Сердечно благодарю Саратовское губернское земское собрание за одушев­ляющие его высокие чувства любви к Отечеству и преданности Престолу. 3 страница

Губернатор Столыпин не имел возможности сразу же прекратить революцион­ную анархию, парализовавшую весь город, т. к. катастрофически не хватало войск. К то­му же часть солдат саратовского гарнизона оказалась ненадежной. В конце концов, полу­чив подкрепление, губернатор в общественных местах расставил воинские и полицей­ские посты, запретил проводить рабочие митинги и демонстрации. После того как меры были приняты, революционное движение пошло на убыль.

Но с 7 февраля началась новая волна забастовок. Остановились 8 лесопильных заводов, заводы Беринга, Гантке, Волжская сталелитейная и железнодорожная мастер­ские. На этот раз бастовало около 6 тыс. человек.

Мятежная волна захлестнула губернию от края до края. Столыпин постоянно в разъездах по местам самым напряженным, самым критическим. Весточка домой с южной окраины огромной губернии:

19.02.1905. «Дорогая Олюшка. Только что решил послать нарочного в Саратов. скоро идет поезд и пишу наскоро. Пришли сто рублей на всякий случай, еще две смены белья, кофе. Посылаю чемодан, в который все уложишь. Здесь мужики упрямятся и не да­ют арестовать зачинщиков. Передо мною однако становятся на колени. Я беру их измо­ром и надеюсь ко вторнику все покончить. Надеюсь, что в Царицыне к тому времени все будет спокойно и в среду я буду дома.

Я здоров, благополучен. Целую нежно. Твой» [131, Д. 230].

В самом начале марта следует неожиданный вызов в столицу: рассудитель­ность саратовского губернатора в земельном вопросе, его решительность действий в сложное время создали ему репутацию человека просвещенного, серьезного, твер­дого. Будировался вопрос о назначении его на должность руководителя Крестьян­ского банка, на деятельность которого возлагались большие надежды. По слухам, мя­тежную губернию на высокую должность Столыпин обменять не спешил, размыш­лял:

4.03.1905. С.-Петербург. «...Я уехал из Москвы под грустное впечатление, проез­жал мимо места убийства Великого князя. Приехал в Петербург — яркое солнце, движе­ние на улицах, как будто бы и не нависла гроза над Россиею...

Пока мылся, пришел Кнолль. Уверял, что в Петербурге много говорят о моей деятельности, что он повсюду слышит разговоры обо мне. Пошел постригся, встретил нашего Давыдова, который со слов Львова спел мне на улице похвальные дифирамбы и придет ко мне вечером.

Завтракал у Саши, который от Лопухина знал о сделанном мне предложении и написал длинное письмо в Саратов с уговором принять...

На меня все это наводит грусть!

Саша страшно уговаривает принять Банк.

...Коковцов сказал ему, что он сам чиновник и поэтому хотел бы во главе Банка не чиновника, а человека независимого, известного, с именем и положением и потому остановился на мне...» [131, Д. 230].

В конце концов он вернулся в Саратов, где обстановка опять обострилась. По­требовалось немало решительных действий и мужества, чтобы снова восстановить поря­док. Но выдержка и спокойствие давались губернатору нелегко. Во время одной из поез­док в центр смуты — Балашов, Петр Аркадьевич пишет жене:

«Теперь я узнал, что значит истерический клубок в горле, сжимающий его и ме­шающий говорить, и понял, какая воля требуется, чтобы при этом не дать дрогнуть ни одному мускулу лица, не поднять голоса выше желательного диапазона» [4, с. 93].

Очередная запись Формулярного списка о службе от 11 марта 1905 г. свидетель­ствует, что губернатору «объявлена Высочайшая благодарность за его умелые... энергич­ные действия по прекращению беспорядков в Балашовском уезде Саратовской губернии и в г. Саратове» [133, с. 16].

В марте П. А. Столыпину пожалован также знак отличия «за поземельное уст­ройство бывших государственных крестьян Ковенской губернии» [133, с. 16] — факт примечательный, принимая во внимание будущую земельную политику. Следом, в апре­ле, он «утвержден в должности почетного Мирового судьи по Инсарскому уезду Пензен­ской губернии на трехлетие с 1904 г.» [133, с. 16].

