ГЛАВА 13. Вопрос о том, стала ли Россия по Манифесту 17 октября 1905 г

ДУМСКАЯ МОНАРХИЯ В РОССИИ

( 1905 - февраль 1917 гг. )

Вопрос о том, стала ли Россия по Манифесту 17 октября 1905 г. Конституционной монархией, и сегодня вызывает споры. И предметом споров является определение формы правления и природы политического режима России в период конституционных реформ. Он определяется как конституционная монархия, дуалистическая монархия, октроированный (пожалованный) конституционализм, мнимый или даже лжеконституционализм.

Согласно классическому правовому представлению конституционализм отличается от ”чистых’’ форм правления - абсолютизма и парламентаризма. Это правовое государство, противостоящее либо неправовому, либо полицейскому, так как в нем с помощью законодательных норм закреплены определенные отношения между обществом и государством. Конституционализм и парламентаризм по-разному отвечают на вопрос о характере отношений народного представительства и правительства, законодательных и исполнительных органов власти. Конституционализм предполагает независимость правительства по отношению к парламенту, парламентаризм же означает зависимость его от воли парламента.

Для разграничения с абсолютизмом необходимо знать, что лежит в основе конституции: соглашение или воля монарха, дарующего конституцию (октроированные конституции); является ли народное представительство свободно избранным на всеобщих выборах или оно состоит из представителей привилегированных сословий; наконец, существует ли в этой системе реальное равновесие властей или оно сохраняется как исключительно формальный принцип при всевластии монарха.

В истории реально имели место три основных типа политических режимов. Первый представлен английским вариантом конституционной монархии с всесильным парламентом и бессильным монархом. Второй - промежуточный - тип конституционной монархии, при котором парламент и монарх имеют одинаковые прерогативы в области законодательной и исполнительной власти. Это дуалистическая форма правления. Возникла она в ряде государств западной и центральной Европы как результат неустойчивого компромисса после крупных революционных потрясений, с тенденцией эволюции в направлении укрепления монархической власти.

Третий - монархический конституционализм - в полной мере выразил союз монарха с бюрократией против парламента. Утвердился в странах Центральной и Восточной Европы , а затем в России и государствах Азии . Он становится возможным в тех странах, где демократические силы не имеют реальной социальной опоры , распылены и вынуждены в силу этого апеллировать к государству, власть отделена от общества , а монарх становится в полной мере заложником бюрократии , не находя ей противовеса в народном представительстве .

В России необходимость перехода от абсолютизма к правовому государству стала осознаваться еще в XVIII в., и особенно в XIX, но реально эта проблема обозначилась лишь во время первой российской революции. Постараемся разобраться, почему же ситуация рубежа XIX-XX вв. в России стала судьбоносной для российской государственности.

13.1. Первая буржуазно-демократическая революция в России и ее влияние на

политическую жизнь страны (1905-1907 гг.)

Конец XIX и начало XX вв. были временем вызревания революции. Длительные противоречивые экономические, социальные и политические процессы, составляющие суть русского исторического пути , сплелись к началу XX в. в такой замысловатый узел, распутать который обычными “цивилизованными” средствами стало невозможно. Этому содействовал догоняющий тип модернизации, который неизбежно вел к нарушению однородности экономического пространства, к напряжению всех сил страны, к усложнению социальных и политических проблем. В связи с этим наиболее эффективным инструментом модернизации становится государственное регулирование и, следовательно, укрепление авторитарных начал верховной власти, растущая централизация и бюрократизация управления.

Противоречивость экономических процессов заключалась в том, что, с одной стороны, происходило бурное развитие промышленности: в 1866 - 1903 гг. число фабрик и заводов, не считая горных предприятий, увеличилось с 2,5 тыс. до 9 тыс.: объем промышленного производства вырос в восемь раз, железнодорожная сеть в начале XX в. составила 50 тыс. верст против 15 тыс. в 60-е годы XIX в. Успешно функционировала банковская система, насчитывавшая в начале XX в. 40 акционерных банков, 192 общества взаимного кредита, 255 городских общественных банков, а также Дворянский банк, Госбанк со 122 конторами и 727 казначействами. Происходило активное привлечение иностранных инвестиций (один из постулатов экономической программы С.Ю. Витте), общая сумма которых увеличилась к концу XIX в. до 1,5 млрд руб.

С другой стороны, исходя из данного типа модернизации Россия становилась весьма зависимой от западноевропейского рынка, что подтвердилось в 1900 г.: - Россия оказалась втянутой в мировой экономический кризис. Особенно пострадали отрасли тяжелой промышленности, связанные с иностранным капиталом: металлургия, металлообработка, машиностроение, добыча и переработка нефти. Предельно обострилась конкуренция, закрылись предприятия, слабые в финансовом, организационном или техническом отношении. За три года закрыто более 3 тыс. предприятий, на которых было занято 112 тыс. рабочих.

Столь же противоречивыми были процессы и в сельском хозяйстве, являвшемся основным, но не приоритетным направлением в экономике России. Так, в связи с капитализацией аграрных отношений поместное дворянство утратило около 34 млн десятин земли (сохранив к 1905 г. еще 53 млн десятин, причем значительная часть их представлена латифундиями - 44 млн десятин или 3/5 всех земель). Эти земли были куплены зажиточными крестьянами, (к 1905 г. находилось 23,7 млн десятин в их частной собственности или 1/4 всех частных владений), купечеством, товариществами и обществами, мещанами. Но это один полюс, а на другом - деревенская беднота: из 90,5 млн крестьян (18,1 млн. семей) имели землю и хозяйство 62,5 млн человек (12,5 млн семей), остальные - 5,6 млн хозяйства - ее утратили, пополняя слои маргиналов (лат. Mardinalis - находящийся на краю). Распределение земли было весьма неравномерным. Суть основного конфликта состояла в том, что на 30 тыс. крупных землевладельцев приходилось 70 млн десятин земли, а на 10,5 млн беднейших хозяйств - 75 млн. Учитывая, что при тогдашнем уровне земледелия расчетный прожиточный минимум составлял 15 десятин на среднюю семью, большинство хозяйств находилось на грани голода. Они вынуждены были арендовать землю у помещиков (в 90-е годы XX в. в 50 губерниях европейской России крестьяне арендовали около 37 млн десятин, выплачивая ежегодно до 315 млн руб. за аренду), причем эти отношения носили скорее ростовщический характер, чем арендный, капиталистический.

Аграрное перенаселение по центральной России составляло 29 млн человек. Избыток рабочих рук - это тяжелый пресс на рынке труда. Так, шаг в 60-70-е годы по пути к буржуазной монархии к началу XX в. превратился в два шага назад к абсолютной. Неограниченная власть царя, проявляющаяся во всевластии помещиков и чиновников, отсутствие гражданских и политических свобод, национальный гнет на окраинах - все это обостряло общую ситуацию в стране, горючий материал колоссальной взрывной силы , тлеющий исподволь, прорвался на фоне неудач в русско-японской войне . Направленность этому взрыву придали политические организации и революционные партии, которые оформляются к концу XIX- началу XX в. Начиная с 80-х годов XIX в. появляются первые организации, ориентирующиеся на революционный марксизм и близкие к западной социал-демократии (группа “пролетариат” в Польше, кружки в Петербурге, Поволжье, Армении). В 1883 г. Г.В. Плеханов организует группу “Освобождение труда” в Женеве; в 1893 г. образовалась социал-демократия Королевства Польского, с 1900 г. - СДКП и Л; в 1895 г. под руководством В. Ульянова создан “Союз борьбы за освобождение рабочего класса”; с 1897 г. действует Всеобщий европейский рабочий союз (Бунд); в 1898 г. в Минске прошел учредительный съезд РСДРП, принявший манифест П.Б. Струве; оформили свой орган и российские экономисты- “Кредо”, под руководством Е.Д. Кусковой.

