Завершение объединения русских земель вокруг Москвы.

1. Великий князь Иван Васильевич (Иван III).

2. Присоединение Великого Новгорода.

3. Включение в состав Московского княжества Тверской земли и Пскова.

Знакомство с историей Европы второй половины XV столетия показывает, что многие европейские страны вступают в новый период истории. Зарождение новой культуры, новых буржуазных отношений, гуманизм, складывание национальных государств, Великие географические открытия давали новый импульс как в развитие европейских государств, так и в системе международных отношений. В этом контексте не последнюю роль играла и складывающееся на востоке Европы Московское (Русское) государство.

Вторая половина XV ст. – это время завершения объединения русских земель вокруг Москвы, формирования новой системы отношений, зарождения новых органов власти и управления. Прав был К. Маркс, утверждая, что в это время Московское княжество «выросло в могущественный массив».

Все изменения в Московском княжестве этого времени связаны с именем Ивана III Васильевича (1462-1505гг.) при котором сравнительно скоро и успешно были разрешены как внутренние, так и внешние задачи. Не мудрено, что позднее с именем Ивана III связывалось представление о великих преобразованиях и огромных успехах Русского государства. За что он и был прозван «Великим».

Иван III вступил на Московский престол 28 марта 1462 г., когда ему было 22 года. Однако это был возмужавший, вполне зрелый правитель. Шестилетнее соправление Московским княжеством вместе с отцом не прошло бесследно. Великим князем в документах он именуется с 1449 г., а с 1460 г. в отсутствие отца он самостоятельно управлял в Москве.

У московского князя, о чем мы говорили в предыдущих лекциях, формировался сильный и преданный слой служилых людей. Немаловажное значение для укрепления власти Ивана III имело и духовное завещание его отца. Иван получил «треть в Москве и с путьми», «с Добрятинским селом с бортью»,

«и Васильцевым стом, и численными людьми, и ордынцы». Этот текст полностью повторяет завещание Ивана Калиты. Василий Васильевич, как и его далекий предок, передает Москву в совместное управление. Однако это не ущемляло первенства Ивана. Совместное управление Москвой – материальное воплощение политического единства Калитичей, сплачивавшего их против всех других русских князей – тверских и рязанских, суздальских и ростовских.

Иван Васильевич получает также двенадцать городов – все «с волостями, и с путьми, и с селы, и со всеми пошлинами», т. е. со всеми землями и идущими с них государственными доходами. Это Коломна, Галич, Устюг, Суздаль, Нижний Новгород, Боровск и др., а также Вятская земля. Иван Васильевич получил под свою реальную власть больше земель, чем кто-либо из его предшественников.

Несмотря на то, что и его меньшие братья получили в общей сложности 11 городов с уездами с неограниченными правами здесь суда и управления:

«А которым есмь детям своим села подавал во чьем уделе ни буди, ино того

и суд на теми селы, кому дано»,– наличие у Ивана ханского ярлыка на великое княжение, что подтверждено текстом Ермолинской летописи, обеспечивало ему твердое положение на великом княжении.

Иван III вступил на великое княжение в относительно мирное, хотя и не совсем спокойное время. В Большой Орде к власти пришел энергичный, честолюбивый Ахмат, мечтающий возродить былой блеск державы Чингизидов, грезящий о походах в Среднюю Азию и на Русь, в Крым и на Северный Кавказ.

Над восточным рубежом Московского княжества нависает новое Казанское ханство, держава сыновей Улу-Мухаммеда.

Обостряется конфликт с Великим Новгородом. Неспокойно в Пскове да

и в самой Москве. Здесь митрополит Феодосий, жесткий, суровый аскет, решил навести порядок среди посадских священников. Нарушителей церковных правил «мучаше без милости, и священство снимая с них и продавше их». Церкви Москвы стояли без попов, отрешенных от службы. Посад роптал.

Во всей этой сложной обстановке необходимо было разобраться, выделить главное, первоочередное, наметить линию поведения с учетом реальных возможностей.

С Тверью еще в 1456 г. был заключен равноправный союзный договор. Осенью 1463 г. в Рязань из Москвы уезжает великий рязанский князь Василий Иванович и через полгода женится на сестре Ивана III – Анне. Вольно или невольно, сознательно или бессознательно Анна Васильевна стала проводником московского влияния в Рязанском княжестве.