Тем временем в Саратове снова запахло грозой: в марте в городском театре со­стоялся митинг, а затем произошла политическая демонстрация, которую пришлось ра­зогнать.

Следующая волна забастовок прокатилась в мае. 1 мая в излюбленном месте местных революционеров — Парусиновской роще (ныне городской парк культуры и отдыха) состоялся митинг, на котором собралось свыше 2 тыс. человек. Со 2 мая на­чалась новая обширная забастовка. Опять экономическая жизнь города была оста­новлена.

Массовые политические забастовки, начавшиеся в России после событий 9 ян­варя, оказали зажигательное влияние на деревню. Вслед за рабочим движением с весны 1905 года начались волнения крестьян. С новой силой заполыхали усадьбы, начались бун­ты и погромы. Помещики бросали жилища, перебирались в города, где власть еще могла их защитить.

Вот как этот процесс отражен в «Кратком курсе ВКП(б)»:

«Вслед за городом стала подниматься деревня. С весны начались крестьянские волнения. Крестьяне огромными толпами шли против помещиков, громили их имения, сахарные и винокуренные заводы, поджигали помещичьи дворцы и усадьбы. В ряде мест крестьяне захватывали помещичью землю, прибегали к массовой порубке леса, требова­ли передачи народу земель помещиков. Крестьяне захватывали помещичьи хлеб и другие припасы, делили их между голодающими. Помещики в испуге вынуждены были бежать в города» [25, с. 57].

В этот самый период, весной 1905-го, особо волнуется Балаговский уезд, ставший центром саратовской смуты. Среди революционных пропагандистов выде­ляется «исключенный из духовной семинарии за неправильный образ мыслей» быв­ший писарь села Ивановки-2, ходатай народных интересов А. П. Феологов, вокруг которого группировалась оппозиционно настроенная молодежь. «Проповедуя в на­роде идею о несправедливости сосредоточения земли в руках помещиков и купцов, этот человек пытался повести крестьян на восстание против „мироедов" и охотно рассказывал им о предводителях крестьянских войн — Степане Разине и Емельяне Пугачеве» [92, с. 8].

Со временем, скопив капитал, Феологов перебирается в Балашов, где становит­ся членом городской управы, гласным земства, а также Почетным гражданином города, но Ивановку-2 не забывает: строит там школу, которая вскоре получает статус народного

училища, откуда дети отправляются в высшие учебные заведения Саратова и других го­родов. Ивановка-2 со своим замечательным училищем, с библиотекой-читальней, приоб­ретает известность за пределами губернии, но все большую известность своей оппозици­онной деятельностью приобретает и Феологов.

Столыпин посещал село в мирную пору, «побеседовал со стариками за стака­ном чая в Народном доме, построенном в 1900 году и уехал из деревни в хорошем рас­положении духа» [92, с. 8]. Повторно в это село он наведывается уже после того, как ивановцы в своем прошении в Министерство внутренних дел написали: «Жить так, как мы жили до сих пор, мы не хотим и не можем. Мы не хотим работать на капиталистов-землевладельцев, не хотим кормить их своим трудом, мы не можем помириться со сво­им бесправием, гнетом, произволом и насилием административных властей» [92, с. 8]. За этими фразами послания жителей в целом благополучной деревни ощущался опыт­ный агитатор.

По воспоминаниям Л. К. Быкова, чьей рукой был написан приговор, раздался гневный крик губернатора: «Стать на колени!» Как следует далее из воспоминаний, сельчане не подчинились, на колени не встали, от приговора не отказались, и в резуль­тате «двадцать арестованных отправили в Камышинскую тюрьму отбывать месячное за­ключение... Писарю Л. К. Быкову определили двухмесячный срок лишения свободы» [92, с. 8].

Трудно как подтвердить, так и опровергнуть эту историю, которая стала самым расхожим сюжетом свидетельств о «зверствах Столыпина»: причем к требованию «встать на колени» иногда добавляют, что вроде он выбивал ногой «хлеб-соль» из рук встречавших его крестьян.

