Молодёжная: люди к сюрпризы

Ныне Молодёжная самая большая в Антарктиде

советская полярная станция. С 1971 года она смени-

ла Мирный в роли резиденции начальника экспеди-

ции.

Окружённая сопками долина, где когда-то мёрзли

в палатках первопроходцы, застроена пёстро раскра-

шенными домами «на курьих ножках» – тонких метал-

лических сваях. Этим домам не страшны пурги, вих-

ри любой интенсивности проносятся между сваями.

Невольно вспоминается Мирный, засыпанный сне-

гом, – Молодёжной такая участь не грозит. Дома про-

сторные, тёплые и удобные: оказавшись в помеще-

нии, забываешь, что находишься на полярной стан-

ции. К отсутствию удобств полярники привыкли, ком-

фортом во всех его разновидностях они наслажда-

ются на Большой земле, неустроенность быта стала

нормой жизни – и вдруг дома с широкими окнами, в

комнатах светло, в коридорах просторно… Словно ты

очутился не в Антарктиде, а в предгорьях Кавказско-

го хребта, какими они бывают в разгаре зимы. Только

десятки айсбергов на горизонте, да пингвины, стайка-

ми и в одиночку прогуливающиеся на берегу, убежда-

ют тебя в том, что до ледяного купола отсюда куда

ближе, чем до Эльбруса.

И всё-таки странная вещь: Мирный полярники лю-

бят больше, как любят больше других кораблей

«Обь». Чем-то милее старый, неблагоустроенный

Мирный сердцу полярника, я слышал это от многих

товарищей, отзимовавших на обеих станциях. Может

быть, потому, что Молодёжная непрерывно строится

и её обитатели испытывают чувства жильцов дома, в

котором сданы не все секции? Или потому, что Мир-

ный сама история освоения Антарктиды советскими

людьми? Или в Мирном, в обсерватории и «стольном

граде», сильнее и интереснее коллектив? Не знаю.

Впрочем, как уже говорилось, Молодёжная сейчас

столица, а Мирный – глухая провинция, перевалоч-

ный пункт на пути к Востоку…

На берегу я первым делом разыскал Игоря Петро-

вича Семёнова, с которым у нас возникли самые дру-

жеские отношения ещё в период перехода на «Ви-

зе». Включённый в состав экспедиции на сезон, Игорь

Петрович получил затем предложение от Гербовича

остаться на зимовку и улетел из Мирного в Моло-

дёжную, Предложение было лестным, но абсолют-

но неприемлемым для… Людмилы Николаевны Се-

мёновой, которая не без колебаний отпустила мужа

в Антарктиду на несколько месяцев. Перед уходом

«Визе» Людмила Николаевна, стараясь держаться по

возможности бодро и жизнерадостно, сделала следу-

ющее, заявление:

– За тридцать лет со дня женитьбы мы прожили

вместе одиннадцать лет. Тебе не кажется, что это

немножко слишком?

– Пожалуй, немножко слишком, – с готовностью со-

гласился Игорь Петрович.

– Обещаешь, что это в последний раз?

– Разумеется, дорогая, как ты можешь даже об этом

говорить!

И вот уже два месяца Игорь Петрович мучается над

текстом радиограммы, которую он должен послать

жене. Я, со своей стороны, взял на себя деликатней-

шее поручение по возвращении в Москву лично убе-

дить Людмилу Николаевну в том, что её супруг не

мог отклонить просьбы начальника экспедиции, по-

скольку вышеуказанная просьба вызвана чрезвычай-

ной производственной необходимостью. Беседуя на

эту тему, мы отправились бродить по Молодёжной и

восхищаться её красотами.

Игоря Петровича Семёнова я бы отнёс к той кате-

гории людей, которые, совершенно не стремясь быть

оригинальными, производят именно такое впечатле-

ние. Он хорошо сложен и красив и в то же время

исключительно скромен. Редкое сочетание. Обладая

обширными познаниями в литературе, искусстве и в

своём штурманском деле, он начисто лишён честолю-

бия и стремления выдвинуться, вполне удовлетворя-

ясь своим скромным служебным положением. В про-

шлом военный лётчик, он всю войну провёл на фрон-

те и много раз награждён, но вам не удастся «выжать»

из Семёнова рассказа о ситуации, в которой бы он

отличился. Общительный, но предельно тактичный,

он никогда не покажет собеседнику своего превос-

ходства. Но самоуничижения здесь нет. Органически

неспособный без причины обидеть человека, Игорь

Петрович и на себя «наступить» не позволит: чувство

собственного достоинства – едва ли не самое силь-

ное в нём.

