Участие новгородцев в битвах князей за Киевский стол

1. Поход князя Олега на Киев. Княгиня Ольга и её реформы

2. Сын великого князя на княжении в Новгороде

3. Раздор между братьями. Утверждение на киевском столе Владимира, а затем - Ярослава

4. Крещение новгородцев

В 882 г., - записывает летописец, - «Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, славян, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своих мужей. Оттуда отправился вниз, и взял Любеч, и также посадил своих мужей. И пришли к горам Киевским, и узнал Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам отправился к ним вместе с младенцем. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им, что-де “мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим”. Когда же Аскольд и Дир пришли, все спрятанные воины выскочили из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: “Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода”, а когда вынесли Игоря добавил: “Вот он сын Рюрика”. (Династию русских князей и царей принято считать от Игоря, сына Рюрика) И убили Аскольда и Дира… И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: “Да будет матерью городам русским”. И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся Русью».

Таким образом, Олег стал правителем Киева и Новгорода, Смоленска и Любеча, т. е. “хозяином” торгового пути “из варяг в греки”. Для историков стало традицией считать 882 г. основанием древнерусского государства с центром в Киеве.

Во время правления Олега и Игоря прямые упоминания в летописи о Новгороде, новгородской земле, исчезают. Но косвенные свидетельства сохраняются. Так, Олег, отправляясь в 907 г. военным походом на греков «взял же с собою множество варягов, и славян…» и других. «Этих всех называли греки “Великая Скифь”». В 944 г. Игорь «собрал воинов многих: варягов, Русь, и полян, и славян…», и других совершает свой второй поход на Византию. В договорах Олега и Игоря с греками, удивительно! но Новгород отнесен к другим, а не главным городам. Греки обещают Олегу дать дань для русских городов: Киева, Чернигова, Переяславля, Полоцка, Ростова, Любеча «и других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу…». По договору с Игорем Византия обещала выплачивать месячину послам и купцам из «Киева, затем из Чернигова, и из Переяславля, и из прочих городов». Трудно представить, что в эти годы упали роль и значение Новгорода. Вероятнее всего, эта политика должна была способствовать укреплению позиций пришлой династии в Среднее Поднепровье. В это же время начинала стираться и память о первоначальных славянских объединениях. Все славянское население, по крайней мере, в межгосударственных договорах, стало выступать как русичи, русские, сохраняя внутри государства свою принадлежность к той, или иной территории: новгородцы, киевляне, черниговцы, псковичи, рязанцы, владимирцы и т.д. Что же касается варяжского элемента, то большинство варягов ассимилировалось, а остальные, прослужив несколько лет у киевского князя, отправлялись служить в Византию, а в отдельных случаях, возвращались на историческую родину.

Ольга, вступив на киевский стол в 945 г., “вспомнила” о Новгороде, новгородской земле. Возможно, это связано с тем, что она уроженка этой земли, а возможно, и с обидой новгородцев на Олега и Игоря, которые передвинули новгородцев на второй план, и здесь стали вызревать сепаратистские настроения.

Ольга, согласно преданиям, мудрая (вещая) женщина. Она хитростью мстит древлянам, хитростью берет древлянскую столицу Искоростень. наконец в Царьграде оказывается хитрее императора. Но не за одну хитрость Ольгу прозвали мудрейшей. Ольга объехала всю свою землю, повсюду оставила следы своей распорядительности. Сразу после своей мести над древлянами, Ольга «оставила в Киеве в управление сына своего, сама со многими вельможами пошла к Новгороду, - записывает летописец, - и устроила по Мсте и по Поле погосты, и по Луге оброки и дани положила. И ловища её имеются по всей земле, а сани её стоят в Пскове, и по сей день». Затем Ольга прошла по Днепру и Десне. Повсюду Ольга устанавливала “уставы” (как что-нибудь делать) и определяла “уроки” (обязанность, которую должны выполнять жители к определенному сроку, будет ли то уплата известной суммы денег, известного количества каких-нибудь вещей или какая-нибудь работа). Одновременно она определила места (погосты), куда в определенное время года должна была свозиться дань для киевского князя. Таким образом, Ольга ликвидировала архаическую систему полюдья (сбор дани князем, количество которой определялось жадностью князя), на строгую систему сбора определенного количества дани. Теперь дань привозили на погосты, где её принимали княжеские чиновники (тиуны). В Византии император присвоил Ольге титул “архонтиссы”, то есть начальницы руссов.

Ольга прекратила внешние походы, стоившие потерь людьми, а самый буйный элемент, заинтересованный в таких походах (прежде всего наемных варягов), отправляла в качестве вспомогательных отрядов в Византию, где они сражались с арабами и прочими врагами империи.

Сын великого князя на княжении в Новгороде

Новый этап отношений киевского князя к своей, новгородской земле, которой управлял княжеский посадник, наступает в годы правления князя Святослава. Из курса истории Украины вам хорошо известно, что Святослав всю свою жизнь провел в военных походах. Свои походы он совершал на Юг и Запад. В них, конечно же, принимали участие варяги и новгородцы. В Новгороде вызревало недовольство княжеским посадником. Такой вывод вытекает из сообщения летописи, о том, что Святослав, незадолго до своего последнего похода на Болгар «Посадил Ярополка в Киеве, а Олега у древлян», т. е. выделил им в управление и владение киевскую, и древлянскую земли. В это время к Святославу пришли новгородцы, заявив: «Если не пойдете к нам, то сами добудем себе князя. И сказал им Святослав: “А кто бы пошел к вам?” И отказались Ярополк и Олег. И сказал Добрыня: “Просите Владимира”…И сказали новгородцы Святославу: “Дай нам Владимира”. Он же ответил им: “Вот он вам”. И взяли к себе новгородцы Владимира, - продолжает летописец, - и пошел Владимир с Добрынею, своим дядей, в Новгород». Таким образом, произошло первое, официальное наделение землей наследников, которые становились соправителями великого князя киевского. С этого времени в Новгород на княжение обязательно посылался один из старших сыновей киевского князя.

