КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Глава 19. Вьетнам, Мьянма и Камбоджа: возвращение в современный мир.
29 октября 1977 года старый вьетнамский самолет "ДС-3 Дакота" (DC-3Dakota), выполняя рейс по маршруту внутри страны, был угнан и приземлился вСингапуре. Мы не могли предотвратить его приземления на авиабазе Селетар иразрешили Вьетнаму прислать новый экипаж, чтобы вместе со старым экипажем ипассажирами, находившимися на борту, забрать самолет обратно во Вьетнам. Мызаправили самолет топливом, провели необходимое обслуживание. Угонщики былипреданы суду и приговорены к 14 годам тюремного заключения. Вьетнам так и не рассчитался за топливо и обслуживание. Вместо этого нанас обрушился бесконечный поток требований вернуть угонщиков ипредупреждений о возможных последствиях в случае, если мы откажемся этосделать. Мы заняли твердую позицию и не позволили запугать себя, иначеподобным проблемам не было бы конца. Отношения Сингапура с Вьетнамом,который объединился в 1975 году, начались с противостояния. Вьетнамцы ловко эксплуатировали опасения стран АСЕАН и их желаниеподдерживать дружеские отношения с Вьетнамом. Тон их радиопередач и газетныхпубликаций был угрожающим. Их лидеры казались мне невыносимыми людьми, - онибыли полны чувства собственной значимости и сравнивали себя с "пруссакамиЮго-Восточной Азии". Действительно, они пережили много страданий, вынеся насебе все ужасы, причиненные американской военной машиной, и, проявивогромную выносливость и замечательную изобретательность в использованииамериканских средств массовой информации в пропагандистских целях, победилиамериканцев. Вьетнамцы были уверены, что смогут победить любую страну вмире, которая напала бы на них, даже Китай. К нам, маленьким государствамЮго-Восточной Азии, они не испытывали иных чувств, кроме презрения. Вьетнамзаявил, что установит дипломатические отношения с каждой страной АСЕАН вотдельности, и отказался иметь дело с организацией в целом. Вьетнамскиегазеты критиковали Филиппины и в Таиланд за наличие там военных баз США иговорили о существовании сговора в отношениях между Китаем и Сингапуром. К 1976 году все более углублявшиеся разногласия в отношениях с Китаемвынудили вьетнамцев послать дипломатические миссии в страны АСЕАН. Во времяпоездки по странам региона министр иностранных дел Фан Хиен (Phan Hien)говорил о мире. Первоначально он исключил посещение Сингапура из программысвоей поездки, но затем изменил свои планы и прибыл к нам в июле 1976 года.Он сказал, что Вьетнам не вмешивался во внутренние дела других стран, нопровел различие между народом и правительством Социалистической РеспубликиВьетнам. По его словам, народ Вьетнама поддерживал справедливое дело народовЮго-Восточной Азии, боровшихся за независимость (под этим он подразумевалкоммунистические мятежи); а правительство Вьетнама хотело установитьдвусторонние отношения с этими странами. Я ответил, что эта дипломатическаяказуистика не позволяла нам избавиться от впечатления, что такой двойнойподход представлял собой вмешательство во внутренние дела других государств.Говоря о советской помощи Вьетнаму, я заметил, что великие державы знали,что непосредственно воевать друг с другом было опасно, так что онииспользовали третьи страны для расширения своего влияния. Разногласия жемежду странами АСЕАН разрешались внутри этой организации, так что ниСоветский Союз, ни Соединенные Штаты не могли использовать их в своих целях. Год спустя премьер-министр Фам Ван Донг (Pham Van Dong) такжепервоначально не включил Сингапур в план своего визита по странам региона,вероятно, чтобы припугнуть нас. Мы не испугались, - вьетнамцы пока что немогли причинить нам никакого вреда. Он прибыл 16 октября 1978 года ипоказался мне высокомерным и недоброжелательным человеком. Вьетнамцы былипрекрасными режиссерами. Первым к нам приехал Фан Хиен, чтобы показать намслащавое, улыбчивое лицо коммунистического Вьетнама. Теперь Фам Ван Донг,пожилой человек в возрасте 72 лет, приехал показать нам, что они былитверды, как сталь. Во время дискуссии, продолжавшейся 2.5 часа, мы расточалилюбезности и говорили иносказательно, а откровенный и прямой разговор междунами начался в машине по дороге из аэропорта. Я начал с комплиментов по поводу желания Вьетнама работать вместе снами для укрепления мира, стабильности и процветания. Тем не менее,прослушивание передач "Радио Ханоя" и чтение газеты "Нян зан" (Nhan Dan)порождало у меня некоторые сомнения: их тон был недружественным, дажеугрожающим. Фам Ван Донг ответил, что Вьетнам - социалистическая страна, аон - коммунист, исповедующий марксизм-ленинизм. Он приехал в Сингапур, чтобывести переговоры в качестве премьер-министра Социалистической РеспубликиВьетнам. Вьетнам внес свой вклад в дело революции и мира в Юго-ВосточнойАзии и во всем мире. По его словам, это не должно было беспокоить Сингапур.Вьетнам - страна с населением в 50 миллионов человек; это мужественные иобразованные люди; страна богата природными ресурсами. И США, и Японияговорили вьетнамцам, что их страна станет экономически сильной, а потому иСША, и Япония будут нуждаться в развитии торговых и экономических отношенийс Вьетнамом. После такого уверенного вступления, отвечая на мои вопросы, он заявил,что Пекин подстрекал 140-150 тысяч этнических китайцев, проживавших насевере Вьетнама, покинуть Вьетнам и вернуться в Китай. Он сказал, чтовьетнамцы не понимали, почему Китай делал это. Причиной возникновения этихпроблем было отношение Китая к Вьетнаму после победы Вьетнама над Америкой.Он сказал, что Китай продолжал свою экспансионистскую политику в отношенииВьетнама. Пекин использовал "красных кхмеров" для организации нападений натерриторию Вьетнама и совершения ужасных преступлений. Кампания, развернутаякитайским посольством в Ханое, привела к массовому отъезду из Вьетнама людейнародности хоа, которые затем получали в Китае специальную подготовку сцелью возвращения на вьетнамскую территорию. Китайцы зарубежья всегдачувствовали приверженность к своей родине, - это искреннее и достойноеуважение чувство, но Пекин играл на этих чувствах. Я спросил его, станет ли Пекин проводить подобную политику в отношенииСингапура, если откроет в городе свое посольство. Фам Ван Донг ответил, чтоон так не думает, ибо в планы Китая не входило возвращение на родину всехкитайцев, живших за рубежом. Китай предпочитал оставить их там, где они жилии использовать в качестве инструмента своей политики. Многозначительнопосмотрев на меня, он сказал, что проживающие за рубежом китайцы всегдабудут поддерживать Китай, так же как проживающие за рубежом вьетнамцы всегдабудут поддерживать Вьетнам. После этого он перешел к экономическим взаимоотношениям, удивив менязаявлением, что Сингапур мог бы внести вклад в восстановление Вьетнама.