Историческая судьба марксистской философии

Точное, адекватное отражение марксистской философией реалий европейского общества второй половины XIX – начала XX века явилось, пожалуй, главной причиной практических успехов марксизма и устойчи­вой популярности его философии. Под знаменем марксизма прокатились в первой половине XX века по Европе, Азии и Латинской Америке социалистические революции и привели в отдельных странах к возник­новению обществ, основанных на общественной собственности на сред­ства производства (социалистического типа). По мере их становления и развития, складывания социалистической системы все более полно проявлялась сущность тех принципов, на основе которых они были построены (экономических, политических, правовых и др.) и которые вытекали из философии марксизма. И все более обнаруживалось проти­воречие между социалистическими декларациями и реальной социали­стической действительностью.

Установление диктатуры пролетариата и революционные социали­стические преобразования в обществе сопровождались, как правило, гражданскими войнами с массовым истреблением населения, разрушени­ем производительных сил общества и снижением экономического потен­циала, гибелью части материальных и духовных достижений культуры, падением общего культурного и нравственного уровня населения, други­ми общественными потерями. В обществах, построивших социализм, пролетариат, ради которого и в интересах которого совершалась револю­ция, однако, оказывался обманутым. Коренные его экономические и по­литические интересы провозглашались лишь на словах да на бумаге, а на деле были отняты у него. Их узурпировал фактически под прикрытием пропагандистской трескотни новый класс – партийно-государственный бюрократический аппарат, коротко называемый номенклатурой. Опира­ясь на мощь репрессивных государственных органов, используя в своих интересах всю государственную машину, ее законодательные, судебные и исполнительные органы, номенклатура как класс овладела обществен­ными средствами производства и распоряжалась ими. Пролетариату же была оставлена лишь функция использования их в процессе производства материальных благ. В деятельности законодательных и судебных органов представительство пролетариата и других трудящихся классов и слоев общества было чисто символическим и не препятствовало номенклатуре осуществлять свою господствующую волю ради удовлетворения своих интересов. Отсюда жизненный уровень пролетариата оказался настолько низким, что до середины XX века (если брать в качестве примера Совет­ский Союз) не позволял ему превратиться в рабочий класс. Он был значительно ниже того уровня, который могло обеспечить в иных соци­альных условиях технико-технологическое развитие общества, развитие его производительных сил, достигнутый уровень общественного бо­гатства.

В то же время капиталистическая общественная система на примере наиболее развитых стран мира успешно демонстрировала свои прогрес­сивные возможности. В отличие от социалистических диктаторских либо тоталитарных политических режимов в них укрепились подлинно демок­ратические политические системы. В области экономики, с одной сторо­ны, буржуазия с начала XX века стала заботиться о постоянном улучше­нии условий труда пролетариата, о создании эффективных систем стра­хования и медицинского обслуживания трудящихся и неуклонном повышении их жизненного уровня. Это привело к превращению проле­тариата в рабочий класс. С другой стороны, пролетариат постепенно отказался от былых революционных устремлений, от противозаконных форм экономической и политической борьбы. Социально-экономическое положение рабочего класса поднялось настолько, что сравнялось с поло­жением других трудящихся классов, слоев, групп. К середине XX века в развитых капиталистических странах произошло слияние подавляюще­го большинства населения (до 80 %) в средний слой (класс) наемных работников. Это свидетельствует об исчезновении антагонистического характера основного противоречия капиталистического общества – меж­ду трудом и капиталом, о возможности и способности людей целенаправ­ленно воздействовать на него и всякий раз компромиссно разрешать его с изменением конкретно-исторических условий. Наконец, это свидетель­ствует об огромных возможностях частной собственности на средства производства в прогрессивном развитии современного общества.

В свете современного социального опыта человечества требуется критическое переосмысление философии марксизма. Что в ней подвер­гает сомнению развитие реальной социальной действительности в XX ве­ке? Какие в этой связи встают задачи по дальнейшему развитию фило­софии?

