Международная уголовная ответственность физических лиц.

Современная доктрина международного права исходит из признания ограниченной международной правосубъектности физических лиц. При этом международная уголовная деликтоспособность является одной из главных составляющих международно-правового статуса отдельных граждан и лиц без гражданства. Анализ действующих соглашений и других документов показывает, что в случае привлечения индивида к международной уголовной ответственности его статус может непосредственно регулироваться нормами международного публичного права.

Институт международной уголовной ответственности физических лиц возник сразу по окончании Второй мировой войны, когда группа военных преступников была осуждена Нюрнбергским и Токийским международными военными трибуналами. В общей сложности 19 человек были тогда приговорены к смертной казни, и еще 19 - к пожизненному тюремному заключению.

В 1993 году по решению Совета Безопасности ООН был создан Международный трибунал для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года (Трибунал по Югославии).

В 1994 году резолюцией Совета Безопасности был утвержден Статут Международного уголовного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за геноцид и другие серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории Руанды, и граждан Руанды, ответственных за геноцид и другие подобные нарушения, совершенные на территории соседних государств, в период с 1 января 1994 года по 31 декабря 1994 года (трибунал по Руанде).

В 1998 году был принят Статут Международного уголовного суда (МУС), вступивший в силу 1 июля 2002 года (фактически свою работу МУС начал 11 марта 2003 года).

В 2002 году было подписано Соглашение между ООН и Сьерра-Леоне об учреждении Специального суда по Сьерра-Леоне для судебного преследования лиц, несущих наибольшую ответственность за серьезные нарушения международного гуманитарного права и права Сьерра-Леоне, совершенные на территории Сьерра-Леоне с 30 ноября 1996 года.

В 2003 году Генеральная Ассамблея ООН одобрила Соглашение между ООН и Королевским правительством Камбоджи, в соответствии с которым были учреждены Чрезвычайные камеры для преследования виновных лиц в соответствии с камбоджийским правом за преступления, совершенные в период Демократической Кампучии.

Все перечисленные события связаны с развитием института международной уголовной ответственности физических лиц. Вместе с тем, деятельность каждого названного учреждения имеет специфическую правовую природу, что позволяет сделать вывод о неоднозначности международной практики в данном вопросе. В настоящее время расширение международной судебной юрисдикции в отношении индивидов является одной из актуальных проблем международного публичного права.

Как показывает практика, международная уголовная юрисдикция включает в себя ряд характерных признаков, позволяющих отграничить ее, с одной стороны, от национальной уголовной юрисдикции, а с другой - от международной ответственности государств как субъектов международных отношений. Во-первых, привлечение индивида к международной уголовной ответственности возможно только на основании специального международного акта (как правило, межгосударственного соглашения), которым определяется круг подлежащих привлечению к ответственности лиц, инкриминируемые им составы преступлений и порядок образования международного судебного органа. Во-вторых, осуществление правосудия в отношении таких лиц является прерогативой специально созданного органа (суда, трибунала, камеры и т.п.), состав которого формируется по правилам, установленным договаривающимися государствами. В-третьих, к международной уголовной ответственности могут быть привлечены лица, совершившие не общеуголовные, а международные преступления, перечень которых также устанавливается международным правом. В-четвертых, международная уголовная юрисдикция распространяется, как правило, только на тех лиц, которые совершали преступные деяния от имени государства или в рамках осуществления масштабной государственной политики. В-пятых, порядок уголовного судопроизводства и применяемое судебным органом материальное право регулируются не национальным законодательством, а соответствующими международными актами.

Таким образом, все пять указанных признаков свидетельствуют о международном характере данного вида уголовной ответственности. На некоторых из них следует остановиться подробнее.

Как было сказано выше, международная уголовная юрисдикция распространяется исключительно на международные преступления (в некоторых документах используется термин "преступления по международному праву"). В связи с тем, что в международном праве нет единого общепризнанного или кодифицированного перечня международных преступлений, вопрос о квалификации соответствующих действий является достаточно сложным.