Эта запись в свою очередь вызывает несколько вопросов. И, прежде всего, почему Святослав не выделил Владимиру, как и его братьям, удел? Историк С. М. Соловьев обосновывает это тем, что Владимир родился от ключницы Ольги, т. е. рабыни. О происхождении Малки (Малуши) существует, по крайней мере, две версии. Одну из них приводит В. Н. Татищев: «Владимир рожден от Малуши, ключницы Ольгиной, дочери Малка любчанина и сестры Добрыниной. Родился же Владимир в Будятине селе, за что Ольга разгневавшись на Малушу, сослала её от себя». Другую - многие исследователи, в том числе и авторы Славянской энциклопедии: «Владимир, сын киевского князя Святослава Игоревича и Малуши, дочери древлянского князя Мала». Оставим в стороне споры о происхождении матери Владимира. Главное – она ключница княгини Ольги. С. М. Соловьев утверждает, что по древнему уставу (обычаю) даже вольный человек, став ключником, превращался в раба. И далее он говорит: «Итак, Владимир был не совсем равноправный брат Ярополка и Олега. Многоженство не исключало неравноправия: если было различие между женами (водимыми) и наложницами, то необходимо долженствовало существовать различие и между детьми тех и других. Но если многоженство не исключало неравноправности детей, то, по крайней мере, много ослабляло её: было различие между детьми наложниц – правда, все же не такое различие, какое, по нашим понятиям, существует между детьми законными и незаконными. На это малое различие указывает уже то явление, что новгородцы приняли Владимира как князя и после не полагается между ним и братьями никакого различия. Здесь, естественно, имело силу не столько различие между законностью и незаконностью матери, сколько знатность и низость её происхождения; разумеется, ключница, рабыня, полюбившаяся Святославу, не могла стать наряду с другою его женою, какой-нибудь княжною или дочерью знатного боярина; отсюда низость матери падала и на сына, не отнимая, впрочем, у него отцовских прав; Владимир был князь, но при случае, когда нужно было сравнить его с остальными братьями, могли выставить над ним низкое происхождение его матери; так, после полоцкая княжна Рогнеда, выбирая между двумя женихами, Ярополком и Владимиром, говорит, что она не хочет идти замуж за Владимира как сына рабыни. Обратить внимание на это обстоятельство было очень естественно княжне, ибо при многоженстве женщины знатного происхождения старались как можно резче отделить себя от наложниц своих мужей и презрение, которое питали к наложницам, старались переносить и на детей их. Святослав сначала не дал волости Владимиру и потом отпустил его в Новгород, возможно, в самом деле, испугавшись угрозы новгородцев, что они откажутся от его рода и найдут себе другого князя. Добрыня хлопотал об этом, надеясь, во время малолетства Владимирова, занимать первое место в Новгороде, и не надеясь, чтобы после старшие братья дали младшему хорошую волость; новгородцы же приняли малолетнего Владимира потому, что он все-таки был независимый князь, а не посадник, притом же надеялись воспитать у себя Владимира в своем обычае; они и после любили иметь у себя такого князя, который бы вырос у них». Владимир, прибыв с Добрыней в Новгород, смог поладить с новгородским боярством, заручиться поддержкой местного населения, что и пригодилось ему в борьбе с братом за Киев.

Владимиру в то время было лет 10-11, но рядом с ним находился Добрыня – муж большого ума и энергии, расчетливый политик и опытный воин, но жестокий, оказывавший большое влияние на своего племянника. После гибели Святослава Добрыня – ближайший родственник и, по обычаю, стал мальчику «отца в место». Место отца – это обязанности и права отца. По тем, весьма патриархальным временам – немалые. Судя по дальнейшей его деятельности при Владимире, он и за море едет, и в Новгороде идолов ставит, и свергает этих идолов. Ряд исследователей считает Добрыню прообразом былинного героя, богатырем и добрым молодцем, щедрым и таровитым. Он и гусляр сказитель, и богатырь, свой в пирах и в былинных богатырских заставах князя Владимира

Новгород в то время объединял несколько поселков. Жилые дома и вспомогательные помещения строились в основном из дерева. Новгородцы считались исключительными мастерами-плотниками. В городе уже в 953 г. укладывается одна из первых деревянная мостовая. Новгородская знать в то время владела обширными земельными владениями, охотничьими угодьями и рыбными ловами. Новгородцы со времен Рюрика на содержание дружины, выделяли 300 гривен (более 5 кг. серебра) в год. В 947 г. княгиня Ольга устанавливает порядок сбора дани с Новгородской земли и для Киева. Сумма дани значительно увеличилась. Теперь с новгородцев собиралось 3 тысячи гривен: 2 тысячи для Киева, а одна оставалась для новгородского князя на содержание своей дружины. Эти суммы позволяют нам представить не только о богатстве новгородской земли, но и о возможностях новгородцев, в случае необходимости, содержать значительную дружину. Пожалуй, это и имел ввиду воевода Добрыня, предлагая новгородцам

на княжение своего племянника.

Владимир княжит в Новгороде, ладит с боярством и купцами быстро растущего и богатеющего города, приносит кровавые жертвы на Перыни, жжет вокруг фигуры резного идола костры священного и всеочищающего огня.

