Общество и его структура. Личность и общество

В трактовке понятия общества Кареев пытался соединить структурно - функциональный и трансформационный аспек­ты социальных явлений. Он исходил из того, что «общественность человека нужно принимать за отправной пункт социологии и отказаться от фикции естественного человека до об­щества или вне общества» (18, с. 143). Одновременно нельзя смешивать понятия общественности и общества: первая, бу­дучи инстинктом, порожденным психическим взаимодействи­ем, есть предмет психологии, второе, представляя собой «ре­альный агрегат» определенных форм и отношений, изучает­ся социологией (2, ч. 2, с. 9-10). Общественные отношения духовно — психологичны по природе, что, однако, не означает полного сведения общественной жизни только к духовному обмену между людьми.

Понимание сути общества у Кареева эволюционировало. В ранних трудах общество определялось им как организация, соединяющая людей узами солидарности для достижения общих целей (2, ч. 2, с. 98). В «Историологии» же дается сле­дующее итоговое и уже безоценочное определение: обще­ство — это «постоянная и оформленная совокупность мно­жества отдельных человеческих существ, известным образом между собою связанных и потому образующих определен­ную систему» (17, с. 135). Всесторонний анализ складываю­щихся в этой системе уровней и форм взаимодействия между людьми, в центре которого личность, и позволит, согласно Карееву, дать системную картину социальной жизни.

Для конкретизации понятия общества Кареев заимствует у Г. Спенсера понятие надорганической среды, трактуя его иначе. Среда эта, согласно Карееву, может быть рассмотрена с двух сторон: во-первых, как некоторая высшая единица, к которой индивидуум относится как часть к целому, и, во-вторых, как некоторая система повторяющихся фактов, объеди­няющих людей в особые группы. В первом случае мы имеем социальную организацию, во втором — культуру, культур­ную группу. «Социальная организация есть предел личной свободы, культурная группа есть предел личной оригиналь­ности. Социальная форма определяет место личности в об­ществе, культурный признак отличает ее от личностей дру­гой культурной группы» (2, ч. 2, с. 56). В контексте взаимодействия личности и среды Кареев и решает все социологи­ческие проблемы исходя из принципа, что, хотя в конкретных случаях отношение этих сторон и меняется, суть же дела не­изменна; и суть эта в том, что «личность стремится к самооп­ределению, тогда как тенденция среды — ассимилировать себе личность» (6, с. 432).

Культура шире социальной организации и составляет ди­намический аспект надорганической среды. В анализе куль­туры Кареев близок к П. Л. Лаврову, однако создает свою оригинальную концепцию, менее жестко оценивая при этом негативное влияние культуры на личность. По мнению Каре­ева, культура общества есть не что иное, как «совокупность постоянно и однообразно повторяемых его членами мыслей, поступков и отношений в зависимости от психического вза­имодействия этих членов и условий общежития» (2, ч. 2, с. 53). Процесс усвоения культуры индивидами определяется принципом подражательности, а потому «культурною груп­пою (в смысле совокупности носителей известных культур­ных форм) является группа подражателей одним и тем же образцам» (10, с. 437). В своих сочинениях Кареев весьма под­робно и содержательно анализирует различные элементы культуры, например язык, религию и др.

Однако культура (культурная традиция), подчеркивает социолог, в своем реальном функционировании возможна лишь при наличии постоянной группировки индивидуумов, или общественной (социальной) организации. Все явления последней есть не что иное, как формы, системы многооб­разно повторяющихся отношений между людьми, т. е. экстраментальные, сверхличные и объективные порядки этих от­ношений, фиксируемые в их нормативной природе и волевом опосредовании. Иными словами, организация складыва­ется как система практических межличностных отношений, что и отличает ее от чисто психического взаимодействия, хотя без последнего организация немыслима.

Как уже отмечалось, преимущественное внимание Кареев уделял трем формам (или сторонам) социальной организа­ции — политической, юридической, экономической. Государ­ство — высшая социальная организация, собственно с его возникновения и начинается история. Назначение государ­ства — установление единства общества и устроение обще­ства как внутренне объединенного и организованного кол­лектива. Частные (гражданские) отношения регулируются юридической организацией (правом), возникающим раньше системы власти, но тесно с ней переплетенным. Экономичес­кая организация, основанная на разделении труда и отноше­ниях собственности, создает, преломляя политике — правовые нормы, политические классы с определенными политически­ми и юридическими функциями. Организации взятые в кон­тексте единства общественных отношений и форм деятель­ности людей, отмечает Кареев, образуют социальную струк­туру общества (17, с. 216, 266-267). Конечно, в реальной жизни организация и культура тесно переплетены, что и вы­ражается в широком употреблении Кареевым, особенно в поздних трудах, понятия «социально — культурная форма».

Анализ организации и культуры необходим Карееву не сам по себе, но для решения центральной проблемы его со­циальной теории — проблемы личности. При этом, подчер­кивает ученый, важно ответить на два вопроса: 1) каково было и есть положение личности в обществе в разные времена и у разных народов? 2) каковы пределы возможных колебаний этого положения в ту или другую сторону? (12, с. 117).

Мы уже знаем, что существование общества немыслимо, по Карееву, без психического взаимодействия. А потому «на­ука должна начинать с простого и реального: такова челове­ческая индивидуальность; все остальное — продукты сово­купной деятельности таких индивидуальностей и условия, среди которых суждено существовать отдельным особям» (2, ч. 1, с. 248). Кареев ни в коем случае не отрицает роль соци­альной среды в развитии личности, но подчеркивает необхо­димость конкретного анализа их взаимодействия, учитывая, что различия между обществом и личностью носят не каче­ственный, а количественный характер. К тому же, с ростом прав и свобод человека, нарастает степень его автономии в отношениях со средой, а соответственно меняется и сама среда как продукт деятельности индивидов.

Итак, личность — исходный и ключевой субъект социальной жизни, стремящийся переработать своей мыслью и пителыюсты в целое в соответствии со своими потребностя­ми. Очевидна близость Кареева к взглядам П. Л. Лаврова, Тем не менее нужно видеть и их существенное отличие. У Лаврова (в «Исторических письмах»), подчеркивал Кареев, в первом плане «вопрос о том, как должна идти история, как должны вести себя отдельные личности, тогда как для нас особую цену имело бы исследование того, как совершается история и какую в ней роль играют эти личности» (6, с. 71).

В социологическом плане значительный интерес представляет анализ Кареевым роли личности в культурной истории. Проблема заключается в следующем: «производятся ли куль­турные перемены людьми, которые передают новые формы другим, или они происходят сами собою и притом более или менее одновременно для всех людей?» Или, короче: «творче­ство или саморазвитие?» (6, с. 352). Отвергая крайности во­люнтаризма и органицизма, Кареев ищет среднюю линию. Личности не только носители культуры, но и ее творцы; орга­низация не только среда для них, но и великое орудие соци­альных изменений (2, ч. 2, с. 266). Если бы человек зависел только от среды, люди никогда не смогли бы «выбиться из заколдованного круга раз установившихся привычек и тра­диций» (11, с. 85).

Значительное внимание в этом контексте Кареев уделяет анализу противоречивого взаимодействия личности и груп­пы (коллективностей), в частности таких его форм, как со­действие и противодействие, солидарность и борьба. Соци­альная борьба, например, представляет собой форму массо­вых социальных действий. Возникая закономерно в силу стол­кновения интересов групп, борьба, тем не менее, считает Кареев, есть факт антисоциальный, говорящий о незрелости общества. Социальной же нормой является солидарность, кооперация, а потому недопустимо рассматривать социальную эволюцию только как историю борьбы, скажем, классовой.

Сущность же социального взаимодействия раскрывается Кареевым (очевидно, в развитие взглядов П. Л. Лаврова) посредством анализа оппозиции «традиция—инновация», «догматизация-критика». Среда живет традициями и подражани­ем, имеет тенденцию к подавлению индивидуальности, лич­ность — прежде всего инновацией, инициативой, борьбой за индивидуальность. Соответственно, каждое культурное явле­ние имеет инициаторов и подражателей. Таким образом, «над— органическая среда и индивидуум, культурная традиция и лич­ная инициатива, подражательное повторение и инновирующее изобретение — вот те основные понятия, к которым мы сводим теорию культурных изменений» (6, с. 455-456).

Проблема конкретизируется Кареевым посредством ана­лиза роли выдающейся личности в истории, отношений меж­ду нею и массами. Рассматривая, в частности, соответствую­щие концепции Т. Карлейля и Л. Н. Толстого как крайности, абсолютизирующие либо личную инициативу, либо безлич­ный характер истории, Кареев считает единственно научным синтетический подход к проблеме. Нет роли личности вооб­ще, нет никакой границы, по одну сторону которой стояли бы «герои», а по другую — толпа. В прагматической истории можно выявить в контексте внутренних и внешних причин градацию, лестницу влияния одних людей на других. Преимущественно двигают общество «личности, которые создают и распростра­няют новые идеи и комбинируют силы общества для движе­ния», выражая назревшие потребности (2, ч. 2, с. 281). Гени­альность, величие крупной личности в том и состоит, чтобы понять, как комбинировать социальные элементы, создать силу, двигающую общество в определенном направлении. Но при этом «научная историология должна возвратить великих лю­дей человеческой массе», ибо масса и состоит из личностей, великих и малых, а не есть нечто безликое (17, с. 157, 160). В прагматическом движении действуют все, «увлекая и отталки­вая друг друга», т. е. имеет место коллективное взаимодей­ствие (6, с. 137-144). Но как это преломляется в эволюции культурной? Здесь необходимо обратиться к пониманию Ка­реевым социальной законосообразности.

Рассматривая личность в качестве истока и субъекта всех социальных изменений, Кареев, тем не менее, стремится к строгому детерминизму. Социолог фиксирует два типа социальной детерминации: 1) каузальная детерминация, или пос­ледовательность событий (причем в прагматике каузальность принимает форму психологической мотивации); 2) эволюци­онная детерминация, или последовательность состояний, фаз, смена социально-культурных форм (6, с. 367-371). Кареев все­гда отрицал наличие каких-либо законов истории, предреша­ющих ее течение, что тем не менее не означает отсутствия социальной детерминации. В прагматической истории действу­ют психологические и социологические законы, открываемые помологическими науками. Всякий факт, событие, подчерки­вает Кареев, есть равнодействующая, в которой суммируется поведение индивидов, их взаимовлияние друг на друга, ре­зультат наложения множества причинных цепей. Правда, в других контекстах Кареев называет законообразной и причинную связь, хотя и с оговорками. Дело в том, что раз причина, то она с необходимостью приводит к результату, и в атом смысле в общественной жизни все подчинено законо­мерности, не исключающей, однако, случайностей.

В полном же смысле о наличии социальных законов мож­но говорить только в связи со сменой социальных состояний. Это «эволюционные законосообразности», где В связано с А не как его следствие, но как новый вид, форма, состояние предмета, т. е. имеются в виду стадии развития общества и его элементов (6, с. 371-372; 17, с. 45-47). Путь открытия таких законов — сравнительное изучение культур. Правда, связь состояний также носит каузальный характер, что позволяет нам говорить о каузальных законах. Причем при смене состо­яний роль отдельной личности как бы смазывается сложени­ем множества целей, хотя в конечном счете и история культу­ры есть результат закономерно повторяющихся при сходных условиях действий людей. В различных условиях законы, кау­зальности по разному комбинируются и всякий раз возникает неповторимая амальгама прагматизма и культурных форм, выражающаяся в сугубо конкретных и непредопределенных социальных результатах. Однако мы уже перешли к анализу понимания Кареевым социальной эволюции.