Географическая социология Л. И. Мечникова

Географический подход к обществу был довольно попу­лярен в российской социальной мысли, что в основе своей обусловлено геополитическими особенностями страны. В ча­стности, весьма широко элементы географического детерми­низма использовали выдающиеся русские историки С. М. Соловьев (1820-1879) и В. О. Ключевский (1841-1911). Однако оба историка не задавались специальной задачей по­строения геосоциологии. Социологическую интерпретацию проблемы попытался дать один из первых российских социо­логов Л. И. Мечников.

Лев Ильич Мечников (1838—1888) — публицист и худож­ник, беллетрист и социолог, путешественник и педагог, рево­люционер и ученый — родился в Петербурге в дворянской семье, детство провел в Харькове. Учился медицине, изучил более десяти иностранных языков, служил переводчиком, торговым агентом в странах Ближнего Востока. Однако служба не соответствовала пылкой и постоянно ищущей натуре Меч­никова. Он уезжает в Италию, где включается в революци­онную борьбу в отрядах Дж. Гарибальди. Сближается с М. А. Бакуниным и А. И. Герценом. Много путешествует. В 1873 г. по приглашению правительства Японии едет в эту стра­ну для организации университета. И хотя пробыл он там всего два года, в Японии до сих пор с благодарностью вспомина­ют его деятельность. По возвращении в Европу тесно сотруд­ничает с Э. Реклю. С 1883 г. занимал кафедру сравнительной географии и статистики Невшательской Академии в Швей­царии.

Творческое наследие Мечникова включает свыше 400 ра­бот. Это очень часто блестящие заготовки капитальных тру­дов, поражающие не только эрудицией и глубиной идей, но и множеством противоречий и нестыковок. Основная его работа — «Цивилизация и великие исторические реки» (на франц. яз. — 1889 г., рус. изд. — 1898 г.). С точки зрения социологии представляют значительный интерес статьи Меч­никова «Вопросы общественности и нравственности» (1879), «Школа борьбы в социологии» (1884) и др.

В исследовательской литературе творчество Мечникова чаще всего замыкают в рамки только «географической социологии. Однако его социологическое наследие значительно шире; это, скорее, объемный историко—культурный анализ социальности, где географический фактор занимает важней — шее, но не единственное место. Сверхзадачу же своих исследований Мечников видел в объяснении причин угнетения и эксплуатации и поиске путей достижения согласия и мира между людьми.

Настаивая на реалистическом мировоззрении и критикуя метафизику, Мечников примыкает к позитивизму, трактуя его в качестве научного метода социологии. Позитивистскую же доктрину, особенно контизм, Мечников оценивает весь­ма критически, отмечая ее априоризм, догматизм, схоласти­ческое «конструирование социологии». Себя Мечников от­носит к «направлению Аристотеля», для которого характер­ны понимание учреждений как результатов человеческого творчества и трактовка социальных законов только в каче­стве удобной формулы для обозначения общих свойств груп­пы явлений.

Размышляя над путями становления антропологически фундированной социологии, Мечников обращается к тому, что он называет «основным социологическим вопросом»: есть ли общество предмет, особая реальность с законами, никак не зависящими от людей, или же общество — отвлечение, фикция и соответственно человек сам может творить соци­альность. Отвечая на заданный вопрос, Мечников четко иден­тифицирует себя с номиналистическим решением проблемы.

Социология, по мнению Мечникова, станет точной нау­кой, «научной теорией и историей общественности», выпол­нив два условия: во —первых, установив специфический закон социальной жизни и, во —вторых, определив с естественнона­учной достоверностью критерий прогресса. Такой установ­кой определяется исследовательский метод Мечникова: историко — эмпирический анализ различных социально — культурных форм, объединяющих людей в социальные союзы. Осо­бое внимание ученый уделяет этносоциальным исследованиям, сравнительному анализу цивилизаций в диахронном и синх­ронном аспектах и т. п. Объединяющей же методологической нитью является у Мечникова эволюционизм.

Предметная область социологии обозначается Мечниковым посредством весьма своеобразной трактовки понятия общества или общественности. Оба понятия выступают у него синонимами, причем в поздних трудах ученый все чаще за­меняет их понятием солидарности. Общество, считает Меч­ников, есть союз, в который люди объединяются ради совме­стного достижения общих целей и оказания услуг друг дру­гу, причем количество собравшихся и временные рамки их объединения второстепенны и несущественны. «Общества возникают потому, что у людей (да ведь не у одних людей) есть способность и стремление вступать в отношения обще­ственности, т. е. союзности, сотрудничества, взаимности, до­говора» (5, № 11, с. 78).

Каким образом возникает у отдельных особей способность и стремление к объединению? Истоки этого процесса, пола­гает Мечников, находятся в тесной связи биологического и социального. В силу закона единства мира очевидно, что «ни общество, ни нравственность не стоят вне природы, естества», имеют прочные основы в тайниках досоциального мира, со­ставляя только вершину здания (5, № 9, с. 98). Социологичес­кая область шире антропологической. Социальное и биоло­гическое взаимно входят друг в друга, сцепляются бесчис­ленными нитями, но ни в коем случае не сливаются и не отождествляются между собой. Принцип общественности един во всех формах, и социология призвана его изучать, включая и его проявления в органическом мире.

Мечников предельно критически относится к попыткам объяснения общества посредством закона борьбы за суще­ствование. Конечно, борьба присуща и отношениям между людьми. Например, люди вступают в экономическую конку­ренцию, но это, по мнению Мечникова, выражение отноше­ний не социального, а биологического характера. Закон борь­бы должен быть дополнен таким же всеобщим законом сосу­ществования и солидарности, который, действуя и в органи­ческом мире, выражает природу социальности.

Общественность, таким образом, выступает как совокупность форм кооперации различного уровня зрелости, что и должна изучать социология. Общественность фактически совпадает с нравственностью, включающей два элемента: общественный инстинкт самосохранения и сознание наших действий. Такая интерпретация социального позволяет Меч­никову синтезировать функциональный и процессуальный подходы к обществу, поскольку нравственность, по его мне­нию, — это и идеальный оценочный критерий, и реальное выражение процесса роста и совершенствования обществен­ности.

В этом контексте Мечников предлагает своеобразную интерпретацию договорной теории общества. Всякие обще­ственные отношения есть договор, бессознательный или со­знательный, результат замирения борющихся субъектов. Охота двух волков — уже договор. Два человека, несущие бревно, — договор, общество. Чаще всего это договор молча­ливый, основанный на доверии сторон друг к другу, на пред­положении, что поведение другой стороны будет ожидаемым.

Как уже отмечалось, Мечников — убежденный эволюци­онист. Социальная эволюция, с его точки зрения, представляет собой культурную историю человечества, которая в раз­ных условиях имеет различные скорости, подвержена укло­нениям и т. п. Тем не менее ведущая ее тенденция — про­гресс, хотя и не прямолинейный. Вопрос о прогрессе Мечников считает ключевой социологической проблемой, по­скольку без этой идеи человеческая история представляет лишь бессмысленную смену событий. Прогресс, или нарастание явлений общественности, интерпретируется Мечниковым на основе двух понятий — кооперации и солидарности.

Кооперация есть наиболее общая и характерная форма и черта социальной жизни, принцип социальной организации. Эволюция кооперации есть эволюция форм этой организа­ции. Принципом же социальной динамики и мерилом про­гресса является нарастание общечеловеческой солидарнос­ти. Иначе говоря, если кооперация составляет сущность об­щественности, то солидарность — степень и характер ее вы­ражения в конкретных условиях. А потому критерием прогресса является степень свободы солидарных процессов при образовании кооперации. Понятно, что и степень свобо­ды требует оценки. Как ее оценить?

Свобода, полагает Мечников, определяется ростом сознательности в общественных отношениях. Истоки общественности находятся в бессознательных побуждениях коопери­рующихся особей. Однако с каждым шагом роль сознатель­ности возрастает. Высшим прототипом общественности являются те группы, которые оказываются продуктом разумно­го и целесообразного творчества. В происходящем вместе с тем развитии культуры выражается степень преодоления зла в обществе.

Субъектом прогрессивных изменений выступает разви­вающаяся личность. Правда, противореча номиналистичес­кому принципу, Мечников утверждает, что «сознательность есть только призма, через которую деятельность космичес­ких сил отражается в субъективном мире человека». Человек только придает личную санкцию действию этих сил, но они вполне могут обходиться без этого (5, № 11, с. 76). И все же человек должен быть активным, творческим началом, а не пассивным созерцателем: «мы хотим теперь же, сквозь всю неприглядность наличной действительности, приобщиться к нему (будущему. — Г. М.), стать деятельным и сильным ра­ботником его и сподвижником, чтобы заранее уже жить в нем» (7, с. 152).

Прогресс, по мнению Мечникова, включает три периода. Во—первых, начальный период, период подневольных союзов, принудительной кооперации, рабства. Во—вторых, переходный период, период подчиненных союзов, возникающих в резуль­тате социальной дифференциации и разделения труда, вре­мя крепостничества, олигархии, классовой борьбы. В—треть­их, высший период, период свободных объединений, когда люди соединяются в силу общности интересов и сознатель­ного стремления к солидарности. Смена периодов есть также и эволюция способов социальной интеграции от простой ме­ханической связи через связь, вызванную физиологической необходимостью сотрудничества, к связи психологической. В описании социального идеала очевидна близость Меч­никова к анархизму, причем, скорее, не бакунинского, а кропоткинского толка. Социальный прогресс, считает он, есть движение от угнетения к анархии, он «находится в обратном отношении к степени принуждения, насилия или власти, проявляющихся в общественной жизни, и, наоборот, в прямом отношении к степени развития свободы и самосознания, или безвластия, анархии» (9, с. 252).

Какова же детерминация этого процесса? Почему всюду история начиналась не с анархических и свободных группи­ровок как наиболее совершенных форм организации, но с противоположных форм? Почему везде мы видим насилие, деспотизм, угнетение?

Анализируя различные ответы на эти вопросы, Мечни­ков обнаруживает их ограниченность и ошибочность. Осо­бенно непримирим он к расовым теориям. Наследственность, заключает ученый, могучий фактор эволюции, но действие одной только наследственности не в состоянии освободить человека от еще более могучего влияния среды. Ведущим фак­тором социальной эволюции является, считает Мечников, физико—географическая среда, т. е. природа, освоенная людь­ми. Именно под этот общий знаменатель русский ученый и попытался подвести все многообразие цивилизаций.

Обратим внимание на существенное отличие концепции Мечникова от учений западных геосоциологов (Ш. Монтескье, Г. Бокль, Ф. Ратцель), которые усматривали влияние сре­ды в ее прямом воздействии на психологию человека. Меч­ников же ставит вопрос о влиянии геосреды на социальную жизнь людей, на социальную среду, в которой в свою оче­редь формируется личность. Среда только побуждает к опре­деленной деятельности, характер же и способы ее влияния зависят от самих людей, уровня их кооперации, а потому формально одна и та же среда будет в различных условиях различной. Следовательно, «два определяющие начала... сре­да и способность населения к приспособлению — являются элементами изменчивыми» и потому исторические судьбы народов должны постоянно меняться (9, с. 84).

На богатом эмпирическом материале Мечников показы­вает роль различных элементов географической среды в раз — витии цивилизаций. Главным же фактором их появления и эволюции он считает гидросферу — реки, моря и океаны. Анализ гидросферы позволяет в капризном и якобы случай­ном передвижении центра цивилизации из одной страны в другую в разные эпохи найти определенную объективную закономерность. Суть последней в том, что цивилизации пер­воначально образуются на берегах великих рек, затем рас­ширяются и с необходимостью перерастают в морские циви­лизации и, наконец, выходят на простор океанов, становятся океаническими. Соответственно можно выделить и три исто­рические эпохи, совпадающие с периодами развития соли­дарности и кооперации: речная, морская (или Средиземно­морская) и океаническая, включающая два этапа — Атланти­ческий и современный, Тихоокеанский, в рамках которого цивилизация становится действительно всемирной.

Основное внимание Мечников уделил четырем древним речным цивилизациям: египетской, ассиро-вавилонской, ин­дийской и китайской. Проанализировав огромный историко—культурный материал, Мечников обосновал вывод, что имен­но с великими реками связано зарождение и развитие циви­лизации. Река «является как бы выражением живого синтеза, всей совокупности физико— географических условий: и климата и почвы, и рельефа земной поверхности, и геологического строения данной области» (9, с. 355). Секрет великих рек — Нила, Тигра и Евфрата, Инда и Ганга, Хуанхэ и Янцзы — в том, что они могли превратить орошаемые ими области или в житницы, или в заразные смертоносные болота. Географичес­кая среда этих рек могла быть обращена на пользу людям только коллективным, сурово дисциплинированным трудом больших народных масс. И именно эти реки учили людей солидарнос­ти, хотя еще и в форме принудительной кооперации. Но дру­гого выбора у людей не было: смерть или солидарность. Соот­ветственно и власть с необходимостью принимала деспоти­ческий характер, будучи выражением общественной потреб­ности в централизации усилий, в дисциплине и объединении к тому же этнически крайне разнообразного народа.

Итак, Мечников создал достаточно оригинальную социологическую концепцию. Хотя мы рассматриваем ее в натуралистическом русле, но это, скорее, натурализм методологического плана, за пределы которого российский социолог явно выходит. Акцент на нравственной стороне общества, оценоч­ный подход к социальной реальности, анализ проблем соли­дарности и кооперации, определение критериев прогресса весьма сближает концепцию Мечникова сэтико — психологической социологией. Очевидны незавершенность исследова­ний Мечникова, схематизм ряда его выводов, слабая разработанность вопроса о роли религии, политики в прогрессе. Тем не менее его концепция весьма интересна в контексте эколо­гической социологии, в целом с точки зрения современных социокосмоэволюционных идей. Ждет своего времени и срав­нительный анализ теории цивилизации Мечникова.