В центре внимания

Первое апреля мы отмечали в море Уэдделла,

кстати говоря, самом глубоководном в Антарктике:

два года назад океанологи «Оби» открыли здесь впа-

дину глубиной семь тысяч метров.

Почему «отмечали»? А потому, что по инициативе

московских сатириков и «Клуба 12 стульев» со сти-

хией первоапрельских шуток покончено: отныне пер-

вое апреля – День смеха. Конечно, старые традиции

остаются в силе. Можно, как и сто лет назад, насмерть

перепугать товарища: «Тебя срочно вызывает капи-

тан! Чего ты натворил?!» Но общего одобрения такие

шуточки уже не вызывают. Недостаточно современны

они, что ли. Первое апреля нынче предъявляет чело-

веку новые, повышенные требования, главное из ко-

торых – внесение в смех элемента интеллектуально-

сти. И место мало изобретательной «купли» занима-

ют весёлые истории, которые непринуждённо расска-

зываются в дружеском кругу.

Утром после завтрака первый помощник капитана

Виктор Алексеевич Ткачёв, ветеран «Оби» и один из

самых весёлых членов её экипажа, по трансляции со-

звал желающих в столовую команды и провозгласил

День смеха открытым. Вступительное слово было до-

верено мне. Оратор я никудышный и успеха у широ-

кой публики не имел. Она сочувственно, но без тени

улыбки следила за моими усилиями. Минут десять я

добросовестно пыхтел и даже лез вон из кожи, что-

бы хоть кого-нибудь рассмешить, но, после того как

в зале послышалось чьё-то всхрапыванье, понял, что

нельзя до бесконечности испытывать терпение ауди-

тории. Покидая трибуну, я споткнулся и нелепо взмах-

нул руками, что вызвало общий и дружный смех –

удачнейшая концовка, которую я отныне возьму на во-

оружение и буду горячо рекомендовать своим колле-

гам-юмористам. Нужно только хорошенько отрепети-

ровать этот трюк, чтобы его исполнение выглядело по

возможности естественным.

В этот день я убедился, что наибольшим успехом

пользуются не высосанные из пальца схемы, а «невы-

думанные истории», достоверность которых ни у кого

не вызывает сомнения. Причина этого успеха в том,

что каждый слушатель легко может представить себя

в роли действующего лица подобной истории, потому

что она может случиться с кем угодно.

Валерий Фисенко рассказал об одной радиограм-

ме, которую получил, когда его экспедиция находи-

лась в девятистах километрах от Тикси. Ближайшее

от заброшенного в тайгу отряда почтовое отделение

было в этом посёлке, и туда адресовалась вся кор-

респонденция. И вот Валерий получает от бабушки

из Ленинграда такую радиограмму: «Пётр Иванович

едет в Тикси в свободное время забеги к нему за по-

сылкой».

А история с паспортом гидролога Вениамина Со-

вершаева? Прилетел он как-то в Чокурдах и первым

делом отправился в гостиницу, занимать номер. Ад-

министратор почему-то долго вертел в руках паспорт,

с некоторым недоумением посматривал то на фото-

карточку, то на гостя. Совершаев удивился:

– Что, не похож?

– Если говорить откровенно, не очень.

– Понимаете, паспорт я получал лет десять назад,

все, знаете ли, течёт, все изменяется.

– Это я понимаю. А что, десять лет назад вы были

женщиной?

Совершаев взглянул на фотокарточку и обмер: вто-

ропях он взял с собой паспорт жены!

Жизнь рождает ситуации куда более смешные, чем

те, что создаются фантазией даже самого выдающе-

гося юмориста. И не только ситуации. Ивой раз в

обычном разговоре мелькнёт такая фраза, что паль-

чики оближешь. Как-то у нас с Димдимычем в каю-

те сидело несколько ребят, и разговор зашёл о дои-

сторической эпохе. И Гена Арваутов по ассоциации

вспомнил:

– На Таймыре какая-то экспедиция откопала ма-

монта, который за двадцать тысяч лет великолепно

сохранился – вечная мерзлота! Решили для экзотики

поесть его мяса. А почему бы и нет? Наши предки ели,

чем мы хуже? И поели. Только вечером все оказались

в больнице: видимо, мясо было несвежее.

Фраза, которой, на мой взгляд, не постыдился бы

сам Твен!

Или афоризм Валерия Фисенко, когда на одной

станции он увидел занесённое снегом оборудование:

– Уничтожение государственных ценностей путём

открытого хранения!

Валерины истории в этот день вообще были гвоз-

дём программы. Вот уж воистину прирождённый рас-

сказчик! Ему ещё не было и тридцати, но в жизни он

успел повидать много и хорошего, и плохого, а гибкий

мозг и цепкая память сохранили увиденное и окраси-

ли его в комические тона. К тому же Валера превос-

ходный мастер своего бурового дела, безотказный ра-

ботник, что у полярников всегда вызывает уважение.

А личность рассказчика при живом общении – фактор

далеко не последний.

Скажем, речь зашла о трещинах – тема, в которой,

как легко понять, ничего смешного нет и быть не мо-

жет. Но Валера дважды проваливался в трещины и

поэтому имеет моральное право на такой рассказ:

– В сезон Тринадцатой экспедиции в Мирном меня

с Колей, взрывником, послали уничтожить негодную к

употреблению взрывчатку. Сначала мы везли её в вез-

деходе, а потом, когда началась зона трещин, пере-

грузили на санки и потащили на сопку Ветров. Уничто-

жили взрывчатку, отправились по своему следу обрат-

но. А началась позёмка. Смотрю, следы наши заме-

ло. А когда позёмка заметает следы, всякий знает, что

эти места светлее остального снега. И мосты через

трещины тоже светлее. Ничего, думаем, разберёмся.

Идём, за саночки вдвоём держимся, анекдоты расска-

зываем, хохочем. Очень нам было весело. Помню, что

когда снег подо мной провалился и я полетел вниз, то

ещё продолжал повизгивать. Итак, провалился, дер-

жусь за верёвку от саней и от скуки дрыгаю ногами

в воздухе. И тут наблюдаю ужасную картину: Коля,

которому очень не хотелось одному возвращаться в

Мирный, решает меня спасти. А для этого он намере-

вается бросить санки и протянуть мне руку помощи.

Вы скажете – честный и благородный поступок. Мо-

жет, так оно и есть. Но если Коля отпустит санки, кого

он будет спасать? В лучшем случае мою репутацию и

светлую память. Поэтому я мгновенно срабатываю и

со страшной силой ору, чтобы он не бросал санки, а,

наоборот, держался за них, как за лотерейный билет,

который выиграл швейную машину. Коля тоже сраба-

тывает и вытаскивает меня за санки. Вытаскивает и

начинает хохотать ещё больше, чем над анекдотом.

«Иду, – хохочет, – гляжу, – хохочет, – а вместо тебя

на меня твоя голова смотрит!» Я тоже засмеялся так

называемым нервным смехом и не мог остановиться,

пока не заглянул в трещину: красивая такая, голубая

и без дна. Остальную дорогу до Мирного икал, потом

прошло, после щей с мясом…

Среди слушателей были Саня Ненахов, Виктор Са-

харов и другие «адские водители» папы Зимина. До-

бавляя все новые подробности, они стали наперебой

рассказывать, как встречала поезд группа Фисенко на

трассе Мирный – Восток. Валерий морщился и него-

дующе мотал головой.

– Вы изложили только концовку – и ту исказили.

Разве можно по хвосту судить о лошади? А где психо-

логические детали? Где сюжет? Образы персонажей?

– Расскажи про детали, сюжет и персонажи, – по-

требовали слушатели.

– Только без вранья! – решительно заявили Юрий

Зеленцов и Игорь Сирота из группы Фисенко.

– Отродясь не врал! – Валера обиженно перекре-

стился. – Сообщаю кристальную правду. Дело было

так. В октябре 1969 года наш буровой отряд выехал

из Мирного на пятидесятый километр. Задача – про-

бурить Антарктиду и поднять керн. Нашли ровное ме-

сто, поставили вышку, балок, проводили ребят и оста-

лись одни. Юра, как все знают, – большой профес-

сионал по сну, но тогда ему пришлось спать меньше

других, потому что он выполнял обязанности главного

механика, главного энергетика, метеоролога, синоп-

тика, начальника радиостанции и парторга. Отыграл-

ся он потом, в Мирном, где по возвращении проспал

трое суток и встал худой и голодный, как медведь из

берлоги после зимней спячки. Игорь же был главным

инженером, буровым мастером и шеф-поваром ре-

сторана «Пятидесятый километр». Я осуществлял об-

щее руководство. Юра поднимался первым без пят-

надцати семь и шёл снимать показания с приборов.

Его морально угнетало, что мы ещё спим, и поэтому

через полчаса он с наслаждением будил Игоря, кото-

рый, проклиная свою несчастную судьбу, выползал из

мешка и топал на камбуз разогревать свою подгорев-

шую кашу…

– Ни разу не подгорала! – возмутился Сирота.

– Зола не подгорает! – тихо вставил Зеленцов.

– …разогревать свою золу с мясом, – исправился

Валера. – Шучу, каша была хорошая; мы, во всяком

случае, ни в какой другой ресторан не ходили. Кашу

мы запивали компотом, если Юра, чемпион и рекорд-

смен мира по этому продукту, не успевал выдуть его

до завтрака.

– Преувеличение. Я всегда оставлял немного това-

рищам, – скромно уточнил Зеленцов.

– …запивали кашу столовой ложкой компота, вели-

кодушно оставленного Юрой, – вновь поправился Ва-

лера. – Буровой отряд работал у нас неплохо, за пять-

десят дней прошли скважину в двести пятьдесят мет-

ров и подняли около трех тонн керна, того самого, что

едет с нами домой в рефрижераторе. Работали часов

по шестнадцать в сутки, скучать было некогда, но ес-

ли в Мирном ночами снился Ленинград то на пятиде-

сятом километре нам снился Мирный, в котором со-

средоточилась вся цивилизация: кают-компания, ба-

ня, кино и Ксюха, которая всегда спала в нашем ше-

стом доме и облаивала всех там непрописанных. Ко-

роче, ждали поезд с огромным нетерпением, в день

его выхода не слезали с вышки, все глаза просмотре-

ли. Наконец увидели, начали бездумно палить из ра-

кетниц, и вот поезд совсем рядом, а ракеты, как на-

зло, кончились. Ну как встречать дорогих товарищей?

Залезли на, крышу балка, и когда ребята с нами по-

здоровались, мы в ответ дружно залаяли. Почему? А

потому, во-первых, что ни ракет, ни коньяку у нас не

было, а во-вторых, в Мирном всё равно были увере-

ны, что мы одичали!