Эти организации и группы сыграли определенную роль в подготовке и проведении первой буржуазно- демократической революции в России. Под их влиянием весьма активизировалось рабочее движение. Первые рабочие организации возникли в 70- 80-е годы XIX в.: “Северный союз русских рабочих”, “Южнороссийский союз рабочих” и т.д. Начало XX в. ознаменовалось грандиозными маевками (Обуховская, 1902 г. - мощная стачка в Ростове-на-Дону; 1903 г. - всеобщая стачка на юге России, в которой участвовало более 200 тыс. рабочих. Причем под влиянием социал-демократов характер требований меняется - от экономических переходят к требованиям политического характера.

Более массовым и организованным становится крестьянское движение. Так, если в 1859-1899 гг. было 32 крестьянских выступления, то в 1900-1904 гг. - 670. Особенно широкий размах оно приобрело в 1902 г., охватив почти 1/3 губерний европейской России. Эти выступления приобрели характер открытых восстаний. Весной 1902 г. в течение трех недель происходили выступления в Полтавской и Харьковской губерниях, в них участвовало более 150 тыс. чел., 165 сел и деревень. В результате 105 помещичьих имений было разграблено. На подавление было брошено более 10 тыс. солдат и офицеров. Характерным для крестьянских выступлений начала века стал переход от пассивного сопротивления к активным формам борьбы - захвату помещичьих земель, разгрому имений, открытым столкновениям с властями, а в некоторых местах применяли и пролетарский метод борьбы - стачки, митинги. В 1902 г. “Искра” писала, что в некоторых деревнях священники вынуждены были читать проповеди “о греховности стачек”.

В борьбу включилась и демократическая интеллигенция - студенческое движение приобретает политическую направленность. В 1902 г. во многих университетских центрах происходят совместные выступления рабочих и студенческой молодежи.

Нельзя игнорировать и факт участия в стачках и забастовках солдат и матросов. За 1901-1904 гг. произошло более 100 солдатских выступлений. То же самое характерно и для национальных районов - к передовой интеллигенции присоединяются народные массы (1899 г. демонстрации в Финляндии, 1903 г. - в Армении, Баку, Тифлисе).

А что же власть? Ведь наличие сильной государственной власти есть “объективная закономерность” “догоняющей модернизации”, причем “сила” власти ассоциируется с успешным решением задач по реформированию страны. Следование “западному образцу” предполагало и изменение политического строя. Поэтому политическая жизнь России начала XX в. прошла под знаком реализации идеи “народного представительства”, приобретая различные формы: от революционного давления снизу, до министерских “бунтов” “сверху”.

Но Николай II следовал заветам отца, Александра III: “Самодержавие... индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия”. Ему бы следовало учесть своеобразие ситуации - необходимость политической модернизации, диктуемой экономической и социальной. Увы, в своей тронной речи 17 января 1895 г. он заявил о следовании курсу отца, о “бессмысленном мечтании об участии представителей земств в делах внутреннего управления...”, о том, что будет “охранять начала самодержавия также твердо и неуклонно, как ... покойный родитель”.

Высшим законосовещательным органом стал Государственный совет, а исполнительным - Совет министров. Назначались тот и другой царем, ему и были подотчетны. Сенат, также относящийся к высшим госучреждениям, превратился в орган надзора за законностью, высшую кассационную инстанцию, сохраняя лишь право обнародования законов.

Ключевыми министерствами на рубеже веков стали министерство внутренних дел (В.К. фон Плеве) и министерство финансов (С.Ю. Витте), они и играли существенную роль в принятии политических и иных решений. Позиции глав данных министерств были диаметрально противоположны во всем, за исключением конечной цели: сохранение монархической власти. Действовали они в этом направлении всеми доступными средствами, но различались методами. В.К. фон Плеве считал, что решение проблем российской действительности возможно лишь посредством управления существующей системы власти силовыми методами. С.Ю. Витте был сторонником постепенного реформирования традиционной власти посредством экономических преобразований.

Третий путь предлагали земства: через расширение прав местных органов власти в плане возможностей их влияния на принятие государственных решений. Николай II сразу отверг этот путь как неприемлемый, хотя это был реальный путь, который на фоне экономических преобразований в промышленности и сельском хозяйстве мог привести к изменению социальных отношений и успеху модернизации в целом.

Можно сказать, что власть сама себя наказала революцией 1905-1907 гг. Противоречивость социально- экономического развития, половинчатость реформ, отсутствие поступательности в реализации экономических программ, политическая недальновидность монарха и правительства, опасные просчеты во внешней политике (русско-японская война 1904-1905 гг.), рост противодействия их курсу среди либеральной оппозиции (связанный с назначением умеренного либерала П.Д. Святополк-Мирского на место убитого Плеве, проведение съезда председателей губернских земских управ в ноябре 1904 г.) должны были подвинуть власть к решительным действиям в конституционном направлении. Увы...

“Кровавое воскресенье” вызвало бурю возмущения. Начались массовые забастовки и стачки, митинги и демонстрации как в центре, так и в национальных районах. В эпицентре борьбы оказались вопросы, касающиеся власти, - замена деспотического строя конституционным, политические свободы, равные гражданские права, - решение которых предлагала либеральная оппозиция путем введения выборного представительства и предоставления общегражданских прав населению. Теперь это прозвучало из уст вооруженного пролетариата. Но вместо переговоров с восставшим народом на фоне неотвратимости перемен, очевидных всем, кроме, как оказалось, царя, последовала отставка Святополк-Мирского и введение должности петергбургского генерал-губернатора с диктаторскими полномочиями в лице Д.Ф. Трепова. 19 февраля была организована “депутация” рабочих к царю в Царское село, и министр финансов В.Н. Коковцов предложил петергбурским промышленникам удовлетворить некоторые из требований рабочих, что вызвало отрицательную реакцию с их стороны. В поддержку конституционных реформ выступила научная интеллигенция (342 профессора, в том числе 16 академиков), некоторые из министров, особо активным был министр земледелия и государственных имуществ А.С. Ермолов, великие князья и даже Вильгельм II в своем обращении к Николаю II. Но только 18 февраля на заседании Совета министров с большим трудом удалось убедить Николая II подписать представленный А.Г. Булыгиным законопроект о введении народного представительства. Этот документ был опубликован в вечернем “Добавлении к Правительственному вестнику”: “...привлекать избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждению законодательных предположений... при непременном сохранении незыблемости основных законов империи”.

Но даже на фоне крупнейших поражений на фронте (взятие 25 февраля Мукдена, майский разгром флота в Цусимском проливе), эпидемии образования союзов (инженеров, профессоров, чиновников, союза Союзов и т.д.), волны рабочего (180 городов страны бастовало) и крестьянского движения (весной 1905 г. охватившего центральные районы и окраины), начавшегося брожения в армии (восстание в июне 1905 г. на броненосце “Потемкин”) власть крайне медленно подвигалась в сторону завершения булыгинского проекта и заключения мирного договора с Японией. И эти процессы рассматривались в рамках борьбы с революцией: успокоить либеральные силы, расколоть оппозиционный фронт, использовать армию против народа.

