Анализ понятия «стоимость» и факторов, её формирующих

Выгода не есть благо, стало быть, и благо не есть выгода.

Менедем, греческий философ Элидской школы

Вопрос о природе стоимости до настоящего времени остаётся дискуссионным, и это естественным образом усложняет экономику, маскирует природу денег, производственных отношений, делает неопределёнными все финансовые инструменты. В самом деле, нет единой точки зрения, что собой представляет стоимость, чем она формируется, от чего и как зависит.

Поскольку данное понятие является достаточно неординарным, обратим внимание лишь на те его качества, которые представляют наибольший интерес для настоящей работы.

«Всё, что участвует в обмене, должно быть каким-то образом сопоставимо. … Для осуществления обмена должна существовать какая-то единица, основанная на условности» (Аристотель). Эту «условность» и называют меновой стоимостью или просто стоимостью.

Многие полагают, что стоимость является естественным атрибутом экономики, обладающим вполне конкретными формами и содержанием. И что установив её качества, можно уверенно управлять всеми экономическими процессами. Другие, наоборот, считают, что стоимость – это виртуальная субстанция, фигурирующая в соответствии со своей собственной логикой. Будто она представляет собой фетиш, наделённый сверхъестественной чувствительностью ко всем нюансам живой экономики и отражающий все глобальные мировые процессы. И между этими позициями – пропасть.

Считается, что стоимость создаётся трудом, капиталом, зависит от материально-технического прогресса, управляется всевозможными международными, глобальными процессами. Будто она включает в себя природную компоненту, определяется вложенной в товары энергией, зависит от их полезности, от рыночной конъюнктуры, от психологии масс и т.п. И каждую из этих позиций можно обосновать, любая из них имеет право на существование. Всякая обладает своим смыслом, логикой, собственными преимуществами и недостатками. И в то же время подтверждает факт непростой природы стоимости. Делает эту категорию невразумительной и плохо работающей.

Вместе с тем меновая стоимость как таковая – понятие не физическое, а социальное. «Стоимость – не природное свойство вещи, а общественное отношение между производителями товаров, скрытое вещной оболочкой, историческая категория» (Г.А. Козлов). А поэтому наделять её какими-то особыми качествами вне существующих общественных отношений представляется сомнительным.

Стоимость выступает в качестве универсального параметра сопоставления различных товаров в процессе их рыночного взаимодействия. Подобно фотону, в статике она не существует, а только в движении. Именно в этом и заключается главное её функциональное предназначение. Поэтому если лишить стоимость свойств измерителя общественной ценности товаров, тогда данный параметр утрачивает всякую продуктивность, становится аморфной, феерической категорией. И тогда всяческие манипуляции с нею превращаются в ординарное циркачество. Становятся в большей мере продуктом эмоций и изощрённости, гибкости ума, чем отображением объективной реальности.

При установлении того, чем на самом деле является меновая стоимость, какие факторы следует принимать во внимание при её определении, следует в первую очередь руководствоваться её предназначением. То есть учитывать, с какой целью человек ввёл это понятие, какие проблемы экономики призвано оно разрешать, которые из составляющих производства в наибольшей мере требуют учёта, оптимального расходования.

Стоимость отображает реальные, общественно значимые качества производственных отношений, а не мнимые, формальные. Отсюда логично полагать, что стоимость характеризует затратную составляющую изделий, которая в противном случае не отображается ничем. Только тогда она становится равноправным участником рыночных отношений товаропроизводителей, естественным противовесом потребительной стоимости, характеризующей полезность вещей.

В результате такой постановки актуальной оказывается проблема, что следует понимать под фундаментальными затратами производства? Например, если ставится задача в первую очередь рационализовать использование различных видов энергии, тогда естественно именно её заложить в основу данного глобального параметра экономики. Если наиболее значимой считается проблема оптимального расходования капитала – тогда целесообразно именно его сделать главным фактором, её определяющим. Если использование природных ресурсов – их и следует заложить в основу стоимости. А если человеческого труда – тогда именно его и нужно делать основополагающим базисом сопоставления затрат товаропроизводителей.

Каждый из перечисленных факторов действительно оказывает существенное воздействие на экономику. В самом деле, любое производство базируется на добыче и переработке природного сырья, и оптимальное его расходование является важнейшей проблемой общества. Однако при действующих ныне экономических отношениях такая задача всерьёз не ставится и не решается.

В самом деле, учёт природной ренты в цене продуктов далеко не всегда имеет место. «Силы природы не стоят ничего; они входят в процесс труда, не входя в процесс образования стоимости» (К. Маркс). Более того, прибыль сама по себе, как основной критерий эффективности современных предприятий, не делает жизненно необходимым внедрение ресурсосберегающих технологий, не способствует проведению природоохранных мероприятий, сохраняющих ареал проживания и здоровье людей. Ведь это повышает себестоимость товаров, а значит уменьшает доходность их производства. Здесь требуется административное вмешательство. А поэтому прибыль, как цель деятельности экономических субъектов, не может не способствовать проявлению всякого рода «послепотоповских» настроений.

Вместе с тем при современных технологиях, объёмах, темпах развития производства причиняемый им ущерб Природе стремительно растёт. Поэтому одной из актуальнейших проблем человечества, без разрешения которой дальнейшее его существование оказывается под угрозой, является разработка и внедрение ресурсосберегающих технологий. Очевидно, что учёт природной добавки в себестоимости продукции способствовал бы решению данной задачи.

В то же время прямой учёт природных составляющих товаров в их меновой стоимости существенно запутывает ситуацию. Действительно, виды природных добавок в предметах потребления могут быть самыми разными. Как можно объективно соразмерять их между собой? Каким образом сопоставить, например, тонну железа и тонну кислорода, квадратный метр ткани и листового проката? Ведь сравнивать между собой можно только те предметы, у которых есть нечто общее, имеется единый параметр соразмерности, и только по этому параметру.

В природной компоненте товаров таковой отсутствует, в результате участвовать впрямую в меновой стоимости товаров такая добавка не способна. Её учёт в формировании стоимости товаров в большей мере усложнил бы ситуацию, нежели сделал бы её явственной. Поэтому данную проблему следует решать иным путём, например ценой, и не пытаться одним фактором разрешить всё.

Имеются сторонники считать компонентой стоимости энергию, вкладываемую при производстве товаров. Такая позиция имеет немало привлекательных черт. Так, при изготовлении товаров без энергетической составляющей действительно не обойтись. Кроме того, она позволила бы связать воедино как труд человека, так и энергию живой, неживой Природы. Измерять все их одной и той же единицей, Джоулем. Ставить вопрос об оптимальном расходования природной энергии как таковой. Распространить, таким образом, принцип Гиббса и на социальные явления.

Однако данное решение имело бы смысл, если бы все виды энергии были равнозначными. Но это не так, поскольку в таком случае исчезает разница, когда вы едете на осле или он – на вас. И в том, и в другом случае вы с ослом просто перемещаетесь, затрачивая энергию и совершая совместную работу.

В действительности человеческая энергия оказывается более производительной и дефицитной, чем любая иная. Эта энергия хотя и не является самой большой в Природе, тем не менее именно она оплодотворяет все остальные её формы. Управляет производственным процессом, способствует превращению всех видов природной энергии в полезную работу, по своим результатам эквивалентную человеческому труду. Без человека природная энергия в полезную работу обычно не превращается. Но и сама человеческая энергия неравнозначна. Так, умственная энергия качественно отличается от физической, затраты гения несопоставимы с таковыми у ординарного работника, а поэтому соразмерять их количественно для оценки создаваемой стоимости непросто и некорректно.

О том, что психология людей во многом влияет на протекающие в экономике процессы, возразить трудно. Более того, воздействие на психологию с помощью всякого рода пиар-технологий, рекламы, СМИ и проч. в существенной мере управляет спросом и предложением товаров. С другой стороны, поведение людей зависит от уровня их доходов, т.е. от развития самой экономики, а значит установить, является первичной психология или экономика, который из рассматриваемых факторов является причиной, а который – следствием невозможно. Поэтому делать психологию превалирующей в экономике неправильно. В противном случае неопределённость доминанты внесёт такую же неопределённость и в само понятие стоимости.

Научно-техническая вооруженность труда действительно влияет на его эффективность. Вместе с тем её непосредственное участие в формировании стоимости невозможно, поскольку это сделало бы такое участие не только трудно измеряемым, но и перманентно меняющимся.

Учёт всякого рода глобальных явлений в формировании стоимости также нецелесообразен. В самом деле, он оторвал бы стоимость товаров от рабочего места, где они производятся. Заполнил бы образовавшийся вакуум между трудом и его результатом таким количеством субъективных и деструктивных факторов, что сделал бы само понятие стоимости контрпродуктивным.

Многие экономисты полагают, что в меновой стоимости присутствует производственный капитал в денежном или в вещевом виде. Отметим, что существенной разницы между этими формами нет, поскольку для производства, в конечном итоге, нужны не деньги как таковые, а товары, которые можно на них приобрести, т.е. сырьё, полуфабрикаты, оборудование, энергия, сооружения, услуги и др. И поэтому считается, что указанный капитал не является источником эксплуатации, а способен окупать себя, сам по себе создаёт стоимость. «Деньги рождают деньги» (Томас Фуллер). Гигантская формация базируется на такой идеологии, строит соответствующие ей стереотипы поведения, производственные отношения, правила жизни. И порою неплохо живёт. Следует ли отсюда удивляться наличию такого видения вещей?

С другой стороны, имеет место и противоположная точка зрения: «… деньги сами по себе бесполезны и не приносят никакого дохода» (Симонд де Сисмонди, 1819 г.). Кто же здесь прав?

Средства производства действительно делают человеческий труд более результативным. Очевидно, применяя трактор, человек и лучше, и большее по величине поле вспашет, чем, скажем, лопатой или палкой. Не является ли поэтому справедливым делиться частью добавочного результата с теми, кто эти средства работнику предоставляет?

С другой стороны, на эффективность труда существенно воздействует не только капитал, но и квалификация рабочей силы, её здоровье, культура, обеспеченность, защищённость и проч. Она зависит от деятельности науки, транспорта, инфраструктуры, управления, связи, экологии и энергетики, т.е. от всего того, что показано на Рис. 2.1. Так почему же не делиться получаемыми с их помощью дополнительными результатами точно так же со всеми теми, кто всё это предоставляет? И кто тогда призван делиться и с кем, поскольку в действительности все виды труда настолько завязаны друг на друга, что кто кому должен уже и не определить? И тогда почему из всей этой конгломерации в особые условия ставится только капитал? Отчего лишь владельцы денег оказались поставленными в столь своеобразное, преимущественное положение? Очевидно, что объективных оснований для этого не существует.

Разумеется, за предоставление услуг, научных результатов, образования, транспорта и инфраструктуры их пользователи производят оплату в полном соответствии с рыночной формулой Т-Д-Т. Но точно таким же образом в товарном обмене участвуют и средства производства, предоставляемые капиталом. Они также могут приобретаться впрямую за амортизационные или кредитные деньги и не становиться, таким образом, источником постоянной наживы, т.е. производственным капиталом.

Средства производства превращаются в капитал, когда они выделяются из сферы рыночных отношений и предоставляются работающим как бы «бесплатно». И за это вся прибыль (или часть её) передаётся владельцам этих средств. Формы такой «благотворительности» бывают самыми разными. Здесь и простой наём работников, и участие в акционерном капитале, и инвестирование в предприятия. Но суть дела от этого не меняется, и в любом случае производственный капитал передаётся пользователям при условии, что все результаты труда или часть их переходят во владение собственников указанных средств.

То есть единожды предоставив их пользователям, владелец может без всяких усилий со своей стороны присваивать то, что производят другие. Очевидно, что это является ничем иным, как разновидностью эксплуатации, ростовщичеством, при котором, передав кому-то определённую сумму, ростовщик становится рантье и может без забот жить на получаемые проценты. Но, повторяем, нет никаких препятствий, кроме технических, поступать точно так же и со всеми другими услугами, которые делают человеческий труд более результативным. Точно в такое же положение могут быть поставлены врачи, учителя, научные работники и др., если организовать соответствующие производственные отношения. Например, выплачивать постоянную ренту за полученное образование учителям, за здоровье – врачам, а за пользование научными разработками – учёным и т.д.

О том, что в действительности деньги не делают деньги, может убедиться всякий, забыв кошелёк на год и проверив, насколько за это время изменится его содержание. Не вызывает сомнений, что сам по себе капитал работать и приносить доход не может. Лишь человеческий труд позволяет реализовать отображаемую им стоимость. Поэтому быть первоосновой стоимости капитал не способен, без оплодотворения трудом он бесполезен.

Заметим, что изложенное относится к наиболее продуктивному, производственному капиталу. Чем же, в таком случае, является спекулятивный, виртуальный капитал, приносящий доход всего лишь перемещением его от одного владельца к другому? Очевидно, ординарным паразитом. И не случайно, поэтому, Генри Форд считал финансы и политику самыми вредоносными видами деятельности. И утверждал, что если бы всех представителей указанных профессий посадить на пароход и затопить его на глубоком месте, всё человечество вздохнуло бы с облегчением.

Производственный капитал оказывает влияние на производительность труда, способен быть его мультипликатором, понижать себестоимость товара, но как таковой никаких предметов потребления не создаёт. Но точно такими же мультипликаторами выступают и все другие факторы производства: транспорт, связь, образование, здравоохранение, наука, культура и др. И в действительности у них не меньше прав считаться компонентами стоимости, чем у капитала.

Более того, любой из них можно сделать доминантой производства и сформировать, таким образом, совсем другую экономику. Не финансово-ростовщическую, как сейчас, а, скажем, здравоохранительную, научно-образовательную, природоохранную, гуманистическую, военную, пролетарскую, бюрократическую или любую иную. Очевидно, что всякий вид деятельности, если его искусственно сделать дефицитным, может претендовать на эту роль. И тогда все законы такой экономики окажутся совсем иными. Уже не финансисты начнут править миром, диктовать свою философию поведения, а врачи, учителя, учёные, военные или представители других профессий. И не похоже, чтобы от этого всем стало хуже.

Единственное, чем деньги отличаются от всего прочего, это их подвижность, единообразие и универсальность. Но капиталом, в конечном итоге, делает их не это, а дефицитность, т.е. недостаточность их количества для обслуживания производственного и потребительского рынков. Не будь этого, разве согласился бы кто-нибудь идти в кабалу к финансистам, если бы мог получить всё, нужное ему для высокопродуктивной работы, без таких проблем? Точно так же, как разве стал бы кто-либо добровольно отдавать свой кошелёк бандитам, которые, пользуясь своим физическим или численным превосходством, в качестве альтернативы грозят отнять жизнь?

Безусловно, что всё, касаемое капитала, относится только к абстрактной, эксплуататорской его сущности. В наше время всё значительно сложнее, и владелец капитала зачастую уже не является чистым рантье, а сам немало содействует повышению своей доходности. В результате капитал уже всё в большей мере превращается в средство, способствующее раскрытию талантов и приложению энергии своих хозяев, чем в ординарный источник дармового дохода. И тогда очевидно, что такой собственник капитала уже в меньшей степени выступает как эксплуататор, а является специфическим, высококвалифицированным, хорошо оплачиваемым обществом полезным работником.

Данная метаморфоза капитала видоизменяет всю его природу. «Не на меня работают семьдесят тысяч человек, а я на них!» (Г. Форд). Но в таком случае вопрос о самостоятельном участии капитала в создании стоимости уже не стоит вовсе, поскольку в её увеличении, как и всякий иной, участвует высококвалифицированный труд самого его владельца.

С другой стороны, средства производства и энергия, полуфабрикаты сами по себе являются обычным человеческим трудом, вложенным в их изготовление и выступающим в материальной своей форме. При таком видении проблемы на первое место выступает задача оптимизации соотношения между живым и овеществлённым трудом в каждом изделии, способствующая повышению ОПТ, а не повышение доходности капитала. Однако это не всегда одно и то же.

Положение усугубляется в наше время, когда превалирующие позиции в экономике завоевал финансовый капитал. И как следствие, всё более мощным становится стремление внедрить не трудовую, а финансовую доминанту стоимости. В такой концепции слишком много корыстного для деньги имущих, чтобы её можно было всерьёз рассматривать как научную. О деструктивных качествах финансового капитала известно слишком много, и всё это в полной мере относится к его участию в создании стоимости.

В самом деле, в капиталистической экономике на конкурентных основах одновременно работает два взаимозависимых, но, тем не менее, самостоятельных рынка, а именно рынок капитала и рынок труда. И каждый из них навязывает обществу свою доминанту. Так, в первом из них действует закон средней нормы прибыли, т.е. тенденция к выравниванию доходности капитала, функционирующего в различных отраслях хозяйства. Во втором – закон средней цены труда, с помощью которой сглаживаются заработки одних и тех же категорий трудящихся, работающих в разных отраслях. И это противодействие в значительной мере запутывает всю ситуацию.

Действительно, с точки зрения капитала и трудовых затрат разные отрасли общественного хозяйства существенно разняться между собой. Так, в трудоёмких отраслях, т.е. с низким органическим строением капитала, капиталоёмкость одного работающего существенно ниже, чем в капиталоёмких. В результате для выравнивания нормы прибыли часть прибавочной стоимости, создаваемая первыми из них, перераспределяется во вторые, где удельный вес капитала на одного работника выше. Тем самым не только нарушается принцип равной оплаты за равный труд, но вследствие межотраслевой конкуренции капитал всё более накапливается в капиталоёмких отраслях, истощая его источники и препятствуя накоплению в трудоёмких отраслях. То есть здесь возникает положительная обратная связь, не имеющая ограничителей. Очевидно, что это приводит к упрочнению общественной патологии и к взрывному разрушению всей хозяйственной организации.

Но очевидно, что только отраслями данный процесс не ограничивается. «… на уровне межрегиональных взаимоотношений закон средней нормы прибыли действует как закон дифференциации, закон неравномерности экономического развития: он поддерживает экономический рост более развитых стран и регионов и усугубляет технологический и структурный консерватизм наиболее отсталых» (Б.М. Болотин).

Отсюда легко объясняется стремление горстки наиболее развитых стран обеспечить максимальную открытость экономик других стран. «Одним из последних существенных шагов, сделанных в этом направлении, стало вступившее в силу с марта 1999 г. Многостороннее соглашение о либерализации рынка финансовых услуг, подписанное в рамках ВТО и обязывающее около 100 стран мира поэтапно снять ограничения на деятельность иностранных кредитных, финансовых и страховых учреждений на своей территории. … Таким образом, не открытость экономики делает богатые страны богатыми, а, наоборот, богатство богатых стран побуждает их стремиться к максимальной открытости экономических систем, экспансии их капиталов во внешние рынки» (Б.М. Болотин).

Таким образом, стремление внедрить два и более фактора, лежащих в основе стоимости, не безобидно и приводит к возникновению как глобальных, так и локальных негативных последствий.

Подводя итог изложенному, можно утверждать, что разные виды энергии, всевозможные природные ресурсы, капитал и проч. вступают в производство всего лишь как результат человеческого труда, затраченного на их превращение в продуктивную работу. Как и средства производства, без вложения человеческого труда они являются бесплодными. Даже Природу можно рассматривать не как равноправный субъект хозяйства, а всего лишь как поле приложения человеческой деятельности. Она становится естественным мультипликатором результативности всё того же человеческого труда.

А поэтому считать мультипликативные качества каких-то ресурсов или средств труда достаточным основанием для их участия в формировании стоимости нельзя. Стоимость и факторы, влияющие на её результативность – это разные категории. Точно так же, как человек и производимые им действия. Такое смешение понятий не только усложняет всю хозяйственную ситуацию, маскирует сущность главных экономических категорий, но вносит элементы субъективизма. Лишает теорию экономики однозначности и действенности.

Трудовое содержание стоимости.

Мудрость – это цветок, из которого пчела делает мёд, а паук – яд, каждый согласно своей природе.

Неизвестный адепт

Против участия труда в создании стоимости не возражает никто. Так, Д. Риккардо сводил все конкретные виды труда к их количественному выражению – к рабочему времени, и утверждал, что именно труд создаёт стоимость. Ещё раньше об этом говорил Ибн Халдун, заявляя: «Знай: всё то, что использует человек и приобретает в качестве имущества, если это из произведений ремесла, равноценно стоимости (вложенного) труда». С ними солидарны К. Маркс и Ф. Энгельс: «Всякий ребёнок знает, что каждая нация погибла бы, если бы она приостановила работу не то что на год, а хотя бы на несколько недель». Поэтому именно человеческий труд традиционно принимается во внимание при оптимизации производства. Благодаря этому труд служит определяющим фактором и при введении такого всеобъемлющего показателя, каковым является ОПТ. В конце концов, именно человек вводит понятие «стоимость», а поэтому было бы удивительно, если бы он при этом забыл про самого себя.

Более того, логично принять, что стоимость создаётся только человеческим трудом. «Чем выше культура, тем больше ценится (в ней) труд» (В. Рошер). А воздействие всех других факторов производства учитывать при формировании цены товаров.

Такая постановка даёт возможность разделить разные факторы (т.е. отделить мух от котлет), сосредоточить внимание на повышении результативности именно человеческого труда, отличать стоимость изделий и их цену. Она существенно упрощает экономическую модель, делает её понятия свободными от многоликости, а получаемые из неё результаты – целенаправленными.

С другой стороны, поскольку стоимость – общественная категория, общество вправе принять, что не только труд, но и капитал или ещё какой-либо иной фактор участвует в её формировании. Однако разнородность основополагающих атрибутов любой теории ещё никогда не приносила ей пользы. В самом деле, труд и капитал по своей природе неравнозначны. Труд способен функционировать без капитала, а капитал без труда – бесплоден. Кроме того, применение указанного компромисса существенно усложняет всю экономическую теорию, лишает её определённости и последовательности, не говоря уже обо всём негативном, что такой дуализм привносит в общество и о котором говорилось выше.

Вместе с тем вопрос о том, какая категория лежит в основе такого фундаментального понятия экономики, как стоимость, является совсем не праздным. Более того, этот фактор, наряду с характером связей хозяйственных субъектов, устанавливает вид политической формации, к которой экономика относится.

Так, в социалистической экономике утверждалось, что стоимость – это овеществлённый в товаре труд. Поэтому в ней гегемоном признавался только рабочий класс, а труд всех других слоёв населения – интеллигенции, финансистов, учёных, учителей, работников здравоохранения, культуры и проч. считался всего лишь общественно полезным. Это порождало проблему взаимодействия столь неравнозначных видов труда, делало актуальной задачу перераспределения создаваемой материальным трудом стоимости. Требовало сверхцентрализации управления со всеми вытекающими отсюда последствиями, делало фактическим гегемоном бюрократию. И от этого возникала формализация критериев экономики (пресловутый план), бездушное отношение к людям, подавление всякого нестандарта. Обуславливало негативные качества социалистической экономики, делало её внутренне противоречивой.

В основе капиталистической экономики лежит капитал. А поэтому она направлена на обслуживание, в первую очередь, класса предпринимателей, т.е. энергичных людей. Все другие слои населения обеспечиваются ею лишь в той мере, в которой имеют допуск к общественной кормушке. Вместе с тем кто сумеет доказать, будто кроме энергичных людей обществу не нужны все другие? Разве надёжные исполнители, творческие личности, романтики и др. в меньшей степени требуются ему для своего гармоничного развития? И понятно, что возвеличивая только один тип людей, делая париями всех остальных, капиталистический строй с неизбежностью обедняет себя.

