Психология развития 5 страница. В качестве одного из важнейших, но не единственного механиз­ма образования и управления толпой рассматривается подражание

В качестве одного из важнейших, но не единственного механиз­ма образования и управления толпой рассматривается подражание. С одной стороны, это вполне встраивается в общее русло развития социально-психологического знания (мы уже рассматривали систе­му взглядов Тарда и др.), с другой - в позиции Михайловского су­ществуют особенности. Так, он достаточно широко понимал тер­мин «подражание», включая в него и внушение, и самовнушение, и гипноз и др. Любопытно, что Михайловский использовал и соче­тание «социальный гипноз», рассматривая вопрос о социальном влиянии, и подчеркивал близость к подражанию таких явлений, как повиновение и покорность. Он выделял два вида подражания -автоматическое, бессознательное и осознанное - и предостерег от абсолютизации механизма подражания, что характерно, например, для Тарда.

Интересно, на наш взгляд, звучит задача исследования подра­жания. Согласно Михайловскому, она состоит в том, чтобы опре­делить условия, способствующие или противостоящие подавле­нию сознания и воли человека, которое обязательно имеет место в тех случаях, когда человек оказывается в толпе.

Обратим внимание на то, что для Михайловского явления тол­пы и массового движения достаточно близки. Возникновение того и другого довольно сложно детерминировано. Сначала выделяется два ряда причин: с одной стороны, для возникновения массовых движений, конечно, необходимы политические, экономические, нравственные предпосылки. Но они как бы составляют внешнюю рамку ситуации. Второй ряд причин - собственно психологические. К ним Михайловский относил два альтернативных (как сказали бы современные ученые) фактора: возникновение очень сильного единого впечатления, которое подавляет все остальные, и хрониче­скую скудность впечатлений. Возможно и одновременное наличие этих двух факторов. Иными словами, для возникновения стихийной толпы необходимо или общее сильнейшее эмоциональное потрясе­ние (например, известие о каких-то трагических событиях может привести к отчаянию, озлоблению, агрессии против действитель­ного или мнимого источника этих несчастий), или ситуация, в ко­торой при монотонности, скудности впечатлений почти любая новая информация может показаться крайне значимой и сильно переоцениваться. Источником таких сильных эмоциональных пе­реживаний может оказаться так называемый герой, или вождь. Определяя позицию героя, Михайловский подчеркивал, что это человек, увлекающий своим примером массу на хорошее или дур­ное. Понятие «герой» крайне условно и не имеет оценочного оттен­ка. Так, герой толпы не имеет ничего общего с великими, знамени-

тыми людьми. Здесь-то и играет свою роль механизм подражания. Аккумулируя эмоциональное состояние массы, герой выступает образцом для подражания, что, естественно, приводит к усилению данного эмоционального переживания. Подчеркивая значимость позиции героя, Михайловский обращал внимание на то, что герой зависим от толпы. Он управляет массой, но одновременно масса управляет им.

Взгляды Н. К. Михайловского хорошо иллюстрирует двойст­венность общественных наук в России. Содержательный анализ явлений тесно связывается с целями изменения жизни к лучшему. Возможно, в этой плоскости лежит одна из причин дальнейшей идеологической ангажированности советской гуманитарной науки. Народничество в России, одним из основных идеологов которого был Михайловский, разделилось в пространстве общественной мысли на два противоречащих друг другу направления: русский марксизм и неоидеализм. Влияние двух этих философско-миро-воззренческих течений на развитие социальной психологии в Рос­сии было определяющим, хотя и опосредованным.

Вопрос о содержании и развитии русского марксизма* выходит далеко за рамки темы нашего разговора. Не делая даже попытки анализировать в полной мере влияние марксистской философии на отечественную социальную психологию, попробуем лишь в общих чертах обрисовать те принципиальные моменты, которые отличали становление социальной психологии в русле марксизма. Два положения К. Маркса являются основой подхода к социаль­ным процессам: материалистическое понимание истории и соци­ально-экономический детерминизм. Для отечественной традиции (Г.В.Плеханов, В.И.Ленин и др.) характерны минимизация влия­ния субъективных факторов социальной жизни и принятие идеи о классовой борьбе как основном двигателе истории.