Только 6 августа 1905 г. Николай II подписал Манифест об учреждении законосовещательной Думы и положение о выборах в Государственную Думу. Даже беглое прочтение документов свидетельствовало о том, что принципы народного представительства уже устарели и не соответствуют уровню политического ожидания общества.

Таким образом, на первом этапе конституционной политики самодержавие стремилось сохранить в неизменном виде существующую политическую систему, придав ей новое правовое оформление, т.е. вполне в духе проектов “правительственного конституционализма” XIX в., суть которых состояла в дополнении самодержавия совещательными учреждениями представительного или квазипредставительного (лат. quasi - как будто) характера. Основой системы выборов было земское положение 1864 г.: предполагались многостепенные выборы по куриальной системе - землевладельцы и горожане при наличии имущественного ценза (для землевладельцев- земельная собственность от 100 десятин, для горожан - недвижимость стоимостью 1500 руб., а в столицах- 3тыс. руб.). Кроме того, большинство населения не имело избирательных прав как по материальному, так и по социальному, этническому и прочим признакам: учащаяся молодежь, военнослужащие, женщины, некоторые национальные меньшинства.

Сфера компетенции Думы вполне соответствовала ее статусу совещательного органа. Главный атрибут законодательной власти – право законодательной инициативы отсутствовало. Статьи 54-57 закрепили лишь возможность “возбуждать предположения об отмене или изменении действующих и издании новых законов”, не касаясь начал государственного устройства. В области контроля над бюджетом права Думы также ограничивались, но Дума (по проекту С.А. Муромцева) выступала как высший координационный центр земского и городского самоуправления. Не шло речи и об ответственности министров перед Думой, а сложная процедура разрешения конфликтов также подчеркивала ее безвластность.

Развернувшаяся в октябре 1905 г. всеобщая политическая забастовка стала признаком неудовлетворенности общества уступками правительства. Вторая фаза реформ - высшее достижение в области конституционных ограничений царской власти. Она приходится на время наибольшего подъема революционного движения и представляет собой во многом вынужденную со стороны монарха меру. Это Манифест 17 октября 1905 г. и законодательные акты, изданные в его развитие в конце 1905- начале 1906 гг. (Закон об изменении положения о выборах в Государственную Думу от 11 декабря 1905 г.; Манифест об изменении учреждения Госсовета и о пересмотре учреждения Государственной Думы; новое учреждение Государственной Думы от 20 февраля 1906 г.).

Эти законодательные акты стали правовой основой Госдумы. Выраженная в них концепция отношений представительной власти и монарха по многим параметрам соответствовала западноевропейской системе монархического конституционализма, прежде всего Германии. Госсовет превращался во вторую палату российского парламента и вместе с Госдумой наделялся равными правами в области законодательства, обе палаты теоретически могли противостоять монарху (в случае достижения единства) в области контроля над бюджетом и принятия новых законов. Но они не имели права изменять основополагающие (т.е. о власти) законы, контролировать правительство и руководить армией. Это прерогативы монарха. Хотя статья 7, определяющая царскую власть как неограниченную, была исключена, тем не менее говорить о введении в России на этой стадии конституционной монархии как законченной формы правления было бы не вполне правомерно из-за большого числа изъятий из законодательства в пользу монарха. Скорее всего можно говорить о первых элементах дуалистического порядка правления.

Манифест 17 октября, утвердивший программу Витте, будучи типичным актом октроированного конституционализма, сформулировал “непреклонную волю” царя:

1) даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов;

2) “привлечь... к участию в Думе... те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав...”;

3) “... установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы ...”.

Эти три направления получили развитие в последующих законодательных актах по отдельным направлениям реформы политической системы. 11 декабря 1905 г. именным указом Сенату вводилось новое положение о выборах в Государственную Думу, согласно которому снижался имущественный ценз, что расширяло электорат (в частности, за счет фабричных рабочих). Сократив куриальную систему, закон добавил к существующим трем четвертую рабочую курию и несколько расширил состав избирателей по городской. И, тем не менее, ограничения для некоторых категорий выборщиков (электората) сохранились. Так, по рабочей курии к выборам допускались лишь мужчины с 25 лет, работающие на предприятиях с количеством не менее 50 человек, с рабочим стажем на данном предприятии не менее 6 месяцев. Выборы не стали всеобщими: сохранялись ограничения для женщин, военнослужащих, молодежи до 25 лет. Не были они и равными: один голос помещика приравнивался к трем голосам горожан, к 15 крестьянским голосам и 45 голосам рабочих. Это значило, что один выборщик приходился в земледельческой курии на 2 тыс. человек, в городской - на 4 тыс., в крестьянской - на 30 тыс., в рабочей - на 90 тыс. человек. Выборы были не прямыми, а двухстепенными для земледельческой и городской курий, трех - для рабочей, и четырех - для крестьянской курии. Избирались члены Госдумы на пять лет.

Согласно идее Витте, иметь противовес между Думой и государем Манифестом от 20 февраля 1906 г. Госсовет не только получал равные законодательные права с Думой, но и право накладывать “вето” на ее решения. Половина членов назначалась царем, другая - избиралась, но не населением, а привилегированными учреждениями и общественными организациями.

Члены Думы получали своеобразное право депутатской неприкосновенности и не могли быть подвергнуты лишению свободы без предварительного согласия Думы (ст. 16). Статьи 32-33 давали право Думе возбуждать изменение законов и обращаться с запросами к администрации, за исключением, как уже отмечалось, основных законов. Небольшие изменения коснулись раздела “О порядке производства дел в Государственной Думе” с целью укрепления связи Думы с исполнительной властью. Речи об ответственности министров перед Думой не было, вопрос касался лишь права обратиться к министрам за разъяснениями, которых они могут и не дать (ст. 40). Законодательные права Думы и Госсовета уравнивались, законопроекты обеих палат, прежде чем поступить на утверждение императору, должны получить одобрение другой стороны. Но в отличие от Госсовета, Дума не обладала правом “вето”. Он же имел определенное преимущество перед Думой в спорной ситуации, выполняя роль председателя, представляя законопроекты, одобренные обеими палатами, на утверждение императору. Но Дума и Госсовет даже при полном единодушии не располагали правом окончательного принятия законов в случае отказа монарха утвердить их. Император сохранял всю полноту власти по управлению страной через ответственное перед ним и только перед ним правительство; руководил внешней политикой и вооруженными силами; мог издавать законы, минуя Думу, и утверждать их формально через нее (ст. 87). Парламент мог быть распущен императором до истечения срока полномочий. Политический расчет Витте оправдался: Манифест расколол оппозиционный лагерь, революция пошла на спад. Он, выполнив свою миссию, был подвинут с места главы кабинета И.Л. Горемыкиным, человеком, разделяющим взгляды императора. 23 апреля вышел указ об отставке С.Ю. Витте и новых назначениях: главой кабинета и министром внутренних дел был назначен П.А. Столыпин. 27 апреля 1906 г. в Георгиевском тронном зале, в присутствии Николая II, состоялось торжественное открытие 1 Государственной Думы. Согласно избирательному закону крестьянские депутаты заняли 40% мест. Это был целенаправленный шаг верховной власти, расчет на консерватизм и традиционализм большинства населения, посредством которого пытались нейтрализовать либеральную оппозицию. Расчет не оправдался. Изменился социально- политический климат в стране, произошел психологический перелом в сознании масс под воздействием революционных идей левых сил.