Когда я мягко возразил, что мы должны получать что-то взамен за наши товарыи услуги, он прямо сказал, что экономика Вьетнама была слаборазвитой, авозможности для торговли - ограниченными. В тот же вечер, когда мыпрохаживались перед ужином, он снова сказал, что Вьетнаму было нечемторговать, но он нуждался в помощи. Поскольку Сингапур извлекал выгоду извойны во Вьетнаме, продавая американцам военные материалы и сырье, то нашимдолгом было помочь Вьетнаму. Я был ошеломлен этим высокомерным ивоинственным отношением. Когда на следующий день мы ехали в машине по набережной, он увиделмножество кораблей, стоявших в порту. Он снова подчеркнул, что мы извлеклиогромную выгоду из войны во Вьетнаме и развивали Сингапур за их счет, такчто нашим долгом было помочь им. Я не верил своим ушам и не мог понять,почему мы должны были помогать им, - только ли потому, что они обнищали врезультате войны, которую мы не развязывали и в которой не участвовали? Ясказал, что основными военными материалами, которые мы поставлялиамериканским войскам, были ГСМ (горюче-смазочные материалы), продававшиесяамериканскими и британскими нефтяными компаниями. Прибыль, получаемаяСингапуром от этой торговли, была ничтожна. Он посмотрел на меняскептически. Я сказал, что мы были готовы торговать, а не предоставлятьбезвозмездную помощь. Это ему не понравилось, и мы расстались вежливо, нохолодно. 12 лет спустя, в 1990 году, на Всемирном экономическом форуме в Давосе,заместитель председателя правительства Вьетнама Во Ван Киет (Vo Van Kiet)попросил о встрече со мной. Он хотел оставить в стороне разногласия междунами и приступить к сотрудничеству. Я посетовал на то, что, начиная сдекабря 1978 года, из-за вьетнамской оккупации Камбоджи, было упущеностолько времени. Я подчеркнул, что до тех тор, пока этот конфликт не будетразрешен, какие-либо межправительственные связи были невозможны. Киетсказал, что Вьетнам - страна огромных возможностей, и что правительствовыдало более 100 инвестиционных лицензий зарубежным компаниям. Я ответил,что, независимо от того, выдадут ли вьетнамцы 100 или 1000 лицензий,вьетнамская экономика не начнет бурно развиваться до тех пор, пока США неодобрят выделение Мировым банком льготных кредитов на восстановлениеВьетнама, а крупные американские банки не сочтут, что риск, связанный синвестициями во Вьетнаме, является приемлемым. Тем не менее, как толькоВьетнам выведет свои войска из Камбоджи, мы снова начнем с того же самогоместа, где мы остановились в 1978 году. В октябре 1991 года Вьетнам и все заинтересованные стороны подписали вПариже соглашение о всеобъемлющем политическом урегулировании в Камбодже.Через неделю Во Ван Киет, теперь уже в качестве премьер-министра, посетилСингапур. Хотя я уже не был премьер-министром, мы встретились на обеде,который дал в его честь мой преемник, премьер-министр Го Чок Тонг. Когдаобед подходил к концу, Во Ван Киет поднялся, подошел ко мне и, пожав моируки в типичном партийном рукопожатии, спросил, смогу ли я помочь Вьетнаму.Я поинтересовался, чем я могу помочь. Он сказал, что хотел бы предложить мнестать их экономическим советником. Я потерял дар речи. Я был мишенью ихязвительных нападок с момента начала вьетнамской оккупации Камбоджи. Придя всебя от изумления, я сказал, что мой опыт был ограничен рамкамигосударства-города, и что у меня не было опыта управления такой большойстраной как Вьетнам, с населением 60 миллионов человек. К тому же странабыла разрушена войной, в ней сохранялась коммунистическая система, которуюследовало трансформировать в рыночную. Он продолжал настаивать на своем иприслал мне два письма, в которых повторил свою просьбу. После обмена письмами я согласился приехать во Вьетнам, но не вкачестве советника, а только для участия в дискуссии и обмене взглядами опутях перехода Вьетнама к рыночной экономике. Когда я посетил Ханой в апреле1992 года, отношения между нами полностью изменились. Заседания проводилисьв украшенном орнаментом зале, в центре которого стоял бюст Хо Ши Мина (HoChi Minh). Я провел целый день с Во Ван Киетом и командой его министров иофициальных лиц. У них было пять основных вопросов, начиная с того, напроизводстве каких товаров следовало сосредоточиться Вьетнаму в ходе своеймодернизации, с какими партнерами и на каких рынках работать. Я ответил им,что в самом вопросе отражался образ мышления, воспитанный долгими годамицентрализованного планирования, ибо они исходили из того, что какие-тоопределенные товары, рынки или торговые партнеры приведут к трансформации ихэкономки. Я предложил им изучить опыт Тайваня и Южной Кореи, которые самипреобразовали себя из аграрных государств в новые индустриальные страны. Ясказал, что хорошей стратегией было бы использование Южного Вьетнама,особенно Хо Ши Мина (бывший Сайгон) в качестве двигателя экономическогороста для всей страны. Коммунистическая система существовала на севере напротяжении 40 лет, а на юге - только 16 лет. Люди на юге Вьетнама былизнакомы с рыночной экономикой и могли легко вернуться к старой системе.Наилучшим катализатором развития были бы их эмигранты - вьетнамские беженцы,покинувшие страну после 1975 года, которые успешно занимались бизнесом вАмерике, Западной Европе, Австралии и Азии. Я посоветовал пригласить ихвернуться и запустить процесс экономического развития на юге Вьетнама, ибоони наверняка захотели бы помочь своим родственникам и друзьям. Мне показалось, что мое предложение понравилось Киету. Он был выходцемс юга, но другие, более высокопоставленные лидеры, хотели, чтобы развитиеэкономики шло равномерно, - как на юге, так и на севере страны.Невысказанными оставались опасения по поводу того, что эмигранты принесли быс собой подрывные идеи, а также могли бы оказаться связанными с иностраннымиспецслужбами, например, с ЦРУ. После десятилетий партизанской войны ониподозревали каждого. Киет прилетел в Хо Ши Мин из Ханоя для заключительной встречи со мной.