Когда я с ним познакомился, то был уверен, что

он занимает солидный пост, и лишь потом понял, что

он слишком снисходителен к людям и их слабостям,

чтобы стать большим начальником. Но лучшего под-

чинённого и выдумать невозможно, настолько он че-

стен, исполнителен. Человек, который совершенно

сознательно не сделал вполне заслуженной им карье-

ры – согласитесь, такие встречаются не на каждом

шагу.

На Молодёжной он занимается главным образом

обработкой и монтажом снимков, полученных от спут-

ников Земли. «Беру фотоинтервью у спутника, – шу-

тит Игорь Петрович. – Если хотите, могу попросить,

когда он будет пролетать над Москвой, узнать, что

делается у вас дома». Монтаж снимков – сложная

и ответственная операция, требующая разнообраз-

ных специальных знаний. Игорь Петрович, за время

своей лётной практики в совершенстве овладевший

аэрофотосъёмкой, быстро вошёл в курс дела – кста-

ти говоря, исключительно важного для прогнозирова-

ния погоды. Изучив изготовленные Семёновым мон-

тажные листы, синоптики Молодёжной дают прогнозы

советским и иностранным станциям, а также судам,

бороздящим антарктические воды. Капитан «Оби» не

раз благодарил молодежников за эти ценнейшие све-

дения.

Впрочем, Игорю Петровичу пришлось здесь прора-

ботать и почти по своей основной специальности. По-

чти – потому, что роль штурмана он выполнял не в

воздухе, а на земле, ещё точнее – на льду. Из Моло-

дёжной в глубь Антарктиды вышел отряд радиофизи-

ков для определения толщины ледяного купола мето-

дами радиолокации. Возглавлял поход молодой фи-

зик Валерий Чудаков, а в состав отряда входили столь

же молодые Ваня Иванов, специалист по лазерам, и

физик Аркадий Шалыгин. Кажется, именно в этом по-

ходе впервые в условиях Антарктиды для исследо-

вания был применён лазер 16 и уж наверняка впер-

16 Ваня Иванов впервые в антарктической практике определял при по-

вые оригинальнейший «трещиноискатель». Ледяной

купол у Молодёжной изобилует трещинами, и когда

«поезд Чудакова» подходил к подозрительному месту,

его исследовали при помощи… привязанного на ка-

проновую верёвку Аркадия Шалыгина. Выбор пал на

него потому, что весил Аркадий килограммов пятьде-

сят. Страхуемый товарищами, он спускался в трещи-

ну и определял её размеры. Так что я знаю уже четы-

рех людей, которые побывали в трещинах на куполе

и остались в живых: Алексей Фёдорович Трёшников,

Василий Семёнович Сидоров и Валерий Фисенко, ко-

торых спасли товарищи, и Аркадий Шалыгин, спускав-

шийся в трещины по своей воле.

Игорь Петрович в этом походе был штурманом и по

совместительству поваром. Со слов Чудакова в его

ребят знаю, что они одинаково восхищались обеими

сторонами деятельности своего старшего товарища.

Итак, мы бродили по Молодёжной. Основные её

строения расположены в той самой долине, о кото-

рой писал в своём дневнике Сидоров. Но в ходе стро-

ительства станцию решили расширить, и несколько

домов, в том числе ракетный комплекс, было вынесе-

но за пределы долины. В результате станция выигра-

ла в пространстве, но потеряла в компактности: неко-

мощи лазера скорость движения ледников. Так, было установлено, что

один из ледников движется со скоростью 0,3 микрона в секунду.

торым полярникам приходится трижды в день совер-

шать более чем километровые переходы до кают-ком-

пании. Если и хорошую погоду такая прогулка весьма

приятна и полезна для здоровья, то в пургу она стано-

вится трудно разрешимой проблемой. Не беру на се-

бя смелость судить, правильно ли был изменён пер-

воначальный проект, но факт остаётся фактом: бы-

вает, что коллектив, обслуживающий метеорологиче-

ские ракеты, и работники дизельной электростанции

обедают «чем бог пошлёт», а бог в этих случаях бы-

вает не очень щедр.

Но зато, когда светит солнышко и стоковые ветры с

купола застревают где-то по дороге, гулять по распо-

ложению одно удовольствие. Живописные сопки, где

нетрудно найти камень-сувенир с вкраплениями гра-

ната, берег, на который то и дело выползают тюлени,

пингвины… Правда, в марте, когда мы были на Моло-

дёжной, сколько-нибудь прилично одетого пингвина

увидеть не удалось: началась линька, и ходят адель-

ки грязные, до невозможности оборванные и жалкие,

словно бездомные бродяги, не знающие заботливой

женской руки. Хорошо, что я видел порядочных пинг-

винов в Мирном, не то у меня сложилось бы об этом

племени неверное представление.