Зато свидетельства противостояния другой стороны оставались самыми впечатляющими: погромы заметно изменили облик уезда. Например, крестьяне той же Ивановки-2 «не дождавшись ответа на свой приговор, 5 мая 1905 года сожгли усадьбы землевладельцев Дьякова, Попова, Глазова, 25 стогов сена и скотные дво­ры» [92, с. 8]. Стоит ли говорить, что в сожженных усадьбах гибли порой их обита­тели, а оставшиеся в живых становились подчас из благополучных людей голыть­бой...

Для усмирения «самой просвещенной деревни» были посланы казаки, которые с трудом поспевали наводить в уезде порядок: почти все имения в северной части его «были охвачены погромами и пожарами» [92, с. 8].

Вот, видимо, отчего после балашовских бесчинств «П. А. Столыпин заявил, что пока он губернатор, не бывать Феологову в губернии». Зачинщикам приходилось несладко: «активным участникам описываемых событий пришлось бежать из села в дальние края, вплоть до Сибири» [92, с. 8].

Но с Феологовым встреча у Столыпина еще состоится: расстрига-семинарист вскоре станет депутатом II Государственной Думы.

19 мая 1905 года вдовствующая Государыня Императрица Мария Федоров на «Всемилостивейше сор13волила на назначение (Столыпина.— Г. С.) почетные членом Московского Совета детских приютов с 11 марта 1905 года с оставлением им занимаемой должности и придворном звании». А 6 декабря 1905 года губернатор «Всемилостивейше награжден орденом Святого Владимира 3-ей степени» [133 с. 18-19].

В ту пору атмосфера в местном земстве становится все напряженней: все дебатируемые вопросы — от помощи населению и действий медицинского персонала до со стояния арестных домов рассматриваются в призме последствий неудачной войны и политики самодержавного строя.

ПРИМЕЧАТЕЛЬНО,что на вечернем заседании XL чрезвычайного уездного Земского собрания «было предложено высказаться по вопросам, касающимся усовер­шенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостоя­ния» [122, с. 30]. Сделано это было после соответствующего запроса губернатору и раз­решения.

Далее вышеуказанное земское собрание единогласно присоединяется к мнени­ям и соображениям губернского земства относительно путей усовершенствования госу­дарственного строя и народного благосостояния и поддерживает соответствующее хода­тайство. Ввиду важности этого документа, характерного для настроений в России нача­ла XX века, приводим его без купюр:

«1. Ненормальность существующего в нашей жизни порядка государственного управления, с особой силой проявившаяся с начала восьмидесятых годов, заключается в полной разобщенности правительства с обществом, и в отсутствии необходимого в госу­дарственной жизни взаимного между ними доверия.

2. Отношения Правительства к обществу имели в своем основании опасение развития общественной самодеятельности и постоянное стремление к устранению об­щества от участия во внутреннем государственном управлении. Исходя из этих основа­ний, Правительство стремилось к проведению административной централизации по всем отраслям местного управления и к опеке над всеми сторонами общественной жиз­ни. Взаимодействие с обществом признавалось Правительством исключительно в смыс­ле приведения деятельности общественных учреждений в соответствие с видами Прави­тельства.

3. Бюрократический строй, разобщая верховную власть с обществом, создает почву для широкого проявления административного произвола и личного усмотрения. Такой порядок лишает общество необходимой всегда уверенности в охране законных прав всех и каждого и подрывает доверие его к Правительству.

4. Правильное течение и развитие государственной и общественной жизни воз­можно лишь при условии живого и тесного общения и единения государственной власти с обществом.

5. Для устранения возможности проявления административного произвола, необходимо установление и последовательное проведение в жизнь принципа непри­косновенности личности и частного жилища. Никто, без постановления независи­мой судебной власти, не должен быть подвергаем взысканию и ограничиваем в своих правах.

Для вышеуказанной цели необходимо, кроме того, установление такого поряд­ка привлечения к гражданской и уголовной ответственности должностных лиц за нару­шение закона, который обеспечивал бы практическое осуществление начала законности в управлении.

6. Для полного развития духовных сил народа, для всестороннего выяснения общественных нужд и для беспрепятственного выражения общественного мнения, необходимо обеспечение свободы совести и вероисповедания, свободы слова и печа­ти, свободы собраний и союзов, а также свободы науки и ее преподавания и свободы стачек.