Он попросил меня приезжать ежегодно, сказав, что я оказался настоящимдругом, ибо давал искренние и честные советы, как ни больно было подчас ихвыслушивать. Я пообещал приехать через два года. В течение этого периодавремени я пообещал прислать команду специалистов для изучения недостатковразвития их инфраструктуры и подготовки рекомендаций по подготовке морскихпортов, аэропорта, дорог, мостов, средств связи и электростанций. Наши сотрудники считали, что вьетнамцы хотели наладить контакты сомной, чтобы развивать более близкие отношения со странами АСЕАН ичувствовать себя в большей безопасности по отношению к Китаю. Сингапур былсамым ярым оппонентом Вьетнама, так что если бы им удалось нормализоватьотношения с нами, то зарубежные инвесторы относились бы к Вьетнаму с большимдоверием. Мы решили оставить прошлое позади и помочь им приспособиться крыночной экономике и стать более подходящими партнерами для стран АСЕАН. В Ханое я попросил о встрече с Фам Ван Донгом. Хотя он уже ушел вотставку, мы встретились с ним в правительственном здании, - каменномособняке постройки 1920-ых годов, - который когда-то был резиденциейфранцузских губернаторов. Он встретил меня у дверей на самом верхнем пролетелестницы. Он был очень слаб, стоять прямо ему давалось с большим трудом, а ккреслу, стоявшему поодаль, он подошел неуверенной походкой. Кондиционерыбыли выключены, так как он не мог переносить холода. Он был очень дряхлым,но говорил твердо и с глубоким убеждением. Он напомнил о нашей встрече вСингапуре и сказал, что прошлое осталось позади, Вьетнам открывал новуюстраницу в своей истории. Он поблагодарил меня за дружеское отношение исогласие приехать, чтобы помочь Вьетнаму. В его голосе звучали горе иожесточенность. Я вспомнил того высокомерного и надменного лидера, которыйприезжал в Сингапур в 1978 году. Видя, каким твердым он оставался, потерпевпоражение, я почувствовал благодарность к Дэн Сяопину, который наказалвьетнамцев (Прим. пер.: имеется в виду нападение Китая на Вьетнам в 1979году). В качестве победоносных "пруссаков Юго-Восточной Азии" вьетнамцы былибы просто невыносимы. Вьетнамские лидеры впечатляли. Киет был мягким на вид человеком, но еговнешность была обманчива, ибо в прошлом он был бойцом коммунистическогоподполья. Они были серьезными противниками, решительными и сильными духомлюдьми. В своей докладной записке правительству я описал то ужасноесостояние, в котором находился Вьетнам, несмотря на то, что прошло уже 6 летпосле того, как они открыли экономику страны. В 1975 году город Хо Ши Минмог поспорить с Бангкоком, теперь же (в 1992 году) он отставал более чем на20 лет. Я чувствовал, что народ утратил веру в своих лидеров, а лидерыутратили веру в свою систему. Тем не менее, они были энергичными иобразованными людьми, конфуцианцами до мозга костей. Я верил, что в течение20-30 лет они смогут поправить дела. Каждая встреча начиналась изаканчивалась в точно назначенное время, - вьетнамские лидеры былисерьезными людьми. И Киет, и бывший Генеральный секретарь Коммунистической партии ВьетнамаНгуен Ван Линь (Nguen Van Lihn), которого я встретил в Хо Ши Мине,независимо друг от друга сказали мне, что им следовало переобучить своикадры для работы в условиях рыночной экономки и освободиться от неверныхмарксистских идей. Один иностранный банкир в Хо Ши Мине сказал мне, чтоиз-за серьезной "утечки умов" они испытывали недостаток подготовленных,обученных людей. Они рассматривали всех иностранцев как потенциальныхврагов, о чьей деятельности вьетнамские служащие должны были доносить. Онверил, что вьетнамцы готовились к следующей войне. Их подходы во многом все еще оставались коммунистическими. Например,после дискуссии, состоявшейся в первый день утром и после обеда, Киет велсебя уклончиво. Сразу после этих двух встреч меня отвезли на встречу сГенеральным секретарем Коммунистической партии Вьетнама До Мыой (Do Moui). Втечение тех двадцати минут, которые прошли с тех пор как я расстался спремьер-министром, его проинформировали о содержании наших дискуссий.Видимо, после моей встречи с До Мыой Киет получил знак одобрения, ибо в тотже вечер, в своей речи за ужином, он упомянул о сделанном мною предложении,от ответа на которое он ранее уклонялся. Оно состояло в том, что Вьетнаму неследовало иметь слишком много международных аэропортов и морских портов, нонеобходимо было сконцентрироваться на строительстве одного большогомеждународного аэропорта и большого международного морского порта, которыемогли бы войти в мировую сеть аэропортов и портов. Мы обсудили проблему убыточных государственных предприятий. Они хотелиприватизировать их или продать рабочим и другим лицам. Я объяснил им, чтотакой метод приватизации не дал бы им того, в чем они нуждались больше всего- эффективного управления. Государство владело 100% акций "Сингапурэйрлайнз", но она являлась эффективной и прибыльной компанией, потому что ейприходилось конкурировать с международными авиакомпаниями. Мы несубсидировали компанию, - если бы она не являлась прибыльной, нам пришлосьбы ее закрыть. Я порекомендовал им, чтобы они приватизировали своигосударственные предприятия путем привлечения иностранных компаний, чтобызаполучить знания в области управления и иностранный капитал для внедренияновых технологий. Изменения в системе управления было жизненно необходимы,вьетнамцы должны были работать рука об руку с иностранцами, чтобы учиться впроцессе работы. Приватизация предприятий внутри страны, путем продажи ихакций собственным гражданам, ничего бы этого не дала. Мы направили команду специалистов, подготовившую отчет о развитииинфраструктуры, который был принят правительством Вьетнама. Мы создали Фондпомощи Индокитаю (Indochina Assistance Fund) в размере 10 миллионов долларовдля технической подготовки их должностных лиц. До Мыой посетил Сингапур в октябре 1993 года. Он был поражен высокимкачеством зданий и инфраструктуры. Когда он посетил универмаг НКПС"Фэйрпрайс", то был впечатлен, как и премьер-министр СССР Николай Рыжков в1990 году, разнообразием и изобилием потребительских товаров, доступныхнашим рабочим. Когда месяц спустя я нанес ответный визит, то узнал отвьетнамских официальных лиц, что их ведомствам были даны указания учиться уСингапура и везде, где только было возможно, отдавать предпочтение проектам,предложенным сингапурскими инвесторами. Тем не менее, несмотря на то, чтобыло подписано немало соглашений, наши инвесторы вскоре убедились в том, чтоони не выполнялись. Нижестоящие официальные лица использовали эти соглашениядля того, чтобы заполучить еще лучшие предложения от других бизнесменов. До Мыой был самым влиятельным человеком во Вьетнаме. Крепкого сложения,с большим лицом, широким носом, темной кожей и прямыми волосами, зачесаннымина пробор, он выглядел опрятно и аккуратно. В отличие от Киета, которыйносил пиджачные пары, он носил вьетнамскую версию костюма в стиле Мао. Он небыл столь реформистки настроен как Киет, но не был и столь консервативен какпрезидент, генерал Ле Дук Ан (Le Duc Ahn). Он был арбитром, человеком,поддерживавшим равновесие между двумя крыльями партии. Он сказал мне, что ему дали две мои книги, когда он был в Сингапуре. Унего была книга моих речей, переведенная с китайского языка на вьетнамский.