Из фауны, кроме тюленей, пингвинов, а также по-

морников, о которых и говорить-то не хочется, на Мо-

лодёжной имеются две собаки: Механик, единоутроб-

ный брат и непримиримый враг Волосана из Мирного,

и Нептун, щенок, которого в середине декабря привез-

ла из Ленинграда в Молодёжную Александра Михай-

ловна Лысенко. Механик стар, мудр и высокомерен.

Чувствует он себя временами неважно, стариковские

кости ломит к непогоде, и все свободное время вете-

ран проводит в кают-компании, в бильярдной. «Обь»

Механик не встречал – подумаешь, невидаль какая,

корабль пришёл – но все же послал на берег своего

представителя Нептуна. Этот вёл себя как подобает

избалованному щенку: прыгал по берегу, прогонял зе-

вак-пингвинов и воровал у водителей варежки – раз-

влечение, которому Нептун уделяет большую часть

своего досуга. Михайловна всплеснула руками, когда

увидела, как вырос её крестник, но тот её облаял –

неблагодарность, вызвавшая серьёзные сомнения в

моральном облике Нептуна.

Что же касается флоры, то она представлена в Мо-

лодёжной отнюдь не мхами и лишайниками, которых

здесь немногим больше, чем на Луне, а… помидора-

ми, огурцами и редиской! Я просто ахнул от удивле-

ния и восторга, когда увидел в доме начальника стан-

ции цветущую оранжерею.

Но сначала о начальнике Молодёжной.

Я уже рассказывал о четырех полярниках из ше-

стёрки, которая эвакуировалась со станции Лазарев

на повреждённом самолёте Ляхова: о Гербовиче, Ев-

графове, Семочкине и Артемьеве. И вот я познако-

мился с бывшим радистом и пятым членом той слав-

ной шестёрки – Иваном Михайловичем Титовским.

Он принадлежит к тому поколению советских поляр-

ников, которое сегодня уже можно назвать старшим:

Ивану Михайловичу пятьдесят пять лет. Невысокого

роста и совсем не богатырского сложения, он внешне

мало напоминает традиционный образ полярника, а

между тем прошёл «огонь, и воду, и медные трубы»:

обживал высокие широты в тридцатые годы, провёл

войну на прифронтовом Диксоне и острове Белом,

дважды дрейфовал на станциях Северный полюс и

трижды зимовал в Антарктиде.

В период разгрузки «Оби» Титовский не знал ни сна

ни отдыха, и беседовать с ним удавалось лишь во вре-

мя поездок на вездеходе и пеших переходов от одного

объекта к другому. А жаль – Иван Михайлович, как и

все бывалые полярники, хороший рассказчик.

– Вам повезло с погодой, – говорил он, – дует у

нас по-страшному, стоковые ветры скучать не дают. В

сильные пурги прогулки по нашей территории проти-

вопоказаны. В Двенадцатую экспедицию, когда в ужин

началась внезапная пурга, я запретил выход из кают-

компании, а зимовавший на Молодёжной американец

Макнамара, здоровяк такой, заупрямился: «Как нель-

зя? Нет, я пошёл! Я сам себе начальник!» А его домик

в четырехстах метрах. Хорошо ещё, что я на всякий

случай послал с ним двух ребят! Долго блуждал Мак-

намара в поисках своего домика, выбился из сил, но

не нашёл и ночевал со своими провожатыми на ди-

зельной электростанции. С той поры, правда, в пур-

гу гулять зарёкся… Вот кто ориентируется в любую

метель – так это ненцы. В 1943 году я перебирался

на оленьей упряжке через пролив Малыгина на ост-

ров Белый. Шло пять нарт с вещами и приборами. Я

ехал с мальчишкой, ненцем лет двенадцати, и когда

началась пурга, то мы отстали и заблудились. Ну, ду-

маю, дело плохо, ведь опора у меня – пацан с табу-

ретку ростом! Но оказалось, что пацан мой из моло-

дых, да ранний: стреножил оленей, перевернул нарты

и пригласил меня туда – пересиживать пургу. Через

несколько часов нас разыскал его отец, хотя нарты

запорошило и заровняло – по рогам лежащих оленей

нашёл. У ненца на руке был компас. Я спросил: «По-

могает?» Ненец кивнул, покопался в снегу, посмотрел

на небо и уверенно сказал: «Туда!» И перевёл в нуж-

ном направлении стрелку испорченного компаса. Он у

него, оказывается, был украшением, вроде часов. По-

ехали вперёд, пуржило, однако ненец отлично ориен-

тировался: копал заструги, по их направлению и сло-

ям вспоминал, откуда и когда дул ветер, и определял

страны света.

Иван Михайлович любит Молодёжную, второй раз

зимует он здесь начальником.

– Скоро в наших домах будет вода, – с немалой гор-

достью сообщил он.