Главной же новостью стало присоединение Ярославского великого княжества в 1463-1464 гг. Летопись рассказывает, что ярославский великий князь Александр Федорович, пытаясь поднять политический престиж своего княжества, перенес мощи Федора Ростиславича (бывшего смоленского и первого ярославского князя) и его сыновей в центральный Спасский собор Ярославля. (Вспомните. На Руси старшинство часто определялось давностью рода. Эти князья были причислены к лику святых.)

Но эта попытка вызвала ответные действия со стороны Ивана III. В Ярославль прибыл великокняжеский наместник, князь Иван Васильевич Стрига Оболенский. И как пишет летопись: «У кого село добро, ин отнял, а у кого деревня добра, ин отнял, да отписал на великого князя. А кто будет сам добр, боярин или сын боярский, ин его самого записал». Князь Иван Стрига произвел полный пересмотр всей структуры феодального землевладения Ярославской земли. Бояре и дети боярские прежних ярославских князей превратились в служилых людей великого князя: «простились со своими отчинами навек подавали их великому князю Ивану Васильевичу. А князь великий против их отчины подавал им волости и села». Это привело к упрочению служилого статуса местных светских вотчин. Но главное – взамен рыхлого конгломерата ратей различных ярославских владетельных князей довольно быстро образовалась единая городовая (иначе – уездная) корпорация феодалов-землевладельцев, находящаяся на службе у великого московского князя. Вскоре без особых осложнений в состав Московского княжества было включено княжество Ростовское.

Конфликт с псковичами Иван Васильевич уладил безболезненно. Он принял челобитчиков и «отчину свою жаловал Пскова добровольных людей по старине», сформулировав принцип: «которого князя хощете, и яз вам того дам». Псковичи захотели князя Ивана Андреевича Звенигородского. Как наместник он оказался на высоте и заслужил хорошее отношение Господина Пскова. В поддержке псковичей Иван Васильевич мог теперь не сомневаться.

Итак, включение в состав Московского княжества княжеств Ярославского и Ростовского, формальный равноправный союз с Тверью (следует не забывать, что сын Ивана III – Иван Молодой сохранял право на Тверскую землю), усиление влияния в Пскове убедительно свидетельствовали об укреплении Москвы и усилении позиций великого князя Московского.

Но особенно болезненным был вопрос московской политики – это отношения с Новгородом, где традиции самостоятельности были весьма сильны. Летописец сообщает, что в середине XV ст. «Не бе в Новгороде правды и правого суда». Противоречия между «меньшими» и «большими» людьми обострялись. Вечевые сходы часто перерастали в восстания. В Новгороде бушевала социальная борьба, остроту которой придавала и позиция церкви, изменившаяся со смертью в 1470 г. умеренного по отношению к Москве архиепископа Ионы.

Многочисленный новгородский ремесленный и мелкий торговый люд усматривали в великом князе спасителя от притеснения бояр. Им казалось, что великий князь защитит их. Но значительная часть бояр и крупных торговцев придерживались иной ориентации.

Сторонники Москвы оказались в меньшинстве и подвергались притеснениям участниками «литовской» партии, которую возглавляла Марфа, вдова посадника Исаака Борецкого. Они стремились к открытому разрыву с Москвой и искали помощи у Великого княжества Литовского, неоднократно заявляя: «Московский князь многие обиды и неправды над нами чинит, хотим за короля Польского и великого князя Литовского Казимира».

В ноябре 1470 г. в Новгород прибыл потомок Ольгерда – киевский князь Михаил Олелькович. Новгород признал Казимира своим князем, а «честной король» Казимир брал обязательство, если «пойдет князь великий Московский на Великий Новгород», «всести на конь… против великого князя и боронити Велики Новгород». Одновременно Казимир направил своего посланника к хану Ахмату с предложением о наступательном союзе против Москвы.

Великий князь Московский призывал новгородцев не отступать от «старины», возведя ее к Рюрику и Владимиру Святому. «Старина» в глазах Ивана Васильевича – исконное единство Русской земли под властью русского князя. Здесь мы впервые встречаемся с историческим обоснованием новой политической доктрины. Русская земля представляется как единое политически целое пространство, а не как совокупность княжеств и отдельных земель. Прежде таких рассуждений летописи не знали.