По партийному и сословному составу депутатский корпус 1 Думы называют кадетско-либеральным: относительное большинство составили беспартийные крестьянские депутаты (чуть более 200 мест), объединившиеся во фракцию трудовиков и стоящие по своим взглядам левее кадетов, получивших 34% голосов (около 160 мест).

Центральным вопросом в I Думе стал аграрный. Крестьяне были почти равнодушны к политическим свободам, идеям парламентаризма, но одержимы идеей передела земли. Не дождавшись земли от царя, они возлагали надежды на Думу. Их программа предлагала создать “Общенародный земельный фонд” из казенных, удельных и частновладельческих земель с последующим распределением их по трудовой норме (количеству земли, обрабатываемой силами семьи) между земледельческим населением. Ее осуществление означало бы безвозмездную ликвидацию помещичьего земледелия в пользу крестьян. Этот пункт был включен в “Отчетный курс” (подготовленный в духе кадетской программы) от 27 апреля с требованием создания ответственного перед Думой министерства, введения всеобщего избирательного права и гражданских свобод, ликвидации Госсовета и проч. в ответ на речь Николая II. И.Л. Горемыкин, выступив 13 мая от имени правительства, ответил отказом по всем пунктам обращения. Дума потребовала отставки правительства, а кабинет объявил Думе “бойкот”.

Возглавлявший Думу один из лучших русских законников кадет С.А. Муромцев стремился к тому, чтобы Государственная Дума выполняла свои законодательные функции. В ответ на опубликованное 20 июня 1906 г. правительственное сообщение по аграрному вопросу, отвергающее саму идею отчуждения частновладельческих земель, Дума решила выпустить свое обращение к стране. Это давало повод обвинить ее в революционных замыслах, и 9 июля 1906 г. был опубликован указ о роспуске Думы. И.Л. Горемыкин отправлен в отставку. Кабинет возглавил П.А. Столыпин.

Особенностью I Госдумы был ее высокий научно-технический потенциал, представленный интеллигенцией, беда в том, что востребован он не был. По воспоминаниям князя Оболенского, думцы рьяно взялись за решение насущных вопросов, но было столько различных мнений и так мало времени - 72 дня вместо положенных четырех лет, - что реализовать свои идеи они не смогли. Правительство, опасаясь взрыва народного негодования, не решилось изменить положение о выборах, но взрыва не произошло. Пережив пик в декабре 1905 г., революция пошла на убыль. И эти два фактора сыграли определенную роль в деятельности II Госдумы, открывшейся 20 февраля 1907 г. Избранная в соответствии со старым избирательным законом, она оказалась более левой и пестрой по составу, чем правая. Значительное число голосов осталось за крестьянскими депутатами, но при этом появились как революционные партии, (эсеры, социал-демократы), так и монархические, черносотенные.

Дума отказалась не только утверждать, но и обсуждать Указ от 9 ноября 1906 г., предлагая свои аграрные проекты. Значительное число депутатов склонилось к решению, предложенному трудовиками. Стало ясно, что II Дума также обречена, тем более, что правительство уже было твердо уверено в своей победе над революцией. Прежде чем разогнать II Думу, правительство подготовило новый избирательный закон, хотя это и противоречило основным законам империи, гласивший, что изменение порядка выборов в Думу не может быть произведено без согласия самой Думы. 1 июня 1907 г. в Думе выступил П.А. Столыпин. Он обвинил фракцию социал-демократов в подготовке переворота и потребовал санкции на их арест. Ждать решения созданной по этому поводу комиссии правительство не стало. 3 июня 1907 г. был опубликован царский указ о роспуске Думы и об изменениях положения о выборах. Это событие вошло в историю под названием третьеиюньского государственного переворота.

Революция закончилась. Ни один из политических лагерей (буржуазно-либеральный, правительственный, революционно-демократический) не был удовлетворен в полной мере. Революционеры считали, что революция потерпела поражение. Либералы были недовольны измененным законодательством о выборах, дававшим преимущества правым партиям. Последние считали уступки излишними. Можно согласиться с теми историками, которые считают следующий этап в развитии конституционного законодательства своеобразной “реконкистой” самодержавия.

13.2. Государственная Дума и оформление третьеиюньской монархии

Роспуск II Государственной Думы положил начало оформлению в стране политической системы, названной третьеиюньской монархией. Главный вопрос в последующем 7-летии сводился к тому, удастся ли распутать этот клубок социальных противоречий, которые были причиной революции, сможет ли осуществиться переход к новому порядку.

Избирательный закон 3 июня 1907 г. обеспечивал формирование послушной, управляемой сверху Думы. Сохранив куриальную систему, он резко изменил представительство выборщиков в пользу землевладельцев. В результате по землевладельческой курии один выборщик приходился на 230 человек населения, по крестьянской - на 60 тыс., по рабочей - на 125 тыс. человек. Количество городов с прямыми выборами сократилось с 26 до 5. Полностью были лишены представительства в Думе 10 областей и губерний России, избиравших 22 депутата, под предлогом недостаточной гражданской зрелости. Общее число членов Думы сократилось с 524 до 442. “Крестьянский” состав I и II Дум превратился в III Думе в “господский”: 178 мест получили дворяне (1% населения); 66 - крестьяне-землевладельцы; 11- рабочие и ремесленники и т.д. И по национальному составу она получилась такой, какой хотел видеть ее П.А. Столыпин, - истинно русской, все нации в совокупности составляли 23% а великороссы- 77%. «Третья Госдума, - писал восторженный современник, - явилась созданием Столыпина». Сей рукотворный плод позволял монархии реализовать третью фазу в своей конституционной политике: сформировать режим личного правления монарха. Этому же содействовала принципиальная особенность избирательного закона 3 июня, возможность лавирования между правым и левым крылом Думы, т.к. закон запрещал создания одного большинства в Думе. Фракционный состав третьей Думы был таков, что в ней с первых же заседаний заработал механизм, получивший название октябристского маятника. Классовый состав партии октябристов (буржуазно-помещичий) позволял ей голосовать и за реакционные законопроекты, и за буржуазные. Причем, как отмечают современники, лидер партии А.И. Гучков был значительно левее по своим взглядам, чем партия в целом. Поэтому в первые годы цементирующим началом в ней был не Гучков, а Столыпин, для которого октябристский “центр” был главным инструментом бонапартистского лавирования. Партия стала правительственной, но не в том плане, что правительство выполняло ее волю, а наоборот. Вместе с умеренно-правыми они составили правооктябристское большинство.

Второе октябристско-кадетское большинство было создано на базе будущих столыпинско-октябристских “реформ” в октябре 1907 г. Так была создана третьеиюньская система с двумя большинствами, где первому отводилась отрицательная роль, а второе должно было осуществлять пакет “либеральных” реформ, подготовленный Столыпиным, в сроки и объемах, угодных правительству. 16 ноября 1907 г. Столыпин выступил с правительственной декларацией. Первой и основной задачей объявлялась борьба с революцией, а не “реформы” (вспомните опубликованную правительственную программу от 26 августа 1906 г.). Второй центральной задачей было введение аграрного закона 9 ноября 1906 г., признающего неприкосновенность частной собственности, подтверждающего право выхода из общины и разрешение вопросов улучшения землепользования.

Из “реформ” были обещаны реформы местного самоуправления, просвещения, страхования рабочих, судебная, гражданских прав и т.д. А также провозглашалась полная поддержка господствующей православной церкви, политика национализма и укрепления армии, подчеркивалась неограниченная власть монарха: “Историческая самодержавная власть и свободная воля монарха являются драгоценнейшим достоянием русской государственности” (П.А. Столыпин).