7. Права всех граждан Российской Империи должны быть равны.

8. Самодеятельность общества является главным условием правильного и
успешного развития политической и экономической жизни страны. Так как значи­тельное большинство населения России принадлежит к крестьянскому сословию, то
следует поставить прежде всего это последнее в положение, благоприятствующее
развитию в нем самодеятельности и энергии, а это достижимо только путем коренного

изменения нынешнего неравноправного и приниженного состояния крестьян. В этих целях необходимо: а) уравнять крестьян в личных правах с лицами других со­словий, б) освободить от административной опеки сельское население во всех про­явлениях его личной и общественной жизни и в) оградить его правильной формой суда.

9. Земские и городские учреждения, в которых по преимуществу сосредото­чивается местная общественная жизнь, должны быть поставлены в такие условия, при которых они могли бы с успехом выполнять обязанности, присущие правильно и ши­роко поставленным органам местного самоуправления. Для этого необходимо: а) что­
бы земское представительство было организовано не на сословных началах и чтобы к
участию в земском и городском самоуправлении были привлечены по возможности
все наличные силы местного населения, б) чтобы земские учреждения были прибли­жены к населению путем создания мелких земских единиц на началах, обеспечиваю­щих их действительную самодеятельность, в) чтобы круг ведомства земских и город­ских учреждений простирался на всю область местных польз и нужд, чтобы назван­ным учреждениям были предоставлены должные устойчивость и самодеятельность,
при наличности которых только и возможно правильное развитие их деятельности и
создание необходимого взаимодействия правительственных и общественных учреждений. Местное самоуправление должно быть распространено на все части Россий­ской Империи.

10. Но для создания и сохранения всегда живого и тесного общения и едине­ния государственной власти с обществом на основании вышеуказанных начал и для обеспечения правильного развития государственной и общественной жизни безуслов­но необходимо правильное участие народного представительства, как особого выбор­ного учреждения: в осуществлении законодательной власти, в установлении государст­венной росписи доходов и расходов и в контроле за законностью действий администра­ции.

11. Ввиду важности и трудности внутреннего и внешнего состояния, пережива­емого Россией, выражена надежда, что верховная власть призовет свободно избранных представителей народа, дабы при содействии их вывести наше отечество на новый путь государственного развития, в духе установления начал права и взаимодействия государ­ственной власти и народа.

12. Не соответствующее потребностям страны положение народного образова­ния во всех его отраслях и степенях объясняется стоящим в связи с общебюрократиче­ской системой отрицательным отношением Правительственных сфер к мысли о пользе и значении всестороннего умственного развития народа для правильного течения обще­ственной и государственной жизни. Широкое развитие сил страны необходимо требует полного устранения преграды стеснений, которыми ныне обставлено дело народного образования.

13. Полагая, что положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия 14 августа 1881 г. является одним из главных условий, созда­ющих почву для административного произвола и общественного неудовольствия и тем препятствующих взаимному доверию и единению правительства и населения, признано желательною немедленная отмена названного положения. Кроме того, имея в виду, что основанная на вышеупомянутом положении система административной репрессии, при­менявшаяся последнее время с особенной силой, имела своим последствием множество жертв административного произвола, подвергшихся различным карам и ограничениям прав, высказана необходимость полного освобождения их от всех взысканий, наложен­ных в административном порядке. Вместе с тем выражена надежда, что актом помилования

по отношению к лицам, подвергшимся наказаниям по политическим делам, верхов­ная власть внесет в страну умиротворение.

14. Выразить глубокое убеждение, что великие начала, возвещенные ВЫСО­ЧАЙШИМ указом 12-го декабря — общий для всех правопорядок и законность — не могут быть проведены в жизнь бюрократическим путем и наше настоятельное желание, чтобы правительство обратилось к творческим силам страны в лице ее свободно избранных представителей. Лишь постоянное и правильное народное представительство на основе всеобщего, равного избирательного права с тайной подачей голосов даст стране столь необходимый ей внутренний мир и возможность развить все великие и духовные и мате­риальные силы народа.