– Пресной воды у нас больше, чем на Новолазарев-

ской, рядом – два озера глубиной до тридцати мет-

ров, запас огромный. Такого обилия пресной воды в

Антарктиде не имеет никто! Японцы на станции Сева

вынуждены даже воду опреснять, у них жёсткая нор-

ма – шесть литров на человека в день. В Двенадцатую

экспедицию они на санно-гусеничном поезде пришли

к нам в гости и были совершенно потрясены, когда мы

сводили их в баню. Экскурсоводом был Макнамара,

он бегал по бане и гремел: «Лейте, не жалейте, у Ти-

товского воды много!» На японцев Молодёжная про-

извела громадное впечатление, от станции они бы-

ли в восторге. Правда, на обратном пути им доста-

лось крепко. Неожиданно связь с их поездом прекра-

тилась. Мы подготовили вездеходы, собирались было

выйти их искать, как в последний момент Молодёж-

ную вызвала Сева: «Все мы живы, если хотите убе-

диться, каждый из нас может выступить перед мик-

рофоном!» Оказывается, головная машина их поезда

попала в трещину на припае, провалилась с санями и

радиостанцией, но люди успели спастись…

Мне вспомнился рассказ Гербовича о посещении

Севы советскими полярниками. Тогда тоже было ве-

село при встрече и довольно грустно – по возвраще-

нии. «Нас угостили ломтиками колбасы с воткнуты-

ми палочками, – о улыбкой рассказывал Гербович, –

и один из нас, С., стеснялся есть: а вдруг по палоч-

кам считают, кто сколько съел? А после обеда я по-

пытался прокатиться на японском вездеходе и сел за

руль. Увы, машина оказалась рассчитанной на лю-

дей небольшого роста, я едва ли не вывихнул шею и

вынужден был отказаться от дальнейших попыток…

Расстались мы друзьями. Покинув японскую станцию,

наш самолёт попал в пургу и врезался в ледяной ку-

пол – к счастью, так удачно, что лишь помял хвост».

Титовский не раз зимовал с Владиславом Иосифо-

вичем Гербовичем.

– Как-то во время дрейфа на станции Северный по-

люс-7, – припомнил Иван Михайлович, – мы с Гербо-

вичем расчищали взлётно-посадочнуго полосу. «Мы»

– это, пожалуй, слишком сильно сказано. Гербович

был самым могучим человеком на станции, как, на-

верное, и сейчас в экспедиции. Он насадил на кирку

набалдашник с полпуда весом и одним ударом отби-

вал от тороса столько льда, сколько я за двадцать. Он

шёл впереди, как бульдозер, а я за ним – подчищал

огрехи…

Иван Михайлович Титовский – зачинатель огород-

ного промысла в Антарктиде. Ещё в 1961 году он со-

здал первую оранжерею на Новолазаревской. Затем

Иван Михайлович нашёл такого же одержимого на-

парника и в Двенадцатую экспедицию украсил оран-

жереей Молодёжную с помощью врача Леонида По-

доляна. Землю они привезли в ящиках из Ленинграда,

добавили в неё антарктической почвы (перетёртый

камень) и подкормили солями – химикалиями. Темпе-

ратура, полив, электрический свет в полярную ночь,

опыление – все на самом высоком научном уровне!

Когда ты входишь на эту небольшую остеклённую

террасу в доме начальника Молодёжной, тебя пора-

жает совершенно неожиданный для Антарктиды за-

пах деревенского огорода. Вдали разгуливают по мо-

рю айсберги, вокруг – лунный пейзаж, а ты вдыхаешь

пьянящий аромат цветущей зелени. Старожилы, кото-

рым не впервой видеть ошеломлённых новичков, ве-

село смеются, чрезвычайно довольные произведён-

ным впечатлением.

– В Двенадцатую экспедицию собрали полторы сот-

ни огурцов и сотню помидоров, много редиса, лука,

чеснока и щавеля! – гордо поведал Подолян.

– Загляните к ракетчикам, они тоже выращивают

прекрасные помидоры. А Купри по нашей просьбе

привёз из Австралии семена огурцов.

Я пошутил по поводу того, что скоро Молодёжной

дадут план вывоза овощей в Москву, и по великодуш-

ному предложению Подоляна кощунственно съел зе-

лёный огурец – безусловно, самый вкусный из всех,

которые когда-либо доставались на мою долю.

Если мы, неофиты, смотрели на оранжерею с вос-

торгом, то Игорь Сирота – с нескрываемой и так на-

зываемой «чёрной» завистью. Он в Мирном тоже ого-

родничал в своём доме э 6, один ящик земли привёз с

собой, а другой тихо позаимствовал на передающей

радиостанции. Игорь сумел вырастить зелёный лук,

который ели целый год, но с другими овощами полу-

чилась осечка: был лишь собран урожай из двадцати

картофелин величиной с горошек.

Так что в Антарктиде продолжает уверенно лидиро-

вать оранжерея Молодёжной.