Добрыня воспитывал княжича в традициях своего времени. В свои шестнадцать лет Владимир выглядел настоящим молодцом – рослым, статным и ловким. Владимир являлся участником всех драк и потасовок со сверстниками, азартным охотником и рыболовом. Добрыня приучал Владимира к дальним походам, прививал ему навыки командования дружиной в бою, посылал его «за море» - на Балтийское побережье, чтобы тот освоился с поморами и свеями (шведами), попробовал вербовать из них воинов и привлекать к себе на службу шведских ярлов-воевод. Добрыня исподволь готовил своего племянника ко всем возможным испытаниям, ожидая своего часа для вступления в борьбу за место под солнцем. Дядя предвидел, что в Киеве не станут долго терпеть его как новгородского посадника, а Владимира – в качестве наместника и постараются избавиться от обоих тем или иным способом. Возможно, здесь Владимир обзавелся первой женой, от которой у него родился сын Вышеслав.

Раздор между братьями. Утверждение в Киеве Владимира, а затем - Ярослава

В Киеве, после смерти (972 г.) Святослава, начал княжить его старший сын Ярополк. Младшие братья Ярополка: Олег – в древлянской земле, а Владимир – в Новгороде. Поскольку в Киевской Руси еще не сложилась традиция иерархической соподчиненности в княжеском роду, то каждый князь становился самостоятельным правителем своей земли. Нарушение границ территории считалось преступлением. В 975 г. сын киевского воеводы Свенельда нарушил границы древлянской земли. Между Олегом и Ярополком началась война В ходе сражений погиб древлянский князь Олег.

Владимир, когда узнал о смерти брата, испугался и вместе с Добрыней бежал за море. Ярополк воспользовался этим случаем и направил в Новгород своих наместников. Так, на время установилось его единовластное правление в Русской земле.

Владимир почти три года пробыл за морем. Возможно, там он принимал участие в норманнских походах, сумел подобрать себе надежную варяжскую дружину. С этим войском Владимир возвращается в Новгород, прогоняет Ярополковых посадников и приказывает им сказать своему брату: «Владимир идет на тебя, приготовляйся к войне». Здесь во Владимире впервые проявился характер отца, который всегда посылал своим противникам извещение «Иду на вы!». Желание идти на Киев поддержали новгородцы. Ни боярство, ни купечество не пожалели средств на то, чтобы взять Киев. Они, вероятно, рассчитывали, что первенство в государстве может перейти к Новгороду вместе с властью над землями, вместе с данями, правыми и неправыми поборами и многими другими преимуществами столицы. Возможно, новгородцы рассчитывали и на не меньшие привилегии – получить автономию. Но прежде чем двинуться на Киев, Владимир со своими советниками решили нейтрализовать, а в лучшем случае, заручиться поддержкой Полоцкого князя Рогволода, происходившего из норманнов. Полоцкое княжество располагалось по пути следования из Новгорода на Киев. Здесь разветвляется «путь из Варяг в Греки», а Западная Двина выводила ладьи с юга прямо в Балтику. Владимиру и Добрыни не ясна была позиция полоцкого князя. Прежде всего, они не знали, кого, в предстоящей борьбе, может поддержать полоцкий князь? При движении дружины Владимира из Новгорода на Киев, Полоцкая земля оставалась у него в тылу, что, в случае недружелюбия полоцкого князя, могло создать Владимиру серьезные проблемы. Возможно, Владимир знал и о том, что Ярополк со своей стороны искал союза с Рогволодом, и желал этот союз закрепить женитьбой на его дочери Рогнеде. (Языческая религия не запрещала иметь несколько жен. Ярополк, к этому времени, уже был женатым).

Владимир (летопись умалчивает о том, что он в это время был женат, хотя говорит, что имел сына Выщеслава), желая иметь союз с полоцким князем, посылает к Рогволоду послов, и просит руки его дочери Рогнеды. (Такой прием в те отдаленные века считался естественным). Но Рогнеда отказала, заявив: «Не хочу разуть сына рабыни, но хочу за Ярополка». (В обычаях Древней Руси в день свадьбы молодая жена разувала мужа.)

Отказ Рогнеды привел в сильную ярость Владимира и его дядю. Они быстро собрали большое, хорошо укомплектованное и подготовленное к боевым действиям войско. В него входили около двух тысяч закованных в броню варяжских наемников во главе с ярлом Фулиером, новгородские дружины вместе с отрядами финских племен общим числом около десяти тысяч. Это огромное, по тем временам войско, летом 978 или 980 гг.? на многочисленных тяжелых и легких судах – норманнских лайвах и шнеках, новгородских ушкуях, учанах-однодеревках. двинулось на Полоцк. А в это время в Полоцке уже собирались вести Рогнеду в Киев замуж за Ярополка, но войско Владимира уже стояло под стенами Полоцка. Появление новгородского войска для полочан явилось полной неожиданностью. Атака новгородцев оказалась на столько мощной, что дружина Рогволода не могла оказать ей серьезного сопротивления. Не поддержали своего князя и жители города, которые, вероятно, натерпелись от своеволия иноземцев. В короткой и жестокой сече пало все войско Рогволода, а сам князь и оба его сына – Роальд и Свен убиты. Владимир вошел в Полоцк и объявил жителям о заключении с ними вечного мира и союза, а также об оставлении в городе своего наместника с малой дружиной. Путь на Киев теперь становился безопасным. Из Полоцка войско Владимира двинулось на Ярополка.

Ярополк, князь «храбрый и сильный», мог выставить против брата значительные силы. Незадолго до этого, - сообщает летописец, - «Пришел к Ярополку печенежский князь Илдея, отдаваяся ему в службу. Ярополк же прият его милостиво, дал ему городы (города) и волости и имел его в чести великой». Подтвердили союзный договор с Киевом и греки. В такой ситуации Владимир и Добрыня, возможно, не могли предвидеть результатов открытого сражения, и решили найти изменника в стане противника. Им оказался любимец Ярополка, воевода киевский Блуд. Блуд запрещал киевской дружине вступать в открытое сражение с Владимиром, и уговорил Ярополка оставить Киев. Киевляне, оставшись без князя, отворили ворота Киева, и впустили в город Владимира. Через несколько месяцев Ярополк был убит. Такая же судьба постигла и воеводу Блуда. Летописец замечает: «Убит был от Владимира, который сказал: “Я тебе по обещанию моему честь воздал, как приятелю, а сужу, как изменника и убийцу государя своего”». Владимир окончательно утверждается в Киеве, и становится единовластным правителем Руси. Князю к этому времени исполнилось 20 лет.

