Французский материализм XVIII века

В XVIII веке философами Нового времени было завершено создание и новой онтологии, которая приобрела последовательно материалисти­ческий и воинственно атеистический характер. Наибольший вклад в разработку учения о бытии внесли Ламетри, Дидро, Гельвеций и Гольбах.

Жюльен Офре де Ламетри (1709-1751 гг.) в работе «Человек – машина» изложил почти все основные принципы, которые впоследствии были развиты французскими материалистами. Основной проблемой фи­лософии Ламетри была взаимосвязь тела и души или, как ее называют, психофизическая проблема.

Осмысление своего богатого врачебного опыта, показывающего, что все способности души находятся в теснейшей зависимости «от особой орга­низации мозга и всего тела», приводит Ламетри к выводу, что душа есть результат определенной организации тела. Способности чувствовать есть не только у человека, но и у животных. Материальным субстратом (носителем) этих способностей является у животных, как и у человека, мозг, только у них он менее развит, в силу чего их ум уступает человече­скому. Иначе говоря, различие между человеком и животным не качест­венное, а лишь количественное – в размерах и структуре мозга. Таким образом, Ламетри утверждал первичность материи и вторичность души (сознания, психики), т. е. материалистический взгляд на человека и природу.

Ламетри обосновывал тезис о том, что человек является субстанци­ально единым, материальным существом. С одной стороны, он отождест­влял человека с машиной, а с другой, показывал, что человек – особая машина. Она способна чувствовать, мыслить, отличать добро от зла, заводить сама себя и в отличие от часового механизма (как постоянно фигурировавшего в философских рассуждениях XVIII века образа хоро­шо отлаженной «самодействующей машины») продолжает функциони­ровать и после «поломки» в нем – заболевания или утраты каких-то органов.

Создавая материалистическое понимание природы, Ламетри прида­вал важнейшее значение обоснованию положения о движении как неотъ­емлемом, фундаментальном свойстве – атрибуте материи. «Материя, – писал он, – содержит в себе оживляющую ее движущую силу, которая является непосредственной причиной всех законов движения». При этом, правда, он имел в виду живые тела, а движение неорганических тел, их перемещение в пространстве осталось вне поля его зрения. Ламетри был убежден в неисчерпаемых творческих потенциях природы, в том, что «скрытые в ее лоне причины создали все на свете». Ее могущество проявляется в создании как самого ничтожного насекомого, так и самого гордого человека. Все это приводило Ламетри к выводу, что в виде материи во Вселенной существует одна только субстанция, которая раз­личным образом видоизменяется, и человек – ее самое совершенное проявление.

Это свидетельствовало о том, что материализм Ламетри и других мыслителей Нового времени, носил ограниченный, метафизический характер. В данном случае метафизичность французских материалистов выражалась в понимании человека лишь как природного существа. Такой взгляд называется натурализмом. Между тем уже античные философы говорили о социальной сущности человека как более высокой и важной в сравнении с его природной сущностью.

Натурализм в понимании человека закономерно распространялся французскими мыслителями и на общество, причудливо переплетаясь с его идеалистическим пониманием. Ведь, с одной стороны, полагали философы Нового времени, если человек есть природное существо, то и общество, в которое люди договорились объединиться, тоже является природным по своей сути. С другой же стороны, если общество возникает как результат соглашения между людьми, значит определяющей, детерминирующей силой его возникновения и существования выступает воля, желание людей, т. е. нечто идеальное.

Опираясь на Ламетри и в то же время идя дальше него в понимании психофизической проблемы, Дени Дидро (1713-1784 гг.) характеризовал сознание человека как свойство присущей ему материальной организа­ции. Материальный субстрат всех психических процессов он видел в ор­ганах чувств, нервной системе и головном мозге. Данная материальная структура, формирующаяся в ходе эмбрионального развития, обеспечива­ет не только физиологическое, но и психологическое единство организма. Она выступает основой мыслительных операций человека, делает воз­можной память. Обосновывая материалистический взгляд на природу, Дидро осознанно противопоставляет его воззрениям идеалистов, употреб­ляя этот термин (идеализм) в контексте историко-философского обоб­щения.

Дидро выдвинул глубокое и, по сути дела, диалектическое философ­ское обоснование всеобщей изменяемости природы. Прежде всего он высказал мысль, что «элементы» материи – это не механические атомы, а «органические молекулы». Под влиянием присущей этим молекулам чувствительности и разницы в структуре они приходят в движение и всту­пают в разнообразные соединения, пока каждая из них не найдет «наибо­лее подходящего положения для своей фигуры». Результатом оказывается то или иное живое существо как определенная система различных орга­нических молекул. Если простейшие первоорганизмы, по предположе­нию Дидро, возникли из неживой природы, то виды сложнее организо­ванных живых существ образуются в результате трансформации предше­ствующих более простых видов. В качестве причины эволюции живых существ Дидро положил необходимость для животных быть приспособ­ленными к среде обитания. В условиях изменившейся среды живо­тные должны для удовлетворения первостепенной жизненной потребно­сти (в пище) совершать непривычные движения, по-новому использовать наличные органы, например, тянуть шею за ставшими высоко расти плодами. Работающие таким образом органы меняются, изменения эти передаются по наследству и после смены многих поколений возникают новые виды животных, например, с длинной шеей, которая позволяет использовать в пищу высокорастущие плоды. Однако, эта и другие диалектические идеи, высказанные Дидро и другими мыслителями Нового времени, остались лишь отдельными диалектическими догадками, которые не поколебали в целом метафизического характера их материализма. И эта метафизичность проявлялась в разных формах: натурализма, созерцательности, механистичности (в уподоблении, например, человека машине, в распространении законов механики на всю природу, человека и общество), в понимании эволюции природы лишь как постепенных, количественных изменений без всяких скачков и т. д.

Выступая против идеи божественного «первотолчка», Дидро и Голь­бах (1723-1789 гг.) создали учение об универсальной внутренней актив­ности материи. При этом их положения не были спекулятивными посту­латами, а представляли собой ясно выраженные философские обобщения достижений естествознания. Например, положение о вечности природы утверждалось на основе закона сохранения материи и естественно-научном выводе о круговороте веществ в природе.

Гольбах дал новое, отличное от античных материалистов, определение материи. Если античные мыслители отождествляли с тем или иным веществом, которое лежит в основе всех вещей (с первовеществом), то Гольбах опирался на научные достижения в познании вещей, на научное понимание свойств как наиболее фундаментальных характеристик вещей. И с этих позиций он утверждал, что материя есть все то, что воздействует каким-нибудь образом на наши чувства. Но в этом определении материи содержится не просто констатация свойств, которые оказывают воздействие на наши чувства. В отличие от материалистов XVII в., которые пытались дать законченный перечень свойств, которыми обладает материя (плотность, протяженность и т. д.), Гольбах в понимании свойств выходит на более обобщенный уровень, связывая их с человеческим восприятием. Таким образом, Гольбах шел по пути от онтологического (в рамках бытия) к гносеологическому (в связи с человеческим познанием) определению, материи, которое впоследствии было дано Марксом в XIX в.

Ламетри, Дидро, Гольбах и другие материалисты XVIII века, рассмат­ривали материю в неразрывной связи с движением. Они пытались пре­одолеть механистический взгляд на движение как лишь перемещение в пространстве. Механическое движение, считали они, не есть единствен­ная или фундаментальная его форма. По заявлению Дидро, движение есть как в перемещающемся теле, так и в покоящемся. Это положение он иллюстрировал примером с неподвижно лежащей на земле глыбой мра­мора, которая со временем трескается и рассыпается в силу присущего ей внутреннего движения составляющих частиц. Включая в движение раз­личные физико-химические и биологические процессы, Гольбах шел в направлении понимания движения в диалектическом смысле, как вся­кого изменения.

Гольбах и Дидро акцентировали внимание на силе как внутреннем источнике движения тел. Даже инерцию, которая ранее считалась прояв­лением косности материи, Гольбах трактовал как силу противодействия, выражающую внутреннюю активность тел. В относительном покое тел Гольбах усматривал результат взаимного уравновеышвания противопо­ложно направленных сил.

Всякое движение материи происходит согласно всеобщим законам природы. И деятельность человека подчинена естественному «закону интересов», который соединяет физические потребности человека (голод, боль и др.) и страсти (самолюбие, гордость, стремление к счастью, патриотизм, зависть, алчность, стремление к славе и т. д.). Одним из все­общих, универсальных законов природы выступает детерминизм – взаимосвязь и взаимообусловленность явлений, одну из которых пред­ставляет причинная обусловленность. Французские материалисты счита­ли, что нет беспричинных вещей, событий, явлений и рассматривали причинно-следственные отношения в единстве с движением материи, как конкретное выражение объективной связи материальных образова­ний в единое целое. Универсальную естественную причинность. Гольбах понимал как процесс взаимодействия, преодолевая не только средневе­ковое, но и присущее философии XVII века метафизическое разграниче­ние между причиной и следствием, которое признавало активность толь­ко за причиной. Развивающаяся наука шаг за шагом раскрывает естест­венные причины таких явлений, которые в недавнем прошлом считались следствием божественного соизволения. В этой связи Гольбах предосте­регал против того, чтобы в еще не познанных явлениях усматривать действие сверхъестественных причин.

Однако, в целом воззрения французских материалистов при всех их диалектических догадках оставались метафизическими, поскольку всеобщей, господствующей формой движения они признавали механическую, трактовали движение как лишь количественные изменения, а детерминизм сводили только к причинной обусловленности, отвергая всевозможные иные ее формы.

Учение французских материалистов XVIII века о бытии, а во многом и все творчество их проникнуто атеизмом. Каждый человек, по убежде­нию Гольбаха, который разумно рассуждает, скоро станет атеистом, ибо при помощи рассуждений он придет к тому, что теология является набором небылиц, что религия противоречит всем принципам здравого смысла.

Французские материалисты XVIII века подвергли острой критике библейские тексты. Обращая внимание на «чудеса», которыми заполнены «священные книги», Дидро отмечал, во-первых, что «чудеса», призванные подкреплять религиозную веру, сами нуждаются в опоре на нее (неразре­шимое противоречие). Во-вторых, со ссылкой на естествознание Дид­ро указывал на физическую невозможность «чудес», заключая из этого, что «доказывать Евангелия с помощью чуда – значит доказывать неле­пость с помощью противоестественного явления». В-третьих, религиоз­ное сознание, ориентированное на «чудеса», побуждает верующего при­нимать ожидаемое за действительное.

Изучение истории церквей, в особенности римско-католической, привело Гельвеция к заключению, что «всякая религиозная корпорация жадно стремится к богатству и власти», цинично попирая при этом всякую добродетель. Видя в религии существенный фактор «несчастья народов», Гельвеций противопоставлял ей обоснование нравственности естественными причинами как благодетельное учение «о способах, при­думанных, людьми для того, чтобы совместно жить более счастливым образом».

Не удовлетворяясь взглядом на богов как на продукты человеческого воображения и пониманием религии как всецело политического установ­ления угнетательского характера, Гольбах исследовал происхождение и корни религиозных верований. Дал глубокое толкование трех традиционных для свободомыслия корней религиозных верований: невежества, страха, обмана. В пору зарождения религий у древних людей не было глубокого знания причинно-следственных отношений, поэтому они словом «бог» обозначали скрытые причины наблюдаемых ими явлений. Богам люди приписывали и все свои качества – разум, желания, волю и т. д., отрывая их от материальной основы (человека) и потому искажая, чрезмерно преувеличивая, ибо надо было объяснять порождение явлений, намного превосходящих человеческие возможности. По убеждению Гольбаха, ча­стые бедствия (голод, неблагоприятные климатические условия, болезни, несчастные случаи, природные катаклизмы) и вызванные ими страдания побуждали древнейших людей задумываться над неизвестными им при­чинами этих явлений и с помощью разыгрывавшегося в этих условиях воображения придумывать богов. Говоря о роли обмана в происхождении и утверждении религиозных верований, Гольбах указывал на большую роль в этом процессе галлюцинаций и болезненной игры воображения искренне и сильно верующих людей. В роли пророков, основывающих религии и секты, выступали люди с болезненно неуравновешенной пси­хикой, страдающие галлюцинациями. Они сильно воздействовали на окружающих их необразованных людей и заражали своей верой массы населения. Это было введение в заблуждение теми, кто был жертвой невольного самообмана. Современное же духовенство сознательно вводит в заблуждение верующих людей ради своих корыстных целей.

Гольбах был убежден, что недостаточно распространять идеи ате­изма, надо установить в обществе «просвещенное правление». Это оз­начает проведение экономических, правовых, политических и культур­ных преобразований с целью устранения давления религиозной традиции и ее материальных опор, создания условий для материального благо­получия всех людей. Только люди действительно свободные и счастливые могут избавиться от религиозных суеверий.