В марте 1471 г. с посланием к новгородцам обратился и митрополит Филипп. Он увещевал не отступаться «от благочестия, от православия, и от великие старины» и не «приложитися» «к тии латинские прелести». Обращаясь к новгородцам, митрополит подчеркивает, что они поручены «под крепкую руку благоверного и благочестивого Русских земель государя великого князя» Ивана Васильевича «всея Руси, вашего отчича и дедича». Но это не привело к желаемым результатам. Московскому князю оставалось или примириться с тогдашним соотношением сил в Новгороде, или изменить ситуацию военным путем.

Подготовка Ивана III к походу на Новгород велась под лозунгами борьбы против «измены», за православную веру против «латинства». Самому походу он постарался придать характер большого общерусского политического акта. «Князь великий разосла по всю братью свою, и по все епископы земли своея, им по князи и по бояры свои, и по воеводы, и по все воя своя; и якоже вси снидошася к нему, тогда всем возвещает мысль свою, что ити на Новгород ратию, понеже бо и всем измениша и накоежды правды обретеся в них ни мало». (Советский историк В. В. Мавродин считает это совещание предтечей будущих земских соборов в России.) В грамотах, направленных в Псков и Тверь, великий князь подробно перечисляет «вины» новгородцев: «Отчина моя Новгород Великий отступает от меня за короля, а архиепископа свово поставити им у его митрополита Григоря Латынина суща».

Перед выступлением из Москвы Иван III «прием благословение от митрополита Филиппа, и такоже от всех святителей земли своея, и от всего священного собора». Все эти политические мероприятия способствовали сплочению войска, оправдывали в глазах народных масс военную акцию против своих же соплеменников – христиан. Были мобилизованы почти все военные силы Московского великого княжества, предусматривалось участие Твери, Пскова, Вятки. В авангардной рати князя Д. Д. Холмского насчитывалось до 10 тысяч воинов. С недельным интервалом после нее выступили в поход отряды князя И. В. Стриги-Оболенского, а затем – самая крупная армия, во главе с великим князем. Тверичи вошли в состав главной армии, псковичи наступали отдельно. Особые отряды (включавшие формирования с Вятки) были направлены в подвинские владения Новгорода. Военные действия сразу приобрели характер тотального столкновения.

Решающее сражение произошло 14 июля на берегах реки Шелони. Летопись сообщает, что новгородцев было «сорок тысящь на бою том». Воеводы же великого князя, «аще и вмале беста, глаголют бо бывшей тамо, яко с пять тысящь их толико бе…» (вероятнее всего, это был передовой отряд), решили вступить в сражение и полностью разгромили новгородскую рать. В бою пали видные деятели Новгородской республики. Несколько десятков бояр и посадников попали в плен, тысячи новгородцев были убиты и ранены. 27 июля в бою на Двине потерпело поражение и другое войско новгородцев.

События лета 1471 г. вскрыли многие внутренние противоречия новгородского общества и указали на внешнеполитические просчеты новгородского боярства. Политического единства в армии не было: полк владыки отказался воевать против великокняжеских войск, множество рядовых ратников попало

в новгородскую армию насильственно и без сражения сдавалось в плен. Новгородцы не получили никакой дипломатической поддержки, не говоря уже о военной помощи, от Литвы. Вообще никто не вмешался в процесс «наказания» Иваном III своей «отчины». Победа укрепляла власть Ивана III над Новгородом. В местечке Коростене начались переговоры, завершившиеся подписанием мирного договора 11 августа 1471 г.

Новгород сохранил почти всю территорию республики. Великий князь согласился держать Новгород «в старине, по пошлине, без обиды». На первый взгляд все осталось почти по-старому. Но это только на первый взгляд. Можно полностью согласиться с выводами историка Ю. Г. Алексеева, который указывает, что: «На самом деле все изменилось коренным образом – от процедуры заключения договора до его важнейших статей. Новгородские делегаты уже не назывались “послами”, как в 1456 г. Они не просто “докончали мир”, как бывало раньше, а прежде всего “добили челом” своей господе великим князем». Новгородцы не только признали великого князя своим господином, но

и подчеркнули, что они его «отчина», приняв ту самую терминологию, которую они гневно отвергали еще совсем недавно. Они торжественно поклялись «не отдатися никоторою хитростью» ни за которого короля или великого князя, «хто... на Литве не буди». Они приняли обязательство не обращаться

к литовскому митрополиту, а ставить своего архиепископа только «в дому Пречистые… на Москве».

