Иудейская этика

Этическое содержание иудаизма — первой в истории мо­нотеистической религии — изложено в Танахе (христиа­не назвали его Ветхим Заветом), в Талмуде и более позд­них сочинениях священников-раввинов. Основные нрав­ственные требования содержатся в Торе — Пятикнижии Моисея, включающем в себя книги «В начале», «Имена», «И воззвал», «В пустыне» и «Слова», которые соответст­вуют первым пяти книгам христианской Библии. Талмуд состоит из двух частей. В первой — Мишне — излагают­ся законы и обычаи евреев, во второй — Гемаре — дает­ся комментарий к ним.

Нравственность понимается как праведность — безуслов­ное повиновение Божественному закону, изложенному в Торе. Благодаря могуществу бога Яхве (иначе — Иего­вы), праведные действия ведут к житейскому благополу­чию и счастью, а неправедные (грехи) — к внутреннему

разложению человека и преждевременной смерти. Клю­чевое значение в этике иудаизма изначально приобре­ла фигура отца. В допророческом иудействе XIII-K вв., которое иногда называют мозаизмом (по имени Мозе­са, т.е. Моисея — вождя еврейского народа), праведность отождествлялась с беспрекословным подчинением отцов­ской воле. Моральное зло в соответствии с этим толкова­лось как ослушание. Исходным образцом греховности, так называемым «первородным грехом» послужили действия змея, Евы и Адама, которые нарушили Божественный за­прет и вкусили плоды с Дерева познания добра и зла. Бли­жайшим следствием грехопадения первых людей стало их собственное видение ценностного содержания дейст­вительности. О том, что такое хорошо и что такое плохо, они стали судить не по слову Божьему, а по собственно­му разумению. Это и было утратой состояния невинности или, говоря современным языком, невменяемости. Тот, кто своим усмотрением различает между добром и злом, не­сет ответственность за свои действия. Более отдаленны­ми следствиями первородного греха оказались потеря бессмертия, необходимость поддерживать собственную жизнь, трудясь «в поте лица», и создавать новую «в бо­лезни». Ева как женщина, поскольку была более виновна в грехопадении, чем Адам, дополнительно наказана необ­ходимостью впредь подчиняться мужу. Грех первых лю­дей отозвался в ближайшем потомстве. Их сын земледе­лец Каин совершил первое преступление, убив из зависти своего брата скотовода Авеля. И в дальнейшем первород­ный грех проявлялся во все нрвых актах непослушания. Положительным нравственным образцом служило поведе­ние прародителя евреев Авраама, который безропотно изъявил готовность принести в жертву богу то, что было для него самым ценным — единственного и долгождан­ного сына Исаака. Тому, кто является Абсолютным Добром и источником всякого прочего добра, должны быть безус­ловно подчинены все относительные ценности. Требова­нием «люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем силами твоими» (Втор, б; 5) в ос­нову нравственности кладется идея абсолютного единст­ва побуждений. Любовь евреев к Богу является ответом на его любовь к ним и одновременно условием того, что эта божественная любовь не превратится в испепеляю­щий гнев.

Патриархальная модель господства и подчинения, на ко­торой выстраивается иудейская мораль, предполагает сыновнюю почтительность и отеческую заботу. Евреи считали себя возлюбленными детьми Божьими, на коих Небесный отец обращает как свой гнев, так и милость. Распределение того и другого осуществляется на осно­ве договора (ивр. «брит», ст.-слав. «завет»). «Завет» — это своего рода взаимное обещание (кстати сказать, одна из исходных форм нравственного установления вообще), в котором одна сторона предъявляет другой определен­ные требования («заповеди»), обещая какое-то вознаграж­дение за их выполнение и наказание за невыполнение; другая же сторона обязуется эти требования выполнять. Заповеди даны в форме безусловных повелений, посколь­ку наследие первородного греха продолжает жить в серд­це человеческом. Эта врожденная греховность состоит в «жестоковыйности»: в склонности «держать шею упру­го» и не подчиняться Божественным требованиям. В первой части так называемого «Десятисловия» (десяти за­поведей Моисея, содержащихся в ветхозаветных книгах «Исход» и «Второзаконие») сформулированы требования, касающиеся отношения человека к Богу: не признавать других богов и не поклоняться им, не произносить имя Бэсподне напрасно, посвящать Богу день субботний и т.д. Во второй части даны требования, затрагивающие отно­шения между людьми. Здесь запрещаются непочитание родителей, убийство невинного соотечественника, во­ровство, прелюбодеяние, лжесвидетельство, корыстное вожделение (зависть). Заповеди отнюдь не равнозначны. Первая из них имеет безусловно приоритетное значение, все остальные подчинены ей. Например, шестая заповедь «не убий» не распространяется на тех, кто склоняет к на­рушению первой: в вопросах веры нельзя жалеть ни бра­та, ни сына, ни жену, ни друга. Всех их предписывается бить камнями до смерти; полному уничтожению подле­жит весь город, если в нем завелась нечестивость. Запо­ведь «не убий» не распространяется и на сына, который

50 Тема 2. Религиозные нравственные системы

нарушает пятую заповедь: не повинуется «голосу отца своего и матери своей». С ним следует поступить так же, как с вероотступниками.

В целом же завет — это торжество нравственной нормы над магическим ритуалом. По содержанию нравственных запретов можно предположить, что иудейская мораль то­го времени была распространением семейных отноше­ний на еврейский этнос. Категорическому осуждению подвергались те формы поведения, которые разрушают единство семьи и народа. Евреям запрещалось размы­вать границы своего этноса, вступая в брак с чужеземца­ми и иноверцами. Такой же смысл имеют и многие дру­гие нравственные установления, не попавшие в Деся-тисловие, но обязанные не только своим появлением, но даже и названием Ветхому Завету. К ним относятся осуж­дение хамства, содомии, онанизма и др. Во Второзаконии устами Моисея отвергаются человеческие жертвопри­ношения и проклинаются люди, кто нарушает межи ближ­него своего, сбивает слепого с пути, превратно судит без­защитных пришельца, сироту и вдову, совершает кро­восмешение, берет подкуп и т.п. В основу отношений между соплеменниками кладется уравнивающая спра­ведливость, которая выражается принципом талиона (от лат. «talio» — «возмездие») — равного воздаяния: «Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, то­му должно сделать то же, что он сделал: перелом за пере­лом, око за око, зуб за зуб» (Лев. 24,19-20). Этот принцип, очевидно, заимствован из первобытного обычая кров­ной мести. Новым в иудаизме является его распростра­нение с рода на народ в целом. Жесткость требований та­лиона смягчается, однако, выделением городов, которые предоставляют убежище для лиц, совершивших убийст­во неумышленно, обязательством оказывать помощь ни­щим, прощать долги и отпускать на волю рабов-соотече­ственников в каждый седьмой год.

Зло и грех понимаются как нарушение евреями заветах Бо­гом и определяются как «ошибка», «разрыв отношений», «мятеж». Несостоятельной объявляется общая позиция грешника в отношении собственных действий и своей судьбы: «я буду счастлив, несмотря на то, что буду ходить по произволу сердца моего» (Втор. 29,19). Бог ли­шает отступившего от него грешника не только счастья, но и самой жизни.

При своей абсолютной ориентации на Бога иудейская мо­раль предусматривала награды и наказания уже на зем­ле. Добро вознаграждается длительностью и благополу­чием жизни, как индивидуальной, так и общенародной; зло карается ее сокращением, а также болезнями, нище­той, угнетением и рассеянием между другими народами. Заповеданная нравственность трактовалась как правиль­ный путь, малейшее уклонение от коего означает гибель: засухи, бесплодие, болезни и смерть. Появление 10 заповедей иудаизма — существенный этап в становлении этики. Впервые в мировой истории риту­альные предписания были заменены нравственными тре­бованиями, и последние выражены в обобщенной фор­ме. Однако иудаизм трудно считать этикой в полном смыс­ле слова, т.е. нравственной философией. Нравственность толкуется в нем как нечто навязанное людям извне и под­держиваемое наградами и наказаниями. Любовь к Богу в такой интерпретации слишком сближается с подобост­растием и желанием выслужиться. Ее трудно отличить от рабской покорности. Ущербность такого отношения наглядно показало развитие иудаизма после смерти Мои­сея. Заповедь любить Бога и ближнего как самого себя ус­тупила место педантичному следованию «букве» закона. Сугубо этическую направленность придали иудаизму «на-би» — склонные к экстатическому общению с Богом про­роки IX-V вв. до н.э.: Амос, Осия, Исайя, Иеремия и др. В их страстных моральных призывах ритуальное жертво­приношение и законничество уступают место духовной самоотдаче. Структура патриархального господства-под­чинения дополняется моделью брачного союза, основан­ного на справедливости («седек»). Бог в своем отношении к людям сочетает гнев и любовь-милосердие («хесед»), со­страдательную, бескорыстную и активную. «Сейте в себе правду, и пожнете милость» (Ос. 11,12). Гнев Божий явля­ется оборотной стороной. такой любви: он падает на тех, кого приблизил к себе Господь и кто жизнью своей не от­вечает этому приближению, кто обращается к другим богам и обирает нищих. У Бога как бы две руки и две ме­ры, которыми он направляет человеческую жизнь. Время от времени одна из этих мер берет верх над другою. Но ни­когда справедливость не осуществляется без милосердия, а милосердие без справедливости. К тому же правая рука, какою дается милосердие, сильнее левой.

Тророки придали идее богоизбранничества евреев новый смысл. Главное в ней, с их точки зрения, не превосходство перед другими народами, гарантированное божественной любовью, а внутреннее соответствие своему избранию, необходимость заслужить и оправдать особое отношение к себе. Богоизбранность может толковаться вполне без­нравственно: как право распоряжаться другими, «неиз­бранными» народами по своему усмотрению, допустим, поголовно истреблять их. Нечто подобное, очевидно, име­ло место после исхода евреев из Египта. До подлинной нравственной высоты иудеи поднялись не в момент засе­ления «земли обетованной», а в период вавилонского пле­нения. Только тогда было осознано, что усилия надо на­правлять не на внешние условия жизни, а на свою душу. Земная история евреев была понята как прелюдия к Цар­ству Божию (Малкут Элохим). К нему надо готовиться не граждански, а духовно, через общину, а не государство.

1ерез Иеремию и последующих пророков произошло осо­знание того, что нравственное совершенство и жизнен­ное благополучие не совпадают друг с другом. Путь к со­вершенству пролегает через бедствия и страдания. По­добная ориентированность религиозной морали создала духовное поле высокого напряжения, в котором взошли ростки подвижничества, граничащего с фанатизмом.

3 полной мере начавшуюся переориентацию этики совер­шило христианство, возникшее в I в. н.э. Иудейская эти­ка пошла путем педантичной регламентации поведения в отношениях человека к соплеменникам и единоверцам. В последующем произошла тщательная, даже мелочная де­тализация закона. Фарисейство — ведущее течение в иу­даизме — понимало справедливость исключительно как исполнение воли Яхве, выраженной в священных текстах. В Талмуде, составленном в III—V вв. н.э., расписываются требования закона практически во всех областях человеческой жизни, формулируются 613 предписаний и за­претов. Правоверным иудеям нужно утверждать свое до­стоинство неукоснительным исполнением закона ради него самого.

Иную религиозно-нравственную направленность принял хасидизм, возникший в Польше в XVIII в. Хасиды, вождем которых стал Израиль Бешт, сместили акцент с исполне­ния религиозной обрядности на образ мыслей, предваря­ющий культовую и всякую иную деятельность. Главным, с их точки зрения, является «каввана» — «святой умы­сел», с которым человек совершает поступки. Именно этот умысел помогает высвободиться и соединиться частичкам божественного света, которые при сотворении мира по­грузились в вещи и существа. Таким образом, своими нрав­ственными действиями человек соучаствует в божествен­ном творении мира, точнее, в его преобразовании.

Иудаизм не стал мировой религией и не мог ею стать в прин­ципе, потому что не придавал значения возможности об­ратить в свою веру другие народы. Сама идея исключи­тельности завета между Богом и одним народом, идея бо­гоизбранности евреев, даже если толковать ее в чисто нравственном плане как особую взыскательность и требо­вательность, неприемлема для других. Иудаизм остался эт­ноцентрической религией, но сыграл огромную роль в ста­новлении мировой религии христианства.