В современной экономике России все атрибуты реальной власти принадлежат владельцам денег вне зависимости от источников их приобретения. Или их протеже, обслуживающих этих владельцев. Поэтому делается всё для «создания благоприятного климата для предпринимателей», но не для населения. И утверждение о «человеческом лице» такой экономики является ничем иным, как пропагандистским дурманом. Двусмысленность и аморальность практического воплощения её принципов в экономическую практику с неизбежностью способствует криминализации жизни. И неслучайно многие до недавнего времени криминальные авторитеты без труда превратились в респектабельных бизнесменов, настолько криминальный и легальный бизнес в нашей стране оказались родственными друг к другу. Низкая экономическая эффективность становится неизбежной. Как уже отмечалось, даже по сравнению с социалистической экономикой жизненный уровень населения, а значит и ОПТ, понизились более чем в 2 раза. И не заметно обстоятельств, способных переломить этот процесс.

Представляется очевидным, что прогрессивная экономика должна решать вопрос не об оптимизации расходования денег, т.е. формализованных инструментов обмена, а более эффективного использования общечеловеческого труда. В такой экономике деньги из доминанты жизни нивелируются до всего лишь одного из факторов обслуживания людей. Главным выступает человек с его потребностями и трудом, а значит она будет обслуживать действительно всё население без исключения, как энергичных людей, так и всех других. Авторитетом станет пользоваться не тот, у кого больше денежных знаков, а кто обладает большим талантом, знаниями и энергией, порядочностью и человеколюбием. То есть кто в действительности является более уважаемым. В настоящей работе доказывается, что такая экономика не только возможна, но и существенно проще, продуктивнее нынешней.

Итак, под стоимостьюздесь и далеебудем понимать воплощённый в результаты человеческий труд,и ничто иное. Это – не природное качество данной категории, а общественное, социальное. Оно зависит от того, что в обществе признаётся главным, труд или капитал. И этим формируются все правила поведения, устанавливаются законы хозяйственной жизни.

Резюме:

1. Многие полагают, что стоимость является естественным атрибутом экономики, обладающим вполне конкретными формами и содержанием. И что установив её свойства, можно уверенно управлять всеми экономическими процессами. Другие, наоборот, считают, что стоимость – это виртуальная субстанция, фигурирующая в соответствии со своей собственной логикой. Будто она представляет собой фетиш, наделённый сверхъестественной чувствительностью ко всем нюансам живой экономики и отражающий все глобальные мировые процессы. Вместе с тем меновая стоимость как таковая – понятие не физическое, а социальное. Она зависит от тех проблем, которые предполагается решать с её помощью.

2. Стоимость отображает реальные, общественно значимые качества производственных отношений, а не мнимые, формальные. Отсюда логично полагать, что стоимость характеризует затратную составляющую изделий, которая в противном случае не отображается ничем. Только тогда она становится равноправным участником рыночных отношений товаропроизводителей, естественным противовесом потребительной стоимости, характеризующей полезность вещей.

3. Можно утверждать, что разные виды энергии, всевозможные природные ресурсы, капитал и проч. вступают в производство всего лишь как результат человеческого труда, затраченного на их превращение в продуктивную работу. Как и средства производства, без вложения человеческого труда они оказываются бесплодными. Даже Природу можно рассматривать не как равноправный субъект экономики, а всего лишь как поле приложения человеческой деятельности. Она становится естественным мультипликатором результативности всё того же человеческого труда. А поэтому считать мультипликативные качества каких-то ресурсов или средств труда достаточным основанием для их участия в формировании стоимости нельзя.

4. Поэтому под стоимостью будем понимать воплощённый в результаты человеческий труд, и ничто иное. Такая постановка даёт возможность сосредоточить внимание на повышении результативности в первую очередь человеческого труда. Существенно упрощает экономическую модель, делает её понятия свободными от многоликости, а получаемые из неё результаты – целенаправленными.

Деньги – хороший слуга, но плохой хозяин.

Луций Сенека