Трансактный анализ.

В конце 40-х – начале 50-х годов в Америке появляется ещё одно течение, которое называло себя трансактный подход к психологии восприятия. Хотел бы сразу сказать, что он не имеет ничего общего с трансактным анализом Эриха Бёрна.

Трансактный подход возникает в 40-х годах и связан с именами ряда исследователей, прежде всего бывшего художника по фамилии Эймс. Кроме Эймса в это направление входили крупные американские психологи Кантрин, Ительсон и др.

Они заметили весьма любопытную вещь. Посмотрите: все теории психологии признают истинность 1-го звена (т.н. физического звена) процесса восприятия. Того самого, которое было известно ещё в 17 веке. Есть внешний источник, он освещает поверхность предмета. Эта поверхность называется дистальная стимуляция или дистальный стимул – есть даже специальный индекс D для обозначения. Свет отражается от поверхности или дистальная стимуляция проникает внутрь глаза, превращаясь в проксимальную стимуляцию. Напоминаю: проксимальный означает приближенный, находящийся рядом с рецепторами органов чувств. Всё вроде бы правильно. Дальше проксимальная стимуляция вызывает активацию рецепторов, рецепторы вызывают различные события в центральных структурах мозга. Ну и наконец возникает некоторая реакция. Это может быть двигательная реакция, секреторная или вербальная. Всё правильно и всё логично, когда процесс рассматривается от дистальной стимуляции к ответу.

Но всё дело в том – и мы с вами об этом говорили, что вывести реакцию либо образ только из дистальной стимуляции невозможно. Вот это движение извне вовнутрь предполагает наличие обратного процесса, обратного потока – навстречу стимуляции, которая идёт извне. Восприятие – это всегда встреча. Это пункт встречи внешнего и внутреннего. Так вот если мы будем учитывать это обстоятельство – наличие потока изнутри (в англо-американской литературе существуют даже специальные названия: inflow - втекание и outflow - вытекание). Самое главное, на чём заострили внимание Эймс и его коллеги: если процесс восприятия даже в физическом звене рассматривать не извне вовнутрь, а с точностью до наоборот – изнутри – вовне, то мы сталкиваемся с довольно серьёзной проблемой. Смотрите: вот такое раздражение на сетчатке, которое здесь дано, может быть обусловлено вот таким предметом (маленьким), вот таким предметом(побольше) … и т.д. С точки зрения физики света это одно и то же. Проекционные отношения одни и те же. Эффект на сетчатке один и тот же. Как же тогда зрительная система определяет или узнаёт, что находится перед человеком или животным. Совершенно неожиданная проблема! Тем более она неожиданная для американского бихевиоризма, потому что традиции американского бихевиоризма представителями трансактного подхода соблюдались.

Вот посмотрите, что предлагается этой группой исследователей. Они говорят, что предмет или дистальный стимул воспринимается таким, каким он есть на самом деле, благодаря действию с этим стимулом. Отсюда и название: трансакция – через действие. Представители трансактного подхода подчёркивают, что речь не идёт о простом взаимодействии с предметом, что вобщем-то очевидно. Трансакция – это взаимодействие человека со всей стимуляцией, которая ему доступна. Это своего рода интегральный эффект очень сложного и многомерного взаимодействия. Процесс же взаимодействия – сложного и многомерного – они называют трансакциями. В результате трансакций и у человека и у животных вырабатывается предуготовленность воспринимать предметы и события среды определённым образом. Зрительная, акустическая и другие системы как бы настраиваются на определённое восприятие. Обратите, пожалуйста, внимание, что и здесь есть определённое сходство с теорией установки Узнадзе с одной стороны и концепцией перцептивной готовности нового взгляда.

Свои теоретические модели представители трансактного подхода проверяли на специально сконструированных установках, из которых я приведу только одну. В литературе её называют «комната Эймса». Комната Эймса имела вид трапеции. Правая стена была примерно в два раза меньше, чем левая стена, но комната была разрисована с учётом проекционных отношений таким образом, что если смотреть вот в это окошечко, то она выглядела прямоугольной. Сделать это достаточно просто, если нанести определённые линии, изобразить окна, но так, что окна здесь будут больше, чем здесь, соответствующим образом будут искажены линии, и т.д. и т.п.

Оказалось, что наблюдатели действительно видят эту комнату прямоугольной, а предметы и людей в этой комнате – искажёнными. Одинаковые предметы, поставленные в дальнем и ближнем углу комнаты воспринимаются неодинаково. Ближний предмет, вопреки действию константности, воспринимается как увеличенный примерно в два раза. Эймс делал даже своеобразный трюк: он ставил взрослых людей в дальний угол комнаты, а детей 5 – 6 лет в ближний угол комнаты и просил наблюдателей сравнивать, кто больше. Нередко ребёнок, который находился вблизи, воспринимался как больший по отношению к взрослому. Правда, здесь тоже были исключения. Однажды испытуемая воспринимала в этой комнате своего мужа и постороннего ребёнка. Муж, как всегда, как взрослый, находился в дальнем углу, чей-то ребёнок находился в ближнем углу. Так вот эта женщина никогда не видела своего мужа маленьким. Она видела его всегда таким, каким он и должен быть, т.е. константно. При этом – и это тоже любопытно – комната не воспринималась ею прямоугольной. Она воспринималась как трапециевидная, т.е. как соответствующая действительности. Вот это эффект получил название Hony – эффект. Hony – эффект – готовность видеть предметы определённым образом оказывается более сильной, чем проекционные изображения на сетчатке.

Обращаю ваше внимание, что обычно в науке тот или иной эффект называется именем того исследователя, который открывает этот эффект. В данном случае эффект был открыт женщиной по имени Hony, причём Hony – это ласкательное имя, так её называли дома. Вот такие неожиданности…

Я приведу пример из исследований, которые проводил Ительсон. Это исследование построено на знании закономерностей кажущегося движения. Макс Вертхаймер в 1912 году провёл исследования кажущегося движения. Он последовательно зажигал лампочки то в одном месте, то в другом – и в итоге испытуемые видели разные движения, хотя лампочки никуда не двигались.

Ительсон вместе с коллегами провёл следующий опыт. Он включал сначала одну лампочку – наверху, затем – вторую, которая находилась внизу – и получал эффект оптимального движения. Если он сначала включал нижнюю лампочку, а затем – верхнюю, то направление движения менялось. Всё логично, всё естественно, всё соответствует гештальт – психологии. А теперь – самое главное. Он вместо лампочек стал вводить изображения предметов. Светящееся изображение самолёта сменялось изображением бомбы. Как и в первом случае, бомба воспринималась летящей из фюзеляжа самолёта. Однако, когда Ительсон поменял последовательность вспышек – сначала зажигалась бомба, а потом – самолёт, то и в этом случае бомба воспринималась летящей из фюзеляжа самолёта. Предуготовленность определяет восприятие – вот основной вывод, который был сделан.

В отличие от представителей Нового Взгляда, Эймс, Кантрин и другие старались избегать ментальных понятий, в том числе и понятия гипотезы. Для них восприятие оставалось реакцией, пусть и предуготовленной.