1 сентября 1471 г. «князь великий… всея Руси самодержец…» с триумфом возвращается в Москву. С победой над Новгородом русская земля сделала решительный шаг на пути создания единого государства.

Вскоре Ивану III представился случай вновь отправиться в Новгород, где, по свидетельству летописи, «насилье держат посадники и великие бояре»

и «никому их судити не мочи». В октябре 1475 г. Иван III выезжает в Новгород.

Цели и характер этой поездки летописи трактуют по-разному. Типографская летопись, отражающая точку зрения московской великокняжеской власти, говорит о том, что московский князь совершил мирную поездку в Новгород, чтобы навести там суд и управу: «приведе их во всю свою волю, лоутчих посадников поимав, оковавши их, на Москву посла, много поимав богатьства…». Строевский список Новгородской четвертой летописи проводит мысль о том, что Иван III совершил военное нападение на Новгородскую землю, несмотря на то, что в это время между Москвой и Новгородом существовали мирные отношения. В результате этого нападения Новгородской земле причинено «оубытка много с кровью». Согласно Псковской третьей летописи, Иван Васильевич ездил в Новгород будучи призван «житьими» и «молодшими» людьми для производства суда и управы над посадниками и «великими боярами», которые чинили им «насилье». Вероятнее всего, поездка носила мирный характер. Однако цель поездки состояла в том, чтобы напомнить новгородцам об их зависимом положении от Москвы.

В качестве новгородского князя Иван III по пути следования и в самом городе принимал челобитчиков. Так, 25 ноября «били челом великому князю, пришед на Городище, мнози новогородци… на бояръ на новогородских: на посадника степенного Василиа Онаньина…» и многих новгородских бояр.

Иван III, начав судить по обычаям Новгорода в присутствии архиепископа, посадника, бояр постепенно прибирает суд к своим рукам. Обвиненные им в «крамоле» посадник Василий Ананьин, Федор Исаков, Богдан Есипов были схвачены и отосланы в кандалах в Москву. Многих обвиненных архиепископ за большую сумму взял напоруки. В целом во время пребывания в Новгороде

в 1475-1476 гг. Иван III значительно ослабил боярскую оппозицию. Судебные приговоры были вынесены в отношении враждебных ему бояр, среди которых находились сторонники новгородско-литовского сближения. Одновременно вырос престиж московского князя среди черных людей. Как указывает Воскресенская летопись, «и князь великии посадники и з бояры в Новегороде судил да

и управу им с черными людми учинил…». Все это свидетельствовало о том, что боярская республика доживала свои последние дни. И повод организовать новый поход на Новгород не заставил себя ждать.

В марте 1477 г. в Москве два новгородских посла, вечевой дьяк Захар

и подвойский Назар, в своей челобитной назвали Ивана III не «господином», как называли ранее, а «господарем». «А наперед того, – отметила летопись, –как земля их стала, того не бывало: никоторого великого князя “государем” не зывали, но “господином”». Выражение «господине» означало отношения феодального равенства или, в крайнем случае, вассалитета; выражение «господарь» или «государь» (хозяин) – подданство. Иван III через своих послов спросил

у новгородцев: «Какова хотят государства их отчина, их Великий Новгород»; хотят ли они, чтобы всюду был «един государев суд и его управление». Новгородцы ответили, что своих послов «с тем… не посылывали» и на вече убили нескольких сторонников Москвы. В Москве это восприняли как измену. И уже 9 октября 1477 г. московское войско выступило на Новгород. От предложенного вышедшими навстречу новгородскими послами мира Иван III отказался. Войска окружают Новгород. Иван III предъявляет жесткие требования: «…хотим господства на своей отчине Великом Новегороде такова, как наше государство в Низовской земле на Москве». Т е. он требовал полной ликвидации политической самостоятельности Новгорода. «Вечю колоколу не быти, посаднику не быти, а государьство свое нам дрежати». Начинаются длительные переговоры, закончившиеся составлением особой записи, к которой были приложены печать архиепископа и печати пяти новгородских концов.

Л. В. Черепнин рассматривает составленный документ как простую крестоцеловальную запись, предложенную Иваном III, как “список” тех условий, на которых он согласен принять присягу новгородцев. М. Н. Тихомиров считает, что это была не просто крестоцеловальная запись, а жалованная царская грамота. Свой вывод он основывает на летописной записи: «А говорил посадник Лука Федоровъ; господине государь князь велики Иванъ Васильевич всеа Руси! Билъ тебе челом, государю своему, богомолец твои владыка, да и посадники,

и житии от всего Новагорода, то, господине государь, челобитье пред тобою; да –чтобы государь, пожаловал, велел поговорити съ своими бояры.

А богомолець твои владыка и весь Новъгородъ, отчина твоя, тебе своему государю, челомъ бьют».

Каковы же были те условия, на которых новгородцы подчинились великому князю и которые очень долго (до середины XVII в.) соблюдались царской властью?

Внешне остатки новгородской старины подчеркивались в самом царском титуле, где царь именует себя великим князем новгородским. Новгородское государство сохранило свои прерогативы при решении межгосударственных вопросов. Сами цари отстаивали обычай, согласно которому сношения со Швецией велись при посредстве новгородских наместников. «А того из веку не бывало, чтобы от нашие державы быти послом в Свейской земле, все хаживали послы от ноугородских наместников», – читаем в грамоте Ивана Грозного

к шведскому королю. Стремление сохранить старинные новгородские традиции выражалось и в том, что печати новгородских наместников воспроизводили старинный герб Великого Новгорода. Что касается взаимоотношений внутри страны, то их четко обозначил Иван III в своем заявлении от 19 декабря 1477 г. Он заявил новгородцам: «Вы просили, “чтобы яз пожаловал, гнев свой отложил и вывода из новогородские земли не ученил и в отчины, и в животы людские не вступал бых ся, и позва Московского, и суда быти по старине в Новегороде, как суд в земле стоит, да и службы в Низовскую вами не наряжал, и яз тем всем вас свою отчину, все то есмь отложил”». В приведенных словах точно указаны пожалования, данные новгородцам: -

- не выводить новгородцев в другие земли;

- не вмешиваться в дела о земельных и движимых имуществах;

- не вызывать для суда и расправы в Москву;

- сохранить старые судебные обычаи, существовавшие в Новгороде

в более раннее время;

- не вызывать для несения военной службы в Низовскую землю.

Некоторые гарантии, данные Новгороду, были вскоре же нарушены великим князем. Вместо посадников и тысяцких городом теперь правили московские наместники. Вывод новгородских бояр и купцов в другие районы России проведен в широких размерах. До 1488 г/ переселено более 8 тысяч семейств. Великий князь и его наместники активно вмешивались и в дела о вотчинах

и движимых имуществах. За 1484-1499 гг. 87 % земель сменило своих владельцев. На конфискованных землях «испомещались» московские дворяне и дети боярские, которые не были связаны с местным населением, были далеки от новгородских вечевых традиций, тяготели к Москве. Боярские «послужильцы» превращались в помещиков. В Новгороде появляются и московские купцы. Но три других условия сохранялись вплоть до новгородского восстания 1650 г., хотя и подвергались изменениям.

Так покончено было с олигархической боярской вечевой республикой – Господином Великим Новгородом. Символ республики – вечевой колокол –снят и увезен в Москву.

Поражение новгородцев заставляет нас задуматься над проблемой соотношения демократического и авторитарного. Задуматься над вопросом: почему «новгородская» демократия потерпела поражение? И этому, пожалуй, есть свои объяснения.

Демократический вечевой строй в Новгороде до конца существования республики был архаичным и неоформленным. Не существовало систем подсчета голосов на вече – победа той или иной группы определялась «на слух». Не были защищены права меньшинства, а значит, и трудно было добиться компромисса. Часто оставшиеся в меньшинстве уходили с веча и собирали свое собственное вече в одном из районов города. Это приводило к тому, что частыми являлись столкновения между группами граждан, сопровождавшиеся насилием, грабежами и поджогами. Демократия зачастую перерастала в анархию.

Неспособность новгородцев, несмотря на уникальное соединение идей демократии и православия, что выражалось в боевом кличе новгородского войска: «Постоим за Новгород и Святую Софию»,– создать представительные органы управления привела к тому, что власть все более переходила в руки боярской олигархии, нескольких наиболее богатых семей. Формально все граждане считались равными. Жизнь, здоровье, свобода, честь, имущество всех новгородцев охранялись судом одинаково. В XV в. впервые в России был законодательно зафиксирован принцип равенства перед законом: «Судити всех ровно, как боярина, так и житьего и молодчего человека». Но фактически бояре благодаря подкупу бедняков часто могли управлять вечем, навязывать ему выгодные решения. Являясь зародышем гражданского общества на Русской земле, Новгород так и не смог стать, подобно современным ему городам Запада, основой развития буржуазного общества и культуры. В XV в. бояре фактически узурпировали права народного веча, самостоятельно решая все вопросы внутренней и внешней политики.

Теперь наступает черед ликвидации независимости и других земель. Причем объединительная политика московских князей, поддержанная церковью, приобретала новый смысл. Это было уже не усиление одного княжества,

а выполнение намеченного самим Богом высокого предназначения Москвы как последней хранительницы подлинного христианства. Сопротивление соседних княжеств при этом трактовалось как сопротивление Божественному замыслу, то есть как тяжкий грех. Православная церковь, как и в X ст., в XV в. вновь сыграла ключевую роль в создании централизованного Московского государства, упрочении самодержавной власти московских царей.

После присоединения новгородской земли Тверское княжество оказалось внутри Московского. Еще в 1476 г. много тверских бояр и детей боярских «отъехали» в Москву на службу к более сильному сеньору. Тверской князь в такой ситуации мог рассчитывать только на помощь короля Казимира и поэтому заключает с ним союз. Однако это означало нарушение московско-тверского докончания 1456 г. Ответом стало выступление московской рати на Тверь. Михаил Тверской вынужден был присягнуть Ивану III уже как «молодший брат»

и обещал не вести переговоров с Литвой. Однако, внешне смирившись, Михаил продолжал вести тайные переговоры с Казимиром. В 1485 г. стража перехватила гонца, ехавшего в Литву. Это послужило поводом для Ивана III покончить

с самостоятельностью Твери. Иван вторично идет на Тверь. «Город святого Спаса» московские войска обложили со всех сторон. В ночь на 12 сентября 1485 года Михаил Борисович бежит в Литву. Позднейший летописец с иронией отмечал: «Борисович Михайло. Играл в дуду. Бежал в Литву». 15 октября Иван III и его сын Иван торжественно въехали в город. С политической арены исчез давний, когда-то грозный соперник Москвы. Время феодальной раздробленности на Руси кончилось.

Уничтожив самостоятельность Тверского княжества, Иван III оставил

в неприкосновенности его внутреннее устройство. Мало того, он придал своему захвату даже некоторый вид законности. На княжение в Твери садился его старший сын Иван Иванович Молодой, который по матери, великой княгини Марии Борисовны, являлся потомком тверских князей.

С присоединением Тверского княжества завершался очередной этап создания единого государства. Летописи называют теперь Ивана III государем всея Руси. Этот титул не только закреплял власть Ивана III внутри страны, но и содержал внешнеполитический вызов: Иван III предъявлял тем самым претензии и на русские земли, которые находились в составе Великого княжества Литовского, великие князья которого именовали себя князьями литовскими и русскими.

В конце XV ст. в состав Московского государства вошла и Вятская земля. «Большие люди» Вятской земли получили поместья в подмосковных городах «и писалися в слуги великому князю».

Псков еще в княжение Василия Темного фактически подчиняется московскому великому князю, который назначает в вечевой город своих наместников, не считаясь со «стариной». Правда, первого наместника, князя Владимира Андреевича, приехавшего в 1461 г. во Псков «не по псковской старине, псковичи не зван», столкнули с вечевого помоста и прогнали. Вступивший на престол Иван III, не наказал псковичей, а ограничился тем, что три дня не пускал к себе псковских послов и затем признал псковскую «старину». Между тем вся политика Ивана направлялась на ликвидацию Псковской вечевой республики. Здесь он в своих целях, как и в Новгороде, пожалуй, даже еще в большей степени, использовал социальную борьбу.

В 1483 г. псковичи «посекли» дворы посадников и «иных много дворов посекоша». Но особой остроты противоречия между «большими» и «меньшими» достигли в следующем году. Причиной волнения стали «великие тяготы», павшие на плечи смердов, а поводом послужило следующее обстоятельство.

В архиве Троицкого собора Пскова лежала «смердья грамота», определявшая повинности смердов. Но псковское боярство с ведома наместника великого князя в 1484 г. приняло решение об уменьшении повинностей смердов

в пользу города. Это позволяло им увеличить поступление налогов в свою казну, а потери города возместить за счет увеличения налогов с горожан, с «черного люда». На вече «черные люди» выступили против этого решения бояр. Причем прежде всего в вину боярам и наместнику ставилось то, что решить такой важный вопрос они хотели минуя вече. Посадник Гаврила на вече «всем Псковом» был убит, на остальных посадников написали «мертвую грамоту».

Наместник Ивана III, князь Ярослав Васильевич Оболенский в этих событиях поддерживал смердов и одновременно старался не обидеть «черных людей», т. к. последние не выступали против великого князя, а отстаивали свои старые вечевые права. Во время переговоров «молодшие, черные люди» писали Ивану: «Како нам, осподарь, укажешь, и мы всю волю твою створим о смердах и о посадниках». Псковские послы обратились к Ивану III с челобитной, жалуясь на действия Оболенского, но великий князь, «ярым оком воззрев», прогнал их и велел прекратить преследования смердов. Псков притих. Подчинение Псковской республики имело для Москвы большое военно-стратегическое значение. Город находился на северо-западных границах страны. Промосковская ориентация Псковской республики сдерживающим образом действовала на Литву и Ливонский Орден, что создавало Ивану III благоприятные возможности для сосредоточения основных военных сил страны на других направлениях.

В 1510 г. псковичи отправили посольство к великому князю Василию Ивановичу с жалобой на действия наместника великого князя в Пскове. В Великом Новгороде, где в это время находился князь, их арестовали. Псковичи, узнав об этом, хоть и «с великим плачем», постановили на вече о присоединении к Московскому княжеству.

Уже в конце XV в. началось и постепенное присоединение Рязанского княжества к московскому центру. Оно происходило своеобразным мирным путем. Причем династические связи московских и рязанских князей скорее задерживали, нежели ускоряли этот процесс. (Сестра Ивана III Анна была замужем за рязанским князем Василием Ивановичем.) Сыновья Василия Ивановича Иван и Федор владели рязанской землей раздельно. Федор завещал свою «треть» рязанской земли Ивану III, и таким образом московский великий князь уже в 1503 году (год смерти Федора) стал обладать значительной частью Рязанской земли.

Окончательное присоединение Рязанского княжества к Москве произошло в 1521 г. Последний рязанский князь Иван Иванович, бежав из Москвы, где содержался под арестом, попытался вернуться в рязанскую землю, но понял безуспешность своих попыток и уехал в Литву.

Практически присоединением Тверского и Рязанского княжеств, а также успешных, хотя и необъявленных войн с Великим княжеством Литовским

и присоединением Северской и Смоленской земель (об этом речь будет идти

в следующей лекции) завершается объединение русских земель вокруг Москвы. Это объединение произошло с большой быстротой и относительной легкостью для Московского княжества. В течение каких-нибудь пятидесяти лет (с 1471 по 1521 гг.), с того времени, когда Новгород первый раз покорился великому князю, вплоть до окончательного присоединения Рязани, самостоятельные русские земли и княжества были ликвидированы. Территория Московского государства увеличилась с 430 тыс. км² до 2800 тыс. км². Так был закончен процесс политического объединения русских земель и создания единого государства.

Источники и литература

1. Полное собрание русских летописей. –Т. 20, 23, 25, 37.

2. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV – XVI вв.– М.; Л., 1950.

3. Грамоты Великого Новгорода и Пскова.– М.; Л., 1949.

4. Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси.– Новосибирск, 1991.

5. История России с древнейших времен до конца XVII века.– М., 1997.

6. Карамзин Н. М. История государства Российского. – М., 1983.– Т.6

7. Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России.– М., 1985.

8. Соловьев С. М. История России с древнейших времен.– М., 1960.– К.3.

9. Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства.– М., 1960.