15. Просить г. Саратовского Губернского Предводителя Дворянства, как име­ющего право личного представительства пред Государем Императором, не отказать доложить Его Величеству, что Саратовское Земское Собрание, разделяя вполне выше­указанные мнения, считает путь внутренних преобразований, намеченный земскими деятелями, единственно верным и единственно спасительным исходом из бедствий, переживаемых нашей родиной. Ослабление материальных средств русского народа, оскудение народного духа, его творческих сил, благодаря всепоглощающей опеке бю­рократической власти, должно неизбежно привести к крушению самых устоев Госу­дарства. Подобно царству, разделившемуся внутри себя, Россия клонится к неминуе­мому упадку.

16. Мы просили г. Губернского Предводителя Дворянства склонить внимание Государя Императора к голосу земских людей, уверить, что нами руководит не что дру­гое, как пламенное чувство любви к родине, мы ничего не хотим для себя, а все для Рос­сии. Не смуту мы создаем, а ищем со всем сознанием важности происходящих событий и со всею добросовестностью счастливого выхода из тягостного состояния нашего оте­чества.

17. Представить о содержании п.п. 2 и 3 постановлений Государю по силе указа от 18-го февраля для рассмотрения в Совете Министров под Председательством Его Ве­личества.

18. Представить Министру Внутренних Дел о необходимости участия наряду с представителями различных общественных групп, также и лиц, избранных земскими и городскими учреждениями для выработки порядка выборов в такое представительное Собрание, которое по своему составу и полномочиям могло бы установить основания но­вого государственного порядка.

19. Избрать особую депутацию от Саратовского Земства для личного поддержа­ния этого ходатайства перед Министром Внутренних Дел.

Представить Министру Внутренних Дел, что все более и более обостряю­щееся положение русского общества и повышающееся тревожное настроение наро­да под влиянием современных начальных событий вполне выяснили настоятельную необходимость немедленно открыть совещание при участии представителей обще­ственных учреждений, возможно скорее окончить работы совещания по организа­ции народного представительства при условии гласного хода этих работ. Дальней­шее промедление в выполнении этой важной государственной задачи грозит задер­жать всю работу земских учреждений по удовлетворению культурных нужд населе­ния.

Представить г. Министру Внутренних Дел о необходимости предоставления на­селению прав гражданской свободы, устного и печатного слова и свободы собраний, как не требующих сложной законодательной работы, а также и о необходимости отмены уси­ленной охраны и об амнистии по политическим делам.

Представить Его Величеству о необходимости немедленного предоставле­ния населению прав гражданской свободы, свободы устного и печатного слова и сво­боды собраний, как не требующих сложной законодательной работы и совершенно необходимых для правильного выбора лиц „доверием народа облеченных"» [122, с. 31-38].

Стоит ли говорить, что обсуждение и принятие подобного документа было воз­можно только в свободной атмосфере. Лояльное отношение саратовского губернатора к подготовке подобного ходатайства подтверждает его либерализм и демократичность. Любопытно, что репутацию П. А. Столыпина как либерального и прогрессивного губер­натора признавали многие его современники даже после известных саратовских дел: по­громов усадеб, крестьянских бунтов с последующим вынужденным укрощением разгуляв­шейся мятежной стихии.

Вместе с тем об «истязании крестьян» и «погромах» будет впоследствии не раз упомянуто и кадетами, и большевиками; тема эта станет весьма благодатной: ею, как раз­менной монетой, будут оперировать те, кто, по сути, несет ответственность за возбужде­ние народных волнений. Столыпин представал в роли царского сатрапа и палача, о его стремлении решать мирным путем сложные дела огромной и неблагополучной губернии впоследствии старались забыть даже земцы: для оправдания своих действий и потерь в обманутой ими крестьянской среде нужен был образ врага...

Уже став премьером, Столыпин говорил о необходимости разъяснения ложно­сти распространяемых слухов о бесплатной раздаче крестьянам земель и провозглаше­ния с высоты престола неприкосновенности частной собственности, но еще будучи гу­бернатором, он вел в этом направлении активную пропаганду и направлял в это русло де­ятельность подчиненного ему губернского аппарата.

