Различия возникают под действием внешних обстоятельств

и обусловливают появление разновидностей. На этом транс-

формирующая роль внешних воздействий заканчивается. Разли-

чия между разновидностями ничтожны в сравнении с межвидо-

выми различиями. Они затрагивают лишь поверхностные,

наиболее изменчивые признаки, в то время как глубинные при-

знаки остаются неизменными. Это хорошо видно на примере со-

бак. Их размер, шерсть, форма конечностей, морды и т.д. могут

меняться, но основные черты организации всегда одни и те же.

Это относится и к другим домашним животным, а также к ди-

ким: «…у дикого животного даже эти вариации очень ограниче-

ны привычками животного, которое неохотно удаляется из мест,

где оно в достаточной степени находит все необходимое для

поддержания своего вида, и которое распространяется лишь на-

столько, насколько оно находит и совокупность этих условий».

Кювье полагает, что межвидовое скрещивание не может

привести к изменению вида: «…природа позаботилась также о

том, чтобы воспрепятствовать изменению видов, могущему про-

изойти от скрещивания, тем, что она наделила их взаимным от-

вращением».

Кювье задается вопросом, играет ли время какую-то роль в

эволюции. Он анализирует рисунки древних египтян и остатки

мумифицированных ими животных. В частности он пишет книгу

об ибисе, сравнивая его нынешнее состояние с таковым во вре-

мена фараонов. Резюме состоит в том, что время не играет ро-

ли в трансформации видов: «Я знаю, что иные натуралисты

сильно рассчитывают на тысячи лет, которые они легко накоп-

ляют росчерком пера; но в таких вопросах мы можем судить о

том, что могло бы произвести долгое время, лишь мысленно ум-

ножая то, что произвело более короткое». Иными словами,

сколько на ноль не умножай, получишь ноль. Сейчас ясно, что

ученый оперировал слишком короткими отрезками времени.

По Кювье, главным доказательством неизменности видов

является отсутствие переходных форм между ними. Он не

находит их ни в современности, ни в древних геологических

пластах: «…если бы виды менялись постепенно, то мы и сейчас

имели бы перед собой следы этих постепенных изменений; а ес-

ли бы они менялись на протяжении веков, то недра Земли долж-

ны были бы сохранить для нас остатки переходных форм, на-

пример, между палеотрием и какими-нибудь современными

видами животных; а если нет переходных форм как между жи-

вотными наших дней, так и между ними и животными минув-

ших геологических эпох, то сама собой отпадает и излюбленная

идея эволюционистов о генетической связи между различными

таксономическими группами животных». Здесь в рассуждениях

нет никакой ошибки. А есть тогдашний уровень знаний о приро-

де, когда переходные формы еще не были обнаружены. Это про-

изошло позже.

Итак, Кювье твердо придерживается мысли об абсолютном

постоянстве видов: «Нет никаких доказательств, что все разли-

чия, наблюдаемые в настоящее время между существами, вы-

званы… внешними обстоятельствами. Все, что можно сказать по

этому вопросу, носит гипотетический характер, а опыт показы-

вает, напротив, что при настоящем состоянии земного шара раз-

новидности заключены в весьма тесные границы и, насколько

можно опуститься вглубь прошлого, мы видим, что эти границы

были всегда такими же, как теперь. Таким образом, мы вынуж-

дены принять известное число форм, которые являются посто-

янными с возникновения всех вещей и не выходящими из своих

пределов, и все существа, относящиеся к каждой такой форме,

составляют то, что называют видом. Разновидности же пред-

ставляют случайные подразделения вида». Коль скоро неизмен-

ны виды, то неизменны и типы, очерченные Кювье. Они никак

не связаны друг с другом. В итоге мы имеем единое замкнутое

целое на трех уровнях – организменном, видовом и типовом.

Однако требуется ответить на вопрос, откуда взялось видовое

разнообразие. Мнение Кювье состоит в том, что организмы

созданы не средой, а для среды: «Я думаю и вижу, что водные

животные созданы для воды, а прочие для воздуха, но чтобы они

были ветвями или корнями, или, по крайней мере, частями того

же самого ствола, – это, повторяю, как раз то, чего я не могу по-

нять». Но если организмы созданы для среды, то кем они созда-

ны? Ответа нет…

Вспомним, наконец, о Кювье-палеонтологе. Как один из от-

цов-основателей этой науки он совершенно ясно сформулировал

закон постепенного усовершенствования ископаемых животных

при подъеме от древних пластов к новейшим. И если не призна-

вать эволюции, надо объяснить факт усовершенствования и

смену флор и фаун как-то иначе. И Кювье выдвигает для объяс-

нения свою знаменитую теорию катастроф. Суть ее в том, что

земная кора преобразовывалась в ходе времени, но в разные пе-

риоды ее истории преобразовательные силы были разными. В

далеком прошлом они действовали бурно и резко, вызывая на

поверхности планеты мощнейшие катаклизмы: «Различные ка-

тастрофы нашей планеты не только постепенно выдвигали из

лона вод различные части наших континентов; часто происхо-

дило и так, что приподнятые участки суши вновь покрывались

водами… И эти сильные повышения и повторные понижения

вовсе не были медленными, вовсе не происходили постепенно.

Вызывавшие их катастрофы были в большинстве случаев вне-

запными… Бесчисленное множество живых существ пало жерт-

вой этих катастроф; одни из них были уничтожены потопами,

другие вместе с поднявшимся морским дном очутились на суше.

Самые породы их исчезли навсегда, оставив миру кое-какие об-

ломки, которые с трудом распознаются натуралистом… Эти ве-

ликие и ужасные события всюду оставили ясные отпечатки для

глаза, умеющего читать историю по сохранившимся памятни-

кам…» Ныне работа геологических сил Земли протекает спо-

койно и незаметно. Лишь вулканы и землетрясения изредка и в

ограниченных масштабах нарушают это спокойствие: «Нить со-

бытий прервалась, ход природы изменился, и ни одной из дейст-

вующих сил, которыми она пользуется теперь, не было бы дос-

таточно, чтобы произвести прежнюю работу».

Согласно предложенной схеме, животный мир старых эпох

исчезал полностью и возобновлялся затем без всякой связи с

предыдущим. Неясно только, откуда брался новый, и почему он

был другим. Напрашивается мысль о повторном божественном

сотворении флор и фаун. Кювье обходит этот вопрос: «Я не ут-

верждаю, что был необходим новый акт творения, чтобы произ-

вести существующие теперь виды: я говорю лишь, что их не бы-

ло раньше там, где мы видим их в настоящее время, и что они

должны были прийти туда из других мест». Но где же те места

обетованные, откуда приходят целые фауны? Нет ответа… По

злой иронии судьбы ответ на этот вопрос дал ученик Кювье,

крупный палеонтолог Орбиньи. Он особо не церемонился и по-

стулировал, что планета пережила 26 катастроф и примерно

столько же творческих актов, совершенных богом. Вполне ло-

гичный вывод ученика довел построения учителя до логического

завершения, то есть до абсурда. Орбиньи уподобил бога беста-

ланному подмастерью, изделия которого регулярно ломаются,

заставляя его бесконечно переделывать их.

Следует отметить, что многие лучшие умы того времени от-

нюдь не разделяли ламарковских позиций. В частности, Ляйель

в третьей книге своих «Основ геологии» рассматривает теорию

Ламарка и приходит к следующему заключению: «Все виды

одарены способностью приспособляться в известных пределах к

перемене внешних условий… Некоторые приобретенные этим

путем особености могут передаваться потомству, но эти особен-

ности состоят только из таких качеств и свойств, которые нахо-

дятся в тесной связи с естественными нуждами и наклонностями

вида… Малейший переход за эти строго определенные пределы

оказывается гибельным для существования особи… Из всего

этого ясно, что виды действительно существуют в природе, и

что каждый из них в эпоху своего создания был одарен теми

свойствами и той организацией, которой он теперь отличается».

У Карла Бэра была несколько иная точка зрения: «…в очень

отдаленное от нас геологическое время на Земле господствовала

гораздо более значительная образовательная сила, чем мы видим

это теперь, – независимо от того, проявлялась ли она в превраще-

нии уже существовавших тогда форм или в создании совершенно

новых рядов форм». Таким образом, сотворение имело место. А

дальше «…превращение известных первичных форм животных в

ряду последующих поколений, весьма вероятно, происходило, но

только в ограниченной степени». Получается, что эволюционное

превращение видов и родов возможно, а более крупных таксонов

нет. Мы можем видеть, что в первой трети 19 в. есть три мнения о

возможности эволюции живой природы (рис. 1). Суть первого в

том, что все виды созданы природой, но неизменяемы и потому

независимы друг от друга (Линней, Кювье, Ляйель). Второе пред-

полагает трансформизм для мелких таксонов и его отсутствие для

крупных (Бэр). Все биологические виды относительно постоянны

и генеалогически связаны (Ламарк).

В чем бы ни ошибался Ламарк, его ключевая идея имела

сторонников, и Кювье почувствовал их противодействие на соб-

ственной шкуре. Ему пришлось выдержать спор с другим круп-

ным сравнительным анатомом – Этьеном Жоффруа Сент-

Илером. Он уже знаком нам как автор теории аналогов и один из

открывателей принципа корреляции органов. Но сперва не-

сколько слов о его взглядах на эволюцию живой природы.

Рис. 1. Три взгляда на эволюцию живой природы (пояснения в тексте)