При Владимире количество князей на Руси заметно увеличилось. Вели

кий князь, в год принятия христианства, как и в свое время его отец Святослав «Посадил Вышеслава в Новгороде, Изяслава в Полоцке, Святополка в Турове, а Ярослава в Ростове. Когда же умер старший Вышеслав в Новгороде, - повествует летопись, - посадил в нем Ярослава, а Бориса в Ростове, а Глеба в Муроме, Святослава в древлянской земле, Всеволода во Владимире (Волынском), Мстислава в Тмутаракани». Дети становились соправителями великого князя Киевского. Однако смерть отца приводила к братоубийственной войне, поскольку, тот из братьев, который занимал Киевский стол, становился, поскольку Киев считался стольным городом,,старшим над всеми остальными. Занятие киевского стола младшим, нарушало древнерусские традиции, что и вызывало протесты старших, выливавшиеся в открытую войну.

Еще при жизни Владимира его сын Ярослав, который правил Новгородом с 1010 г., отказался платить дань (2 тыс. гривен) Киеву, чем вызвал недоволь­ство отца. Владимир решил наказать сына и начал готовиться к военному походу на Новгород, приказав: «Расчищайте пути и мостите мосты». Но смерть застигла его в этих сборах. В Киеве в это время находился его старший сын Святополк. Он и занял киевский стол, хотя, по свидетельству летописи, Киевский стол Владимир желал передать своему любимому, одному из младших сыновей, Борису. Летопись эти события описывает так: «Святополк сел в Киеве по смерти отца своего, и созвал киевлян, и стал давать им подарки. Они же брали, но сердце их не лежало к нему, потому что братья (дружина) их были с Борисом». Княжеская дружина предлагала Борису занять киевский стол. Но Борис отказывался говоря: «Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца»[6]. По иному думал Святополк. Русская летопись приводит его слова: «Перебью всех своих братьев и стану один владеть Русскою землей». И дальше сообщает, что по его приказу убили Бориса, Глеба и Святослава. (За эти действия лето­писец прозвал Святополка «окаянным»). [Скандинавские Саги утверждают, что Борис и Глеб убиты по приказу Ярослава]

События в Новгороде, в это время, развивались следующим образом.

В 1014 г., будучи новгородским князем, Ярослав, можно предположить с согласия новгородцев, новгородского посадника отказался платить отцу ежегодную дань Новгорода. А она составляла не малую суму – 2000 гривен (одна гривна = 170 гр. серебра). По сути, это стало первым в истории Древней Руси открытым противостоянием сына отцу, первой попыткой обособления Новгорода от единого государства, превращение условного держания Ярослава в безусловное. Летопись сообщает: «Когда Ярослав был в Новгороде, давал он по условию в Киев две тысячи гривен от года до года, а тысячу раздавал в Новгороде дружине. И так давали все новгородские посадники, а Ярослав не давал этого в Киев отцу своему. И сказал Владимир: “Расчищайте пути и мостите мосты”, ибо хотел идти на Ярослава, на сына своего, но разболелся».

Ярослав, узнав о приготовлениях отца к походу, «послал за море, привел варягов, так как боялся отца своего», и стал готовиться к сражению. Варяги со времени появления принесли на Русь элементы будущего законодательства, стали наставниками и учителями в воинском искусстве. Русские, предводимые своими князьями, великолепно использовали опыт сражений, полученный от варягов. Теперь русские дружины наступали не беспорядочными толпами, как славяне в древности, а определенным строем, вокруг своих знамен или стягов, в сомкнутых рядах. Многие воинские команды подавались звуками труб. Русские дружины имели конницу, собственную и наемную, и сторожевые отряды, за которыми все войско оставалось в безопасности. Готовясь к битвам, дружины выходили на открытое поле заниматься воинскими играми: учились быстрому, дружному нападению и согласным движениям, что давало возможность одерживать победу. Дружинники, для защиты от стрел и ударов меча, носили тяжелые латы, обручи, высокие шлемы. Вооружение дружинников составляли мечи, с обеих сторон острые, копья, луки и стрелы. Русские научились свои города укреплять стенами, хотя и деревянными, но непреступными для противников – варваров и дружин европейских государств, тогдашних соседей Руси. Русские дружины приобрели опыт осады и штурма городов противника. Они знали искусство осадных земляных работ; окружали глубокими рвами не только крепости, но и свои полевые станы для безопасности. В целом Ярослав подготовился к сражению с отцом.

Но отец медлил с походом. С одной стороны это делать не позволяла болезнь, а с другой, к Владимиру поступило известие о походе на Киев печенегов, и он направил против них свою дружину во главе с любимым сыном Борисом.

Ярослав, готовясь к битве с отцом, еще не знал о его смерти. Варяги же, приглашенные Ярославом, не зная, чем заняться, от безделья занялись в Новгороде и его окрестностях грабежами и насилием женщин. Новгородцы не стали терпеть унижения от иноземцев и однажды, во время очередной оргии варягов на некоем Парамонове дворе, новгородская дружина ворвалась туда и перебила многих насильников. Ярослав посчитал себя оскорбленным такими действиями новгородцев, поскольку убитых наемников пригласил он сам, и варяги считались его гостями, а к гостеприимству в Древней Руси относились весьма трепетно, и за всякую обиду, нанесенную гостю, полагалась жестокая кара. Однако в руках новгородцев находилась сила, и Ярослав пошел на хитрость. Притворившись, что его не очень тронула гибель варягов, он пригласил на свой двор новгородских мужей, в основном причастных к гибели наемников, и по знаку князя его слуги расправились с лучшими людьми из новгородской дружины.

В это время из Киева от сестры Предславы к нему пришло известие: «Отец твой умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса, и убить Глеба послал, берегись его очень». Известие сестры опечалило Ярослава. Он тут же послал предупреждение брату Глебу: «Не ходи брат (в Киев), отец твой умер, а брат твой убит Святополком». Беспокоила Ярослава и расправа над новгородскими дружинниками, что могло лишить его поддержки в борьбе со Святополком. Однако теперь было уже не до ссор с новгородскими «нарочитыми мужами» и новгородскими «воями». Они должны были стать опорой Ярослава в предстоящей тяжелой борьбе со Святополком. Пришлось идти на мир с новгородцами. На следующий день Ярослав собрал оставшихся в живых богатых новгородцев и дружинников и обратился к ним, вытирая слезы, со следующими словами: «О, милая моя дружина! Вчера в своем безумии, я изгубил тебя, а ныне ты была бы надобна!» На следующий день Ярослав собрал новгородцев на вече и объявил им: «Други мои и братья! Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и избивает братьев. Хочу идти на него, помогите мне!» Новгородцы забыли обиду и не отказали князю в поддержке. Летопись сообщает, что новгородцы дали князю 40 000 воинов. Другие источники, в частности, скандинавские Саги называют 5 000, которая, представляется более реальной. Предводитель варягов Эймунд потребовал у Ярослава платить каждому конунгу по эйриру серебра (около 30 грамм), а кормчим на кораблях – еще по половине эйрира плюс бесплатное питание. Ярослав ответил, что у него нет таких денег, и стороны сошлись на том, что Ярослав оплатит бобрами и соболями.

В конце лета 1016 г. объединенный отряд Ярослава двинулся на Киев. Святополку стало известно о движении войска Ярослава. Он собрал дружину со всей подвластной ему земли, нанял печенегов и выступил навстречу Ярославу. Противники встретились у Любеча и расположились по разным сторонам Днепра. Друг против друга они простояли три недели, не рискуя напасть на противника. Тогда киевский воевода Волчий Хвост решил разозлить новгородцев. Он ездил вдоль берега Днепра верхом и выкрикивал обидные для новгородцев насмешки: «Зачем вы, плотники, пришли сюда со своим хромым князем? Вот мы вас заставим рубить нам хоромы!» Обидные слова разозлили новгородцев. Они пришли к своему князю и заявили: «Завтра же перевеземся на них, а если кто не пойдет с нами, того сами убьем». Ярослав не стал отговаривать новгородцев. Ночью он послал лазутчика в стан врага, где находился его человек, узнать, когда лучше наступать. Ответ пришел быстро. Наступать необходимо немедленно, поскольку Святополк в эту ночь, не ожидая нападения, безмятежно пировал со своей дружиной.

Ярослав решил использовать не только эту благоприятную ситуацию, но и не совсем удачное расположение дружины противника, которая находилась на берегу Днепра между двумя озерами, покрытыми не совсем окрепшим льдом. Дружина печенегов располагалась за одним из озер и не могла, в случае необходимости, оказать поддержку Святополку.

К рассвету все войско Ярослава переправилось на другой берег Днепра, построилось в боевые порядки. Чтобы никто из воинов не поддался панике, от берега оттолкнули все лодки, ладьи и плоты. Ярослав приказал всем своим воинам надеть на головы белые повязки. Это помогало во тьме отличать своих, от чужих. «Была сеча жестокая, - записал летописец, - и не могли из-за озера печенеги помочь; и прижали Святополка с дружиною к озеру». Киевляне вступили на неокрепший лед, и тут же многие ушли под воду. Святополк спасся и с небольшой дружиной бежал к своему тестю Польскому королю Болеславу I. Ярослав занял Киевский стол. «А было ему тогда, - записал летописец, - 28 лет» (возможно 38). Князь щедро расплатился с новгородскими воинами, доставившими ему победу, раздал старостам по 10 гривен, а смердам по гривне и отпустил их домой. Все лето и зиму на Руси сохранялось спокойствие.

Однако его княжение в Киеве оказалось недолгим. В 1018 г. Святополк и его тесть Болеслав I Храбрый объявили Ярославу войну. Одновременно на Киев они навели печенегов, которые нанесли огромный урон городу. Выгорел почти весь посад. Ярославу пришлось спешно собрать войско и в кровопролитном сражении одолеть печенегов. В этом бою Ярослав получил ранение в ногу, что увеличило его хромоту. Но войска польского короля и Святополка, поддержанные наемниками-немцами (300 человек) и венграми (500 человек) представляли серьезную опасность для Киева.