ОДНАКО СИЛЫ РЕВОЛЮЦИИв масштабе огромной страны были органи­зованы лучше, на их стороне было возмущение общественных масс и подавляющей час­ти российской интеллигенции, скрытно и явно сочувствующей оппозиции. Летом 1905 г. Комитет РСДРП начал издавать газету «Крестьянский листок», где призывал кре­стьян к забастовкам и политическим выступлениям. Призыв был почти повсеместно под­хвачен, причем летом 1905 года именно Саратовская губерния стала одним из главных очагов крестьянского движения, ее начали сотрясать революционные выступления. Она была объята аграрными беспорядками, столкновениями крестьянства с помещиками. Крестьянами поджигались усадьбы, причем не только дворян и черносотенцев, но и усадьбы революционных земских деятелей. Грабежи, поджоги, резня прокатились в ту пору широкими волнами по всей губернии. Именно здесь во всей своей силе проявилась фрондирующая либеральная интеллигенция и так называемый «третий» земский эле­мент. Одно из посланий Столыпина в период опасных разъездов, когда неожиданно за­бастовали врачи:

17.06.1905. «Сегодня я устал и пишу 2 слова своей дорогой.

Такая масса помещиков теперь приезжает и все напуганы. Теперь главная забо­та это доктора. Я телеграфировал в Петербург, прося выслать хоть несколько человек, чтобы объездить деревни. Но думаю, что ответят, что врачей нет.

Сегодня долго беседовал с членом Управы Сумароковым и мягко высказал ему, что „гнусно пользоваться ложью и клеветою на губернатора, чтобы вызвать забастовку и возбудить население". Он лепетал, что это направление не против меня, что мне отдают должное, но что доктора избрали такой способ борьбы(! — Г. С.)» [131, Д. 230].

Таким образом, в этом письме открывается изнанка противостояния местных врачей, которая приобретает особый резонанс в балашовском эпизоде, когда местных

медиков-земцев придется спасать от расправы самому губернатору. Впрочем, речь об этом еще впереди.

Столыпин отправляет семейство в Литву, в Колноберже — на всякий случай по­дальше, хотя положение в Саратове еще не внушало особых тревог. Однако близость родных сковывала, внушала страх за их здоровье и жизнь. Тем более что были угрозы: не сумев запугать губернатора, стали в подметном письме угрожать жизни его сына-мла­денца.

И в столкновениях с буйной городской демократией, и с оппозиционным зем­ством, и с разбушевавшимися крестьянскими массами губернатор, бесспорно, проявлял выдержку, хладнокровие и умение убеждать. Он старался действовать больше внушени­ем и уговорами и только при повторных вспышках грабежей и митингов применял более жесткие меры, вплоть до заключения в тюрьму виновных, которых, впрочем, по истече­нии установленного срока и даже ранее отпускали.

Впоследствии В. И. Ленин, большой любитель хлестких эпитетов и ярлыков, назовет Столыпина «вешателем» и «погромщиком», но вот что свидетельствует участник революционных событий 1905 года, на который пришелся основной гребень волнений в Саратовской губернии, А. М. Колузанов:

«Под влиянием городских агитаторов мы стали открыто выражать свой протест против существующих порядков. Весной 1905 года в помещичьих имениях начали самовольно косить траву и увозить сено по домам. Урожай в предыдущем го­ду был хороший, много необмолоченного хлеба осталось лежать в скирдах до весны, по ним загулял „красный петух". У попа Виддина крестьяне сожгли четыре десятины хлеба.

Первого мая провели хорошо организованную массовку, после чего к нам в деревню прибыла для наведения порядка команда жандармов. А в конце мая приехал и сам губернатор Столыпин в сопровождении усиленного конвоя казаков. Сельский старшина угодливо встретил губернатора с хлебом-солью. Собрали сход, Столыпин строго-настрого приказал не повторять больше незаконных действий, угрожая рас­правой.

Но угрозы Столыпина не помогли. В июле крестьяне развезли хлеб с полей по­мещицы. Стражники открыли стрельбу. Двоих крестьян поймали, высекли и отправили в тюрьму.

Вскоре опять приехал Столыпин с сотней вооруженных до зубов казаков. Губер­натор приказал собрать сход крестьян и оцепить казаками. Адъютант губернатора по за­ранее заготовленному списку называл крестьян, а казаки отводили их в специально отве­денное для этого помещение.

