Русские города в XIV – XVI столетиях

1. Восстановление и укрепление русских городов.

2. Социальный состав русского города.

3. Развитие и характер городского ремесла.

4. Города как торговые центры.

Возрождение после татаро–монгольского разорения хозяйственной жизни в русских землях особенно ярко проявилось в количественном росте и развитии городов. «Город, - отмечал историк А.М. Сахаров, - это особое социально – экономическое явление феодального общества,…центр ремесла, торговли, товарного производства и товарного обращения, отличающийся по своей социально–экономической характеристике от других видов поселений или укреплений».

Рост и развитие городов на Руси не могло пресечь даже монголо-татарское разорение. Как известно, войска Батыя с особым ожесточением громили русские города не только потому, что они были центрами сопротивления русских, но главным образом для того, чтобы на долгие годы лишить Русь возможности восстановить свое могущество. Но, как не ужасен был этот разгром, подавляющее большинство русских городов быстро восстанавливалось и заселялось вновь. (Составленный в конце XIV века «Список русских городов» включает 358 городов, из них в русских землях в это время числилось 139.)

Археологические раскопки, проведенные во Владимире, Суздале, Москве и других городах показывают, что перерыва в городской жизни здесь не было. В ряде русских городов, начиная с XIV ст., идет строительство крепостных сооружений. Так, согласно летописным данным в 1339 г. «замыслиша заложиша рубити город Москву, а кончаша тое же зимы на весну в великое говейно» был из дуба выстроен деревянный кремль. Дмитрий Донской в 1367 г. «погадав

с братом своим с князем Володимиром Андреевичем и с всеми бояры старейшими, и сдумаша ставити город камен Москву, да еже умыслиша, то и сътвориша, тое же зимы повезоша камень к городу». Строительство каменного кремля в Москве, враждебно настроенные тверские летописцы, прямо связывали с самовластными побуждениями Дмитрия: «…на Москве почали ставити город камен, надеяся на свою на великую силу». И действительно, слабо развитый город не смог бы заниматься строительством каменного кремля. Наконец, новое переустройство Москвы относится ко времени Ивана III. Кроме Москвы, по словам археолога Н. Н. Воронина, со второй половины XIV в. «по периферии Москвы создается кольцо монастырей, являющихся как бы вспомогательными форпостами обороны столицы». Они надежно защищали Москву от нападения соседних государств. Укрепленными пунктами становились и соседние города– Коломна, Серпухов и др. Например, в 1369 г. «князь великии Дмитреи заложи град Переяславль, единого лета и срублен бысть». Вторично город был укреплен в 1403 г.

Аналогичное крепостное строительство шло и в других княжествах.

В 1317 г. в Твери был заложен «большой град кремль». В 1369 г. «град Тферь срубили древян и глиною помазали». В 1372 г. по приказанию великого тверского князя Михаила Александровича вокруг Твери был насыпан вал, который «засыпали от Волги». Важно подчеркнуть, что на эти работы было привлечено большое количество людей из тверской земли.

Интересные сведения содержатся в летописи о строительстве Мурома

в 1351 г. Князь Юрий Ярославич «обнови град свою отчину Муром», поставил там «двор свой». Муромские бояре, купцы, черные люди также «ставиша дворы своя» и церкви «обновиша и украсиша иконами и книгами».

В XIV– начале XV ст. несколько раз перестраивался Новгород. В 1430 году «пригон был хрестияном к Новугороду город ставити, а покручал 4-и пятого». Эта запись позволяет нам сделать вывод, что строительные работы производились силами сельского населения, причем из каждых пяти человек один шел на строительство, а остальные снабжали его припасами. Кроме Новгорода и Пскова, каменные укрепления были построены в Орехове, Изборске, Яме, Старой Ладоге.

Таким образом, рост и укрепление городов в разных частях Руси свидетельствует об определенном развитии ремесленного производства, необходимого для градостроительства в сравнительно широких масштабах. А это создавало новые условия для развития общественного разделения труда и роста городских посадов, распространению разных ремесел, созданию условий для товарного производства, возрастанию обмена между городом и деревней.

Многие новые города вскоре становятся стольными городами самостоятельных княжеств, крупными ремесленными и торговыми центрами. Ремесленные посады таких городов, несмотря на частые пожары и разорения, быстро восстанавливались. Так неоднократно было с Москвой, с Нижним Новгородом, Рязанью, Владимиром и другими городами. Например, в 1410 г. во время нападения на Владимир нижегородского князя, в городе были разграблены церкви

и захвачено имущество посадских людей. Грабители унесли с собой «златое

и сребное, и кузни многое и бесчисленное поимаша множество».

Пока русские города восстанавливались, западноевропейские города значительно обгоняли их в своем развитии. Горожане там создали свои сильные корпорации и добились в борьбе с сеньорами серьезных успехов. В русских же городах, даже таких как Новгород и Псков феодалы играли большую роль, сохранив, по существу, в своих руках городское управление. Во многом этому способствовала характерная для русских городов планировка. Большинство русских городов органически включало в себя феодальный центр (кремль – детинец). Здесь находился терем князя, дома бояр, епископа, различные господские постройки. За стенами кремля в минуты опасности всегда можно было спрятаться жителям посада. В Западной же Европе центром города стала главная торговая площадь – «рынок» с зданием ратуши. От произвола сеньоров (их замок всегда находился за пределами города) горожан защищала собственная линия укреплений.

Восстановление городов и прежде всего посадов правомерно ставит вопрос: откуда же брались силы, которые были способны в короткие сроки восполнять понесенный урон? И здесь мы вправе предположить, что города пополнялись за счет притока крестьянского населения. В этой связи, возможно ли утверждать, что городской воздух русских городов, как и в Западной Европе, делал крестьян и холопов свободными? Прямых данных для разрешения этого вопроса нет. Отдельные статьи договорных грамот великих князей с удельными князьями на этот счет дают лишь косвенные указания. Так, в 1389 г. Дмитрий Донской и серпуховский князь Владимир Андреевич договариваются «послати ми своих наместников, а тебе своего наместника, ине очистять и холопов наших и сельчан по отца моего живот, по князя по великого». А в грамоте 1390 года между московским и серпуховским князьями уже имеется пункт «А кого собе вымемь огородников и мастеров, и мне, князю великому, з братьею два жеребья, а тобе, брате, треть». Приведенные тексты в исторической литературе вызвали различные толкования. Историки Б. Е. Сыроечковский,

А. М. Сахаров считали, что бежавшие в город феодально зависимые люди подлежали возврату своим господам. М. Н. Тихомиров утверждал, что речь в документах идет не о возвращении беглецов «старым владельцам», а об оставлении их в городе и подчинении тому из московских князей, кто собирал доходы с данной территории. Нам представляется, что ближе к истине находится

М. Н.Тихомиров, хотя вряд ли все пришлые в город крестьяне становились лично свободными. Согласно статьям 9 и 51 Псковской Судной грамоты, в городе могли оставаться крестьяне, которые не имели за собой долга, и чьи-то вотчинные ремесленники. При этом наиболее квалифицированные люди из числа беглых – «мастера», «огородники», оказавшиеся в городе, выходили из положения вотчинных лично зависимых ремесленников и переходили на положение лично свободных тяглых горожан. Таким образом, в городах складывались порядки, которые не укладывались в рамки крепостнической системы. Здесь создавались элементы того нового, что при данном уровне развития производительных сил не могло еще привести к зарождению, как это наблюдалось в странах Западной Европы, капиталистических отношений, но что выделяло горожан из общей массы лично несвободного феодально зависимого населения.

Представление о русском городе, его роли в складывании централизованного государства будет неполным без рассмотрения социальной структуры городского населения, развития и характера городского ремесла, участия городского населения во внутренней и внешней торговле.

В источниках XIV – XV вв. довольно часто употребляются термины «горожане», «гражане», «люди», «град», обозначающие население городов в противоположность сельским жителям – крестьянам.

В 1329 г. тверской князь Константин Михайлович вышел из Орды

«в свою отчину в Тферь», «а бояре и слуги во Тфери и люди, избывиши от безбожных татар, оутвердишася о нем», т. е. согласились его принять. В рассказе летописи о погребении Ивана Калиты мы читаем: «И плакашася над ним князи и бояре, и велможи, и вси мужи московские, игумени и попы, и диакони,

и черньци, и вси народи, и весь мир христианьский и вся земля Руськая». В рассказе о смерти великого князя московского Дмитрия Ивановича 1389 г. читаем: «И плакаша над ним князи, бояре, велможе, и весь град от мала и до велика». Здесь термины «люди», «град» и «мужи московские» упоминаются в широком смысле слова. Однако эти термины имеют и более узкое содержание. В источниках они чаще употребляются в отношении посадского населения. Так, летописное известие указывает, что в 1386 г. во время осады Смоленска литовскими войсками «люди гражане стояще зряху на заборолех градьскых». Во время восстания в Москве в 1382 г. власть в свои руки взяли «граждане», «народи градстии». Одним из предводителей которых был «гражданин москвитин» суконник Адам.

Эти сообщения дают нам основание утверждать, что названные термины обозначают прежде всего всех жителей городского посада, не определяя их социального статуса и характера производственной деятельности. В то же время из общей массы горожан памятники письменности XIV – XV вв. обычно выделяют купцов. Так, под 1351 г. летопись рассказывает о восстановлении Мурома князем Юрием Ярославичем и отмечает, что в этом приняли участие «бояре его, и вельможи, и купцы, и вси людие». В известии 1365 г. говорится, что церковь

в Торжке была сооружена «замышлением богобоязневых купець новогородьскых, а потягнутием черных людии и всех мужей». В 1462 г. при казне ярославских детей боярских Иваном III присутствовало «множество же народа, …от боляр и от купець великих, и от священников, и от простых людей…».

Из летописей не совсем отчетливо прослеживается значение термина «гости». В ряде случаев это – иноземные купцы. Например, в 1362 г. псковичи «поимаша гостей немецькых, юриевьских, заморьскых». В следующем документе читаем: «… бяще гость новогородськыи в Юрьеве и по иным городом Немецькым», а в Новгороде «приимаша… бяху гость немецькыи». В то же время в ряде летописных известий термин «гости» приобретает несколько иное значение. Это не просто иноземные или иногородние купцы, а представители верхушки русского купечества, обладающие значительным экономическим весом и пользующиеся особенным политическим влиянием.

В 1436 г. князь Василий Юрьевич галицкий, взяв своими войсками Устюг Великий, «посекл и повешал многих устюжан, бояр и гостей». «Гости»

в некоторых летописных известиях отличаются от обычных купцов. В 1373 г. во время восстания в Торжке и изгнания оттуда наместников тверского великого князя Михаила было задержано и избито много «гостей тверич и торговцев» и захвачены их «люди с товаром».

Более отчетливые сведения о составе городского населения дают летописные известия 70-х годов XV в., когда Иван III в 1472 г. возвратился из новгородского похода в Москву, его, судя по летописи, встретили наряду с князьями, боярами, детьми боярскими также «гости и купци, лучшие люди». Из приведенного текста видно, что во второй половине XV в. «гости» принадлежали к числу «лучших людей», т.е. к привилегированной части общества.

Нечеткость терминологии всегда отражает нечеткость самих понятий. На протяжении XIV – XV вв. лишь происходил процесс выделения «гостей» в особую (экономически и политически) группу купечества. «Гости» выделялись своим богатством, своим политическим весом из рядовой массы горожан.

Рядом с «гостями», но несколько ниже их документы ставят «суконников». В договорной грамоте Дмитрия Донского 1389 г. читаем: «А гости, и суконьников, и городьскых людии блюсти ны с одиного, а в службу их не приимати». Статья эта повторяется в договоре Ивана III с удельным князем Андреем Васильевичем углическим в 1472 г.: «А гостеи и суконников и городцкых людеи блюсти нам с одного, а в службу их не примати». Приведенное условие по-разному толковалось исследователями. С. М. Соловьев считал, что речь здесь идет об обязательстве князей не принимать крупных купцов и других горожан

в число своих дружинников. Эту точку зрения поддерживали историки

Б. Е. Сыроечковский и А. М. Сахаров. По мнению историков А. П. Пригары

и М. А. Дьяконова, рассматриваемые договоры под службой имели ввиду повинности «гостей» и прочих горожан по финансовым делам (например, их участие в сборе таможенных пошлин). М. Н. Тихомиров под термином «служба» понимал вассальную зависимость. Он подчеркивал, что обязательство князей не принимать к себе на службу «гостей», «суконников» и других горожан свидетельствует об охране князьями прав городских корпораций. По определению историков В. В. Мавродина и Л. В. Черепнина эта категория городского населения экономически выделялась из основной массы населения и стремилась приобрести особые политические права и привилегии. Кроме того, В. В. Мавродин определил, что «гости» вели торговлю с Западной Европой, а «суконники» – с Суражем.

В целом, мы можем с полным основание утверждать, что «гости» и «суконники» в социальной структуре городского населения занимали привилегированное положение. Это положение они пытались закрепить и политическими правами. Их экономические интересы требовали устранения междукняжеских таможенных перегородок.

Основную же массу городского населения составляли ремесленники. Одни из них были свободными, – об этом мы можем судить из упоминавшихся выше договорных грамот «блюсти огородников и мастеров с единого», другие принадлежали феодалам: князьям, боярам, монастырям (вспомним планировку и характер заселения русского города). Например, Троице-Сергиев монастырь имел свои ремесленные дворы во Владимире, Москве, Дмитрове, Переяславле, Ростове, Угличе, Галиче. Кирилло-Белозерский – в Москве, Дмитрове, Вологде, Белоозере. Князь И. Ю. Патрикеев по своей духовной передал сыновьям 135 «людей». Среди них перечислены «бронники, серебряные мастера, портные мастера, скорняки, плотники». А. М. Плещеев передает своим наследникам «хлебника, плотника, чеботника» и других.

Соотношение между этими группами для русских городов установить трудно. Но то, что ремесленное производство развивалось, не вызывает сомнения.

Городские ремесленники создавали и совершенствовали многие орудия труда и предметы быта, которые находили спрос не только на внутреннем, но

и на международном рынке. Без них был бы невозможен прогресс

и в сельскохозяйственном производстве, поскольку создание первоклассных для своего времени инструментов и земледельческих орудий, сработанных из лучших сортов металла, деревенским ремесленникам было не под силу. В городских мастерских делались хитроумные осадные и противоосадные машины, выковывались и оттачивались другие орудия войны, без которых русские воины были бы бессильны в борьбе с врагами. Под руководством городских ремесленников и при их непременном участии создавались сложнейшие фортификационные сооружения, укрывавшие и защищавшие во время войны население не только городов, но и близлежащих сел и деревень. Именно городские ремесленники обували и одевали все городское и частично сельское население.

В этой связи особый интерес представляет выяснение характера производства – на заказ или на продажу. ( т. е. мелкотоварное производство). Ясно, что большинство вотчинных ремесленников работало на заказ. Вместе с тем часть своей продукции они могли продавать и на рынке. Так, в жалованной грамоте серпуховско-боровского князя Василия Ярославича Троице-Сергиевому монастырю 1447-1455 гг. на двор в городе Дмитрове читаем: «…што у них двор монастырской в городе в Дмитрове, и хто у них… живет… в их дворе в городском, ино те люди купят ли што, продадут ли…». То же самое говорится в жалованной грамоте вологодского князя Андрея Васильевича Меньшого Кирилло-Белозерскому монастырю 1467 г. на двор в Вологде:

«А хто в том их живучи людеи дворе купят ли что, продадут ли на Вологде…». Интересным источником, характеризующим производство во второй половине XV столетия рукописных книг на заказ и для продажи на рынок, является письмо известного московского зодчего В. Д. Ермолина пану Якубу, служившему у великого литовского князя Казимира: «А купить есть много того, да не так зделано, как ся тобе хочется». И дальше: «а ты с своею паперию и пенязей пришли немало, чиим то сряживть, а лишка не дам нигде ничего, а наряжу ти, пане, все по твоеи мысли и по твоеи охоте, как любиш».

Подтверждением тому, что отдельные отрасли ремесленного производства имели уже тесные связи с рынком, могут служить обнаруженные археологом А. В. Арциховским в Новгороде мастерские костореза, ювелира, кожевника, двух сапожников, а также открытые археологами в Москве мастерские: гончара, ювелира-литейщика и кожевника-сапожника. На связь с рынком указывают и другие источники. Так, среди лиц, ограбленных в 1489 г. в Литовской земле, упомянут ряд ремесленников. При этом указаны профессии ограбленных и взятые у последних денежные суммы или партии товара. Борис укладник был ограблен на 71,5 руб.; Митя ножевник с товарищем – на 47 руб.; Софоний Левонтиев сын игольник на 17 руб.; Андрюша бронник – на 5 руб. (На один рубль в то время можно было купить две лошади, или более 800 кг пшеницы.) То обстоятельство, что ремесленники разных специальностей из разных городов принимали участие во внешней торговле, дает право предполагать, что они

и в своей производственной деятельности на Руси были связаны с рынком. Однако следует иметь ввиду, что в рассматриваемое время товарное производство в русских землях еще не разрушало основ феодальной экономики, а, напротив, укрепляло феодальные порядки, в силу чего и Русское централизованное государство возникало на крепостнической основе.

Показателем развития городов является торговля. Одним из главных признаков города являлось наличие «торга», на котором можно было купить необходимые для населения продукты земледелия и животноводства, ремесленные изделия. Кроме того, торговля, как свидетельствует духовная Ивана Калиты, составляла важную часть княжеских доходов. «А тамгою и иными волостми городьскими поделятся сынове мои; тако же и мыты, которыи в котором уезде, то тому».

Рынки находились во многих городах. Здесь происходил обмен как с местной округой, так и с соседними землями. По словам венецианца Иоасафата Барбаро (XV в.), «зимою привозят в Москву такое множество быков, свиней и других животных, совсем уже ободранных и замороженных, что за один раз можно купить до двухсот штук». И далее автор удивляется: «Изобилие в хлебе и мясе так здесь велико, что говядину продают не на вес, а по глазомеру». Другой венецианец Амвросий Контарини указывает, что Москва «изобилует всякого рода хлебом и жизненные припасы в ней …дешевы». «Любо смотреть, - пишет Контарини, - на это огромное количество мерзлой скотины, совершенно уже ободранной и стоящей на льду на задних ногах».

Однако такое положение с обилием продуктов было не всегда и не везде, о чем свидетельствуют русские летописи. Так, в 1408 г. во время нашествия Едигея «дороговь бысть велика всякому житу». В 1422-1424 г. оков ржи

(12-14 пудов) в Москве стоил рубль, в Кашине – полтину, в Костроме – 2 рубля, в Нижнем Новгороде – 200 алтын (6 рублей). Приведенные данные позволяют предположить, что (с одной стороны), с развитием сельского хозяйства увеличивается количество сельскохозяйственной продукции и сельское население везет ее на продажу в города, а с другой – сельскохозяйственное производство было неустойчивым и зависело от погодных условий. Кроме того, сельское население не оставляло скот на зимнее содержание, а городское еще продолжало заниматься сельским хозяйством.

Но остановить торговые связи, даже в условиях феодальной Руси, было невозможно. На рынках приобретают товары феодалы и простые люди. В берестяной грамоте конца XIV столетия мы читаем: «Поклон от Марине к сыну

к моему Григорью. Купи ми зендянцу (хлопчатобумажная ткань бухарского производства по имени местности Зендене) добру. А куны яз дала Давыду Прибыше. И ты, чадо, издей по собе да привези семо». В другой грамоте указывается: «Поклон от Панфил к Марье и ко попу. Купите маслеца древянного (худший сорт оливкового масла), да пришлите симъ». Потребность в обмене постоянно растет. И вот уже мелкие местные рынки постепенно начинают вливаться в более крупные – областные. В XIV-XV ст. значение областных рынков приобретали Новгород, Псков, Тверь, Нижний Новгород, Рязань. В то же время характерные для натурального хозяйства экономическая замкнутость и изолированность отдельных районов оставались в силе, а политическая раздробленность усугубляла эту хозяйственную разобщенность. Разрешить эту проблему могло лишь единое централизованное государство.

И в то бже время торговля становилась стимулом к преодолению раздробленности. В договорах Великого Новгорода с тверскими князьями (конец XIII в.) мы находим указания на свободную торговлю: («А гостю нашему гостити по Суждальской земли без рубежа…»), нормирование мыта («от воза имати по 2 векши, и от лодье, и от хмелна короба, и от лняна»), запрещение тверским дворянам «у купцов повоза не имати, разве ратном вести». Перечисленные условия торговли повторяются в грамотах и XIV – XV вв. «А суждальскому гости гостити в Новегород без рубежа, без пакости»,– читаем в докончании Новгорода с тверским князем Александром Михайловичем в 1327 г. Аналогичные условия встречаются в договорах Новгорода с Московским

и другими княжествами. Например, в договоре 1471 г. с Москвой читаем: «Также нам, новгородцем, ваших, великих князей (Ивана III и его сына Ивана Ивановича) торговцев изо всего великого княжения вашего в Новегороде не судити». Таким образом, купцы ломали феодальные перегородки существовавшие на Руси.

С образованием единого государства московские князья стремятся упорядочить торговые операции, превратить их в важную статью государственных доходов. В духовной грамоте Ивана III (1504 г.) мы читаем: «Дети мои в тех дворах торгов не дръжат, ни житом не велят торговати, ни лавок не ставят, ни гостей с товаром иноземцов…а ставятся гости с товаром, иноземци, и из Московские земли, и из их уделов, на гостиных дворах, как было при мне». Аналогичные указания содержатся и в Белозерской таможенной грамоте 1497 г.

Развивалась и внешняя торговля. Спору нет, международное положение русских княжеств было сложным, однако далеким от политической изоляции. Новгород свыше полустолетия имел, несмотря на отдельные конфликты, устойчивые отношения с Данией, Швецией и Норвегией. Историки

А. Л. Хорошкевич и И. Э. Клейненберг убедительно доказали, что десятки тонн воска, десятки тысяч беличьих шкурок приносили боярской республике немалый доход, позволяя, пусть и с издержками, ввозить сукна, соль, серебро, золото, цветные металлы и влиять на политику своих соседей.

На Юге московское правительство находило пути к использованию противоречий между колониальными владениями Венеции и Генуи.

М. Н. Тихомиров обратив внимание на тесную взаимосвязь торговых и политических взаимоотношений Руси, Золотой Орды, итальянских колоний, сделал вывод о том, что «Московское княжество по мере сосредоточения торговых путей в одних руках все больше сводило на нет усилия своего беспощадного ганзейского торгового соперника».

Южная торговля русских купцов не ограничивается Крымом. Отсюда они отправляются в «Заморье» – Константинополь и города Малой Азии, а русские паломники – в Аравию и Египет. Причем их не останавливали и частые ограбления в поле, на реках, на перевозах и переволоках. Так, при нападении на шедших «полем» к Азову русских купцов было захвачено товаров на 1500 руб. на Дону и на Усть-Воронеже – на 1080 руб. Грамота, составленная в связи с ограблением каравана на Таванском перевозе, называет сумму потерь товаров на 2455 руб и 4 гривны. Нападали и на посольские караваны. У купцов, шедших степью с князем Кубенским, посланным в Крым, было захвачено товаров на 3325 руб., а у шедших с послом Кутузовым – на 1413 руб. Названные суммы потерь позволяют предположить суммы товарооборота русских купцов в конце XIV – начале XV вв. Записки Афанасия Никитина указывают, что купцы возили в Крым шубы беличьи, горностаевые и «мелкую рухлядь».

Шла торговля и с Золотой Ордой. Русские суда в летнюю пору шли в Астрахань за солью. Купцы Поволжья вместе с золотоордынскими посольствами ходили в Москву, а русские купцы с посланцами великого князя отправлялись в Орду. Ордынские посольства в Москву обычно бывали многолюдными, но, вероятно, самым большим было посольство от Ахмед-хана летом 1474 г., когда

в Москву приехало свыше тысячи торговцев с товарами и было пригнано на продажу 40 тыс. коней.

В страны Востока вывозили русские меха, но в отличие от торговли с Западом сюда шли и произведения русского ремесленного производства, моржовый клык, используемый для украшения в оружейном производстве. Из стран Востока везли шелковые и шитые золотом ткани, шелк сырец, жемчуг, драгоценные камни, пряности. Так, Афанасий Никитин в своем «Хождении за три моря» просто перечисляет города Персии и Турции (Тебриз, Исфакан, Шираз, Эрзерум и др.), что явно свидетельствует о том, что эти города были уже хорошо известны на Руси

Таким образом, в XIV – XV ст. идет восстановление разрушенных городов, появляются новые. В городах увеличивается количество населения, формируется социальная структура города. Основную массу населения составляют свободные и вотчинные ремесленники. Большинство из них работает на заказ. Однако отдельные ремесленники работают и на рынок. Расширяются географические рамки торговых операций. Это свидетельствует о наличии на Руси товарно-денежных отношений, хотя они и не являлись, в отличие от стран Западной Европы, определяющими, а наоборот, способствовали укреплению крепостнической системы. Сдерживало обмен сохраняющееся натуральное хозяйство, границы между княжествами. В устранении таких препятствий были заинтересованы многие слои населения. Пути разрешения данной проблемы имелись различные. Русский народ выбрал путь создания единого централизованного государства.

Источники и литература

1. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV – начала XVI в. – М., 1952 –1964. – Т. 1-3

2. Полное собрание русских летописей.– Т. 10, 14, 15, 18.

3. История России с древнейших времен до конца XVII в.– М., 1997.

4. Карамзин Н. М. История государства Российского.– М., 1989.– Кн. 2.

5. Ключевский В. О. Курс русской истории. Сочинения. – М., 1989.– Т. 2.

6. Сахаров А. М. Города Северо-Восточной Руси XIV – XV вв.– М.,1959.

7. Соловьев С. М. Сочинения. – М., 1989.– Кн. 2, 3.

8. Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV – XV вв.– М., 1960.