вымпелы, таблицы спортивных соревнований, фото-

графии предыдущей смены. В кают-компании царит

повар – персона, вообще, очень популярная в Антарк-

тиде, где любят много и вкусно поесть.

Рядом, в спаренном щитовым доме, – хозяйство ра-

дистов, кабинет начальника станции, жилые комна-

ты. В третьем доме – медпункт, научные лаборато-

рии, жильё. И ещё два строения, в одном – дизельная

электростанция, а в другом, воздвигнутом на вершине

высокого холма и обдуваемом всеми ветрами, – аэро-

логический павильон и хранилище водорода. На па-

вильоне надпись, обобщающая опыт поколений аэро-

логов «Некурящие живут дольше». Это недвусмыс-

ленное предупреждение: погаси свою сигарету, рас-

тяпа, если не хочешь взлететь на воздух!

Налево от станции, если обратиться к ней лицом, –

ручей, через который перекинуто два деревянных

бруса шириной с гимнастическое бревно. Это инже-

нерное сооружение называется «мост Ватерлоо». Ру-

чей, как шутят беллинсгаузенпы, является государ-

ственной границей между двумя станциями – совет-

ской и чилийской. Граница нарушается поминутно, по-

тому что коллективы станций так дружны, что иной

раз в нашей кают-компании чилийцев больше, чем в

их собственной, и наоборот.

Подступиться к беллинсгаузенцам не было никакой

возможности: старый состав сдавал дела новому. От

всех посторонних требовался один вид помощи – не

путаться под ногами, и поэтому мы, стихийно разбив-

шись на группы, отправились на экскурсию.

Фауна острова Ватерлоо уникальная, такой в Ан-

тарктиде нигде больше нет. Кроме пингвинов Адели,

самых распространённых на материке, здесь ещё два

вида антарктические – с белой полоской на носу, и

«ослиные» – красноносые и краснолапые. И все же

главная достопримечательность острова – морские

слоны и котики. Их лежбища находятся на противопо-

ложной стороне, у пролива Дрейка. Географы счита-

ют, что берега пролива омываются не Атлантическим,

а Тихим океаном, которого я до сих пор не видел. Ту-

да мы и отправились – главный механик «Визе» Олег

Яковлевич Кермас, моторист Анатолий и я.

Три километра – пустяк, если вы, любуясь птичка-

ми и снисходительно поглядывая на влюблённые па-

рочки, гуляете по аллеям парка. Но если вы поминут-

но проваливаетесь в глубокий и сырой снег, а выдер-

нув ноги, то и дело не обнаруживаете на них сдёрну-

тых неведомой силой сапог, то на каждом шагу будете

проклинать свою любознательность и местных старо-

жилов, которые хотя и не уверяли, что вы пойдёте по

дороге, усыпанной розами, но и не предупредили о её

особенностях. И к берегам пролива Дрейка пришли,

вернее приползли, не пышущие оптимизмом, жизне-

радостные экскурсанты, а безмерно жалкие, похудев-

шие вдвое, с потухшими глазами люди. И лишь со-

знание того, что в двух шагах плещется Великий, или

Тихий океан, вдохнуло жизнь в наши измученные те-

ла. Мобилизовав остатки сил, мы даже соорудили из

камней небольшую пирамиду, призванную свидетель-

ствовать о нашем подвиге. Думаю, что пирамида ста-

нет излюбленным объектом для фотолюбителей бу-

дущего.

Не ищите описаний морских слонов и котиков – мы

их не увидели, эта уникальная фауна словно провали-

лась сквозь землю. Пришлось несолоно хлебавши от-

правляться обратно, вынашивая по дороге сладост-

ные планы расправы над обманщиками. Но распра-

ва не состоялась. Выяснилось, что мы ошиблись на-

правлением и зашли вправо; более того, когда старо-

жилы разобрались в нашем маршруте, они всплесну-

ли руками: оказывается, мы лихо преодолели два по-

крытых слабым снегом полузамёрзших озера глуби-

ной до двадцати метров, купаться в которых, предва-

рительно не заверив у нотариуса завещание, строго

запрещалось (наказание – выговор или некролог, в за-

висимости от степени нарушения).

Мои злоключения, однако, на этом не закончились.

Напившись чаю в «Пингвине» и придя в себя, я решил

навестить Геннадия Гусарова – поглазеть, как устро-

ился в медпункте мой теперь уже бывший сосед по

столу в кают-компании на «Визе». Для этого следова-

ло перейти через ручей либо по «мосту Ватерлоо»,

либо по льду. Разумеется, я пошёл по льду, ибо до мо-

ста нужно было тащиться не меньше тридцати мет-

ров. На середине ручья послышался омерзительный

хруст, и я по пояс провалился в воду. Кое-кто из сви-

детелей счёл это зрелище забавным, но лично я не

припомню, когда бы мне так мало хотелось смеять-

ся. Видимо, человек, провалившись в ледяную воду,

на некоторое время теряет чувство юмора. Заполнив

прорубь проклятьями, я выбрался на берег и помчал-

ся на электростанцию, где мигом догола разделся и с

неописуемым наслаждением погрузился в потоки тёп-

лого воздуха, идущего от дизелей. Ради такого ска-

зочного блаженства стоило принять ледяную ванну.

Молоденький сердобольный механик-дизелист Саша

Зингер раздобыл валенки, набросил на меня шубу со

своего плеча и напоил полулитровой кружкой кофе,

что быстро вернуло мне хорошее настроение. Его не

испортило даже замечание знакомого с моими сего-

дняшними приключениями старожила, который про-

ворчал: «Кому суждено быть повешенным, тот не уто-

нет».

Антарктида – единственный в своём роде конти-

нент: здесь нет границ в собственности на землю.

Правда, иные государства время от времени объ-

являют о своём праве на вечное владение миллио-

нами квадратных километров материка, но никто не

воспринимает это всерьёз. Практически дело обсто-

ит так: каждая страна, которая испытывает симпатию

к шестому материку, может облюбовать себе любой

участок и построить станцию – места хватает, на каж-

дого жителя сегодняшней Антарктиды в среднем при-

ходится чуть ли не по целой Бельгии.

В 1968 году к острову Ватерлоо пришла «Обь»,

и Алексей Фёдорович Трёшников объявил станцию

Беллинсгаузена открытой. А уже на следующий год в

трехстах метрах от нашей станции чилийцы сооруди-

ли свою. Так у наших полярников появились соседи –

черноглазые и черноусые молодые латиноамерикан-

цы. Хорошо это или плохо?

– Здорово получилось! – говорят наши ребята.

– Повезло! – вторят им чилийцы.

Впрочем, а разве могло быть иначе? В Антаркти-

де бывает одиноко не только человеку, но и коллек-

тиву: уж слишком далеко от мира забросила его судь-

ба. Поэтому гость на полярной станции – это собы-

тие, о котором будут вспоминать до конца зимовки. И

буквально с первого же дня, с первых минут люди, го-

ворящие на разных языках, ринулись друг к другу. И

отныне все праздники проводят вместе, кинофильмы

смотрят вместе, на авралы выходят вместе, русские

изучают испанский язык, чилийцы – русский.

Нужей трактор, вездеход? Пожалуйста! В гости?

Идём всей станцией! Заболел радист? Врач придёт

через три минуты!

Ну разве не здорово? Разве не повезло?

Найдя себе напарника, инженера-механика Юрия

Ищука, я отправился в гости к чилийцам. Честно гово-

ря, нас никто не приглашал, и это вызывало у Юрия

сомнения в успехе нашего визита. Но я резонно пола-

гал, что корреспондент, который ждёт персонально-

го приглашения, добудет не материал для очерка, а

строгий выговор от редактора.

Итак, мы постучали в дверь, вошли – и засты-

ли в изумлении: по дому непринуждённо разгулива-

ла, бойко болтала на немыслимом жаргоне, играла в

пинг-понг и настольный футбол едва ли не половина

нашей экспедиции. Мы сразу же почувствовали себя

увереннее. К нам подскочил высокий и стройный кра-

савец брюнет, настоящий матадор без шпаги, щёлк-

нул каблуками, представился: «Алексис Заморано!» –

и повёл к столу пить пиво. Мы выпили. Алексис пред-

ложил нам бутерброды – мы съели. Не снижая темпа,

матадор потащил нас к почтмейстеру, который вру-

чил нам чилийские открытки со штемпелем станции,

и потом – на камбуз, где рассыпающийся в уверени-

ях повар чуть ли не насильно вбил в наши рты бул-

ки с сосисками («хет догс» – горячие собаки), нама-

занные красноватым соусом. Мы без сопротивления

проглотили «собак» и застыли, выпучив глаза. Алек-

сис засмеялся и сунул нам по бутылке лимонада, ко-

торым удалось погасить пылавший внутри нас огонь.

Мы сердечно поблагодарили за адское угощение и от-

правились обозревать станцию.

Чилийцы нам понравились: и вежливый, предупре-

дительный начальник базы – команданте Хорхе Ви-

лья, и наш гид – радиооператор Алексис Заморано,

и его весёлые товарищи. К сожалению, за полчаса,

которые были в нашем распоряжении, нам удалось

лишь галопом пройти по комнатам, обменяться суве-

нирами и сотней восторженных междометий. Мы теп-

ло распрощались – я думал, навсегда, но четыре ме-

сяца спустя мне удалось не только продолжить наше

знакомство, но и стать свидетелем международного

футбольного матча Чили – СССР.

Ну а теперь пора на «Визе». Разгрузка закончена,

и нам нужно спешить догонять «Обь», идущую к Мир-

ному и без помощи которой нам не пробиться сквозь

льды.

С берега новая смена салютует нам ракетами, мы

отвечаем дружными залпами.

До свиданья, остров Ватерлоо!