Из 70 человек, числящихся в списке, арестовали 45, остальных на сходе не бы­ло. Через несколько дней схватили и остальных. Арестованных отправили в Аткарскую тюрьму. Столыпин уехал, оставив в деревне на три дня казаков.

В числе арестованных был и я. Тюрьма пополнялась каждый день.

В октябре бастовавшие рабочие Аткарска предприняли попытку освободить из тюрьмы всех заключенных. Местные власти, напуганные революционным подъемом масс, вынуждены были нас освободить» [22, С. 133—134].

Укрощение русской стихии — бунтов, погромов усадеб, разбоев, убийств и гра­бежей требовало большой энергии, находчивости и смелости от губернатора. И Столы­пин действительно проявил себя опытным, находчивым и неустрашимым администрато­ром. Его видели и перед многотысячной бушующей толпой, и в остроге, охваченном вос­станием арестантов. Накал крестьянских страстей не позволял задерживаться в губерн­ском центре, когда уезды взывали о помощи:

«Господин Саратовский губернатор! Доношу, что выделяются дурным направ­лением и волнуются крестьяне сел Ртищево, Алексеевки, городов Балашов и Сердобск. Желательно было, чтобы Вы приехали...»*

И снова супруга узнает о переменах из писем:

4.07.1905. Саратов. «...Послезавтра уезжаю в Сердобский и Петровский уезды до 12 июля... Везде хочу лично воздействовать на крестьян...

...Оля, ты так хорошо пишешь, что молишься за меня. Господь наша крепость и защита, спасет и сохранит нас. Страха я не испытывал еще и уповаю на Всевышнего. Твой».

12.07.1905. Петровская станция. «Дорогая моя, сегодня день твоего рождения. Нежно, нежно целую и грущу о разлуке.

2 последних дня бегал по 100 верст и не было времени и возможности писать. Тревожно было ночами.

Меня огорчает поведение здешнего земства — собрали крестьян на экономиче­ский совет и говорили против губернатора, земских начальников и священников. Реши­ли, что надо землю землевладельцев поделить и уничтожить войско. Это постановление они распечатали и разослали по уезду».

13.07.1905. «Ангел, родная, вчера, в день твоего рождения писал из вагона, сегодня я уже дома после утомительного и угнетающего нервы путешествия. Боже, как все напорчено и как трудно будет поправить. В начале августа, как только будет назначен Кнолль, я буду проситься в Петербург, чтобы дать там картину всего проис­ходящего. Оттуда — хоть на 2 недели к тебе, мое сокровище. При теперешних обсто­ятельствах недобросовестно бросать было надолго. Ужасно утомлен, 12 часов и глаза слипаются.

Целую, люблю, не верю счастию скоро увидеться. Твой».

Далее после заметного перерыва — телеграмма из мятежного Балашова.

22.07.1905. «Сегодня Балашове погромчески настроенная толпа на врачей кото­рых мне удалось спасти несколько врачей избито два дома разгромлены защищая врачей и я получил незначительный ушиб пальца совершенно здоров» [131, Д. 230].

ЭПИЗОД,произошедший в Балашовском уезде, когда земцам грозила опас­ность со стороны осадивших их черносотенцев, стал особо известен. Примечательно, что этот случай имеет массу интерпретаций: в зависимости от политических ориента­ции одни возлагают вину на врачей, уклонившихся от обязанностей, другие — на просто­людинов, которыми будто бы двигали невежество и неприязнь к прогрессивным стрем­лениям земцев. Как бы то ни было, но на выручку явился сам губернатор, который под эс­кортом казаков вывел осажденных. При этом толпа забросала земцев камнями, причем одним из них был задет и Столыпин.

По другой версии, на самом деле все было гораздо серьезней: земцы были под угрозой кровавой расправы, а Столыпину досталось металлической палкой, по­вредившей руку. Это событие вышло на страницы местной печати, губернатор, еще не окончивший поездки по мятежному уезду, получил массу телеграмм, в которых родные, близкие и знакомые поздравляли его с «благополучным исходом» и «избав­лением от злодейского покушения». Примечательно, что большая часть этих посла­ний датирована 19 и 20 июлем, причем направлена в село Турки Балашовского уез­да. В одной из телеграмм, отправленной Нейдгардом из Москвы, задается вопрос: