КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Глава 18. Развитие связей с Таиландом, Филиппинами и Брунеем.
Мои ранние впечатления о Таиланде сформировались в 50-ых годах, вовремя остановок в Бангкоке по пути в Лондон и обратно. Меня поразил высокийуровень официальных лиц, отвечавших за внешнюю политику Таиланда. В МИДТаиланда попадали на работу самые яркие и способные студенты, получившиеобразование в британских, западноевропейских и латиноамериканскихуниверситетах. Это была престижная, высокооплачиваемая работа, весьмаценимая из-за зарубежных поездок, которые в то время были редкостью. Уровеньчиновников внутренней администрации было гораздо ниже. Исторически, Таиландбросал свои лучшие силы на то, чтобы отразить вторжение англичан из Бирмы ифранцузов - из Индокитая. Таиланд - единственная страна Восточной Азии,которая никогда не была колонией. В 1966 году я встретился в Бангкоке с премьер-министром Таиландамаршалом Таномом Киттикачорном (Thanom Kittikachorn). Таном был стойкимсторонником американского вторжения во Вьетнам. Несмотря на это, к январю1973 года его настроение изменилось, он сказал мне, что полный выводамериканских войск из Индокитая был в перспективе неизбежен. Он хотел, чтобыстраны региона объединились в рамках АСЕАН путем приема в эту организациюСеверного и Южного Вьетнама, Лаоса, Камбоджи и Бирмы, но только последостижения полного перемирия с Северным Вьетнамом. Таном был простым человеком, преданным своим друзьям и союзникам. Онобращался со мной как со своим другом, а потому мы обменивались мнениямисвободно и открыто. Он беспокоился, что из-за той поддержки, которую Таиландпредоставлял американцам, включая использование огромных военно-воздушныхбаз, с которых американские ВВС бомбили Северный Вьетнам, нельзя былоисключить, что Вьетнам станет относиться к Таиланду враждебно и мстительно.Он сожалел, что американцы воевали вполсилы: они атаковали Северный Вьетнамтолько с воздуха и вели оборонительную войну в Южном Вьетнаме. Это быластратегия, которая не могла привести к победе, - американцы могли надеятьсялишь не проиграть. Теперь Таиланд был вынужден приспосабливаться к новымреалиям. В октябре того же года проходившие в Бангкоке огромные демонстрации,требовавшие принятия более демократической конституции, привели к отъездуТанома в США. Он и его жена были очень несчастны, проживая в своейбостонской квартире. Они тосковали по теплым тропикам, друзьям иродственникам, а больше всего - по острой тайской кухне. В декабре 1974 года Таном вернулся в Бангкок без предупреждения.Правительство Таиланда хотело отправить его обратно в США, но он отказалсяпокинуть страну без того, чтобы его больной отец сопровождал его в болееблизкую, чем Америка, страну. Я согласился с просьбой правительства Таиландапозволить Таному проживать в Сингапуре, но выдвинул в качестве условия отказот политической деятельности на время пребывания в Сингапуре. Я полагал, чтонам пошло бы на пользу, если бы Сингапур стал такой же нейтральной страной,как Швейцария в Европе. Я пригласил его, его жену, дочь и зятя, которые были вместе с ним вБостоне, на ужин. Он перечислял страдания, пережитые в ссылке: непривычныйхолод Новой Англии, чувство изоляции, соседи, жаловавшиеся на острые запахитайской кухни. В Сингапуре его посещала бесконечная череда родственников идрузей, так что его образ жизни был более домашним. Но правительствоТаиланда (через сотрудников своего посольства в Сингапуре) внимательнонаблюдало за возможной политической деятельностью Танома и его посетителей. Таном вернулся в Бангкок два года спустя, в монашеской рясе, публичнозаявив, что хочет уйти в монастырь, и был принят некоторыми членамикоролевской семьи Таиланда. Жизнь ушла вперед, и Таном никогда не вернулся квласти, хотя ему и удалось убедить правительство Таиланда вернуть емузначительную часть активов, которые были конфискованы или заморожены. Таквообще вели дела в Таиланде, - стараясь избежать грубой и тотальнойконфронтации, там, где было возможно достичь компромисса. Способностьпрощать - неотъемлемая часть буддизма. В результате проведенных ранее, в 1975 году, всеобщих выборов,премьер-министром стал традиционный монархист Кукрит Прамой (Kukrit Pramoj).Он возглавлял коалицию в парламенте, в котором его Партия общественногодействия (Social Action Party) имела только 18 мест из 140. Таиланду нужно было что-то предпринимать ввиду надвигавшейся победыСеверного Вьетнама над Южным. Кукрит показался мне человеком проницательным,с философским складом ума, с острым, если и несколько мрачным, чувствомюмора. Временами он мог вести себя достаточно фривольно. Разговорчивый,обладавший выразительной мимикой лица и активно жестикулировавший руками, онне произвел на меня впечатления человека, преследовавшего серьезныеполитические цели. Он вел себя, как премьер-министр в голливудском фильме"Тихий американец" (The Quiet American). Кукрит развелся со своей женой ижил в большом, живописном, старомодном тайском доме из тикового дерева вцентре Бангкока, куда он пригласил меня, чтобы поужинать на открытомвоздухе. Как человек, отвечавший за формирование политики Таиланда, Кукрит невнушал мне доверия. Я посетил его в Бангкоке 