Традиционно в отечественной философии во главу угла ставилось справедливое преобразование общества, что для социальной психо­логии выливалось в абсолютизацию социальных детерминант, при­мат коллективного над индивидуальным. Отдельное место заня­ла разработка теории коллектива (В. М. Бехтерев, А. С. Залужный, А. С. Макаренко и др., а позже А. В. Петровский, Л. И. Уманский), которая берет свое начало в идеях К. Маркса о существовании кол­лектива как социальной общности нового типа, связанного с общест­венной формой собственности на средства производства. Он разде­лял понятия мнимой и подлинной коллективности. В перспективе исследования малой группы давали возможность изучать механизмы взаимодействия социальных и межличностных отношений, что и

* Говоря о русском марксизме, мы не противопоставляем философию отечест­венных и западных марксистов, но лишь подчеркиваем неоднородность и много­образие подходов внутри марксизма.

произошло позже. В отечественной социальной психологии эти исследования имели двойственный характер. С одной стороны, изучалась собственно психология группы, а с другой - социально-идеологическим факторам придавалось доминирующее значение.

Материалистическому, детерминистскому подходу марксистов противостояло в российской общественной мысли течение неоидеа­лизма. О наиболее влиятельном и известном представителе этого направления - Н. А. Бердяеве уже упоминалось выше. Он и еще ряд значительных философов опубликовали в 1909 г. сборник «Вехи», в котором в наиболее концентрированном виде изложили позиции этого направления. Кроме обращения к идее высшей силы, божест­венного провидения для неоидеалистов характерны отрицание су­ществования закономерного исторического процесса и, следова­тельно, фокусирование анализа отношений личности и общества целиком на проблеме самосовершенствования личности. В статьях сборника «Вехи» можно найти много пересечений с теми вопроса­ми, которые позже получили отражение в социальной психологии личности, но в начале века влияние их бьшо не столь сильным, так как в общественном процессе ассоциировалось с консервативным мировоззрением.

Проблематика, позже вошедшая в поле социально-психологиче­ского знания, разрабатывалась не только в социологии, но и в пра­воведении, лингвистике и др. Так, правовед Л.И.Петражицкий, основатель психологической школы права, апеллировал к психо­логическим причинам социального поведения отдельных людей и говорил, что социально-исторические образования также являются следствием, проекцией эмоциональных состояний человека. Если конкретные положения Петражицкого достаточно проблематичны, то сам факт попытки психологического объяснения явлений соци­ально-исторического ряда заслуживает внимания. Другой юрист -К. Д. Кавелин развивал идеи о культурной детерминации психики.

Следует вспомнить имена Л. Н. Войтоловского, П. А. Сорокина, А. Копельмана, А. А. Потебни и других, которые с различных сто­рон двигались в направлении формирования самостоятельной дис­циплины - социальной психологии. Так, журналист Войтоловский, описывая и анализируя конкретные случаи массовых движений, рассматривал вопросы эмоционального настроя толпы и т. д. По-тебня, разрабатывая вопросы языкознания, также касался механиз­мов социальной детерминации психологических явлений.

В рамках собственно психологической науки также возникали отдельные социально-психологические проблемы. Так, еще в рабо­тах И.М.Сеченова берет свое начало изучение психофизиологи­ческого фундамента социального поведения человека. Социальная психология личности может найти начала многих своих проблем в работах Н. Н.Ланге, А. Ф. Лазурского и др. Особого внимания заслуживает система взглядов В.М.Бехтерева(1857-1927).

Важное место занимает коллективная рефлексология Бехтерева. Область его деятельности чрезвычайно широка, об основных ее направлениях сказано ниже. Здесь же уместно коснуться именно со­циально-психологических исследований Бехтерева, которые обоб­щены в его основной социально-психологической работе «Коллек­тивная рефлексология» (1921). С одной стороны, коллективная рефлексология, являясь составной частью общей рефлексологии, несомненно, испытывает ее методологическое влияние. Однако в решении конкретных вопросов социального поведения Бехтерев явно выходил за рамки классического рефлекса. Его понимание взаимодействия коллективного и индивидуального было доста­точно сложным и не однонаправленным. Бехтерев формулировал предмет коллективной рефлексологии как «изучение возникнове­ния, развития и деятельности собраний и сборищ, проявляющих свою соборную соотносительную деятельность, как целое, благо­даря взаимному общению друг с другом входящих в них индиви­дов». При этом он подчеркивал, что рассматривает коллективную рефлексологию как попытку построения части социологии (в то время этот термин еще использовался в общественных науках, позже он надолго ушел из языка советских обществоведов). Бехте­рев разводил понятия организованного и неорганизованного кол­лектива и критиковал Тарда за смешение двух этих типов сооб­ществ и распространение психологии толпы (неорганизованной группы) на все виды групп.

В основном интерес Бехтерева концентрировался вокруг таких образований, которые в современной психологии называются ма­лой группой. Известны его эксперименты по сравнительному анали­зу индивидуальных и групповых способов решения, он изучал кон­формные реакции индивида в группе (правда, не используя этот термин, который был введен американским ученым С. Атттем зна­чительно позже), рассматривал причины образования группы. Бех­терев выделял три основные причины возникновения коллектива:

-социальный инстинкт, который существует у человека и за­ставляет его входить в сообщества;

- невозможность решения большого числа задач в режиме ин­
дивидуальной деятельности;

- механизмы социального отбора и социальной поддержки регу­
лируют индивидуальное поведение с позиций интереса коллектива.

Позиция Бехтерева, будучи во многом механистической, тем не менее предвосхитила многие современные вопросы психологии малой группы.

Таким образом, в начале XX в. в российском гуманитарном знании сложилась довольно сложная, противоречивая, но содер­жательно перспективная ситуация для вычленения и формирования самостоятельной научной дисциплины - социальной психологии. Однако исторические события наложили сильнейший отпечаток

на конкретный событийный ряд формирования отечественной со­циальной психологии. Первым этапом этой истории стала дискус­сия о предмете социальной психологии, развернувшаяся в 20-х го­дах. Она достаточно подробно проанализирована в «Социальной психологии» Г.М.Андреевой, поэтому мы лишь вкратце и в общих чертах коснемся ее содержания.

Дискуссия о соотношении психологического и социального, куда составной частью входила дискуссия о предмете социальной психологии, была в определенной степени подготовлена всем хо­дом развития общественной мысли в России. Конечно, историче­ские изменения оказали решающее воздействие на ситуацию в гу­манитарных общественных науках. Существование официальной философско-мировоззренческой идеологии ставило социально-по­литическую задачу формирования в каждой из общественных наук фундаментального базиса, ориентированного на марксистскую фи­лософию. Однако, как уже говорилось, в России существовали две достаточно сильные традиции интерпретации социальной жизни, содержание которых отразилось в различных подходах к понима­нию предмета социальной психологии. Как известно, идеалисти­ческую представлял Г. И.Челпанов, а материалистическая была более обширна и неоднородна - В.А.Артемов, К.Н.Корнилов, П. П. Блонскийидр.

Несмотря на широкое обсуждение вопросов социальной психо­логии, оно не завершилось оформлением ее в самостоятельную науку. Более того, дискуссия послужила началом длительного пере­рыва в социально-психологических исследованиях в России. Осно­вой такого положения послужили две «аксиомы», принятые поли­тической властью. Первая - социальная детерминация всего и вся как постулат марксистской философии не нуждается в доказатель­стве и дополнительном исследовании, вторая - для тоталитарных режимов любые идеи о сложности и многообразии отношений личности и общества выступают не только как лишние, но и как вредные. Отношения социума с личностью просты и однозначны -это отношения полного подчинения. Естественно, при таком пони­мании ситуации в обществе социальной психологии (как и ряду других наук о человеке) места не нашлось. Впрочем, как подчер­кивает Г.М.Андреева, говорить о полном отсутствии социально-психологической проблематики в советской психологии довоен­ного периода было бы неправомерно. Отдельные социально-пси­хологические вопросы изучались в рамках таких дисциплин, как психология труда, возрастная психология. Это позволило совре­менной отечественной социальной психологии довольно быстро институционализироваться и занять свое место в психологии (не только отечественной, но и мировой).

Граница между историей и современностью в науке носит весь­ма условный и причудливый характер. Мы остановились на конце

первой четверти XX в. не потому, что все остальное считаем абсо­лютно современным, но именно к этому времени сформировалось и определилось структурно пространство социальной психологии как самостоятельной науки.