Ярослав двинул свои дружины к ним навстречу. Противники встретились на реке Буг и стали по обе стороны реки. Здесь повторился сценарий битвы на Днепре. Летопись рассказывает, что у Ярослава был воспитатель и воевода именем Будый; он, как и год назад воевода Святополка Волчий Хвост, разъезжая вдоль берега, начал смеяться над Болеславом, говоря: «Вот мы проткнем тебе палкою брюхо твое толстое!» Болеслав – человек крупного телосложения, с трудом сидел на коне, но человек смышленый; услыхав насмешки, он сказал дружине своей: «Если вы можете терпеть такой укор, то я один пойду на врагов и погибну». Сказав это, он сел на коня и въехал в реку, за ним бросилось и его войско. Войско Ярослава не успело приготовиться к бою и, было разгромлено. Ярослав только с четырьмя мужами убежал в Новгород, а Болеслав со Святополком пошел к Киеву, и штурмом овладел городом. Болеслав вел себя в Киеве, его окрестностях и других городах как в покоренной стране. Он взял в плен мачеху, жену и сестер Ярослава. Предславу взял себе в наложницы, как бы в отместку за то, что когда-то сватался к ней, но получил отказ. Затем он захватил всю казну Ярослава. Часть своей дружины отпустил в Польшу, а другую, расселив по городам, приказал добывать себе пропитание самостоятельно. Много зла поляки творили населению. Население страны не собиралось терпеть такое насилие. Жители многих городов и селений стали избивать грабителей. В такой ситуации, Святополк приказал своей дружине: «Сколько ни есть поляков по городам бейте их»; и поляков перебили. Болеслав, оставшись без дружины, побежал из Киева. С собой он забрал сестер Ярослава Предславу и Мстиславу, многих киевских бояр и «всяких людей множество», прихватил княжеское и церковное добро. По дороге в Польшу, Болеслав занял Червенские города. Святополк же начал княжить в Киеве.

Тем временем, Ярослав прибежал в Новгород и хотел уже оттуда бежать за море. Но посадник Константин, сын Добрыни, с новгородцами рассек лодки его, сказав: «Хотим еще биться с Болеславом и Святополком». Они начали собирать деньги: «от мужа по четыре куны, от старосты по 200 гривен, а от бояр по 18 гривен». На собранные деньги призвали варягов и раздали им жалованье. Ярослав собрал значительное войско, и двинулся к Киеву. Святополк, узнав о том, что на него вновь идет Ярослав с большой силой, убежал к печенегам.

На следующий год Святополк, наняв печенегов «в силе тяжкой», вновь двинулся на Киев. Ярослав также собрал значительное войско и вышел навстречу брату. Противники встретились на реке Альте, на том самом месте, где по приказу Святополка (Ярослава?) убили брата Бориса. Летописец отмечал, что Альтское поле покрылось толпами воинов. Бой начался на рассвете. В бою обе рати сходились три раза, секлись мечами и саблями, часто схватывались в врукопашную, кровь текла по речной долине ручьями. Наконец, к вечеру третьего дня Ярослав одолел своего врага. Святополк бежал за границу и где-то на границе между Польшей и Чехией умер. Ярослав вновь сел на киевский стол «утер пота с дружиною своею, показав победу и труд велик». В руках Ярослава оказались Киев, Чернигов, Переяславль, Ростов, Муром, Смоленск, Новгород.

Победу над Святополком Ярослав, без сомнения, одержал благодаря поддержке новгородцев. И здесь, естественно, возникает вопрос, почему, несмотря на жестокую расправу Ярослава над новгородцами, они оказывали ему поддержку? Вероятно, Ярослав, будучи наместником Владимира в Новгороде, уже давал знати определенные привилегии. Без их поддержки он вряд ли осмелился бы не выплачивать дань отцу. Знать Новгорода, оказав помощь Ярославу в борьбе со Святополком, могла рассчитывать и на новые привилегии. Кроме того, знать Новгорода опасалась, что, в случае утверждения Святополка на киевском столе, она вновь окажется в зависимости от Киева, за спиной которого стояли враждебные Руси «ляхи» Болеслава Храброго. По мере развертывания борьбы за Киев зависимость Ярослава от новгородцев возрастала, и последние все больше и больше могли рассчитывать на его уступчивость. И их надежды, в скором времени, полностью оправдались.

Возможно, за участие в битвах со Святополком, новгородцы потребовали от Ярослава определенных для себя привилегий. Это и нашло отражение в “Русской Правде”. По крайней мере, В. Н. Татищев под 1035 годом сообщает: «Ярослав ходил в Новгород и оставил там на княжение старшего сына своего Владимира…Тогда новгородцы просили Ярослава, чтобы дал им грамоту, по которой судить и дани давать, поскольку прежде данная им не нравиться. Он же повелел сыновьям своим Владимиру, Изяславу и Святославу созвать людей знатных в Киеве от киевлян, новгородцев и иных городов сочинить закон, что и учинили им грамоты, как судить и дани давать; и, отдавши им, завещал по всем городам по грамоте поступать непременно».

Ярослав, дав новгородцам «грамоты», изгоняет из Новгорода влиятельного и опасного для него наместника Константина Добринича, главу верхушки новгородского общества. Наместником в Новгород он сажает своего сына Владимира (ранее там сидел некоторое время малолетний Илья). Владимир оказался послушным отцу, и надежным помощником в его делах. Возможно, этому содействовала его мать Ингигерд, которая часто навещала сына и находилась в Новгороде. Летопись сообщает, что в 1042 г. Владимир ходил на емь ( народ, живший на территории от северной стороны Ладожского озера до Двины). Владимир взял много пленных. Однако по дороге домой кони и люди стали умирать «и мало возвратилось, и те едва живы». В это время Новгород смог расширить свои владения на Восток и Север. Жители Перми, окрестностей Печоры, Югра, побережья Белого моря уже в XI столетии являлись новгородскими данниками. Территорию от Белоозера до реки Печоры назвали Заволочьем. Её постепенно заселили новгородцы, которые принесли туда с собою христианскую веру. В XII столетии на берегах Двины уже существуют православные монастыри. В годы правления Ярослава русские дружины оказались и в предгорьях Урала. Драгоценные сокровища Урала через югорских данников потекли в Новгород, а оттуда и в Киев.

При Ярославе в государстве складывалась интересная ситуация. Через правление сыновей укреплялось единство государства, отдельные земли сохраняли крепкую связь со стольным городом Руси Киевом. Русский народ, с одной стороны, выражал покорность князьям. Но, с другой, - сохранял некоторые традиции вольности. При решении важных дел, а особенно, в минуты грозной опасности, во многих городах, и особенно в Новгороде, население сходилось на общий совет, вече. Так, киевляне заявляли Святославу, что ты, князь «ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою, оставил». Белгородцы, теснимые печенегами, рассуждали на вече, что им делать. Новогородцы объявили Святославу, что они требуют от него сына в правители или, в случае отказа, изберут себе особенного князя. Сам Ярослав вынужден был обратиться на вече Новгорода за помощью, а затем неоднократно собирал вече в Киеве. Такие народные собрания в русских городах, бравшие свое начало в глубокой древности, доказывали участие граждан в правлении данной территории, и государства в целом. Вече могло поддержать князя, что придавало ему смелости, или отказать в поддержке, если замыслы князя не отражали их интересов. На войне права князя также ограничивались корыстолюбием воинов: он мог брать себе только часть добычи, уступая им прочее. Так, Олег, Игорь взяли дань с греков на каждого из своих ратников, родственники же убитых имели в ней долю. Желая один воспользоваться грабежом в Древлянской земле, Игорь удалил от себя войска, следовательно, не только добычею счастливой битвы, но и данью, собираемой с народов, уже подвластных Руси, князья делились с воинами. Ярослав своей “Русской Правдой”, в определенной степени, регламентировал эти отношения, вводя специальные виры (штрафы) в пользу князя.

Ярослав разделил территорию Киевского государства между своими сыновьями. Но это давало ему основание опасаться, что после его смерти, как и раньше, начнется борьба за киевский стол. В своем завещании князь призвал сыновей жить в мире. «Сыновья мои, - говорил Ярослав, - имейте любовь между собой, потому что все вы братья... И если будете жить в любви между собой, то победите врагов и будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссоpax, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих». Князья должны были повиноваться старшему в роду. Князья, однако, не “услышали” совета отца. Вскоре между ними развернулась междоусобная война, приведшая государство к дроблению на уделы. Не последнюю роль в этом процессе играли новгородцы.

Крещение новгородцев. В годы княжения в Новгороде Владимира, а затем и Ярослава, между ними и новгородцами складывались своеобразные отношения вассалитета, а не подданства, которые в полной мере проявились в годы борьбы Владимира и Ярослава за Киевский стол. При Владимире, например, в Новгороде, еще до введения им единой религии, уже проживало немало христиан, Однако большинство оставались язычниками. Всяк поклонялся своему богу. Новгородцев вполне устраивала старая вера в Волоса, и других богов. При Добрине наиболее почитаемым стал Перун. Устраивали новгородцев и порядки свободного, общинного, торгового города, которого с Киевом связывали чисто “коммерческие” интересы. С одной стороны, новгородцы выплачивали Киеву постоянную, ежегодную дань; с другой – из Новгорода поставлялось в Киев множество изделий новгородских мастеров – кожи, ладьи, кольчуги и украшения, товары из прибалтийских земель. Мастера-плотники пользовались большой популярностью на значительной территории. Однако новгородцы не желали поступаться своими свободами и любое нововведение киевского князя воспринимали как посягательство на свои права и свободу. Так произошло во время христианизации. Решив христианизировать новгородцев, Владимир и Добрыня полагались на их поддержку, так как считались в городе своими людьми. Добрыня к тому же являлся новгородским посадником, здесь же в просторном доме жила его семья. Но этим надеждам не суждено было осуществиться.

Как только горожанам стало известно, что к ним идут Добрыня и воевода Путята с попами и войском, они собрались на вече, где учинили великий шум и ропот. Волхв Богомил призвал народ не пускать непрошеных гостей и не давать своих богов на поругание. Горожане решили выставить больше людей для защиты города. Чтобы отрезать подходы к нему с посадской стороны, разобрали мост через Волхов, а со стороны, обращенной ко рву спешно сооружали новые земляные насыпи с частоколом.

Подойдя к Новгороду, Добрыня понял, что взять город приступом будет сложно. Тогда он принялся уговаривать новгородцев покончить дело миром. Новгородцы в ответ начали обстреливать противоположный берег из камнеметных орудий, вызвав переполох в стане противника. Все попытки дружины Добрыни переправится через Волхов, и высадиться на боярской стороне ни к чему не привели.

Защитой города продолжал руководить волхв Богомил. Ему помогал тысяцкий Угоняй. Он успевал появляться во многих местах, призывая людей стоять насмерть за старую веру и старые порядки. Возбужденные его речами горожане, бросились к дому Добрыни, убили многих домочадцев, и сожгли дом.

Тем временем, прибывший сюда епископ корсунянин, ходил по домам посадской стороны и уговаривал жителей принять крещение. Ему удалось обратить в новую веру несколько десятков горожан, но этого оказалось, явно, мало.

Добрыня же, узнав о гибели своих домочадцев, перешел к решительным действиям. Дождавшись ночи, он снарядил пятьсот воинов под началом Путяты, поручив им переправиться на лодках на другой берег Волхова. Ночью, переплыв реку, отряд ворвался в город, захватил зачинщиков бунта и доставил их к Добрыне. Наутро разгорелась жестокая битва новгородцев с дружиной Добрыни. В такой ситуации Добрыня приказал поджечь дома на боярской стороне, где проживало большинство населения. Увидев, что огонь охватил большинство жилищ (дома строились из дерева), люди бросились спасать свое имущество, и сопротивление прекратилось. Новгородская боярская верхушка согласилась на мир с Добрыней и крещение населения города.

Статую Перуна Добрыня порушил самолично, изрубив её топором, после чего, обращаясь, к толпе сказал: «Нечего вам их жалеть, если они сами себя защитить не могут. Нет вам от них никакой пользы!»

Покончив с языческими идолами, Добрыня принялся за крещение новгородцев. Правда, входить в холодные воды Волхова, желающих не находилось. Тогда строй дружинников стал теснить людей к берегу и сталкивать их в воды Волхова. Тем, кто выходил из реки и поднимал руку, надевали на шею крест, а тех, кто пытался бежать, хватали и снова бросали в Волхов. Только тогда, когда таким образом искупалось значительное количество людей, Добрыня объявил, что крещение состоялось и что в Новгороде учреждается на служение епископ Иоаким, подчиненный Киеву. Так новгородцы стали христианами. Во времена Ярослава Мудрого в Новгороде, на берегах Волхова, вслед за киевской Софией, строится такой же Софийский собор.

Новгородскую Софию строили быстрее Киевской (1045-1050 гг.). В композиционном плане это огромное пятинефное крестово-купольное сооружение, хоры, занимающие боковые нефы и западную стену, двухэтажные закрытые боковые галереи с арками.

Однако новгородская София имеет и свои особенности. Вместо многокупольной пирамидальной громады киевской Софии здесь 5 куполов, сгруппированных в центре. Мощные наружные лопатки на гладких стенах из плинфа, цемянки и камня подчеркивают внутреннюю, конструктивную часть собора. Глубокие, длинные проемы окон в сочетании с гладкими стенами и лопатками делают храм как бы еще выше, монолитнее. Три апсиды в алтарной части заканчиваются купольным перекрытием. Двускатные перекрытия чередуются с цилиндрическими сводами, выступают по краям фасада в виде фронтончиков. На восточной стороне цилиндрические четвертные своды сделаны в виде полузакомар.

Законченный лаконичный архитектурный образ новгородской Софии послужил образцом для последующих новгородских построек.

В отличие от киевской Софии в новгородском храме нет богатейших мозаик, мрамора, шифера. Внутреннее убранство соответствует простым, строгим формам объема. Вместо многочисленных сложных колонн, тройных арок в новгородской Софии нашли широкое применение двухарочные пролеты, четырех – или восьмигранные столбы.

Фресковая роспись собора создавалась не сразу, а постепенно. Законченный в 1050 г. собор стал расписываться только в начале следующего столетия.

Можно предположить, что Ярослав и его супруга Ингигерд (Ирина), часто посещали Новгород и следили за строительством Храма. Новгородская София, в отличие от Киевской, не подвергалась перестройки и сохранила свой первозданный вид.

Ярослав, по примеру своего отца, который любил «словеса книжные», сам много читал и заботился о просвещении подданных. С этой целью он, во-первых, поставляя по градам и селам священников, определил им из своей казны жалованье, чтоб они чаще собирали народ в церкви и ревностнее учили его вере, как поручено им от Бога. Во-вторых, объединил вокруг себя людей, довольно образованных, которые переводили, по его поручению, многие книги с греческого языка на славянский, а другие «прежде в Болгарии или Руси переведенные», списали, и предлагал эти книги для чтения всем верным. В-третьих, посетивши в 1030 г. Новгород, сам завел там весьма значительное по тому времени училище, в котором в первый год начали обучаться 300 детей старост и пресвитеров.

Ярославу же принадлежит строительство в Новгороде своего терема, перед которым находилась торговая площадь. Здесь собирались новгородцы на общие собрания – вече.

Таким образом, в первые два столетия в жизни восточных славян происходят значительные перемены. На месте самостоятельных племенных объединений создается значительное по размерам, мощное по силам государство. Государство складывалось в жестокой борьбе между племенными образованиями. Перевес в этой борьбе находился на стороне того из князей, на службе которого состояла сильная дружина, в том числе варяжская и новгородская,

Литература и источники

20. Брайчевский М. Ю Утверждение христианства на Руси. – К., 1989

21. Вернадский Г. В. Начертание русской истории. – М., 1978

22. Выбирая свою историю «Развилки на пути России: от рюриковичей до олигархов. //Карацуба И. В. и др. – М., 2006

23. Восточная Европа в древности и средневековье. – М., 1978

24. Духопельников В. М. Владимир Великий. – Харьков. – 2009

25. Духопельников В. М. Княгиня Ольга. – Харьков. – 2009

26. Духопедбников В. М. Ярослав Мудрый. – Харьков. - 2009

8. Златоструй. Древняя Русь X-XIII веков. – М., 1990

9. История Киева. Древний и средневековый Киев. В 3-х томах. – Т.1 //Под редакцией А. И. Артеменко. – К., 1982

10. История русской литературы X-XVII веков //Под ред. Д. С. Лихачева. – М., 1980

11. Ипатьевская летопись //Полное собрание русских летописей. – Т.2. – М., 1908

12. Карпов А. Ярослав Мудрый. – М., 2005

13. Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн.1. – Т.1.- 2. – М, 1988

14. Коваленко Г., Смирнов В. Легенды и загадки земли Новгородской. – М.; - 2007

15. Кузьмина О. Республика Святой Софии. – М.: - 2008

16. Лаврентьевская летопись //ПСРЛ. – Т.1. – М., 1846

17. Лященко А. И. Эймундова сага и русские летописи – Изв. АН СССР, 1926, Т. XX, № 12

18. Макарий (Булгаков) История Русской церкви. В 6-и томах. Т.1. – СПб., 1857

19. Муравьев, Сахаров А. М. Очерки истории русской культуры IX-XVII вв. – М., 1984

20. Памятники литературы Древней Руси XI - начало XII века. – М., 1978

21. Пчелов Е. Рюриковичи. История династии. – М., 2005

22. Российское законодательство X – XX веков. В 9-и томах. Т.1. – М., 1984

23. Славянская энциклопедия. Киевская Русь – Московия в 2-х томах. – М.:- 2001

24. Соловьев С. М. Сочинения в 18 кн. Кн.1. – Т.1. – М., 1988

25. Татищев В. Н. История Российская. В 7-ми томах. Т.2. – М.- Л., 1963

27. Фроянов И. Я. Начало русской истории. – М., 2001