Во-первых, выявилась несостоятельность постановки класса проле­тариев в центр социально-философских воззрений. В действительности во всех социалистических странах в процессе совершения социалистиче­ских преобразований, под маской защиты интересов пролетариев и других трудящихся масс населения власть захватывает новый класс – номенк­латура. Формируется она из всех классов, групп и слоев общества, но в процессе формирования у нее складываются свои, классово-эгоистиче­ские интересы, вступающие в противоречие с интересами народа (под­робнее об этом см.: Восленский М. С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. – М.: «Сов. Россия» совм. с МП «Октябрь», 1991).

Всякая постановка в центр философских воззрений того или иного класса означает противопоставление его другим классам, группам и слоям общества. На практике это выливается в самые разные формы классовой борьбы (революционаризм, гражданские войны, фашизм, дискримина­ция и т. д.). В сущности всякое выделение одного какого-либо класса (социальной группы, слоя) из других классов (групп, слоев) общества, будь то философское, экономическое, политическое, юридическое и про­чее, необходимо сопряжено с антигуманизмом, несовместимо с гумани­стическими воззрениями. Поэтому закономерно, что гуманизм идеологов буржуазии, выработанный в эпоху Нового времени, выродился в XIX веке в жестокую эксплуатацию трудящихся масс, в абстрактный гума­низм. А пролетарский гуманизм, обоснованный Марксом и Энгельсом в XIX веке, обернулся на практике XX века жесточайшими репрессиями по отношению ко всему народу и десятками миллионов загубленных жизней.

Классовый подход к обществу неумолимо приводит к недооценке личности. Более того, как показала советская практика, человек обесце­нивается, его интересы, права и свободы попираются, его уникальные способности, как правило, не востребуются обществом, не получают развития и реализации. Человек в таком обществе низводится до положе­ния винтика, который легко можно выбросить и заменить другим, а само общество приобретает антигуманный характер.

Таким образом, весьма дорогой опыт человечества последних двух веков показывает несостоятельность классового принципа как в жизни, так и в философии. Необходимо отказаться от постановки класса в центр философских воззрений. Центром философии должен быть человек, ин­дивид. И все философские проблемы должны быть рассмотрены сквозь призму интересов человека. Соответственно этому классовый гуманизм должен быть заменен индивидуальным гуманизмом.

Во-вторых, в свете социального опыта XX века возникает необходи­мость критического переосмысления той формы материализма во взгля­дах на общество, которую выработали Маркс и Энгельс. Марксистская философия берет за первичное в обществе способ производства матери­альных благ, считая его определяющей, решающей материальной сферой общественной жизни. В соответствии с этим философским положением практика социалистического строительства уделяла первостепенное вни­мание всемерному развитию материального производства. В результате возникла, по определению экономистов, «самоедская» экономика, в ко­торой господствовала ориентация на преимущественное развитие средств производства (группы А), а не предметов потребления (группы Б). Функ­ционирование всего экономического механизма было подчинено интере­сам расширенного воспроизводства средств производства, интересам са­мой экономики, которая прежде всего стремилась удовлетворять матери­альные потребности не отдельных людей, населения, а общества в целом (создания все более совершенных видов вооружения, чтобы опередить в этой гонке западные страны; разработки космических программ, ко­торые, с одной стороны, обеспечивали развитие ракетно-космических вооружений, а с другой – работали на повышение престижа социалисти­ческого строя в пропагандистских целях). Развитие же тех отраслей экономики, которые производили продукты потребления (легкая про­мышленность, пищевая, мясо-молочная и др.), осуществлялось во вторую и третью очереди, финансирование их велось по «остаточному» принципу (т. е. что остается после финансирования средств производства – груп­пы А) и потому не обеспечивало полное удовлетворение материальных потребностей отдельных индивидов и всего населения за исключением господствующего класса – номенклатуры. Иначе говоря, философский материализм, берущий за первичное в обществе способ производства материальных благ, общественное бытие, оборачивается на практике пренебрежением интересов и потребностей человека, индивида, приобретает антигуманный характер, а в конечном счете не ориентирует общество на неуклонное повышение благополучия каждого человека – прежде всего материального и вместе с ним духовного.

Чтобы переориентировать общество на человека, на постоянную заботу о повышении благосостояния каждого индивида, необходимо со­здание новой формы материализма. Такой, которая во главу угла поставит потребности и интересы (и прежде всего, конечно, материальные, но вме­сте с ними и духовные) отдельного человека, индивида. Если в марксист­ской философии был, так сказать, классовый материализм, то в новых исторических условиях необходимо создание, скажем, человеческого (ин­дивидуалистического) материализма, который будет подлинно гумани­стическим материализмом.

В-третьих, развитие социальной действительности в XX веке обнару­жило устарение ряда моментов марксовой теории общественно-экономи­ческой формации, ее исторические пределы. Прежде всего наиболее передовые страны мира полностью, а остальное человечество все больше отказываются от революционного пути своего развития. На печальном примере многих стран люди убедились, сколь разрушителен, малопродук­тивен и бесперспективен революционный путь и сколь очевидны в ши­рокой исторической перспективе преимущества реформаторского пути. Трудящиеся развитых стран мира и не помышляют в настоящее время о революционном преобразовании общества.

Социальный опыт XX века показал утопичность одной из централь­ных идей теории общественно-экономических формаций и всего маркси­стского учения – идеи закономерного перехода человечества от капита­лизма к коммунизму. Даже в тех странах, где был совершен захват политической власти марксистами, опыт строительства социалистических обществ не выявил убедительных преимуществ социальной системы, основанной на общественной собственности на средства производства, по сравнению с противоположной – капиталистической системой. Более того, опыт строительства социализма и коммунизма закончился крахом, что наглядно продемонстрировало утопичность коммунистической идеи по меньшей мере на обозримом историческом этапе современного разви­тия человечества.

В этой связи возникает сомнение в обязательности для прогрессив­ного развития современного общества замены частной формы собствен­ности на средства производства на общественную. Маркс и Энгельс рассматривали форму собственности в качестве определяющей, важней­шей характеристики не только классовой принадлежности людей, но и производственных отношений как базиса общественно-экономической формации. И если до XIX века, как свидетельствует история, замена одной формы собственности на средства производства другою (первобытнообщинной на частную в форме патриархального рабства, азиатской формы рабства на классическое рабовладение, античной формы рабства на крепостническо-крестьянскую собственность и т. д.) способствовала прогрессивному развитию человечества, то в XIX-XX веках историче­ская картина изменилась. Во второй половине XX века стало очевидным, что в условиях господства частной собственности на средства производ­ства достигается при прочих равных условиях более высокий уровень и лучшее качество жизни подавляющего большинства населения, чем при господстве общественной собственности. Более того, частная собствен­ность может выступать не помехой, а одним из эффективных стимулов прогрессивного развития общества.

В-четвертых, исторический опыт советской страны показал, что с по­мощью марксистской диалектики можно оправдать любой диктаторский произвол, любое беззаконие и даже массовые репрессии, ведущие к уничтожению миллионов людей. Возможность превращения диалектики в отмычку для решения любых вопросов и в оправдание любых действий бесчеловечной власти коренится в ее классовом, партийном характере, который провозглашала марксистская философия. Прежде всего поэтому она перестала соответствовать социальной действительности второй по­ловины XX века и превратилась по существу в метафизику.

В современной диалектике необходимо поставить в центр не тот или иной класс, социальную либо этническую группу, а конкретно-историче­ского человека, индивида. И сквозь призму человека пересмотреть все проблемы социальной диалектики. Только в этом случае классовый гума­низм Маркса можно будет заменить индивидуальным гуманизмом и со­здать подлинно гуманистическую диалектику.

Таким образом, социальный опыт XX века показывает историческую ограниченность ряда существенных черт философии марксизма и в целом ее несоответствие современным потребностям прогрессивного развития европейского общества и всего человечества. Это означает, что в развитии европейской философии наступил новый исторический этап. На смену философии марксизма идет новая философия, которая должна отбросить все устаревшее, взять все ценное из предшествующей философии и развить его дальше применительно к современным условиям существова­ния Европы и всего мира. Думается, что новая философия должна стать философией диалектико-материалистического гуманизма.