Лицам, осужденным Нюрнбергским и Токийским военными трибуналами, были инкриминировано совершение военных преступлений, а также преступлений против мира и человечности. Конкретное описание соответствующих составов содержится в Уставе Международного военного трибунала от 8 августа 1945 года. Сюда отнесены, в частности, развязывание агрессивной войны, массовые убийства, пытки, порабощение, создание концентрационных лагерей и т.д. Однако главная правовая проблема, связанная с деятельностью обоих трибуналов, заключается в том, что в момент совершения германскими и японскими преступниками всех этих злодеяний ни одно из них не считалось преступлением согласно действовавшему в тот момент международному праву. Иными словами, все подсудимые были осуждены на основании закона (Устава), принятого после совершения инкриминируемых деяний. Между тем, как известно, уголовное право исключает обратную силу уголовного закона, если только это не в интересах обвиняемого. Роль Устава 1945 года в развитии международного уголовного права и международной уголовной юрисдикции огромна: он стал первой удачной попыткой кодификации данного вида преступлений. Однако правомерность его применения к высшим военным преступникам Германии и Японии с чисто правовой точки зрения неочевидна.

В принципе, вплоть до конца ХХ века привлечение индивидов к международной уголовной ответственности осуществлялось посредством создания трибуналов ad hoc, то есть учрежденных для осуждения конкретных лиц. Иными словами, практика пошла по тому же пути, который был проложен учреждением Нюрнбергского и Токийского трибуналов. В каждом случае при создании нового судебного органа соответствующий международный акт содержал перечень подсудных ему преступлений, а также территориальные и временные рамки их совершения. Международные структуры, созданные для расследования и осуждения виновных в событиях в Югославии, Руанде, Кампучии, Сьерра-Леоне - это суды ad hoc, действующие на основании регламентов, принятых post-factum, после совершения указанных в них деяний.

Однако практика создания судебных органов ad hoc в наши дни выглядит все же более правомерной, чем в 1945 году. Дело в том, что к настоящему времени в международном праве сформировалась достаточная правовая база, в соответствии с которой те или иные деяния можно квалифицировать в качестве международных преступлений. Во-первых, целый ряд законов и обычаев войны был кодифицирован Женевскими конвенциями 1949 года (см. главу 19). Во-вторых, перечень составов военных преступлений и преступлений против человечества, содержащийся в Уставе военного трибунала 1945 года, был подтвержден Конвенцией о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества 1968 года. В-третьих, были приняты Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 года, Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 года, Конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 года, Определение агрессии 1974 года, Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения 1989 года, а также другие соглашения, определяющие составы международных преступлений. Такой принцип, как принцип всеобщего уважения прав человека и основных свобод стал императивным принципом международного права только с 1975 года. Наконец, в 1953 и в 1997 годах Комиссией международного права ООН были подготовлены проекты Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. Несмотря на то, что они не стали полноценными источниками международного права, многие содержащиеся в них положения фактически имеют силу обычных норм.

В последнем проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества к международным преступлениям отнесены агрессия и угроза агрессией, вмешательство во внутренние дела суверенного государства, колониальное господство, геноцид, апартеид, систематические и массовые нарушения прав человека, исключительно серьезные военные преступления, наемничество, международный терроризм, международный наркотизм, преднамеренный и серьезный ущерб окружающей среде. При этом, согласно проекту, международным преступлением признается международно-противоправное деяние, возникающее в результате нарушения государством международного обязательства, столь основополагающего для обеспечения жизненно важных интересов международного сообщества, что его нарушение рассматривается как преступление перед международным сообществом в целом. Несмотря на некоторую тавтологичность данного определения, в нем указано на существенное свойство международных преступлений - их опасность для мирового правопорядка в целом, то есть для любого субъекта международного права.

Таким образом, создание всех последующих международных уголовных судов ad hoc опиралось на солидную международно-правовую базу. Вот, например, на какие составы преступлений распространяется юрисдикция Трибунала по Югославии:

-совершение или отдача приказа о совершении серьезных нарушений Женевских конвенций от 12 августа 1949 года, а именно совершение следующих действий против лиц, пользующихся в соответствии с Женевскими конвенциями международной защитой: умышленное убийство, пытки и бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты, умышленное причинение тяжелых страданий или серьезного увечья или нанесение ущерба здоровью, незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества, не вызываемое военной необходимостью, принуждение военнопленного или гражданского лица служить в вооруженных силах неприятельской державы, незаконное депортирование, перемещение или арест гражданского лица, взятие гражданских лиц в качестве заложников, умышленное лишение прав военнопленного или гражданского лица на беспристрастное и нормальное судопроизводство;

-нарушение законов и обычаев войны, включающее следующие деяния: применение отравляющих веществ или других видов оружия, предназначенных для причинения излишних страданий, бессмысленное разрушение городов, поселков или деревень или их разделение, не оправданное военной необходимостью, нападение на незащищенные населенные пункты или здания либо их обстрел с применением каких бы то ни было средств;

-совершение геноцида;

-совершение в ходе вооруженного конфликта следующих преступлений, направленных против гражданского населения: убийств, истребления, порабощения, депортации, заключения в тюрьму, пыток, изнасилования, преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам и других бесчеловечных актов.

Аналогичный перечень международных преступлений содержит и Статут Трибунала по Руанде.

Что касается специальных судебных органов, обладающих юрисдикцией над преступлениями в Кампучии и Сьерра-Леоне, то они представляют собой новое направление в международной практике, связанной с уголовной ответственностью физических лиц. Данные структуры формируются на паритетной основе: часть судей будут представлять национальные власти Камбоджи и Сьерра-Леоне, а часть кандидатур назначается по представлению Генерального Секретаря ООН. Кроме того, спецификой их деятельности является то, что в процессе судопроизводства судьи должны будут применять нормы не только международного, но и национального права обоих государств. Что же касается перечня преступлений, отнесенных к юрисдикции данных судебных органов, то он, в принципе, очень близок перечню преступлений, расследуемых трибуналами по Югославии и Руанде. В частности, и в Кампучии, и в Сьерра-Леоне Чрезвычайные камеры и Специальный суд будут рассматривать серьезные нарушения международного гуманитарного права, геноцид, грубые и массовые нарушения прав человека. Создание на договорной основе данных органов отражает новую тенденцию современного международного права. Ее суть сводится к тому, что отдельные государства, не имеющие достаточно ресурсов (как политических, так и правовых) для объективного расследования совершенных на их территории международных преступлений, могут воспользоваться помощью ООН. В результате появляется смешанный орган, обладающий чертами как международной, так и национальной юрисдикции.

Одним из основных признаков международной уголовной юрисдикции является осуществление правосудия специально учрежденным международным судебным органом. До начала текущего столетия все такие суды имели ярко выраженный международный характер и были судами ad hoc. Однако такая практика, как уже было отмечено, имеет определенные недостатки. Среди них можно назвать следующие: необходимость каждый раз создавать новую судебную структуру, что связано с большими организационными и материальными затратами; невозможность оперативного расследования соответствующих преступлений и незамедлительного наказания виновных; неизбежная политическая ангажированность судебных процессов, предопределяющая исход разбирательства.

Осознавая эти недостатки, мировое сообщество признало необходимость создания постоянно действующего международного судебного органа с четко определенной юрисдикцией. В 1998 году на дипломатической конференции ООН с участием представителей 160 государств был принят Статут Международного уголовного суда (МУС), вступивший в силу 1 июля 2002 года. Таким образом, институт международной уголовной ответственности физических лиц реализуется в наши дни двумя основными путями: через деятельность трибуналов ad hoc и через деятельность МУС. Его учреждение стало принципиально важным шагом в развитии данного института.

Согласно Статуту, Суд призван дополнять национальные органы уголовной юстиции. Статья 13 Статута предусматривает, что Суд осуществляет юрисдикцию в отношении преступления в следующих трех случаях:

1)дело передается Прокурору МУС одним из государств-участников;

2)дело передается Прокурору МУС Советом Безопасности ООН;

3)в отношении этого преступления расследование начато Прокурором МУС.

Юрисдикция Суда распространяется на четыре вида преступлений: геноцид, преступления против человечества, военные преступления и агрессию. Лица, виновные в совершении данных преступлений и подпадающие под юрисдикцию Суда, не могут быть освобождены от ответственности в связи с истечением срока давности, так как последний вообще не устанавливается.

В структуру МУС входят 18 судей, избираемых Ассамблеей государств-участников Статута и образующих Президиум, Апелляционное отделение, Судебное отделение и Отделение предварительного производства, а также Канцелярия Прокурора и Секретариат.

Уголовное судопроизводство в МУС состоит из досудебной стадии и судебного разбирательства. На досудебной стадии Прокурор уполномочен проводить расследование на территории любого государства-участника Статута, собирать доказательства, запрашивать у Палаты предварительного производства ордер на арест обвиняемых лиц и представлять ей выдвинутое обвинение для утверждения. В случае, если Палата предварительного производства утверждает обвинение, наступает стадия судебного разбирательства. Судебная палата при соблюдении общепризнанных процессуальных прав обвиняемого (права на защиту, презумпции невиновности и др.) исследует собранные доказательства и выносит решение. МУС вправе приговорить обвиняемого в совершении международных преступлений к лишению свободы сроком до 30 лет (в исключительных случаях - к пожизненному лишению свободы), а также к штрафу и конфискации имущества. Решение Судебной палаты может быть обжаловано в Апелляционное отделение.

Несмотря на то, что создание МУС - безусловный шаг вперед в деле борьбы с международными преступлениями, основной проблемой является расширение его "географической" юрисдикции. Не случайно в принятой на Саммите нового тысячелетия Декларации тысячелетия конецформыначалоформызафиксировано решение призвать все государства рассмотреть возможность подписания и ратификации Римского статута Международного уголовного суда. В настоящий момент участниками Статута МУС являются более 40 государств, в которых (особенно в развитых европейских государствах) крайне маловероятно совершение подобных деяний. В то же время Статут не ратифицирован наиболее "проблемными" государствами, а также США, Российской Федерацией, Китаем и другими великими державами. Например, США в качестве обязательного условия ратификации Римской конвенции выдвинули требование о предоставлении уголовного иммунитета для своих граждан, участвующих в международных миротворческих операциях. Очевидно, что преимущественно региональный характер МУС резко уменьшает его эффективность. В настоящее время вопрос о членстве Республики Казахстан в Статуте МУС также не рассматривается.

Еще одно важное качество международной уголовной юрисдикции - привлечение к ответственности, главным образом, лиц, совершавших преступные деяния от имени государства или в русле широкомасштабной государственной политики. Это качество характеризует, с одной стороны, само преступное деяние, с другой - физическое лицо, являющееся субъектом преступления. Строго говоря, действующее международное право не содержит точного указания на критерии, которым должен удовлетворять индивид, чтобы его судил международный судебный орган. Например, согласно Статуту МУС, он компетентен судить следующих лиц, причастных к международным преступлениям:

-непосредственно совершивших такое преступление (индивидуально, совместно с другим лицом или через другое лицо);

-приказывающих, подстрекающих или побуждающих совершить такое преступление, если оно реально совершается или имеет место покушение на совершение этого преступления;

-пособничающих, подстрекающих, предоставляющих средства или каким-либо иным образом содействующих совершению такого преступления с целью облегчить его совершение;

-любым другим образом умышленно способствующих совершению или покушению на совершение такого преступления группой лиц, действующих с общей целью.

Как видно из приведенного перечня, оказаться на скамье подсудимых в МУС может практически любое лицо, прямо или косвенно участвовавшее в совершении международного преступления. Однако до сих пор на практике в международных судебных органах рассматривались обвинения только в отношении высокопоставленных лиц, наделенных официальными властными (включая военные) полномочиями. Иными словами, международная уголовная ответственность физических лиц за совершение международных преступлений пока неизменно сопутствует международной ответственности их государств - как политической, так и материальной. Так, одновременно с осуждением преступников из Германии, Японии, Югославии и Руанды мировое сообщество применяло коллективные санкции ко всем этим государствам как субъектам международных отношений.

Эта ситуация связана с тем, что в международном праве проводится строгое различие между международными преступлениями и преступлениями международного характера. Последние, по общему правилу, находятся в зоне действия национальной (внутригосударственной) юрисдикции. Между тем, международные преступления и преступления международного характера могут полностью совпадать по таким признакам, как объективная сторона и последствия преступления. Например, геноцид может быть как международным преступлением, так и преступлением международного характера. Чтобы правильно квалифицировать преступное деяние, и, соответственно, решить проблему юрисдикции, необходимо ответить на главный вопрос: от чьего имени и каким образом индивид совершал данное преступление? Если физическое лицо действовало исключительно от своего имени, за счет собственных средств и ресурсов - совершенное им деяние независимо от масштабов и последствий необходимо признать преступлением международного характера, а виновное лицо подлежит осуждению национальным судом. Если же такие действия осуществлялись от имени государства (под его контролем, в соответствии с официальным актом, с использованием лицом своего должностного положения, с помощью государственных ресурсов или иным образом в рамках государственной политики), то они должны быть квалифицированы как международное преступление. Соответственно, в таких случаях деяние подпадает под юрисдикцию международных судебных органов.

До сих пор трибуналы в Нюрнберге, Токио, по Югославии и Руанде рассматривали дела по обвинению исключительно лиц, принадлежащих к высшему военному и политическому руководству различных стран. Скорее всего, несмотря на указанную широкую трактовку субъектов международных преступлений, практика деятельности МУС пойдет по этому же пути. На это, в частности, косвенно указывает положение Статута Суда, согласно которому должностное положение как главы государства или правительства, члена правительства или парламента, избранного представителя или должностного лица правительства не освобождает лицо от уголовной ответственности и не является само по себе основанием для смягчения приговора. Кроме того, такие лица не могут воспользоваться в МУС своими должностными иммунитетами или особыми процессуальными привилегиями.

Резюмируя все вышесказанное, можно подвести следующие итоги. Международная уголовная юрисдикция в отношении физических лиц распространяется на международные преступления, совершенные индивидами от имени государства. Аналогичные действия, совершенные индивидами от своего имени, подлежат рассмотрению национальными уголовными судами. До недавнего времени привлечение физических лиц к международной уголовной ответственности осуществлялось путем создания судебных органов ad hoc, однако с учреждением Международного уголовного суда появилась постоянно действующая структура. Институциональной особенностью таких органов является международный принцип их формирования и процессуальной деятельности. Кроме того, уже в текущем столетии появились специфические судебные органы, сочетающие в себе признаки национальной и международной юрисдикции (Чрезвычайные камеры в Камбодже и Специальный суд по Сьерра-Леоне). Наиболее полный перечень международных преступлений содержится в Статуте МУС, однако эффективность его работы в значительной степени снижается из-за отказа большинства "проблемных" государств присоединиться к Римской конвенции.

Следует также сказать о том, что в доктрине международного публичного права существует точка зрения, согласно которой борьба с международными преступлениями должна быть сосредоточена в рамках национальной уголовной юрисдикции1. Эта концепция частично нашла подтверждение в принятой в 1973 году резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о Принципах международного сотрудничества в отношении обнаружения и наказания лиц, виновных в военных преступлениях и преступлениях против человечества. В резолюции отмечается, что преимущественным правом судить международных преступников должны обладать государства, на территории которых были совершены преступления. У сторонников данного подхода есть, как минимум, два серьезных аргумента. Во-первых, деятельность международных судебных органов на практике оказывается не столь беспристрастной и объективной, как изначально предполагалось. Это связано с тем, что трибуналы, создаваемые от имени мирового сообщества, фактически создавались победителями для суда над побежденными, и в силу этого не могли быть абсолютно непредвзятыми. Во-вторых, в уголовном законодательстве отдельных государств содержатся все необходимые средства для преследования международных преступников. Например, в Уголовном Кодексе Республики Казахстан соответствующие составы преступлений сформулированы в главе 4 – “Преступления против мира и безопасности человечества”. Из общепризнанных международных преступлений в этой главе содержится описание таких преступлений, как развязывание и ведение агрессивной войны (статья 156), применение запрещенных средств и методов ведения войны (статья 159), геноцид (статья 160), наемничество (статья 162), возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой или религиозной вражды (статья 164).