Об этом свидетельствует и анализ свода основных законов (в новой редакции 1906 г.) и “Учреждения Госсовета”, где ясно видно отступление от Манифеста 17 октября 1905 г. Внешне структура отношений Думы и Госсовета между собой, с монархом и правительством не изменилась, но, исходя из сопутствующих формулировок о прерогативах монарха, было видно, что центр власти сместился в пользу монарха. Некоторые историки даже определяют это движение как движение вспять, к булыгинской Думе, фактически же это была качественно новая политическая система, где механизм власти определялся союзом монарха и бюрократии против парламента. Выражением этого стал режим личной власти императора (как в Германии). Известно, что главным орудием давления любого буржуазного парламента на свое правительство является бюджет, который этот парламент контролирует. С российским “парламентом” дело обстояло в этом плане иначе. Фактически он был лишен этого права. Согласно основным законам Дума и Совет - законодательные учреждения - вообще не имели права окончательно утверждать бюджет (ст. 87). Независимость монарха и исполнительной власти усиливалась за счет многочисленных изъятий из бюджетного законодательства, доступного Думе. Монарх сохранил контроль над армией и ее содержанием, право объявлять местности на военном или исключительном положении, руководство администрацией (гл. 11). Ни Совет министров, ни отдельные министры не несли ответственности перед Думой и Госсоветом, последние могли обращаться к ним с запросами и жаловаться Сенату и монарху на неправомерность действий. Администрация же имела право принимать участие в деятельности законодательных учреждений и голосовании, если входила в их состав (ст. 120, 121). Право назначать и увольнять руководителей высшей администрации - председателя Совета министров, министров и главноуправляющих - принадлежало императору. Поскольку эти решения царь мог принимать без участия Думы и Госсовета, всякая возможность говорить об ответственном министерстве или ответственности представителей исполнительной власти перед законодательными учреждениями лишена смысла.

В мае 1908 г. был развязан “министерский кризис” . Поводом стал принятый законопроект о штатах морского Генерального штаба. Госсовет обвинил Думу в нарушении ст.96 Основных законов. Утвердив штаты, Дума вторглась в прерогативы царя. Это было первое выступление Госсовета против III Думы и Столыпина. Только с третьего раза законопроект был принят в Госсовете в марте 1909 г., но победа была пиррова. Началась мощная кампания в печати, в том числе иностранной, против премьера и Гучкова. Их обвинили в покушении на власть монарха, стремлении подчинить исполнительную власть Думе. Мелкий конфликт переводился сознательно в плоскость принципиальной большой политики: продолжать или прекратить “конституционный” курс.

Тогда как крайне правые обвинили Думу в стремлении узурпировать власть, либеральная пресса утверждала, что “министерский кризис” спровоцирован с целью совершить еще один государственный переворот, имеющий уже целью полную ликвидацию “конституционного строя”. Первым шагом будет отставка Столыпина, затем роспуск Думы, отмена Манифеста 17 октября, изменение основных законов, в результате чего Дума или прекратит свое существование вообще, или станет законодательной - печально прогнозировали либералы.

Так исподволь подготавливалась почва для перехода к тому, что можно назвать реконкистой (исп. - отвоевывать) самодержавия. Этот поворот особенно стал заметен к 1909 г. Милюков, подводя итоги года, писал: “Постепенно уничтожаются все результаты, добытые Манифестом 17 октября; возрождается революционное настроение, начинавшее уступать место строго конституционному, и, таким образом, увеличиваются острота и опасность столкновений”. Но он был не прав, считая правительство глухим к настроениям масс: “…консерваторы считают, что при современных условиях можно добиться более консервативной Думы”. Самодержавию удалось настолько принизить Думу, что отпадала сама надобность менять ее статус. “Становится положительно излишним не только распускать Государственную Думу, - выявлялась незначительность играемой ей роли, - но даже превращать ее в учреждение законосовещательное... под какой бы вывеской она ни содержалась, власть приспособила ее к своим нуждам, низведя ее до положения еще одной детали в своем механизме управления”,- писала “Речь” еще в марте 1909 г. Власть сделала выбор. По мере того как революция уходила в прошлое, в верхах слабел и страх перед нею. Из всех реформ более- менее последовательно удалось провести в жизнь аграрную.

Основой аграрного законодательства стал указ от 9 ноября 1906 г., ставший законом спустя три с половиной года - 14 июня 1910 г. По своему экономическому содержанию это, безусловно, либерально- буржуазный закон, содействующий развитию капитализма. Суть его заключалась в утверждении права собственности на надел из общинной земли. Инструментами разрушения общины и насаждения мелкой личной собственности стали Крестьянский банк и переселение. Дополнением к этому закону стал Закон о землеустройстве, принятый 29 мая 1911 г. Селения, где были проведены землеустроительные работы, автоматически переходили к подворно-наследственному владению. Землеустроительные комиссии наделялись широкими полномочиями для насаждения хуторов и отрубов. К сожалению, достичь желаемых результатов не удалось из- за противодействия как “сверху”, так и “снизу”. Социальная напряженность в деревне усилилась. Помещичье земледелие и подлинный, быстрый экономический прогресс оказались несовместимы.

Несомненной заслугой Столыпина можно считать постановку рабочего вопроса. До революции 1905-1907 гг. власть отрицала наличие в России рабочего класса в западноевропейском смысле. После революции была создана комиссия по рабочему вопросу, которая выработала программу, ставшую предметом рассмотрения во II и III Государственных Думах:

1) обязательная организация больничных касс на базе совместных взносов и хозяев, и рабочих;

2) создание на фабриках и заводах смешанных комиссий, занимающихся конфликтными ситуациями и социальными вопросами;

3) сокращение рабочего дня до 10 часов, ограничение законом сверхурочных работ;

4) пересмотр статей закона о праве на забастовки, о расторжении договоров о найме.

Но вопросы эти долго и безрезультатно обсуждались на многих сессиях обеих Дум. Ничтожным результатом стало утверждение двух страховых законопроектов 10-11 января 1912 г., подписанных царем 23 июня и ставших законами. Социал-демократы критически отнеслись к ним еще в ходе дискуссии, заявив, что “рабочий класс в самом ближайшем времени соберет свои силы и завоюет себе условия для свободной классовой борьбы, и тогда все вопросы социального законодательства могут быть, должны и будут поставлены на надлежащую здоровую почву”.

В целом следует признать, что и рабочая политика Столыпина провалилась. Его идеи в области местного самоуправления вызывали в парламенте бурю эмоций, дискуссии были бесконечны. Законопроект о введении в шести польских губерниях самоуправления привел к парламентскому кризису (1911 г.). Ему удалось в очередной раз, применив ст. 87 (временное издание законов, минуя законодательные органы, в чрезвычайной ситуации), оперевшись на Николая II, провести этот законопроект. В правовом отношении это был маленький государственный переворот, а в политическом - демонстрация полного пренебрежения “конституционного” премьера к российскому “парламенту”, которого не выдержал даже Госсовет- учреждение, отнюдь не сочувствующее “парламентаризму”.

Политическое значение “парламентского” кризиса (3- дневного роспуска палат) состояло в том, что всей стране очень наглядно показали, что такое на деле третьеиюньский конституционный строй.

Итог деятельности Столыпина и в его лице III Думы подвел В.М. Пуришкевич: “Если Столыпин за все время своего управления говорил об успокоении и не добился его, если он говорил об усилении России и не добился усиления, то он этим шагом достиг и добился одного - добился полного объединения, за малым исключением, всего благомыслящего русского общества в одном: в оппозиции самому себе”.