Он прочитал их все, подчеркнул главные части, касавшиеся экономики, иразослал всем своим министрам и высокопоставленным руководителям дляизучения. Он мало спал, - с полуночи до трех часов утра, - потом полчасазанимался зарядкой и читал до половины восьмого утра, до начала работы.Сотрудники нашего посольства сообщили, что книга моих речей была переведенана вьетнамский язык и продавалась. Об авторских правах вьетнамцы не слышали. Когда он спросил меня, как можно было бы увеличить объем инвестиций, япосоветовал ему отказаться от партизанских привычек. Проекты,осуществлявшиеся на юге Вьетнама, которые были одобрены властями Хо Ши Мина,затем подлежали одобрению официальными лицами в Ханое, которые мало чтознали о местных условиях. Это была пустая трата времени. Затем проекты,одобренные правительством в Ханое, часто блокировались местными властями,исходя из унаследованного со времен партизанской войны принципа, согласнокоторому верховной властью обладал командир, находившийся на месте. Он с болью говорил о тяжелом прошлом Вьетнама: тысяча лет войны сКитаем, затем еще 100 лет борьбы с французским колониализмом иимпериализмом, затем война за независимость после Второй мировой войны. Импришлось воевать с японцами, французами, американцами, а позднее - еще и скликой Пол Пота. Он не упомянул о нападении Китая в 1979 году. На протяжении140 лет вьетнамцы успешно воевали за освобождение своей страны. Нанесенныевойной раны были глубокими, промышленность - слабой, технология - отсталой,а инфраструктура - в прискорбном состоянии. Я отнесся к его словам ссимпатией, сказав, что война была трагедией и для США, и для Вьетнама. Онвздохнул и сказал, что, не будь войны, Вьетнам был бы развитым, современнымгосударством, как и Сингапур. Я заверил его, что, в конечном счете, Вьетнам мог добиться большего,чем Сингапур. Не существовало каких-либо причин, по которым мир истабильность в регионе не могли продолжаться на протяжении длительноговремени. В течение последних 40 лет Восточная Азия на горьком опытеубедилась, что воевать не имело смысла. В войнах в Корее, во Вьетнаме, впартизанской войне в Камбодже не было победителей, - одни жертвы. До Мыой сгрустью согласился. Фактически, Вьетнам добился прогресса. В результате расширившихсяконтактов с иностранцами, лучшей информированности о работе рыночнойэкономики, министры и официальные лица стали лучше разбираться в том, какработает свободный рынок. Увеличилась активность на улицах, стало большемагазинов, появились иностранные бизнесмены и гостиницы, - все эти признакипроцветания в Хо Ши Мине и Ханое были налицо. Во время другого визита, в марте 1995 года, первый заместительпремьер-министра Вьетнама Фан Ван Кхай (Phan Van Khai) провел обмен мнениямипо проблемам экономической реформы. Он обладал репутацией реформатора. Нашиинвесторы сталкивались с бесчисленными проблемами. Я сказал Фан Ван Кхаю,что, если Вьетнам хотел привлечь инвесторов, то было необходимо создатьнаиболее благоприятные условия для тех из них, кто пришел раньше других. Имследовало помогать добиться успеха тем инвесторам, которые уже имелинедвижимость и оборудование во Вьетнаме. Относиться к таким инвесторам как кзаложникам, было вернейшим способом отпугнуть других инвесторов. Ихофициальные лица вели дела с инвесторами так, как они вели себя самериканскими солдатами, то есть рассматривали их как врагов, которыхследовало заманить в засаду и уничтожить. Вместо этого к инвесторамследовало относиться как к ценным друзьям, которые нуждались в помощи, чтобыпробираться через лабиринты их бюрократии, начиненные минами и другимиловушками. Я привел ему некоторые примеры трудностей, с которыми столкнулись нашиинвесторы. Один предприниматель, работавший в сфере недвижимости, строилгостиницу в Ханое. Примерно 30 домовладельцев, живших вокруг стройплощадки,жаловались на шум и вибрацию. Он согласился платить каждому домовладельцукомпенсацию в размере 48 долларов в месяц. Стоило ему согласиться на это,как еще 200 домовладельцев потребовали компенсации. Предприниматель решилиспользовать оборудование, позволявшее забивать сваи без шума и вибрации.Ему не разрешили этого сделать, поскольку он имел лицензию на использованиестарого оборудования. Другая компания, "Сингапур телеком" (Singapore Telecom), подписаласоглашение о создании совместного предприятия по развитию системыпейджинговой связи с почтовой и телефонной компанией Хо Ши Мина (Ho Chi MihnPost and Telecoms). Первоначально договор был заключен на срок один год,после чего они могли обратиться за лицензией на 10 лет. После того каккомпания "Сингапур телеком" израсходовала миллион долларов, и системазаработала, вьетнамская компания предложила купить ее. Я сказалпремьер-министру Во Ван Киету, что речь шла не о миллионе долларов, а опринципе. Если вьетнамцы не будут выполнять условий контрактов, то онипотеряют доверие сингапурских инвесторов. Проект был осуществлен, но,опять-таки, не без дополнительных изменений в тексте первоначальногодоговора, а некоторые проблемы так и не удалось разрешить. Отзывы некоторых иностранных инвесторов показывали, что мои слова дошлидо вьетнамских официальных лиц, которые стали лучше относиться к инвесторам.Управляющий одной крупной немецкой компании, посетивший Сингапур послевизита во Вьетнам, сказал мне, что вьетнамцы дали ему гида. Я довольноулыбнулся. Напуганные социальными последствиями "политики открытых дверей" поотношению к внешнему миру, опасаясь потерять политический контроль надобществом, высшее руководство Вьетнама продолжало тормозить либерализацию. Вотличие от Китая, в котором большинство мэров и руководителей провинций былимолодыми людьми с высшим образованием, высшие руководители вьетнамскихгородов и провинций, все как один, были бывшими партизанскими командирами.Они были ошеломлены тем, что случилось в Москве и в Советском Союзе, и неодобряли тех социальных зол, которые поразили китайские прибрежные города.