17 апреля 1975 года, черезнеделю после того, как "красные кхмеры" захватили Пномпень, и за две неделидо падения Сайгона. Для моего визита нельзя было бы даже специальноподобрать более напряженного момента, но он мало что мог сказать о позицииТаиланда. Наш посол, который вырос в Таиланде и знал его лидеров и ихкультуру, полагал, что они все еще думали над тем, какой будет новая внешняяполитика Таиланда. Кукрит сказал, что американцы эвакуируют свои базы втечение года. Он больше не был уверен в необходимости присутствия США вТаиланде. Из "сдерживателя" США превратились в "мишень", и присутствиеамериканских войск компрометировало Таиланд, делало его положение болеесложным. Я сказал ему, что нам не следовало сбрасывать США со счетов, -американский Конгресс мог изменить свою позицию по ходу развития событий.Позиция Сингапура заключалась в том, что присутствие 7-го флота СШАоблегчало наши отношения с Советским Союзом и Китаем. Без этого присутствиявлияние русских было бы просто подавляющим. Когда Советский Союз потребовал,чтобы Сингапур позволил хранить топливо для советского рыболовного флота наодном из наших островов, мы посоветовали приобретать топливо у американскихнефтяных компаний, расположенных в Сингапуре. Не будь 7-го флота, мы несмогли бы дать русским подобный ответ. Через две недели после посещения Пекина, в июле, Кукрит прибыл вСингапур. Он уже встретился с делегацией Северного Вьетнама в Бангкоке. Онсказал, что "во Французском Индокитае реализовался "принцип домино", и чтоСеверный Вьетнам хотел теперь править Индокитаем. Я спросил его, почемупередачи "Радио Ханоя" (Radio Hanoi) были такими враждебными по отношению кТаиланду в тот момент, когда правительство Вьетнама протягивало руку дружбы.Кукрит сказал, что тактика вьетнамцев заключалась в том, чтобы запугатьТаиланд, принудить его к установлению дипломатических отношений, поэтому онихотели, чтобы весь мир видел, что Таиланд напуган. Он рассказал о своейвстрече с руководителями делегации Северного Вьетнама в Бангкоке. Они неказались высокомерными, заявили, что хотели бы забыть прошлое и теплообнимались при встрече с ним. Кукрит сказал, что он "дрожал в их объятиях".Они холодно улыбались, и когда пятеро из них находились в комнате дляпереговоров, ему показалось, что температура в ней значительно понизилась.Руководитель делегации вел себя расслабленно, но остальные просто напряженносидели. Они требовали вернуть южновьетнамский самолет, который улетел изВьетнама в Таиланд незадолго до падения Сайгона. Кукрит считал, что страны АСЕАН должны были быть сильными и играть роль"старшего брата" по отношению к странам Индокитая. Мы смогли бы время отвремени помогать им, чтобы не допускать голода в этих странах. Мы должныбыли демонстрировать им свое богатство, силу, солидарность и иногдаприглашать их принимать участие в фестивалях песни и танца. Его позиция поотношению к Северному Вьетнаму стала более твердой после встречи с ихделегацией в Бангкоке, и, что было еще более важным, после его визита вКитай. Когда дело касалось их суверенитета, тайцы проявляли ловкость ибыстроту. Он передал слова Чжоу Эньлая (Zhou Enlai), которые сказал обо мне: "Он(Ли Куан Ю) удивляет меня. Мы с ним одной крови. Почему он боится, что Китайзахватит Сингапур? Его проблема в том, что он пытается предотвратитьвозвращение китайцев в Сингапур". Я попросил Кукрита передать Чжоу Эньлаю,что меня не беспокоило ни возвращение китайцев в Сингапур, ни желаниекитайцев Сингапура вернуться в Китай, ни желание Китая захватить Сингапур.Сингапур был слишком мал для Китая и не стоил тех проблем, которые возниклибы в результате его захвата Китаем. Я выразил свое беспокойство по поводуприветственных посланий, направленных Китаем в адрес Коммунистической партииМалайи и Коммунистической партии Индонезии по случаю годовщины их основания.Эти послания вызвали приступ острой антипатии и враждебности в Куала-Лумпуреи Джакарте, и я не хотел, чтобы это враждебное отношение было перенесено наСингапур, только потому, что мы были одной крови с Чжоу Эньлаем. Яриторически спросил, вступится ли Китай за Сингапур в случае столкновенияСингапура с Индонезией. В недобрый час, Кукрит обнародовал эти слова втаиландской прессе. Наши отношения с Таиландом стали ближе после того, как в декабре 1978года Вьетнам напал на Камбоджу. Генерал Криангсак (Kriangsak), тогдашнийпремьер-министр Таиланда, не имел внешнеполитического опыта. Министриностранных дел его правительства доктор Упадит Пачарьяндкун (Dr. UpaditPachariyandkun) был способным, очень умным человеком, получившим образованиев Германии, но он также не имел опыта ведения дел с вторгнувшимися вКамбоджу вьетнамцами. Это происходило в тот критический момент, когдавьетнамцы предложили не приближаться к границе Таиланда на расстоянии менеедвадцати километров, в обмен на обязательство Таиланда сохранять нейтралитети не осуждать вьетнамского вторжения в Камбоджу. Я послал Криангсаку письмочерез министра иностранных дел Сингапура Раджаратнама, убеждая его несоглашаться. Если бы он согласился, а вьетнамцы впоследствии нарушили бысвои обещания, то Таиланд не располагал бы какой-либо поддержкой намеждународной арене, чтобы атаковать Вьетнам. Было бы гораздо лучшепредупредить международное сообщество о той угрозе, которую Вьетнампредставлял для остальных стран Юго-Восточной Азии. Я верил, что китайцы,должно быть, заверили его, что они вступятся за Таиланд, если онподвергнется нападению, при условии что Криангсак займет определеннуюпозицию, выступит с протестом против вторжения, и предоставит убежищеотступавшим войскам Камбоджи и десяткам тысяч беженцев. Криангсак не былстоль же сообразителен, как Кукрит. Он пришел к власти, потому что являлсяглавнокомандующим армии Таиланда. Он переживал по поводу последствийконфликта в Камбодже и сделал все свои ставки на Китай. Когда в ноябре 1978года, еще до вьетнамского вторжения в Камбоджу, Дэн Сяопин посетил Бангкок,Куала-Лумпур и Сингапур, Криангсак оказал ему самый теплый прием. Как ясказал Дэн Сяопину в машине по пути в аэропорт, после переговоров вСингапуре, Криангсак четко высказал этим свою позицию, тем самым, оказавшисьна линии огня. Если бы Китай позволил Вьетнаму свободно хозяйничать вКамбодже, Таиланд оказался бы под угрозой. Дэн Сяопин помрачнел, когда яописал ему последствия возможного изменения позиции Таиланда, полагая, что вэтом случае Советский Союз добился бы господства в Юго-Восточной Азии. Преемником Криангсака был генерал Прем Тинсуланонда (PremTinsulanonda). Он был холост, являлся человеком исключительной честности ивозглавлял правительство, в основном чистое от коррупции. В течение восьмилет его пребывания на посту премьер-министра (1980-1988 годы) Таиландпроцветал, экономика, несмотря на войну в Камбодже, продолжала развиваться.Он был уравновешенным, надежным лидером, проводившим последовательнуюполитику, человеком немногословным, не ученым, а практиком. Прем пользовалсядоверием короля. Он не так хорошо говорил по-английски как Кукрит, но у негобыло более развито стратегическое мышление, а его опрятная одежда и хорошиеманеры отражали его дисциплинированный, воздержанный, почти аскетичный образжизни. Наши личные отношения с ним сложились хорошо. Время от времени онсерьезно и пристально смотрел на меня и говорил: "Я согласен с Вами. Вы -друг Таиланда". Министр иностранных дел его правительства Сиддхи Саветсила (SiddhiSavetsila) был маршалом авиации, получившим степень мастера в Массачусетскомтехнологическом институте (МИТ - Massachusetts Institute of Technology).(Руководители военно-воздушных сил Таиланда были обычно весьма образованнымилюдьми). Но у Сиддхи была не только хорошая голова. Способный и твердыйчеловек, он обладал сильным характером и настойчивостью в достижении цели.Он был потомком тайцев и европейцев, со смешанными, евроазиатскими чертамилица, но воспринимался тайцами, как преданный таец. Он знал, что вьетнамцы -очень коварны, но умел разгадать каждый их маневр. Без Према на должностипремьер-министра и Сиддхи на должности министра иностранных дел мы не смоглибы так успешно сотрудничать в том, чтобы ограничить действия Вьетнама вКамбодже. Эти два человека были членами хорошей команды, которая сумелаукрепить безопасность и наладить экономическое развитие Таиланда. Не будьих, вьетнамцы могли бы добиться успеха в манипулировании правительствомТаиланда. Когда в августе 1988 года генерал Чатичай Чунхаван (ChatichaiChoonhavan) стал премьер-министром Таиланда, он заявил о намерениипревратить Индокитай из поля сражения в рынок. Сиддхи остался министроминостранных дел, но его положение вскоре стало шатким. Чатичай неоднократнопублично противоречил ему, пока Сиддхи не ушел в отставку. Играя настремлении Чатичая обеспечить участие деловых людей Таиланда в реконструкцииВьетнама, вьетнамцы продолжали оставаться в Камбодже, затягивая Парижскиемирные переговоры, на протяжении еще трех лет, до 1991 года. Когда Чатичай был министром иностранных дел в правительстве Кукрита, оноднажды сказал мне, что, в свой избирательный округ, расположенный всельской местности на северо-востоке Таиланда, он обычно ездил на мощном идорогом "Порше" (Porsche). Когда я поинтересовался, почему он так поступал,Чатичай ответил, что, приедь он в обычной машине, крестьяне не поверили бы,что он мог им чем-то помочь. Когда же он приезжал на "Порше", они знали, чтоон - богатый человек и располагал средствами помочь им. Он не рассказал мнео том, что, как я узнал из газет, старейшины деревень часто получали откандидата деньги за "голоса" жителей деревни. Чатичай был человеком вальяжным. В 60-ых годах он оказался замешан ввоенном перевороте, после чего его отослали в Аргентину, а затем вШвейцарию, где у него была вилла. Он годами жил в Европе, разъезжая наспортивных автомобилях и наслаждаясь жизнью. В тот период, когда он былпремьер-министром Таиланда, его правительство имело репутацию наиболеекоррумпированного в истории страны. Взяточничество в Таиланде было в порядкевещей. Только в середине 90-ых годов, по мере увеличения численностиобразованного среднего класса, в Таиланде стали выражать обеспокоенность поповоду коррупции. Огромные суммы денег были необходимы для проведенияизбирательных компаний. Партийные лидеры должны были финансироватьподдерживавших их кандидатов, но после выборов и партийные лидеры, и членыпарламента должны были вернуть потраченные средства. Такова была "денежная"политика в Таиланде. В Японии расходы на ведение избирательной кампанииоплачивались с помощью предоставления строительных контрактов. А в Таиландекаждый контракт должен был приносить комиссионные, иначе просто не было бысредств для участия в следующих выборах. Во время моего следующего визита, в январе 1998 года, премьер-министрЧуан Ликпай (Chuan Leekpai), являвшийся до того заместителемпремьер-министра и министром финансов, продемонстрировали свое пониманиенеобходимости совместной работы с МВФ для восстановления доверия к Таиланду.К 1999 году репутацию Таиланда среди международных инвесторов и МВФ удалосьулучшить. Прикрытые американским "военным зонтиком", Филиппины жили в совершенноином мире, их правительство и политическая жизнь совершенно отличались отнаших. Я посетил президента Маркоса (Marcos) в Маниле только в январе 1974года. Когда самолет авиакомпании "Сингапур эйрлайнз", на котором я летел,пересек воздушную границу Филиппин, небольшая эскадрилья истребителейфилиппинских ВВС сопровождала его до аэропорта Манилы. Маркос принимал меняс большой помпой, по-филиппински. Меня поселили в гостевое крыло дворцаМалаканан (Malacanang). Роскошно обставленные комнаты были набиты ценнымипроизведениями искусства, приобретенными в Европе. Наши хозяева были оченьлюбезны, а их гостеприимство - экстравагантно. Наши страны были разделеныпримерно тысячей миль океана, между нами не было трений, а объем торговлибыл весьма незначителен. Мы играли в гольф, говорили о будущем АСЕАН ипообещали поддерживать контакты. Министр иностранных дел Карлос Ромуло (Carlos Romulo) был невысокогороста (примерно пять футов - 152 см.). Он был старше меня примерно на 20лет, отличался остроумием и уничижительно выражался о своем росте и другихнедостатках. Ромуло обладал хорошим чувством юмора, был красноречив, обладалписательским даром и был прекрасным сотрапезником, обладавшим огромнымрепертуаром анекдотов и шуток. Он не скрывал своего глубокого восхищенияамериканцами. Одной из его любимых историй был рассказ о его возвращении наФилиппины с генералом Макартуром (MacArthur). Когда корабль Макартураподошел к берегу у Лейте (Leyte), генерал спрыгнул в воду в том месте, гдевода доходила ему до колен, но Ромулу она доставала до груди, и он вынужденбыл плыть к берегу. Его хорошие отношения с лидерами стран АСЕАН иамериканцами повышали престиж администрации Маркоса. Ромуло был человекомбезупречной честности и чести, который помогал Маркосу придать некоторуюреспектабельность его режиму, когда в 80-ых годах он стал приобретать дурнуюславу. В 1976 году на Бали, во время первой встречи стран АСЕАН, проходившейпосле падения Сайгона, Маркос проявил заинтересованность в развитии болеетесного экономического сотрудничества между странами АСЕАН. Тем не менее,две наши страны не могли двигаться в этом направлении быстрее других членоворганизации. Чтобы подать пример сотрудничества, Маркос и я договорились одвустороннем 10%-ом сокращении импортных тарифов на все товары и осодействии в развитии торговли между странами АСЕАН. Мы также договорилисьпроложить подводный кабель между Филиппинами и Сингапуром. Вскоре яобнаружил, что для Маркоса подписание коммюнике уже являлось достижением, аего выполнение являлось делом второстепенным, требовавшим дополнительныхобсуждений на следующей конференции. Мы встречались каждые два-три года. Однажды он провел меня в своюбиблиотеку во дворце Малаканан и показал полки с подшивками газет сматериалами о его деятельности на протяжении многих лет, - с тех пор, как онвпервые принял участие в выборах. Здесь же стояли тома размерами сэнциклопедию, посвященные культуре Филиппин, на которых его имя значилось вкачестве автора. На застекленных стеллажах были выставлены его награды заучастие в антияпонской партизанской борьбе, лидером которой он являлся. Онбыл бесспорным боссом всех филиппинцев. Его жена Имельда (Imelda) имеласклонность к роскоши и богатству. Когда они посетили Сингапур перед встречейна Бали, супруги прилетели на двух самолетах "ДС-8", - ее и его. В отличие от Японии, Маркос не рассматривал Китай в качестве угрозы вближайшем будущем. Но он не исключал возможности того, что Япония могластать агрессивной, если бы обстоятельства изменились. У него осталисьвоспоминания об ужасах, связанных с вторжением императорской армии в Манилу.Наши взгляды относительно вьетнамского вторжения в Камбоджу значительнорасходились. В то время как он, для проформы, осуждал вьетнамскую оккупацию,он не рассматривал Вьетнам в качестве угрозы Филиппинам. Их разделялоЮжно-Китайское море, в котором находился американский флот, гарантировавшийбезопасность Филиппин. В результате, Маркос не проявлял активности в решениипроблемы Камбоджи. Кроме того, он был озабочен ухудшавшейся обстановкой встране. Маркос управлял страной, находившейся на военном положении. Он держал взаключении лидера оппозиции Бениньо Акино (Benigno Aquino), имевшегорепутацию харизматического и сильного лидера масс. Он освободил Акино иразрешил ему уехать в США. По мере того как экономическая ситуация наФилиппинах ухудшалась, Акино заявил о своем решении вернуться. ГоспожаМаркос несколько раз выступила с завуалированными угрозами в его адрес.Когда в августе 1983 года его самолет прибыл в Манилу из Тайбэя, при выходеиз самолета Акино был застрелен. Целого отряда иностранных корреспондентов ителеоператоров, сопровождавших его в полете, оказалось недостаточно, чтобызащитить его. Международное возмущение по поводу убийства привело к тому, чтоиностранные банки прекратили предоставление кредитов. Филиппины имеливнешний долг, превышавший 25 миллиардов долларов США, и не могли выплатитьдаже процентов по займам. Маркос стал неплатежеспособным. Он прислал ко мнесвоего министра торговли и промышленности Бобби Онпина (Bobby Ongpin) спросьбой о предоставлении кредита в размере от 300 до 500 миллионов долларовдля уплаты процентов по займам. Посмотрев ему прямо в глаза, я сказал: "Мыникогда не дождемся возврата этих денег". Я добавил, что все знали о том,что Маркос был серьезно болен и нуждался в постоянном лечении болезни,истощавшей его силы. Филиппины нуждались в сильном и здоровом лидере, а не вдополнительных займах. Вскоре после этого, в феврале 1984 года, Маркос встретился со мной вБрунее, на празднике провозглашения независимости султаната. Он страшноизменился внешне. Хотя он казался менее опухшим, чем на телеэкране, кожа егопотемнела, будто бы он сильно загорел. Во время разговора он тяжело дышал,голос его был мягким, глаза - мутными, а волосы - тонкими. Он оченьнездорово выглядел. Неподалеку от особняка, в котором он жил, дежуриламашина "скорой помощи" с бригадой филиппинских докторов. Маркос потратилмного времени, рассказывая мне совершенно невероятную историю о том, какякобы был убит Акино. Как только все наши помощники удалились, я перешел прямо к делу,сказав, что ни один банк не станет одалживать ему деньги. Банкиры хотелизнать, кто станет его преемником, - все видели, как нездорово он выглядел.Банки Сингапура одолжили 8 из 25 миллиардов долларов, составлявших внешнийдолг Филиппин. Было ясно, что в течение ближайших 20 лет они вряд ли получатсвои деньги назад. Маркос возразил, что на выплату долгов потребуется всего8 лет. Я ответил, что банкиры хотели бы видеть во главе Филиппин сильноголидера, который мог бы восстановить стабильность в стране, и что американцынадеялись, что на выборах в мае появится кто-то, кто мог бы стать такимлидером. Я спросил его о том, кого он собирался выдвинуть в качествекандидата на выборах. Он назвал имя премьер-министра Сезара Вирата (CesarVirata). Я прямолинейно заявил, что у Вирата не было никаких шансов, потомучто он был первоклассным администратором, но не политическим лидером. Крометого, его политически проницательный коллега, министр обороны Хуан Энриле(Juan Enrile), не был в фаворе. Маркос помолчал, а потом признал, что поискипреемника являлись сложной проблемой. Если бы он мог найти преемника, эторешило бы проблему. Когда я уходил, он сказал: "Вы - настоящий друг". Я непонял его. Это была странная встреча. Поддерживаемый врачами, Маркос продолжал оставаться у власти. СезарВирата встретился со мной в Сингапуре в январе следующего года. Он былабсолютно бесхитростным, политически невинным человеком. Он сказал, чтогоспожа Имельда Маркос будет, вероятнее всего, выдвинута в качествекандидата в президенты. Я поинтересовался тем, насколько реально это было,учитывая, что имелись другие серьезные кандидаты, включая Хуана Энриле иминистра труда Бласа Опле (Blas Ople). Вирата ответил, что речь шла о"денежных потоках": у нее было больше денег, чем у других кандидатов, чтобызаплатить за голоса, необходимые для выдвижения партийного кандидата впрезиденты, а также для того, чтобы победить на выборах. Он добавил, что,если она станет кандидатом в президенты, оппозиция выдвинет госпожу КориАкино (Mrs. Cory Aquino) и попытается сыграть на чувствах людей. Виратасказал, что в отсутствие политической стабильности упадок экономикипродолжался. Развязка наступила в феврале 1986 года, когда Маркос провелпрезидентские выборы, после которых он объявил себя победителем. КорасонАкино, кандидат от оппозиции, возразила против этого и начала кампаниюгражданского неповиновения. Министр обороны Хуан Энриле оставил Маркоса ипризнал, что подтасовка выборов имела место, а командующий филиппинскойполицией генерал - лейтенант Фидель Рамос (Fidel Ramos) присоединился кнему. Массовое проявление "народовластия" на улицах Манилы привело кзрелищному свержению диктатуры. Финал наступил 25 февраля 1986 года, когдаМаркос и его жена бесславно сбежали из дворца Малаканан на вертолетахамериканских ВВС. Их доставили на американскую военную базу Кларк, откудаони улетели на Гавайи. Такая мелодрама в голливудском стиле могла произойтитолько на Филиппинах. Госпожа Акино была приведена к президентской присяге в обстановкевсеобщего ликования. У меня были надежды на то, что эта честная,богобоязненная женщина поможет восстановить доверие к Филиппинам и направитстрану по правильному пути. Я посетил ее в июне того же года, через тримесяца после этих событий. Она была искренней, набожной католичкой, котораяхотела действовать в интересах страны, делая то, что, как она полагала,делал бы ее муж, если бы он остался в живых. По ее мнению, первым делом,надо было восстановить демократию на Филиппинах, а уж демократия решила быэкономические и социальные проблемы. За ужином госпожа Акино посадила рядомсо мной председателя конституционной комиссии, Верховного судью СесилиюМуноз-Палму (Cecilia Munoz-Palma). Я спросил эту ученую женщину, какие урокиее комиссия извлекла из опыта последних сорока лет, прошедших с моментаобретения страной независимости в 1946 году, и как она собираласьиспользовать эти выводы при составлении проекта Конституции. Безо всякихколебаний она ответила: "Наша демократия не должна иметь никакихограничений. Мы обязаны сделать так, чтобы никакой диктатор не смогкогда-либо придти к власти и растоптать конституцию". Я спросил ее, несуществовало ли какой-либо несовместимости между культурой и привычкамифилиппинцев и политической системой, основанной на американской моделиразделения властей, что могло бы быть источником проблем и для президентов,предшествовавших Маркосу. По ее мнению, такой несовместимости несуществовало. Проблемы, стоявшие перед госпожой Акино, усугублялись бесконечнымипопытками переворотов, армия и полиция были политизированы. Перед встречейстран АСЕАН в январе 1987 года над страной вновь нависла угроза переворота.Без твердой поддержки президента Сухарто встреча была бы отложена, а довериек правительству Акино - подорвано. Правительство Филиппин согласилосьразделить ответственность за обеспечение безопасности участников конференциис другими правительствами стран АСЕАН, в особенности с правительствомИндонезии. Обеспечением безопасности занялся Бенни Моердани, доверенное лицопрезидента Сухарто. Он расположил в центре Манильской бухты корабльвоенно-морских сил Индонезии с вертолетами и десантниками на борту, готовымиспасти глав правительств стран АСЕАН, если бы во время встречи случиласьпопытка переворота. Я сомневался в том, удастся ли подобная операция, норешил следовать их сценарию, надеясь, что демонстрация силы испугаетглаварей переворота. Мы все были заперты в филиппинском отеле "Плаза" (HotelPlaza), стоявшем на берегу Манильского залива, так что мы могли видетьиндонезийский корабль, стоявший на якоре. Отель был полностью блокирован итщательно охранялся. Встреча прошла хорошо, безо всяких неприятностей. Мывсе надеялись, что эта демонстрация поддержки правительства госпожи Акино втот период, когда происходили многочисленные попытки его дестабилизации,поможет разрядить ситуацию. На самом деле, это не оказало никакого влияния на развитие ситуации.Попытки переворота следовали одна за другой, отпугивая инвесторов, чьиинвестиции были крайне необходимы для создания рабочих мест. Это былодосадно, потому что в стране было много способных людей, получившихобразование на Филиппинах и в США. Филиппинские рабочие, по крайней мере, вМаниле, говорили по-английски. Причин, по которым Филиппины не могли быстать одной из преуспевающих стран АСЕАН, не существовало. В 50-ых - 60-ыхгодах это была наиболее развитая страна региона, потому что Америкаоказывала Филиппинам щедрую помощь в послевоенном восстановлении страны. Встране не хватало того "клея", который держит общество вместе. Верхушкаобщества, помещики, относились к крестьянам так же, как помещики нагасьендах Латинской Америки - к своим пеонам. Существовало два различныхобщества: верхушка жила в исключительной роскоши и комфорте, а крестьяне струдом зарабатывали себе на жизнь. А их жизнь на Филиппинах была оченьтяжелой. У крестьян не было земли, и им приходилось работать на сахарных икокосовых плантациях. Крестьянские семьи были многодетными, потому чтоцерковь препятствовала ограничению рождаемости. Конечным результатом быларастущая бедность людей. Было очевидно, что Филиппины никогда не смогутподняться без существенной помощи со стороны США. Госсекретарь США ДжорджШульц (George Shultz) симпатизировал Филиппинам и хотел помочь им, но далясно понять мне, что Соединенные Штаты могли бы добиться большего, если быстраны АСЕАН продемонстрировали свою поддержку и внесли вклад в это дело.США не хотели помогать Филиппинам в одиночку, будто бы это была только ихпроблема. Шульц хотел, чтобы страны АСЕАН играли более важную роль в этомвопросе, что позволило бы президенту США собрать необходимые голоса вКонгрессе. Я убедил Шульца начать осуществление помощи в 1988 году, доокончания второго срока пребывания Рейгана на посту президента. Ему этоудалось. Состоялось две встречи участников Многосторонней инициативы пооказанию помощи Филиппинам (Multilateral Assistance Initiative - PhilippinesAssistance Programme). Первая из них произошла в Токио в 1989 году. Врезультате, были приняты обязательства по оказанию помощи Филиппинам вразмере 3.5 миллиардов долларов США. Вторая встреча была проведена вГонконге в 1993 году, во время правления администрации президента Буша, наней были приняты обязательства о предоставлении помощи в размере 14миллиардов долларов. Но нестабильность на Филиппинах продолжалась, поэтомудоноры колебались и откладывали осуществление намеченных проектов. Преемник госпожи Акино, Фидель Рамос, которого она поддержала, былболее практичным политиком и способствовал стабилизации обстановки в стране.В ноябре 1992 года я нанес ему визит. В своей речи на 18-ой Филиппинскойбизнес конференции (18th Philippine Business Conference) ясказал: "Я не верю, что демократия обязательно способствует развитию. Ясчитаю, что для успешного развития государства больше нуждаются вдисциплине, чем в демократии". В частной беседе президент Рамос сказал, чтоон был согласен со мной. Британская конституция парламентарного типаработала бы в его стране лучше, потому что партия, имевшая большинство вЗаконодательном собрании, формировала бы и правительство. Тем не менее,публично Рамос вынужден был не соглашаться со мной. Он хорошо знал, как трудно управлять страной в условиях четкогоразделения властей по американскому образцу. Сенат уже отверг предложениегоспожи Акино о сохранении американских военных баз. На Филиппинах имеласьвоинственная пресса, но это не помогло справиться с коррупцией. Отдельныхрепортеров можно было купить, как и многих судей. Что-то серьезноразладилось в обществе. Миллионы филиппинских мужчин и женщин вынуждены былипокидать свою страну и искать работу за рубежом, которая по квалификациибыла намного ниже их образовательного уровня. Филиппинские специалисты,которых мы нанимали для работы в Сингапуре, - так же хороши, как и наши, афилиппинские архитекторы, художники и музыканты, - даже более творческиодаренные и артистичные люди. Сотни тысяч филиппинцев уехали на Гавайи и вСША. Это было проблемой, решение которой не становилось легче от наличия наФилиппинах конституции американского типа. Разница заключается в культуре. Филиппинцы - мягкие люди, способныепрощать. Только на Филиппинах лидер, подобный Фердинанду Маркосу, грабившийстрану на протяжении двадцати лет, мог рассчитывать на похороны с почестями.Лишь незначительная часть награбленного им была возвращена, тем не менее,его жене и детям было разрешено вернуться на Филиппины и заниматьсяполитикой. Используя свои значительные ресурсы, они поддерживалиперспективных кандидатов на президентских выборах и выборах в Конгресс, ивновь оказались в центре внимания в 1998 году, когда президентом был избранДжозеф Эстрада (Joseph Estrada). Генерал Фабиан Вер (Fabian Ver), которыйпри Маркосе был главнокомандующим сил безопасности в тот момент, когда былубит Акино, покинул Филиппины вместе с Маркосом в 1986 году. Когда он умер вБангкоке, правительство президента Эстрады похоронило его с воинскимипочестями. 22 ноября 1998 года филиппинская газета "Тудэй" (Today) писала:"Вер, Маркос и другие члены его семьи погрузили страну в два десятилетиялжи, пыток и грабежа. На протяжении следующего десятилетия друзья иближайшие родственники Маркоса один за другим на цыпочках вернулись встрану. Несмотря на все общественное негодование и отвращение к ним, онипоказали, что с деньгами все возможно". Филиппинцы страстно говорили иписали. Чего бы они могли достичь, если бы смогли заставить свою элитуразделять их чувства и действовать? В середине 50-ых годов, когда я занимался адвокатской практикой в судахБрунея, это был тихий, мирный, богатый нефтью султанат. В августе 1960 годасултан Брунея сэр Оман Али Сайфуддин (Sir Oman Ali Saifuddien) пригласилменя, в качестве премьер-министра, вместе с главой государства ЮсуфомИсхаком, на празднование своего дня рождения. Он был спокойным человеком, смягкой речью и дружеской, привлекательной улыбкой. У него было мало друзей,ибо почти все обращались к нему за деньгами. Я несколько раз встречался сним в Лондоне, где я вел переговоры по поводу объединения с Малайзией в1962-1963 годах. Он никогда не был в восторге от идеи вступления султаната вМалайзию в качестве штата. В этом случае большинство доходов от продажинефти шло бы федеральному правительству, и он не был уверен, что то особоевнимание, с которым относился к нему Тунку, оставалось бы таким же, если быБруней вступил в состав федерации. В этом случае он стал бы лишь одним измногих султанов Малайзии. Я объяснил ему причины, по которым Сингапур хотелвступить в состав федерации, но при этом ни на чем не настаивал ипредоставил ему принять собственное решение. У него были свои юридическиесоветники, и он, в конечном итоге, принял политическое решение не вступать всостав федерации. Ретроспективно, это было правильное решение.Великобритания продолжала сохранять свое присутствие в Брунее с 1963 года дофевраля 1984 года, когда султанату была предоставлена независимость. Во время одного из визитов в Сингапур, состоявшегося вскоре посленашего отделения от Малайзии, сэр Омар широко улыбнулся и сказал: "ТеперьСингапур - как Бруней. Так будет лучше для вас". В самом деле, у нас быломного общего: мы были маленькими странами, окруженными большими соседями. Яне завидовал его богатству и никогда не занимал у него денег. Я давал емусоветы, только когда он просил меня об этом. Султан доверял мне. В 1967году, когда Малайзия прекратила функционирование общего Валютного комитета,его члены, - Малайзия, Бруней и Сингапур, - согласились, что между нашиминовыми валютами будет существовать взаимозаменяемость и паритет. Когда в1973 году соблюдение этого порядка прекратилось, старый султан решилсохранить эту договоренность по отношению к Сингапуру. Он был самым скромнымсултаном, совершенно отличавшимся от других султанов региона. Он привилБрунею понятие о финансовой дисциплине и приступил к накоплению огромныхактивов, которые управлялись его агентами в Лондоне. ( Прим. пер.: султанБрунея считается одним из богатейших людей мира, чье состояние оцениваетсяпримерно в 50 миллиардов долларов США). Когда британское правительство стало оказывать на него давление,вынуждая его провести конституционные реформы с целью введения демократии,тогда, чтобы потянуть и выиграть время, он в 1967 году отрекся от престола впользу своего старшего сына Хасанала Болкиа (Hassanal Bolkiah). Его сын былтогда еще совсем молодым человеком, проходившим подготовку в британскойвоенной академии в Сандхерсте (Sandhurst). Султан провел много времени,размышляя над тем, как сохранить роль Великобритании в качестве гарантабезопасности Брунее. Он отказывался иметь дело с Индонезией и Малайзией. Онне доверял Индонезии из-за поддержки ею лидера Народной партии Брунея(Brunei People's Party) Азахари (Azahari), который возглавлял восстание вдекабре 1962 года. Он опасался малазийцев, потому что малайзийские служащие,направленные на работу в Бруней в конце 50-ых - начале 60-ых годов,покровительственно относились к чиновникам Брунея, обращаясь с ними как сдеревенскими родственниками. Я был достаточно осторожен, чтобы не послать ниодного сингапурского чиновника в Бруней даже на самое короткое время, акогда такое случалось, то их надлежащим образом инструктировали, чтобы ониобращались с жителями Брунея вежливо и с достоинством. Во время частной встречи в марте 1979 года я убеждал сэра Омара,бывшего султана (Сери Бегавана (Seri Begawan), как его стали называть послеотречения), наладить частичные связи с АСЕАН перед обретением независимостив 1984 году. Я сказал ему, что президент Индонезии Сухарто и премьер-министрМалайзии Хусейн Онн были дружественно и благосклонно настроены по отношениюк Брунею. Он согласился рассмотреть вопрос о получении Брунеем статусанаблюдателя в АСЕАН, но дальше этого дело не пошло. Я объяснил ему, что мирсильно изменился. Сэр Омар продолжал подсознательно верить в англичан,надеясь, что они всегда поддержат его. Он не хотел согласиться с тем, чтоположение Великобритании изменилось, и что у англичан не было нивоенно-морских, ни военно-воздушных сил, с которыми они могли бы придти напомощь Брунею. После того как премьер-министром Великобритании стала Маргарет Тэтчер,посещавшие Сингапур британские министры стали часто заводить со мною речь оБрунее. Они хотели убедить султана провести выборы, придать монархиисовременный вид, отказаться от протектората и предоставить Брунеюнезависимость. Я старался изо всех сил убедить Сери Бегавана, сэра Омара исултана начать движение по этому пути, но безуспешно. Наконец, британскоеправительство решило, что, независимо от того, будет ли в Брунее избранодемократическое правительство или нет, султанат должен взять на себяответственность за свое собственное будущее. Великобритания обещалапродолжать оказывать Брунею поддержку, сохраняя в султанате батальон гурков,за который Бруней должен был платить. В 1979 году я также попытался убедитьлорда Каррингтона, вскоре после того как он стал министром иностранных делВеликобритании, проявить твердость по отношению к тем британскимичиновниками, которые хотели продлить срок своего пребывания в Брунее. Темсамым они не позволяли официальным лицам Брунея, которые практическипоголовно получили образование в Великобритании, накопить опыт, в которомони нуждались для управления своей собственной страной. После этогоразговора в данной сфере произошли серьезные перемены. К 1984 году, когдаБруней получил независимость, местные жители уже занимали практически всевысшие должности в султанате. В 1980 году я обсудил с президентом Сухарто вопрос о возможномвступлении Брунея в АСЕАН после получения независимости. Сухарто сказал,что, в том случае, если Бруней захочет вступить в организацию, он будеттолько приветствовать это. Затем я попытался убедить султана пересмотретьвзгляды его отца на то, что АСЕАН не являлась важной организацией. Емуследовало нанести визит президенту Сухарто и другим лидерам стран АСЕАН. Вконце концов, в апреле 1981 года он так и поступил. Сухарто оказал ему вДжакарте теплый прием. Затем султан посетил Малайзию и Таиланд. Когда в 1984году Бруней вступил в АСЕАН, то членство в этой организации не толькообеспечило ему некоторые гарантии безопасности, но и облегчило султануобщение с соседями. С момента обретения независимости в Брунее царил мир и стабильность.Султан стал более уверенным в собственных силах. Принц Мохамед (PrinceMohamed) стал знающим министром иностранных дел, а высокопоставленныебрунейские чиновники набрались опыта, выполняя свои обязанности и участвуя вмеждународных конференциях. Сери Бегаван, который умер в 1986 году, был быдоволен такими результатами. Дружба между отцом султана и мною получила продолжение в дружбе междунынешним султаном, его братьями и министрами, и премьер-министром Го ЧокТонгом и его коллегами. Между нашими странами существуют отношения доверия,а наши взаимные намерения являются предельно честными.
Дата добавления: 2014-12-30; просмотров: 75; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |