Психологические школы в конце XIX - начале XX в.

нимая положение о том, что законы психической жизни невоз­можно изучить объективно, функционалисты пришли к выводу о необходимости описывать не законы, но функции психики, кото­рые помогают человеку в реальной жизни.

Французская психологическая школа, не отрицая основных положений традиционной психологии, в центр своего внимания поставила исследование тех факторов, которые определяют со­держание психики. Они впервые стали серьезно изучать роль со­циального окружения в процессе становления психики, а также разнообразные формы отклонений от нормы. Изучение патологи­ческих вариантов психического развития, так же как и данные об особенностях становления психики в разных культурах, стали важ­нейшими методами, дающими материал для понимания объектив­ных закономерностей психической жизни.

Уже работы французских психологов показали необходимость учета культуры как фактора, влияющего на психику человека. Эта тенденция наиболее полно воплотилась в психологии Дильтея, который считал, что переживания, как осознанные, так и бессоз­нательные, связывают отдельного человека с духовным миром, воплощенным в предметах искусства. Еще одним существенным моментом концепции Дильтея стало осознание тех методологиче­ских проблем, которые вытекали из ориентации психологии пре­имущественно на естественные науки. Осознание того факта, что непосредственные методы изучения духовной жизни не могут быть признаны в этой парадигме объективными, привело его к мысли о необходимости отказаться от объяснения психической жизни, пе­рейдя к ее описанию.

Структурализм

На рубеже XIX и XX вв. структурализм был самой распро­страненной и значительной психологической школой в США. Ос­нователь этой школы Э.Титченер(1867-1927) родился в Англии и получил психологическое образование в Оксфордском универси­тете, который он окончил в 1885 г. Там же в 1890 г. он получил свою первую ученую степень магистра. Однако центр изучения психологии к тому времени переместился из Англии в Германию, прежде всего в лабораторию Вундта. Именно в Лейпциг переехал Титченер в 90-е годы, чтобы продолжить психологическое обра­зование под руководством Вундта, и стал одним из его наиболее верных и последовательных учеников. В Лейпциге он занимался главным образом изучением бинокулярного зрения и измерением времени реакции при познавательных процессах. В 1892 г. он пе­реехал в США, где в Корнуэльском университете создал круп­нейшую в этой стране научную школу, аналогом которой послу-

жила Лейпцигская лаборатория. Поэтому Титченера иногда на­зывают американским Вундтом.

Титченер называл свою теорию структурализмом, поскольку считал, что предметом психологии должно стать содержание созна­ния, упорядоченное в определенную структуру, безотносительно к вопросу о том, как эта структура работает. Главные задачи струк­турализма он видел в предельно точном определении содержания психики, выделении исходных ингредиентов этого содержания и законов, по которым они объединяются в структуры. При этом психика и сознание отождествлялись Титченером, а все, что нахо­дится за пределами сознания, относилось им к физиологии.

В своем четырехтомном труде «Экспериментальная психология» (1901-1905) Титченер изложил основные достижения этой науки с позиций структурализма. Сознание Титченер понимал как чело­веческий опыт в его зависимости от переживающего субъекта. Сам этот опыт, по его мнению, состоит из простейших элементов - ощу­щений, образов и чувствований, обнаруживаемых благодаря осо­бым образом организованной интроспекции.

Каждый из элементов при специальной установке сознания от­крывается субъектом с целью диагностики его четырех характе­ристик: качества, интенсивности, длительности и отчетливости (ясности). Титченер составил список элементарных ощущений, включавший более 44 тысяч сенсорных качеств, большинство из которых были зрительными (32 820) и слуховыми (11 600).

Для того чтобы выделить и описать исходные элементы струк­туры, Титченер стремился усовершенствовать метод интроспек­ции с тем, чтобы он открывал экспериментатору истинную карти­ну сознания, так как под сознанием, согласно его мысли, следует понимать совсем не то, что сообщает обычное самонаблюдение, свойственное каждому человеку. Он подчеркивал, что понимает под сознанием «экзистенциальный термин», т. е. психическую ре­альность, которую не следует отождествлять с данными традици­онной интроспекции. В конце жизни он даже термин структурная психология часто заменял определением экзистенциальная психоло­гия, подчеркивая отличие научных данных о сознании от житей­ских или данных, полученных в других дисциплинах (например, в физиологии).

Сознание имеет собственную структуру и содержание, скрытое за протекающими в нем явлениями, подобно тому как от обычно­го восприятия действительности скрыты реальные процессы, изу­чаемые физикой и химией. Для того чтобы понять истинную кар­тину сознания, необходима специальная тренировка испытуемых, поскольку они склонны сообщать о внешнем объекте (стимуле), вызвавшем ощущение, а не о собственных ощущениях. Например, говорят, что видят яблоко, но не предмет определенной формы, цвета или размера. Так как объект почти всегда влияет на процесс

восприятия, интроспекция эффективна только тогда, когда избе­гает «ошибки стимула», т.е. не смешивает ощущение объекта с объектом ощущения.

Придя, как и ученые Вюрцбургской школы, к выводу о необхо­димости систематической экспериментальной интроспекции, Тит-ченер кардинально расходился с ними в анализе полученных ре­зультатов. Он отверг также их концепцию, согласно которой к выделенным Вундтом элементам сознания следует присоединить особые образования в виде умственных образов или значений, лишенных сенсорного характера. Это положение противоречило и основаниям структурализма, так как сенсорные элементы (ощуще­ния, образы) не могут создать несенсорные, чисто интеллектуаль­ные структуры.

В противовес этому Титченер предложил «контекстную теорию значения». Речь шла о разграничении образа и значения. Свобод­ное от чувственных образов психическое содержание, названное Вюрцбургской школой значением, сводится, согласно Титченеру, к особой разновидности чувственно-образного опыта. Представ­ление о каком-либо объекте строится из совокупности чувственных элементов. Значительная их часть может покидать сознание, в ко­тором остается лишь сенсорная сердцевина, достаточная, чтобы воспроизвести всю совокупность. Таким образом, наш опыт состо­ит из множества психических элементов, образующих контекст, в котором имеются «темные» мышечные и органические ощущения. Они составляют «сердцевину» неосознаваемого контекста и служат реальным психическим эквивалентом безобразной мысли. Если ис­пытуемый при решении умственной задачи не осознает чувственно-образного состава значений, то это связано только с недостаточной тренированностью интроспекции.

Хотя обращение к ощущениям, связанным телом, подрывало один из исходных тезисов Титченера об особой материи сознания, данной исключительно в переживаниях, внутреннем опыте субъ­екта, однако оно соотносило опыт с реальным поведением. При этом контекстная теория сохраняла в неприкосновенности более важный постулат о сенсорной ткани сознания. В то же время сам факт интроспекции при получении совершенно противоположных результатов структурной психологией и Вюрцбургской школой все больше доказывал несостоятельность этого метода.

В еще большей степени, чем концепции Вюрцбургской школы, Титченер противопоставлял свой подход функциональному на­правлению. Полемизируя с функционалистами, Титченер доказы­вал, что, только изучив структуру сознания, можно заняться во­просом о том, как оно работает. Следуя такой установке, он пол­ностью отвергал приложение данных психологии к любой сфере практики, так как считал ее фундаментальной, а не прикладной наукой.

Поскольку функционализм в 10-е годы XX в. стал господствую­щим направлением в американской психологии, Титченер противо­поставил свою школу всем другим школам и направлениям. Чтобы организационно обособиться от них, он не вошел в Американскую психологическую ассоциацию и создал свою группу «Эксперимен-талисты», проводившую ежегодные конференции. В дальнейшем он издавал «Журнал экспериментальной психологии».

Вюрцбургская школа

Вюрцбургская школа в психологии знаменита прежде всего тем, что именно в ней впервые было начато экспериментальное изуче­ние мышления. Она была основана немецким ученым О.Кюльпе(1862-1915). Кюльпе, так же как и Титченер, был учеником Вундта; под его руководством он обучался в Лейпцигском университете, а позднее писал докторскую диссертацию, которую защитил в 1887 г. Вундту же он посвятил свою первую книгу «Очерк психологии, ос­нованной на эксперименте» (1893). После окончания университета он работал у Вундта ассистентом, затем экстраординарным про­фессором. В 1894 г., получив приглашение от университета Вюрц-бурга, он переехал в этот город и в 1896 г. создал там психологиче­скую лабораторию.

В первые годы своей деятельности он частично повторял экс­перименты, проводимые в Лейпцигской лаборатории, частично со­вершенствовал интроспективный метод. Изменение инструкции, которая дается испытуемому перед началом эксперимента, привело к тому, что главное внимание в работах Кюльпе и его сотрудников было сконцентрировано уже не на результатах деятельности (ско­рости ответа, его точности и т.д.), а на ее процессе. Поставив пе­ред испытуемым задачу и наблюдая за ее решением, Кюльпе фак­тически начал экспериментальное изучение процесса мышления. Тем самым было опровергнуто мнение Вундта о том, что экспери­ментальному изучению доступны только элементарные (сенсорные) процессы и что сознание представляет собой сенсорную мозаику, т. е. комплексы взаимосвязанных сенсорных элементов - ощущений и представлений.

Эксперименты Вюрцбургской школы показали, что испытуе­мый при выполнении заданий совершает умственные операции, которые он обычно не осознает. Из этого следовало, во-первых, что наряду с сенсорным «материалом» в «ткань» психологической жизни человека включены элементы, несводимые к ощущениям, во-вторых, что эти элементы сопряжены с действиями субъекта, его умственной деятельностью и, наконец, в-третьих, что неосоз­нанность этих актов в момент их совершения требует внести кор­рективы в метод интроспекции.

Работа Кюльпе над модификацией метода интроспекции при­вела к его преобразованию в метод «систематической эксперимен­тальной интроспекции». Решая интеллектуальную задачу (напри­мер, устанавливая логическую связь между понятиями), испытуе­мый должен был дать ретроспективный отчет о состояниях созна­ния, пережитых им в процессе решения. Этот самоотчет назывался систематическим, поскольку весь процесс точно разделялся на вре­менные отрезки и повторялся множество раз с целью коррекции описания. Было установлено, что мысль, с психологической точки зрения, можно охарактеризовать не только негативно (как качест­венно отличную от сенсорных данных), но и позитивно, как опери­рующую значениями. Тем самым решительно изменилось прежнее представление о содержании сознания, в состав которого вводи­лись новые феномены - умственные образы.

Эти выводы направили Кюльпе на разработку собственной про­граммы лабораторных исследований сознания, которую успешно реализовали его ученики. Он не сформулировал эту программу в какой-либо специальной работе - ни в «Очерках психологии», ни в «Лекциях по психологии», которые уже после его смерти были изданы в 1920 г. К. Бюлером. Кюльпе делился своими замыслами и гипотезами с молодыми психологами, был испытуемым в их экспе­риментальных занятиях. Его мягкий характер и доброжелательная критика способствовали созданию в небольшом коллективе твор­ческой атмосферы, благодаря которой этот коллектив оказался гораздо более эффективным генератором новых идей, чем десятки других лабораторий в различных странах.

В опытах Марбе (1901) от испытуемых требовалось при взвеши­вании предметов сообщить не только о том, какой из них тяжелее, но и о том, как они пришли к этому выводу. Целью опытов Уатта и Мессера было проследить за тем, какие процессы происходят в сознании испытуемого в промежутке между восприятием слова-стимула и ответной словесной реакцией. Эти эксперименты, так же как и работы Н. Аха, усовершенствовавшего в 1905 г. методику систематической интроспекции, доказали наличие несенсорных компонентов в сознании. Выявили они и наличие нового, неиз­вестного фактора, детерминирующего процесс мышления. Это не был поток ассоциаций, но он и не направлялся апперцепцией, как считал Вундт.

В 1906 г. Ах начал, вслед за изучением мышления, исследовать волевой акт. Он исходил из того, что принцип построения этих актов одинаков (что подтверждал и Вундт) и реагирование в ответ на раздражитель нажатием на ключ ничем не отличается от реа­гирования словом. На основе полученных результатов он ввел понятие детерминирующей тенденции, направляющей ход дея­тельности в обоих процессах и помогающей достичь лучшего ре­зультата.

В экспериментах К. Бюлера испытуемому уже предлагались ло­гические и арифметические задачи. Обдумывая их, он должен был замечать путь, который ведет к решению. В результате Бюлер и Уатт пришли к выводу о том, что принятие задачи является глав­ным фактором, определяющим процесс мышления, т.е. именно задача, ее содержание направляет и регулирует этот процесс. Таким образом, мышление стало рассматриваться не как одномоментный акт, а как процесс, имеющий начало, время протекания и результат. Более детальное изучение динамики мышления помогло выявить новые важные закономерности.

Прежде всего к ним относится понятие установки, которая оп­ределяет ход мышления, регулируя в соответствии с задачей отбор идей. Понятие установки, принятое в Вюрцбургской школе, естест­венно, отличалось от современной ее трактовки, но также подразу­мевало бессознательную направленность на решение задачи, кото­рая возникает у испытуемого в момент принятия этой задачи как цели. В зависимости от этой установки (которая в некоторой степе­ни рассматривалась и как аналог современной мотивации), испыту­емые выполняют задание быстрее или медленнее, более или менее продуктивно. Содержание направленности на решение задачи Кюль-пе и его сотрудники связали со значением данной задачи или ситуа­ции в целом для испытуемых. Так в психологии появилась новая категория, трактуемая достаточно широко - как значение умст­венного образа, значение инструкции, значение ситуации в целом.

Такая трактовка сближала позицию Вюрцбургской школы с по­зицией Ф. Брентано, при этом динамика умственных образов соот­носилась с интенциональными актами, а их значение - с феномена­ми сознания, о которых писал ученик Брентано Э. Гуссерль.

Экспериментальная программа Кюльпе была в основном выпол­нена к 1909 г., когда он переехал в Бонн, а затем в Мюнхен, где отошел от экспериментальной психологии и занялся преимущест­венно философией и эстетикой.

После его отъезда эксперименты были продолжены О. Зельцем, который исследовал зависимость процесса мышления от структуры решаемой задачи. Среди важнейших открытий Зельца особое место занимает понятие антиципаторной схемы, обогатившее представ­ление о процессе решения идеей о возможности предвидеть его ре­зультат уже в начале мыслительной деятельности.

Из многих учеников Кюльпе необходимо упомянуть и о М. Верт-геймере - одном из создателей гештальтпсихологии и Дж. Энджел-ле - одном из лидеров американской функциональной психологии.

Экспериментальное исследование мышления, начатое в Вюрц­бургской школе, было продолжено другими исследователями и стало одной из самых обширных областей экспериментальной пси­хологии. Однако первые материалы получили именно Кюльпе и его сотрудники, главными достижениями которых стало распростра-

нение экспериментального метода на высшие психические про­цессы (мышление и волю). В экспериментах, проводимых в Вюрц-бургской школе, было впервые доказано, что мышление пред­ставляет собой процесс, несводимый к чувственным образам и зависящий от разнообразных факторов, в том числе и от установ­ки, возникающей при принятии задачи. Эти данные наглядно по­казали, что психологические закономерности мышления несводи­мы к логическим. Таким образом, изучение мышления стало при­обретать психологические контуры.