Это было не то, за что они воевали. В 1993 году я предложил Во Ван Киету и его команде назначить ветерановпартизанской войны на важные должности советников и позволить молодым людям,предпочтительно имевшим опыт общения с Западом, заняться текущимруководством. Они нуждались в людях, которые понимали рыночную экономику имогли работать с иностранными инвесторами. Тем не менее, ветераны, которыевоевали и победили в войне, находились во главе страны и хотели вести странупо своему пути. Я верю, что когда власть перейдет к молодому поколениюруководителей, вьетнамская экономика станет развиваться быстрее. Важныеперемены в руководстве произошли в сентябре 1997 года, когда вице-премьерФан Ван Кхай стал премьер-министром, а вице-премьер Чан Дык Лыонг (Tran DucLuong) сменил генерала Ле Дук Ана на посту президента. Это были шаги попередачи власти представителям молодого поколения руководителей, которыебольше путешествовали и соприкасались с внешним миром, и слишком хорошознают, как далеко отстал Вьетнам от своих соседей. В ноябре 1997 года я посетил Хо Ши Мин, где встретился с мэром города исекретарем городского комитета партии Труон Тан Саном (Truong Tan Sang),который становился все более влиятельным. Страна находилась в подвешенномсостоянии. Наши инвесторы в Хо Ши Мине и иностранные банкиры были ошеломленывведенным незадолго до того запретом на конвертацию вьетнамских донгов виностранную валюту. Каким образом они должны были уплачивать свои долги взарубежных банках, кредиты по текущим счетам, процентные платежи покредитам, которые они получили в зарубежных банках, чтобы инвестировать воВьетнаме? Как продолжать бизнес? Министерство торговли и промышленностирешительно возражало против этой меры, которая, как они знали, должна былаобескуражить инвесторов, но ничего не могло поделать. Центральный банкВьетнама и министерство финансов были встревожены валютным кризисом врегионе и беспокоились из-за своих незначительных валютных резервов. В Ханое я пояснил Фан Ван Кхаю, что такие неожиданные изменения наносятсерьезный ущерб стране. Да и многие другие проекты пошли не так. Компания"Сингапур телеком" уладила проблемы с пейджинговым проектом только для того,чтобы столкнуться с неприятностями в реализации проекта по созданиюмобильной телефонной связи. Вьетнамцы не хотели давать обещанную ранеелицензию, они хотели управлять предприятием сами. Я указал, что Сингапурупришлось, вслед за более развитыми странами, приватизировать своителекоммуникации, чтобы сделать их более конкурентоспособными намеждународной арене. Единственным способом справиться с жесточайшейконкуренцией было превращение "Сингапур телеком" в частную компанию,работавшую с иностранными партнерами, внедрявшими самую современнуютехнологию. Он понял меня, как и Чан Дык Лыонг, с которым я обсудил тот жекруг вопросов. Мне снова устроили встречу с До Мыой. Как и во время предыдущих встречу нас состоялась хорошая дискуссия, но я боялся, что ее влияние снова будетограниченным. Вьетнамцам потребуется некоторое время, чтобы сбросить с себякоммунистическую смирительную рубашку и начать двигаться свободно и гибко.Но я не сомневаюсь, что, как только это произойдет, вьетнамцы покажут, начто они способны. То умение, с которым они использовали советское оружие,изобретательность, с которой они преодолевали нехватку всего необходимого вовремя войны, и достижения вьетнамских беженцев в Америке и во Францииявляются напоминаниями об их значительных достоинствах. Я впервые посетил Рангун (Rangoon) (ныне Янгон - Yangon) в апреле 1962года. Премьер-министр Бирмы (после 1989 года страна стала называться Мьянмой(Myanmar)) У Ну (U Nu) попросил генерала У Не Вина (Ne Win) встать во главегосударства в 1958 году, потому что демократически избранное правительствоне могло подавить мятежи и восстания многих национальных меньшинств. После18 месяцев военного правления были проведены всеобщие выборы. Когда партия УНу победила на выборах, У Не Вин вернул им бразды правления. Но вскоре У Нувновь столкнулся с трудностями, и У Не Вин захватил власть в марте 1962года, как раз накануне моего визита. В отличие от Коломбо, который я посетил в 1956 году, Рангун казалсяобветшалым и пришедшим в упадок городом. Он находился под японскойоккупацией, и хотя худшего при освобождении города британцами, наступавшимииз Бенгалии, удалось избежать, разрушения все же были значительными. У НеВин тепло принимал Чу и меня в своем доме. Я был смущен, увидев, что дом былокружен танками и орудиями. Было очевидно, что У Не Вин не рисковал. Мойвизит должен был призван развеять пропагандистские заявления президентаИндонезии Сукарно о том, что образование Малайзии было заговоромнеоколониалистов. За обедом У Не Вин слушал мои объяснения, но не слишкомвнимательно. Он был озабочен поддержанием законности и порядка, подавлениемвосстаний и сохранением целостности Бирмы. У Не Вин жил в пригороде, в бунгало средних размеров. Он былдружелюбным человеком, как и его жена Кин Мэй Тан (Khin May Than) (Китти) -весьма оживленная женщина, бывшая до того медсестрой. Они былиобразованными, умными людьми и говорили по-английски. Бирма была одной изнаиболее обеспеченных стран Юго-Восточной Азии, до войны странаэкспортировала рис и продовольствие. Тем не менее, демократическая системаправления в стране не работала. Народы Бирмы принадлежали к различным расами говорили на разных языках. Англичане свели в одно государство множестворазличных народов, живших в разных частях этой страны. Лозунгом, который У Не Вин выдвинул в качестве идеологической основыСоциалистической Республики Бирманский Союз (Socialist Republic of the Unionof Burma) был "Бирманский путь к социализму". Его политика была простой:добиться самообеспечения и избавиться от индусов и китайцев, прибывших вБирму вместе с англичанами. Китайцы начали покидать страну еще при У Ну,многие из них осели в Таиланде и Сингапуре. Индийцы, которых англичаненабирали на государственную службу, были многочисленны, но и их потихонькувытесняли. Мое следующее посещение Рангуна состоялось в мае 1965 года, послеучастия в конференции азиатских социалистов в Бомбее. У Не Вину понравиласьта часть моей речи, в которой я сказал: "Если мы будем смотреть на азиатскиепроблемы бедности и отсталости через розовые очки западноевропейскихсоциалистов, то мы наверняка потерпим неудачу". Тогда я еще не знал,насколько решительно он был настроен добиться самодостаточности Бирмы, чтобыкак можно меньше общаться с окружающим миром и вернуться к томуромантическому, идиллическому прошлому, когда Бирма была богатой и ни в комне нуждалась. Во время этого визита у меня состоялся незабываемый разговор сдворецким в гостинице "Стрэнд" (Strand Hotel), - пожилым индусом в возрастеоколо 60 лет, с седеющими волосами и бородой. Он принес мне завтрак и снесчастным и удрученным видом сказал по-английски: "Сэр, сегодня - мойпоследний день, завтра меня здесь уже не будет". Он сомневался, сможет лиего помощник-бирманец подать мне такой же завтрак: английский чай с молокоми сахаром, поджаренный хлеб и омлет. Я спросил его, почему он хотел уехать.Он ответил мне: "Я вынужден уехать. Я родился в Бирме и прожил здесь всюсвою жизнь, но правительство хочет, чтобы все индусы уехали. Я не могу взятьс собой ничего, кроме небольшой суммы денег и личных вещей". Я спросил его,куда он ехал. "В Индию", - ответил он. Я поинтересовался, были ли у него тамродственники, он ответил, что не было. Его бабушки и дедушки были привезеныв Бирму англичанами, а теперь правительство хотело отослать его обратно вИндию. Относительно моего завтрака он оказался прав, - на следующий деньподнос уже не был таким чистым, а тосты не хрустели. В тот же день, после обеда, мы играли с У Не Вином в гольф в бывшембританском гольф клубе Рангуна. Это было необыкновенная игра. По обе стороныкаждой площадки, а также вокруг нас, четырех игроков, стояли солдаты сдулами автоматов, направленными наружу. В те моменты, когда была не егоочередь бить по мячу, У Не Вин носил стальную каску. Не без колебаний япоинтересовался, почему он так делал, и один из его министров, участвовавшихв игре, что-то пробормотал об угрозе покушения. Когда У Не Вин посетил Сингапур в 1968 году, мы снова играли в гольф,но он не заботился о безопасности и играл без стальной каски. Когда он сноваприехал с визитом в 1974 году, я предложил ему скоординировать нашу политикуи договориться с Соединенными Штатами, Советским Союзом и Китаем об ихприсутствии в регионе, чтобы создать в нем некий баланс сил. Его этосовершенно не интересовало, - он предпочитал оставить решение этих вопросовсверхдержавам. В последний раз я посетил Рангун в январе 1986 года. У У Не Вина былановая жена, доктор, хорошо образованная и намного моложе Китти, котораяумерла. У Не Вин прекрасно помнил события, случившиеся 15 и 30 лет назад. Заобедом я понял, что, несмотря на 20 лет застоя в экономике Бирмы, онпо-прежнему не доверял иностранным государствам. Он говорил о том, чтострана была втянута в борьбу "против тех элементов за пределами Бирмы,которые хотели поживиться за счет страны, насколько это было возможно". Было грустно видеть, что со времени моего последнего визита в 1965 годуРангун стал выглядеть еще хуже. Новых дорог или зданий не было, все было вочень плохом состоянии, а на главных дорогах были выбоины. Те немногиеавтомобили, которые ездили по городу, были 50-ых-60-ых годов выпуска. Егоминистры ничего не могли изменить в рамках проводимой им политики.Выходившая на английском языке газета представляла собой одну полосу,сложенную вчетверо, бирманская газета была несколько толще. Одежда служащих,находившихся у знаменитой пагоды Шве Дагон (Shwe Dagon), была бедной ипоношенной. Насколько я смог разглядеть из окна своего автомобиля, полкимагазинов были пусты. Когда премьер-министр Бирмы Маунг Маунг Ка (Maung Maung Kha) посетилСингапур в сентябре 1986 года, я постарался привлечь его внимание к развитиютуризма. Я привел в качестве примера статью, опубликованную в "Сингапурамерикэн" (Singapore American), - газете, издававшейся американской общинойСингапура, в которой два учителя американской школы описывали свой визит вРангун, Мандалай (Mandalay) и Паган (Pagan). Часть пути они проехали напопутных машинах и отзывались о поездке, как о замечательном приключении. Япредложил ему открыть Бирму, построить гостиницы и наладить безопасноеавиасообщение между Рангуном, Мандалаем и Паганом. Это привлекло бызначительное количество туристов и принесло бы Бирме хорошие доходы. Онвнимательно выслушал, но ничего не сказал. Из этого ничего не получилось: УНе Вин не хотел, чтобы иностранцы приезжали в Бирму. Только в 1993 году, когда генерал-лейтенант Кин Ньюнт (Khin Nyunt),который был одной из ключевых фигур в бирманском руководстве, встретился сомной в Сингапуре, я обнаружил в нем отзывчивого лидера. Видимо, к этомувремени У Не Вин изменил свою позицию. Очевидно, У Не Вин отрекомендовалменя как старого друга, потому что Кин Ньюнт спокойно слушал мои объясненияотносительно того, что Мьянме следовало приспособиться к изменившимсямеждународным условиям после окончания "холодной войны". Им следовалооткрыть свою экономику и заняться развитием всей страны. Я привел в качествепримера Китай и Вьетнам, которые были в прошлом закрытыми государствами, атеперь развивали туризм и приглашали зарубежных инвесторов с целью созданиярабочих мест и повышения благосостояния страны. Кин Ньюнт являлся тогда руководителем разведки и одной из ключевыхфигур военной хунты, носившей название Государственный совет повосстановлению законности и порядка (ГСВЗП - State Law and Order RestorationCouncil). Я предложил ему изменить политику по отношению к Аун Сан Су Ки(Ong San Suu Kyi), дочери национального героя и первого премьера-министраБирмы. Она вышла замуж за англичанина, но вернулась в Бирму, чтобывозглавить борьбу с военным правительством. Они не могли вечно удерживать еепод домашним арестом, иначе она бы постоянно создавала проблемы для ихправительства. Мьянма нуждалась в улучшении жизни своих людей, необходимо было ввестив состав правительства способных людей, имевших опыт работы заграницей.Правительство, состоящее из военных, никогда не сможет добиться успешногоразвития экономики. Я предложил ему обеспечить условия для оказанияСингапуром экономической помощи Мьянме. Если бы эти отношения и помощь былинаправлены не на поддержание существующей системы, а на возврат Мьянмы кнормальной жизни, это позволило бы Сингапуру оправдать отношения с Мьянмойперед международным сообществом. Мой секретарь, присутствовавший на встрече,чиновник министерства иностранных дел, отвечавший за отношения с Мьянмой,опасался негативной реакции со стороны моего собеседника, и был приятноудивлен, когда тот поблагодарил меня за высказанное мной "ценное мнение". Когда генерал премьер-министр Мьянмы, председатель ГСВЗП Тан Шве (ThanShwe), посетил Сингапур в июле 1995 года, я посоветовал ему посетитьИндонезию, чтобы изучить опыт перехода страны от правления военных, во главес генералом Сухарто, к системе выборной президентской власти. КонституцияИндонезии предоставляла армии возможность непосредственно оказывать влияниена правительство через своих представителей в Законодательном собрании врамках так называемой двуфункциональной системы. Конституционная роль армиизаключалась также в обеспечении безопасности и территориальной целостностистраны. Выборы президента и депутатов Законодательного собрания проводилиськаждые пять лет. Если Мьянма хотела стать похожей на другие страныЮго-Восточной Азии, она должна была двигаться в том же направлении. Я встретился с У Не Вином годом ранее, в 1994 году, когда он приехал вСингапур на лечение. Он говорил со мной о покое и ясности ума, которого ондобился путем медитации. На протяжении двух лет после ухода из правительствав 1988 году он пребывал в мучениях, беспокоясь и переживая о том, чтопроисходило в стране. Затем, в 1990 году, он начал читать о медитации.Теперь он медитировал по много часов в день: утром, после обеда и вечером.Он определенно выглядел намного лучше, чем тот болезненный человек, скоторым я встречался в Рангуне в 1986 году. Он снова приехал в Сингапур в1997 году, чтобы встретиться со своими докторами. В возрасте 86 лет онвыглядел даже лучше, чем во время своего последнего визита. В этот раз онговорил только о медитации, давая мне советы по поводу улучшения моейпрактики медитации. Я спросил его, не волнуется ли он о болезнях своихблизких, детей и внуков. Он ответил, что волнуется, но теперь он могконтролировать, уменьшить и забыть эти страдания путем медитации. Япоинтересовался, не переживает ли он, когда старые генералы спрашивают егосовета. У Не Вин ответил отрицательно, добавив, что когда генералы пыталисьэто делать, он сказал им никогда больше не говорить с ним о своих делах, ибоон удалился от мирских проблем. Тем не менее, дипломаты говорили мне, что онпользовался уважением и авторитетом среди военных и все еще мог оказыватьвлияние на события. Страны Запада, особенно США, считали, что экономические санкциизаставят военных передать власть Аун Сан Су Ки, которая получила Нобелевскуюпремию мира за 1991 год. Я считал это маловероятным. Правительство являлосьединственным источником власти в Бирме с тех тор, как У Не Вин захватилвласть в 1962 году. Военных лидеров можно было бы убедить разделить власть сгражданскими лицами и постепенно сделать правительство гражданским. Тем неменее, если США или ООН не готовы послать вооруженные силы, чтобы сохранитьцелостность страны, как они это делают в Боснии, управлять Мьянмой без армиибудет невозможно. Страны Запада проявляют недоумение по поводуконструктивного подхода стран АСЕАН и были озадачены, когда Бирма былапринята в члены организации в июле 1997 года. Только есть ли у нас лучшийпуть для того, чтобы помочь этой стране развиваться, открыться и постепенноизмениться? Силы ООН, наблюдавшие за проведением выборов в Камбодже, несмогли добиться передачи власти победителю, потому что фактическоеправительство под руководством Хун Сена (Hun Sen) контролировало армию,полицию и администрацию. Генералы, в конечном итоге, будут вынуждены приспособиться и изменитьформу правления, сделав ее более похожей на правительства своих соседей поАСЕАН. Это произойдет скорее, если их контакты с международным сообществомрасширятся. Я предпочитаю вспоминать о Камбодже как об оазисе мира и процветания врастерзанном войной Индокитае 60-ых годов. Чу и я впервые посетил столицуКамбоджи Пномпень в 1962 году. Принц Нородом Сианук лично приветствовал насв аэропорту. Когда мы шли к автомобилям после осмотра почетного караула,танцовщицы в национальных костюмах разбрасывали лепестки цветов по красномуковру. Пномпень был похож на тихий, мирный провинциальный французский город.К обсаженным деревьями широким бульварам, напоминавшим Елисейские поля(Champs Elysees) в Париже, примыкали тенистые улицы. В центре города, наглавном перекрестке, площади Независимости, была даже построенамонументальная арка, некая кхмерская версия Триумфальной арки (Arc deTriomphe) в Париже. Мы остановились во Дворце Правительства (Palais duGouvernement), который ранее являлся резиденцией французскогогенерал-губернатора. Дворец стоял на берегу реки Меконг (Mekong). Сам Сианукжил в старом дворце. Он устроил в нашу честь пышный ужин, а затем мыполетели на его личном самолете советского производства осматривать АнгкорВат (Angkor Wat). Сианук был необыкновенным человеком, - исключительно образованным,жизнерадостным и полным энергии. Он обладал манерами образованногофранцузского джентльмена, со всеми сопутствующими жестами и манерами иговорил по-английски с французским акцентом. Он был среднего роста,несколько полным, у него было широкое лицо с ноздрями, напоминавшимикаменные изваяния в храмах вокруг Ангкор Вата. Он был прекрасным,гостеприимным хозяином, который превращал каждый визит в запоминавшееся иприятное событие. На банкетах, которые он устраивал, подавались прекрасныеблюда французской кухни, а сервировка стола и лучшие французские вина былипод стать им. Я вспоминаю о своей поездке в его дворец в столице провинцииБаттамбанг (Batambang). Когда мы подъехали к высокому крыльцу, типичному дляфранцузских шато, невысокие охранники-камбоджийцы, которых черные,сверкавшие высокие наполеоновские ботфорты и шлемы делали похожими накарликов, отсалютовали нам сверкающими мечами. В роскошно обставленнойгостиной и банкетном зале работал кондиционер, играли европейский икамбоджийский оркестр, присутствовали зарубежные дипломаты. Это был поистинекоролевский прием. Принц отличался переменчивостью нрава и чрезмерной чувствительностью ккритике. Он отвечал на каждую статью в прессе, в которой содержались любыекритические замечания в его адрес. Политика для него сводилась к прессе иобщественному мнению. Когда в 1970 году Сианук был свергнут с престола входе переворота, он искал убежища в Пекине, ибо, по его словам, опасался засвою жизнь. Я полагаю, что, вернись он тогда в Камбоджу, ни один солдат непосмел бы выстрелить в него в аэропорту. Он был их королем-богом. Онсохранял Камбоджу в качестве оазиса мира и изобилия в неспокойном,разоренном войной Индокитае, поддерживая сомнительный баланс сил междукоммунистами и Западом. Принц пытался наладить дружественные отношения сКитаем, найти там защиту и, в то же время, поддерживал связи с Западом припосредничестве Франции. Когда он, вместо того, чтобы вернуться и броситьвызов совершившим переворот мятежникам, остался в Пекине, старая Камбоджабыла разрушена. Я снова встретился с ним, когда он приехал в Сингапур в сентябре 1981года для переговоров о формировании коалиции с "красными кхмерами". Это былуже другой Сианук. Он вернулся в Пномпень и стал пленником "красныхкхмеров". Он пережил страшное время, многие его дети и внуки были убиты ПолПотом, и он сам опасался за свою жизнь. Того старого, бодрого Сианука большене было: его смех, голос, который становился высоким и пронзительным, когдаон возбуждался, его жесты, - все стало более приглушенным. Он был живойтрагедией, олицетворением того, что случилось с его страной и народом.