1 сентября 1911 г. Столыпин был убит в Киеве Д. Багровым. Главой кабинета 9 сентября 1911 г. был назначен бывший министр финансов Б.Н. Коковцов. Предложенная новым премьером программа в условиях очередного “полевения” масс, по свидетельству современников, была “очередной”. России нужны были крупные реформы, размах и изобретательность. Мы обязаны идти вперед, и если мы отстанем, нас сомнут” (В.В. Шульгин). Ведь еще при жизни бывшего главы правительства стало ясно, что курс не достиг желаемого, созданная система не предотвратит нового революционного взрыва. В 1910 г. оживилось забастовочное движение, усилилось студенческое, начались подвижки в среде демократической молодежи. Наконец, Ленский расстрел 1912 г., последовавшая волна стачек протеста (более 300 тыс. участвующих), волнения в армии и на флоте. Летом истекли полномочия III Думы. Как ни печально, но надежды на конструктивную работу в “сговорчивой” Думе не оправдались. Третьеиюньская система, задуманная как инструмент упрочения царизма, превращалась в источник его ослабления. Когда стало ясно, что “реформ” не вышло, произошло обострение противоречий всех звеньев системы - между правой и либеральной частью Думы, внутри каждого большинства, обострение отношений октябристско-кадетского большинства Думы с Госсоветом, который методично, с вызовом уничтожал даже маленькие плоды ее либерального творчества. Это, в свою очередь, вело к обострению противоречий в правящих кругах - внутри правительства, между правительством и камарильей и т.д. Страна на эту тупиковую ситуацию отвечала резким “полевением” масс, резонансом которому и ответом на застой в Думе стало “полевение” буржуазии, в таких условиях проходила избирательная кампания в IV Государственную Думу, отразившая назревание общенационального политического кризиса. Об этом свидетельствовала не только победа большевиков в рабочей курии, но и успехи социал- демократов во второй городской курии за счет кадетов. Поражение октябристов в первой городской курии показало, что третьеиюньская система не удовлетворяла даже крупную буржуазию.

Результаты выборов и в III и IV Думы выявили две взаимосвязанные тенденции. Первая состояла в том, что либералы выступили единым фронтом (несмотря на разногласия) против левого радикализма и экстремизма. Суть второй состояла в “полевении” рядовых городских избирателей, о чем свидетельствуют следующие данные. Так, если на выборах в III Думу в Петербурге за социал-демократов было подано 11,7%, то в IV - 22,6%; в Москве - соответственно 8,3% и 29,7%. Кадеты вынуждены были признать свое поражение. Учитывая всю опасность исторических параллелей и аналогий, хочется все же отметить, что к 1996 г. также произошло “полевение” электората, обеспечившего большинство мест в VI Думе за КПР, ЛДПР. Идейно-политическая консолидация либеральной оппозиции сегодня не состоялась, в отличие от выборов в IV Госдуму, когда произошло сближение между кадетами и прогрессистами.

За счет октябристов усилились черносотенцы, прогрессисты и отчасти кадеты. Усиление правых было ура

вновешено “полевением” буржуазных фракций. Так же, как в III Думе, возможно было два большинства: правооктябристское (226 деп.), лидером был избран представитель второго большинства М.В. Родзянко. Но главами важнейших комиссий - военно-морской, финансовой, по запросам и народному образованию были назначены, под давлением правительства, националисты и крайние правые.

Надо отдать должное кадетам, которые пытались реализовать свои предвыборные лозунги конституционных реформ! В декабре 1912 г. Дума обратилась с призывом к правительству вернуться на путь осуществления Манифеста 17 октября 1905 г. Тогда же был внесен пакет законопроектов, названных социал-демократами декларативными - о свободе совести, о печати, союзах, о неприкосновенности личности и проект об изменении положения о выборах в Думу на началах всеобщего голосования.

С высоты сегодняшнего дня мы уже не спешим обвинять кадетов в стремлении отвлечь массы от революции, посеять иллюзии в возможности мирного обновления. Скорее всего это был взвешенный подход к ситуации: мирным путем решить наболевшие вопросы, выйти из начинающегося кризиса. Но несмотря на довольно интенсивные попытки распространить свое идейно- политическое влияние среди рабочих, крестьян, служащих, студенчества, демократической интеллигенции, либералам так и не удалось в массовом порядке привлечь их на свою сторону. Более того, еще задолго до 1917 г. появилась тенденция не только к непониманию, но и резкому отчуждению между либеральной оппозицией, стремившейся придерживаться строго парламентской тактики, и широкими массами, предпочитавшими методы прямого насильственного действия для решения жизненно важных проблем. Все попытки либералов, с одной стороны, уговорить исполнительную власть добровольно пойти на реализацию широкомасштабных демократических реформ, а с другой стороны - убедить массы в неэффективности насильственных действий, закончились безрезультатно.

В целом, по партийному составу IV Дума мало отличалась от III Думы:

Деятельность правительства с 1912 по 1914 гг. со всей очевидностью свидетельствовала, что курс на жизненно важные реформы окончательно отвергнут. Николай II отказался от поддержки прогрессивно настроенных реформаторов, окружив себя честолюбцами, бездарностями, глядевшим ему в рот. Когда место В.Н. Коковцова в условиях надвигающейся войны в 1914 г. занял 75-летний И.Л. Горемыкин, в либеральных кругах прошел ропот. Объявленный “новый курс” сводился к пересмотру источников финансирования госбюджета в плане сокращения “пьяных денег”, получаемых от винной монополии, и поддержке “народного труда” путем доступного кредита.

Страна буквально катилась к революции. Подлило масло в огонь решение правительства привлечь к судебной ответственности социал-демократического депутата Н.С. Чхеидзе за республиканские речи. Подобное посягательство на неприкосновенность депутатов означало бы отмену конституционных гарантий и для Думской оппозиции. Кадеты, прогрессисты и даже октябристы были против этого шага, т.к. он окончательно уронил бы Думу в глазах народа. Но предложение провести специальное заседание Думы о свободе депутатского слова было отклонено правооктябристским большинством, не прошло и предложение кадетов обсудить доходно- расходную роспись. Социал-демократы и трудовики, никем не поддержанные, решили перейти к обструкции. Обструкционистов вывели и отстранили от участия в работе на 15 заседаний. Именно тогда в противовес контрреволюционному блоку оформился “левый блок”. В.И. Ленин писал, что событие в Думе 22 апреля обострило общенациональный кризис в двух отношениях: во-первых, привело к еще большему размежеванию демократического и либерального лагерей; во-вторых, усилило растерянность и колебание черносотенцев и либералов в поощрении и ускорении революции. На фоне непрекращавшихся стачек обсуждался законопроект прогрессистов об иммунитете депутатов, который был принят большинством голосов как левых, так и правых.

Правительство отдавало себе отчет в том, что третьеиюньская политическая система, в основе которой лежало бонапартистское лавирование власти между “объединенным дворянством” и буржуазией, - это тот минимум “правопорядка”, без которого иностранные кредиторы не верили в устойчивость русских финансов и внутриполитической обстановки вообще. Вызывал опасение и внешнеполитический курс Николая II, неодобрительно оценивался заключенный в 1907 г. союз с Англией. П.Н. Дурново в записке царю указывал на драматизм последствий подобного шага. Даже если предположить благополучный исход войны с Германией, результат ее будет ничтожен по сравнению с ценой. “Зачем нам Познань, или Восточная Пруссия, или Галиция, если хватает проблем и с русскими поляками? - вопрошал П.И. Дурново.

К лету 1914 г. социальный барометр предвещал грозу. Рабочее движение по своему размаху приблизилось к уровню 1905 г., но превосходило его по организованности и сознательности, благодаря деятельности революционных партий и в первую очередь РСДРП(б). Однако начавшаяся война приостановила развитие революционного кризиса в стране.

13.3. Государственная Дума в условиях Первой мировой войны.

Падение монархии и крах думского парламентаризма

Начало XX в. ознаменовалось для России войной 1904-1905 гг. После 22-летнего перерыва. Она продемонстрировала сущность империалистических противоречий, расстановку сил на международной арене.

Трудно не согласиться с Марксом, Энгельсом, Лениным, которые считали, что война есть порождение экономических, политических и прочих противоречий. На рубеже XIX-XX вв. начинается серия локальных войн за передел мира, предвестников Первой мировой войны, а также процесс складывания военно-политических блоков (Тройственный союз и Антанта), завершившийся в начале XX в. Главными противниками выступали Англия и Германия, более воинственные в силу обстоятельств экономического и политического характера. Вокруг них и оформились два военных лагеря. Сараевское убийство 15 июня 1914 г. развязало руки Тройственному союзу. Началась Первая мировая война, в которую Россия оказалась втянутой одной из первых (19 июля). Враждующие стороны планировали быстро разыграть свои карты, но уже первые месяцы войны показали, что она превращается в затяжную и что потребуется мобилизация всех национальных сил и средств. Обеспечить это может крепкий тыл: могучая современная реорганизованная на военный лад промышленность, развитые коммуникации, внутриполитическая стабильность. Раздираемая внутренними противоречиями Россия практически не имела шансов удержаться на плаву.

Война сразу приобрела европейский масштаб, а вскоре стала мировой. В ней приняли участие 38 государств с полуторамиллиардным населением.

С началом войны либеральная оппозиция выдвинула лозунг “Все для победы”. На заседании 26 июня 1914 г. лидеры всех буржуазно-помещичьих фракций предложили объединится во имя великих целей, которые были сформулированы лидером кадетов П.Н. Милюковым: “Только в результате войны должно наступить окончательное разрешение нашей вековой национальной задачи: свободного выхода к морю, исходя из факта быстрого экономического развития русского Юга”. Против военных кредитов, кроме большевиков, голосовала и думская фракция меньшевиков, боясь потерять свое влияние в рабочем классе, но вскоре, зараженная общим патриотическим подъемом в стране, встала на позиции “оборончества и самозащиты”, объявив, что со стороны России война справедлива. Большевистские депутаты IV Думы развернули мощную антивоенную агитацию в парламенте и среди населения. Антивоенные выступления рабочих и крестьян были отмечены в 17 губерниях, некоторые вылились в столкновения с полицией.

На заседании 26 июля социал-демократы выступили с декларацией, где осуждались война, участие в ней России, отрицалась возможность “единения” народа с властью. В знак протеста против военных кредитов они покинули заседание. 5 ноября 1914 г. большевистские депутаты были арестованы и в феврале 1915 г. сосланы в Сибирь.

Что касается театра военных действий, то все сложилось так, как пророчествовал П.Н. Дурново. Россия стала заложницей своих союзниц, выполняя “роль тарана, пробивающего толщу немецкой брони”. Так было в 1914 г., более удачном, чем последующие, и в сокрушительном 1915 г., который принес мощное поражение и огромные жертвы. Армия оставила Галицию, Польшу, Литву, часть Прибалтики и Белоруссии. Соответственно изменилось и внутриполитическое положение страны. Произошли серьезные изменения во взаимоотношениях власти и оппозиции. Поддержав правительство в начале войны, последняя рассчитывала на активное сотрудничество с ним и внутри него. Так был создан “Земгор”, главный комитет по снабжению армии (1915 г.), а также ряд комитетов в разных сферах промышленного производства “...с целью организовать всю неиспользованную мощь русской промышленности для удовлетворения нужд обороны государства”.

19 июля 1915 г. открылась сессия Думы. Правительство, заявив о необходимости привлечения “общественных сил” к делу обороны, делиться властью не собиралось, на комитеты смотрели как на подручную силу, а к претензиям Думы на более активное управление страной относились резко негативно. В ответ на это лидеры буржуазных партий упрекали власть в несоблюдении внутреннего мира. Дума выдвинула требование “министерства общественного доверия”.

Правительство внесло для обсуждения проект положения об “Особом совещании для объединения мероприятий по обороне государства”, которое должно было решить вопросы боевого снабжения армии, обеспечения страны топливом и продовольствием и упорядочения железнодорожных перевозок. Войти в него должны были главы ведомств, члены законодательных палат и представители главных комитетов, исполнительная власть передавалась военному министру. Хотя этот орган оставлял буржуазной общественности совещательный голос, проект был принят за основу и разделил функции военного и гражданского порядка.

Провалы на фронте свидетельствовали о неспособности власти к конструктивной деятельности. В 1915 г. вновь оживилось рабочее движение, активизировалась буржуазная оппозиция, сменив лозунг “внутреннего мира” на лозунг “патриотической тревоги”. Правительство находилось в смятении, утрачивая опору “и снизу, и сверху”. В подобной ситуации и родилась идея выхода из политического тупика через соглашение с Думой на основе определенной программы. На совещании членов Думы и Госсовета 11 и 12 августа 1915 г. было положено начало так называемому прогрессивному блоку. Платформа блока должна была стать программой правительства по обеспечению «охранения внутреннего мира и устранения розни между националистами и классами»; она не включала в себя социальные реформы, была сдержана в политических вопросах: так, вместо свободы союзов и обществ вводился пункт о восстановлении деятельности профсоюзов, отвергалось предложение об амнистии пяти рабочим депутатам Думы. Главная цель заключалась в создании “правительства общественного доверия”, т.е. коалиционного, смешанного кабинета, состоявшего из “приличных” бюрократов и буржуазных лидеров и ответственного перед царем. Это была реальная возможность на фоне патриотических настроений воспользоваться ситуацией для объединения власти и общества. Николай II, наоборот, усилил этот разрыв, приняв на себя полномочия главнокомандующего армией в августе 1915 г. Это означало прекращение колебаний власти и отказ от соглашения с думским блоком на платформе “министерства доверия”. 2 сентября сессия Думы была прервана. Следующий военный год заметных военных успехов России не принес. Брусиловский прорыв (июнь 1916 г.) не дал желаемых стратегических результатов. Зато все более заметным фактором внутриполитической жизни становилась хозяйственная разруха. Катастрофически не хватало топлива и металла, транспорт задыхался от все возрастающего грузопотока. Начались перебои с продуктами, появились длинные очереди. Обострение продовольственного кризиса усиливало революционные настроения на фронте и в тылу, активизировало стачечную борьбу, достигло своей кульминации в октябре 1916 г. Особенно опасным для власти стало антивоенное движение, расширявшееся под влиянием большевиков. Лозунг “революционного пораженчества” становился все более популярным среди масс, нередки стали случаи перемирия на фронте, отказы выполнить требования офицеров.

Кризис “низов” дополнялся затяжным министерским кризисом: - за шесть месяцев до февраля сменились три главы кабинета, два министра внутренних дел, два министра юстиции, два министра земледелия. Кабинет прозвали “кувырк - коллегией”. Это усиливало дезорганизацию власти, символом которой стала распутинщина.

В Думе лидеры “прогрессивного блока” резко критиковали министров за их неспособность привести страну к победе, доходя до обвинений в измене. Так, 1 ноября 1916 г. на открытии сессии Милюков резко выступил с критикой кабинета и его главы Б.В. Штюрмера. 10 ноября на его место был назначен А.Ф. Трепов. Убедившись в безвольности кабинета и нежелании царя идти на уступки блоку, буржуазная оппозиция приходит к идее государственного переворота. Появляются планы свержения Николая II.

В связи с 12-й годовщиной кровавого воскресенья в столице бастовало почти 200 тыс. рабочих, число которых к февралю достигло 700 тыс. человек. По стране количество выступлений увеличилось в 5 раз по сравнению с 1916 г. Лозунги были более чем красноречивы: “Долой самодержавие! Да здравствует демократическая республика”. Царизм упускал момент. Предложения либеральной оппозиции о расширении полномочий Думы, о привлечении в правительство деятелей, пользующихся общественной поддержкой, об опоре на земства, города, кооперацию игнорировались властью. Николай II надеялся на божье проведение и репрессии. С конца 1916 г. закрываются патриотически настроенные печатные органы, увеличиваются военные гарнизоны в столицах. 22 февраля царь выехал в Ставку, рассчитывая на поддержку армии. На следующий день столица митинговала в связи с Международным женским днем. Забастовки не планировались, но они вспыхнули. Милюков заметил, что “…это - та самая революция, о которой так много говорили и которую никто не собирался делать”. Революция победила неожиданно, в короткий срок 23-28 февраля 1917 г., при содействии армии. Это вызвало замешательство среди претендентов на власть. Указом царя от 26 февраля сессия Думы прерывалась. Но Дума не решилась встать во главе революционного движения, которое пошло мимо нее, отбросив как уже ненужный этот политический институт.

И либералы, и умеренно настроенные революционеры (влияние радикальных групп в феврале было еще не значительно) сумели быстрее оценить ситуацию, чем официальные власти. 27 февраля был создан Временный исполнительный комитет Петроградского совета во главе с Чхеидзе (председатель), Скобелевым и Керенским (заместители). Все они депутаты IV Думы.

Два фактора - паралич высшей и рождение революционной власти- заставили лидеров Думы очнуться и приступить к созданию правительства, которого так долго добивались от царя. В этот же день возник Временный комитет членов Госдумы во главе с председателем Думы М.В. Родзянко, объявивший себя носителем верховной власти в стране. За день до этого он же отправил в Могилев телеграмму с просьбой о создании ответственного министерства. Разрешение было получено 28 февраля, но поздно. События в Петрограде развивались таким образом, что только отречение Николая II могло спасти монархию. С текстом отречения в Ставку выехали авторитетные думцы - А.И. Гучков и В.В. Шульгин. 2 марта отречение было подписано Николаем II за себя и сына. А перед этим он назначил премьер- министром князя Г.Е. Львова, земского деятеля и политика, популярного как в либеральных, так и консервативных кругах. Таким образом, правовая преемственность власти была соблюдена, глава Временного правительства получил свои полномочия вполне законно.

Формирование нового правительства началось в ночь на 2 марта, состав был объявлен на следующий день, в количестве 12 министров. В него вошли П.И. Милюков (кадет), А.И. Гучков (октябрист), А.И. Коновалов (прогрессист), А.Ф. Керенский (трудовик), И.С. Чхеидзе (социалист) как наиболее заметные фигуры. 3 марта отрекся от власти и Великий князь Михаил, заявив, что форму правления определит Учредительное собрание. Программа, согласованная с Петросоветом, предусматривала обеспечение демократических прав и свобод, отмену ограничений по национальности и вероисповеданию, отмену смертной казни, полиция заменялась народной милицией, солдаты получали гражданские права, запрещалась отправка на фронт войск Петроградского гарнизона, были обещаны выборы в органы местного самоуправления.

Главной задачей были объявлены выборы в Учредительное собрание. Оно должно будет решить фундаментальные вопросы - о политическом строе страны, аграрной реформе, самоопределении народов, о заключении мира. Подобное решение Временного правительства, стремящегося к созданию правового государства (непонятно, на словах ли, на деле?), существенно снижало возможности политического маневрирования властей во время бурных событий 1917 г. Массы, в силу низкого уровня правового сознания, не могли понять те высокие мотивы, которыми руководствовалось правительство, избегавшее принципиальных решений социально- экономического порядка. Взаимное отчуждение нарастало постепенно.

Легкость, с которой пала монархия, свидетельствовала о глубоком кризисе не только самодержавного строя, но и российской государственности вообще. Накануне 1917 г. еще не сложилось новой конкурентоспособной системы государственной власти. Н.А. Бердяев сумел уловить двойственность “души” России как “... самой безгосударственной, анархической страны мира и ... самой государственной, бюрократической...”. Рушилось самодержавие, вспыхивала анархия, утверждался бюрократизм. Новая республиканская государственность с трудом находила себя.

От февраля к октябрю сменилось четыре правительства, три из них были коалиционными. Первые два продержались у власти по два месяца, последующие по месяцу. А между ними - глубокие кризисы власти, отмерявшие ступени перехода от свободы к диктатуре. Формально IV Дума продолжала функционировать до 6 октября 1917 г. (до созыва предпарламента). Могли ли взаимодействовать созданное по инициативе Думы правительство и парламент? Попытки со стороны последнего были. Еще 27 февраля на частном совещании Думы трудовик В.И. Дзюбинский предложил объявить Государственную Думу Учредительным собранием, что было отвергнуто лидерами прогрессивного блока. 2 марта предпринята вторая попытка расширить полномочия Думы, когда Гучков и Шульгин в тексте Манифеста об отречении Николая II провели мысль о наделении ее учредительными функциями. Тоже не получилось. Далее Родзянко предлагает созвать Думу как законодательное учреждение в том составе, в каком ее застал февраль. В этом случае Дума могла служить центром, вокруг которого консолидировались бы умеренные элементы общества. Но этот вариант не приняли сами думцы. Правые депутаты считали ее умершей в дни революции (В.В. Шульгин), другие боялись ответственности управления. Кадеты тоже были против, так как их позиции были не достаточно сильны в IV Думе. Левые же опасались, что тогда Дума получит права на революцию. Гучков и Родзянко предлагали, включить в нее делегатов от тех слоев населения, что не были представлены в IV Думе, и депутатами предыдущих Дум. Следует заметить, что такая активизация парламентских настроений происходила в дни кризисов и следовавших за ними изменений политической ситуации - во время организации первых составов Временного правительства, когда Временный комитет Думы приглашался для обсуждения принципиальных вопросов государственного строительства.

В момент апрельского кризиса проводились частные совещания членов Госдумы с присутствием депутатов всех Дум. Главной задачей всех совещаний было “формирование общественного мнения”. Состоявшиеся 22 и 27 апреля (11-я годовщина открытия Думы первого созыва) заседания вызвали резонанс в прессе, возникла идея создания из “отставных депутатов” Совета народных представителей. Организаторы юбилейного совещания давали понять Временному правительству, что Государственная Дума способна оказать ему полную поддержку, а взамен надеялись получить для Думы права парламента.

4 мая (в период оформления первой коалиции) принято решение о периодическом созыве таких совещаний с целью выработки указаний, “как надо вести государственный корабль”. В дни июньского кризиса частное совещание в своей резолюции подчеркнуло факт существования Думы как народного представительства. В.И. Пуришкевич предложил восстановить функции Думы, чтобы она оставалась у власти. В июле, в