Китайцы спасли его как раз накануне захвата Пномпеня вьетнамцами в начале1979 года. Он выступал перед Советом Безопасности ООН против вьетнамскоговторжения и стал международным символом кампучийского сопротивления. Напротяжении долгого времени он был неумолим и непреклонно выступал противсоздания коалиционного правительства с "красными кхмерами". После того как "красные кхмеры" оккупировали Пномпень, камбоджийцы, иликампучийцы как они стали называть себя во время правления режима Пол Пота,не проявляли активности в регионе. Старший министр Иенг Сари (Ieng Sari)нанес мне визит в марте 1977 года. Он был мягким, круглолицым, полнымчеловеком и выглядел добряком, который мог бы нежно заботиться о младенцах.Он был зятем и доверенным лицом печально известного Пол Пота, лидера"красных кхмеров", уничтожившего от одного до двух миллионов человек из семимиллионов жителей страны, включая большинство наиболее образованных испособных кампучийцев. Он ничего не упомянул об этом геноциде, и я не сталрасспрашивать его. Он все равно стал бы отрицать сам факт геноцида, как этоделало радио "красных кхмеров". Иенг Сари был реалистом, - он хотел наладитьбартерную торговлю. Они нуждались в запасных частях для фабрик, насосах дляорошения и подвесных моторах для рыбацких лодок. В обмен он предложил рыбуиз Тонлесап (Tonle Sap), знаменитого озера в Кампучии, где после ежегодныхнаводнений ловилась отличная рыба. Эта бартерная торговля не процветала (уних были проблемы с доставкой), так что мы мало торговали и практически неподдерживали никаких других отношений с ними. В результате пограничных столкновений отношения между Вьетнамом иКамбоджей ухудшились. Вьетнам напал на Камбоджу и захватил ее в январе 1979года. Начиная с этого момента, Камбоджа существовала в моем сознании тольков результате нашей деятельности в ООН, направленной на то, чтобы собратьнеобходимые голоса и предотвратить захват места Камбоджи в ООН марионеточнымвьетнамским правительством. Мы также поддерживали силы камбоджийскогосопротивления, действовавшие в районах, прилегавших к границе междуКамбоджей и Таиландом. С 1981 по 1991 год я несколько раз встречался с сыном Сианука - принцемРанаритом (Ranariddh). Сианук поставил его во главе сил монархистов,базировавшихся у границы Таиланда с Камбоджей. Ранарит напоминал своего отцаголосом, манерами, выражением лица и жестами. Он был ниже ростом, его кожабыла темнее, он обладал более ровным характером и был менее подверженминутным колебаниям настроения, но в целом был человеком того же склада. Каки его отец, он бегло говорил по-французски и изучал право в университетеЛиона (Lyon), до тех пор, пока не стал во главе сил монархистов. Когда в 80-ых годах я посетил их тренировочный лагерь на северо-востокеТаиланда, то заметил, что войска были не слишком организованы, а боевой духотсутствовал. Это было все, чего Ранарит мог добиться, потому что и он, иего офицеры и генералы проводили больше времени в Бангкоке, чем в лагере.Поскольку мы поддерживали их оружием и средствами радиосвязи, я чувствовалсебя разочарованным. После подписания соглашения в 1991 году оказание помощиКамбодже взяли на себя крупные доноры. Когда его партия победила на выборах,организованных ООН в 1993 году, Ранарит стал первым премьер-министром, а ХунСен - вторым премьер-министром). Когда мы встретились в Сингапуре в августетого же года, я предупредил его, что коалиция с Хун Сеном была деломсомнительным. Армия, полиция и администрация подчинялись Хун Сену. ЕслиРанарит хотел выжить, ему необходимо было подчинить себе часть офицеровармии и полиции и некоторых провинциальных губернаторов. В том, чтобы носитьтитул первого премьер-министра и назначить своего человека министромобороны, было мало толку, ибо все офицеры и войска были лояльны по отношениюк Хун Сену. Он не принял мои слова близко к сердцу, очевидно, полагая, чтоего королевская кровь гарантирует ему поддержку народа, и что он будетнезаменим. Я встретился с Хун Сеном в Сингапуре в декабре того же года. Это былчеловек совершенно иного склада, прошедший жестокую школу выживания вусловиях режима "красных кхмеров". Он был назначен вьетнамцамипремьер-министром в 80-ых годах, но оказался достаточно ловким, чтобыдистанцироваться от них и стать приемлемым для американцев и европейцев. Онпроизвел на меня впечатление человека сильного и безжалостного. Пониманиевласти Хун Сеном соответствовало знаменитому выражению Мао о том, что"власть происходит из дула винтовки", и он был решительно настроен удержатьее. Когда в 1997 году силы "красных кхмеров" стали таять, а Ранарит не смогбольше блокироваться с ними, чтобы противостоять ему, Хун Сен сверг его ивзял в свои руки всю полноту власти, номинально оставаясь вторымпремьер-министром. Сианук снова стал королем после выборов 1993 года, но егоплохое здоровье и частые отлучки из Камбоджи для прохождения курса леченияот рака в Пекине не позволили ему утвердиться на капитанском мостике, теперьуже полностью занятом Хун Сеном и его армией. Камбоджа напоминает фарфоровую вазу, которую разбили на мелкие кусочки.Снова склеить ее будет тяжело, это потребует много времени. И как это всегдабывает со склеенным фарфором, она не сможет противостоять давлению. Пол Потубил 90% представителей интеллигенции и специалистов; в стране отсутствуетсогласованная администрация; люди так долго жили в условиях беззакония, чтобольше не являются законопослушными и боятся только винтовки. Народ Камбоджи потерпел поражение, страна опустошена, ее экономикаразрушена. Вступление Камбоджи в АСЕАН было отложено в связи с переворотом,осуществленным Хун Сеном. В конце концов, Камбоджа была принята ворганизацию в апреле 1999 года, потому что ни одна страна не хотелаизрасходовать еще 2 миллиарда долларов для осуществления еще одной операцииООН по проведению честных выборов. После переворота, совершенного Лон Нолом(Lon Nol) в 1970 году, Камбоджа 27 лет находилась в состоянии войны. Еенастоящие лидеры являются продуктом жестокой, бесконечной борьбы, в которойпротивников или уничтожали, или нейтрализовывали. Это абсолютно безжалостныелюди, лишенные гуманных чувств. История жестоко обошлась с камбоджийцами.
Дата добавления: 2014-12-30; просмотров: 166; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |