Таинственные Дети Ночи

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО СМ. В ПРЕДЫДУЩИХ ГЛАВАХ

- Вот. Привёл, - сказал высокий юноша в куртке с капюшоном, со шрамом на лице, обращаясь к кому-то в полумраке. – Вытащил почти из-под снега. Ты знаешь, это девушка-воин: она чуть не зарезала меня своей бритвой, пока мы сражались! Будь с ней осторожнее! – и он улыбнулся в темноту салона.

Послышался тихий, нежный смех, и негромкий голос произнёс:

- Спасибо, Леонард. А теперь давай-ка, поищи в сети то, что я тебя просила. Зайди на петербургские сайты, где…ну, ты знаешь!

Тот, кого назвали Леонардом, кивнул. Он откинул капюшон и снял куртку, и Чёрная Роза поразилась: у него были длинные чёрные волосы, длиннее, чем у самой Саши. На нём была чёрная рубашка из дорогого тонкого бархата, а на руках серебряные браслеты и кольца.

Оказывается, это был гот, да ещё какой! И на такой машине! Ну, и дела! Сашу так и подмывало поговорить с ним на эту тему, но она пока постеснялась.

Леонард сбросил ботинки, и, забравшись с ногами на диван, достал откуда-то и раскрыл на коленях тонкий ноутбук с модемом для выхода в Сеть, и углубился в него, ища что-то в Интернете.

Лимузин быстро набирал скорость. Ход его был таким мягким, словно он плыл по воздуху над дорогой. Вокруг расстилались заснеженные поля, тонувшие во мраке ночи. Только и было видно, как мелкие снежинки, освещённые фарами идущей сзади машины, сопровождающей лимузин, кружась, летят за окном…

Саша присела на краешек дивана рядом с Леонардом, спиной к кабине водителя, отделённой стенкой, и с удивлением оглядывала салон лимузина, думая, куда же она попала.

В салоне было тепло. Просторное четырёхугольное помещение, менее всего напоминавшее салон автомобиля, было освещено приглушённым красноватым светом, исходившим от небольших плафонов на стенах, напоминающих свечи, и светящихся мерцающим красным светом.

В воздухе стоял нежный запах цветов, будто вокруг цвели живые розы. Или, может быть, это были такие духи, или ещё что-то, но благоухание было просто божественным. Словно переплетаясь с ним и дополняя его, звучала классическая музыка. Живая, сильная, она сразу завладела душой Саши, хотя она и не помнила, что это такое (в действительности, это была сороковая симфония Бетховена в электронной обработке).

Пол был сплошь устлан пушистым, чёрным ковром с высоким, мягким ворсом. Два огромных, мягких дивана, спереди и сзади, расположенные лицом к лицу, обтянутые чёрным бархатом, сверху были покрыты шкурами снежного барса, причём, как убедилась девочка, пощупав их, шкуры были настоящими! Стены и потолок салона были отделаны чёрным деревом с резьбой и тем же чёрным бархатом. И всё это освещалось приглушённым красным светом.

«Вау… Как готично!» - с изумлением подумала Чёрная Роза.

Под потолком, в передней стенке, над головами Саши и Леонарда, светились экраны мониторов, показывавшие всё, что происходило снаружи, со всех сторон. Было понятно, что на мониторы проецируются изображения с камер, установленных и на лимузине, и на передней, и на задней машине сопровождения.

Там же, сверху, был телевизор, а с боков переднего дивана находились музыкальный центр, небольшой холодильник и бар. На окнах висели занавески из очень красивой воздушной ткани – тёмно-лиловой, с серебряными узорами.

«Странно, что тут ещё нет бассейна, - мелькнула мысль у Саши. – И пункта обмена валюты».

Всё вокруг было удивительно, но не это великолепие убранства сейчас привлекло внимание девочки.

В полумраке, на большом диване по ходу автомобиля, напротив Саши, на шкуре снежного барса, сидела девушка и молча, внимательно смотрела на неё изучающим взглядом. По виду она была ровесницей Леонарда, стройная и изящная, и, как признала Саша, очень красивая. На ней была одна только длинная, лёгкая чёрная туника – в машине было очень тепло. Она сидела (точнее, полулежала), откинувшись на спинку дивана, подобрав длинные стройные ноги, и курила тонкую, коричневую сигарету. У девушки были длинные волосы, как у Леонарда, но очень светлые, льняные, а лицо, плечи, красивые, изящные руки и голые ноги, были тёмно-золотистыми от загара.

Её лицо казалось Чёрной Розе странно знакомым, но она никак не могла вспомнить, где же она могла видеть это лицо…

На пальцах таинственной девушки сверкали кольца: вроде бы оправленное в металл гранёное стекло, но при свете ламп эти стекла ослепительно переливались всеми цветами радуги, являя собой великолепное зрелище. Чёрная Роза поняла, что это такие большие бриллианты.

Металл, в который они были оправлены, не был золотом. По виду, это было серебро, и Саша даже удивилась. Но серебро это имело какой-то мертвенный, холодный оттенок. Платина? Саше снова стало немного не по себе.

А светловолосая девушка продолжала её внимательно разглядывать, и на губах её появилась чуть заметная улыбка. Наконец она заговорила.

-Энди Уорхол, - сказала она негромко. – «Юная балерина в чёрном платье».

- Что? – не поняла Саша.

Леонард усмехнулся, не отрывая взгляда от компьютера.

- Есть такая картина, - объяснила девушка в черной тунике. – Энди Уорхол – это такой американский художник-авангардист. Садись рядом, балерина в чёрном платье!

Саша послушно заняла место на диване возле неё.

Они продолжали внимательно изучать друг друга: девушка с бриллиантами на пальцах – откровенно, с чуть заметной улыбкой, а Саша – смущённо. Ей было почему-то неловко, она хотела отвести взгляд, но светловолосая владелица этого кортежа словно ей не позволяла.

У неё были очень интересные глаза – золотые. Вообще-то, они были серые, но вокруг зрачка – золотые, и во все стороны расходились мелкие лучики, как у звёздочки. Взгляд их был сильнее, чем руки Леонарда, острее, чем бритва Саши.

Саша испытывала странное ощущение от глаз, от лукавой улыбки белокурой девушки: она словно раздевала Чёрную Розу своими глазами, словно проникала дальше, в самое сердце. Это было здорово, очень волновало и заводило, и вместе с тем было немного страшно.

Девочка чувствовала, будто её окунули в ванну шампанского с пузырьками, пронизывающими её тело тысячей мельчайших уколов. Внутри у неё пробегал холодок, и по позвоночнику скользили мурашки.

Вдруг белокурая девушка сказала:

- У тебя помада размазалась, юная балерина в чёрном платье! Дай, я тебе помогу стереть её. Не волнуйся, потом накрасим заново.

Она засмеялась и достала чёрный шёлковый платочек.

Саша кивнула и послушно придвинулась к ней, подставляя губы. Это было так приятно, так приятно! Она ещё не знала, кто сидит перед ней, но уже чувствовала её силу и уже понимала: что бы эта девушка ни сказала кому-нибудь, ответом всегда будет: «Да».

- Как тебя зовут, малышка? – ласково спросила золотоглазая, когда с помадой было покончено, когда она стёрла её с губ девочки. Та моргала глазами, словно в трансе, и молчала.

- Тебя зовут Чёрная Роза, - подсказал Леонард. – Отвечай, когда тебя спрашивают.

- Ага, - кивнул девочка. – Чёрная Роза. А в миру – Саша. Я готесса из Петербурга, из хорошей семьи… - И тут она выпалила: - А мне кажется, я вас знаю!

Золотоглазая улыбнулась:

- Конечно. Меня вообще-то знает весь готический мир! Я принцесса Женевьева.

Саша уставилась на девушку с золотыми глазами, потом энергично замотала головой и прошептала:

- Да, конечно. Я не узнала вас без готического мэйк-апа. Но этого не может быть! Принцесса Женевьева, дочь Готического короля! Конечно, я же вас всё время видела и в журналах, и в Интернете! Да и Леонарда тоже, я теперь вспомнила! Нет, этого не может быть. Я наверное, уже замёрзла там, на дороге, в снегу, лежу в забытьи, и мне всё это чудится…

- И тем не менее, это правда, - сказала принцесса. – Моим отцом является Николай Семицветов. Он старый неформал, в юности играл в рок-группе «Метод», был хэви-металлистом, а потом стал готом. Сейчас он миллиардер, владелец «империи», выпускающей золотые, серебряные и платиновые украшения, и всякие товары для неформалов и особенно – для готов, Детей Ночи, для таких, как мы и таких, как ты!

Дети Ночи – это одно из старых названий готов вообще, но так ещё мы называем непосредственно наше общество, и наших приближённых. Моего отца называют Готическим королём, и по справедливости: он всем помогает, кто нуждается в помощи, выделяет деньги сиротам и больным, бомжам, наркоманам. И устраивает для людей всякие мероприятия, клубы для общения и многое другое – особенно, конечно, для готов.

А ещё… ещё он защищает тех, кого обижают, и борется со всяким злом в нашем мире. Он сделал это своим служением человечеству. Мой отец – это настоящий готический рыцарь, только он существует не в компьютерных играх и не в книгах, а в реальности.

Он является первым из тройки Больших Готов.

Вторым Большим Готом является правая рука Готического короля – отец Леонарда, бывший военный, полковник морской пехоты, награждённый орденами за участие в Афганской кампании, Павел Журавлёв по прозвищу Ван Хельсинг. Он командует армией его бойцов в сто человек – все бывшие морские пехотинцы, и все настоящие готы, Дети Ночи. Это Ван Хельсинг сделал так, что сейчас никакие скинхэды не смеют тронуть молодых неформалов, во всяком случае в нашем районе, и никто не смеет торговать среди молодёжи наркотиками.

И помогает ему в этом его советник, граф Владислав Дракула – конечно, не тот легендарный граф Дракула, правитель Трансильвании, но его самый настоящий потомок - да, да! Он очень сильный экстрасенс (и, я думаю, маг), он видит на расстоянии, читает мысли других людей, а также видит во времени – и в прошлом, и в будущем. Свою силу он принял от самого Вольфа Мессинга, Великого Волка Миссии, когда графу было двенадцать лет. И если надо, может воздействовать на других людей, и очень жёстко – он имеет огромную силу. Но граф – порядочный человек, и никогда не использует свой дар во зло, или для своих корыстных целей.

Сейчас мой отец с Ван Хельсингом и графом Владиславом отправились на место одной катастрофы на Ближнем Востоке, там было землетрясение, и под обломками зданий осталось много людей… Отец там финансирует спасательные работы и сам всем руководит, Ван Хельсинг со своими бойцами осуществляет эти работы. А граф Владислав, пользуясь своим даром ясновидца, указывает, где под обломками есть живые люди.

Ну, а пока они, Большие Готы, выполняют там свою миссию, мы, их дети, или Дети Ночи, остались здесь за них, смотрящими, и мы немножко присматриваем, чтобы всё было в порядке, никто не погибал и никого не обижали. Особенно нашего брата, и таких хороших маленьких девочек, - она ласково погладила Сашу по щеке. – Вот такие дела, Чёрная Роза.

- Круто, - уважительно сказала Саша.

Принцесса помолчала, задумчиво оглядывая девочку с ног до головы.

– Ну, и что же мы будем с тобой делать? Что мы будем с ней делать, Лёнька? – она вопросительно посмотрела на Леонарда.

Саша поспешно выпалила, как бы очнувшись и вспомнив, зачем она здесь:

- Интимные услуги! Я всё могу, всё умею. Я сделаю всё, что ты захочешь!

Женевьева снисходительно улыбнулась.

- Я тоже могу многое, очень многое… Правда, Лёнька? – они с Леонардом переглянулись и рассмеялись. – Ты говоришь, что ты сделаешь всё, что я захочу? Но это тоже для меня не новость. Почти каждый готов сделать всё, что я захочу. Но мы, пожалуй, сыграем с тобой в другую игру. Давай, - она подчеркнула, - я сделаю всё, что ТЫ захочешь в этой жизни – ну, если сама сочту это нужным, конечно! Ты понимаешь меня? – она выжидающе взглянула на девочку.

Та кивнула, не понимая, и произнесла, как бы извиняясь:

- Я могу, если надо, с двумя, прямо в машине. Только не высаживайте меня, пожалуйста, на снег, в поле! Если можно, подвезите меня хотя бы до города! Вы же тоже готы! Ну, то есть это я «тоже», а вы – готы с большой буквы! Поэтому не бросайте меня в поле, ладно? – и она жалобно улыбнулась.

- Господи, Боже мой, несчастный ребенок, - тихо прошептал Леонард и горестно вздохнул.

Принцесса Женевьева взяла Чёрную Розу за руку, и ласково убрала ей волосы со лба.

- Какое поле, какой снег, Саша? Ты что, бедная, думаешь, что мы с Леонардом взяли тебя с собой, чтобы воспользоваться твоими «интимными услугами»?! Нет, конечно!!!

- Ну, если только совсем чуть-чуть, немножко… - шутливо вставил Леонард.

Женевьева дёрнула его за ухо, и продолжала:

- Ты наш гость, понимаешь? Ты наш с Лёнькой гость – сегодня, завтра и сколько понадобится. А то мы уже надоели друг другу, - сказал она серьёзно, - нам скучно вдвоём. Правда, Лёнька? Вот ты, Саша, и несколько украсишь нашу компанию. Едем к нам домой, встречать Новый год. Теперь понимаешь?

- Но…почему? – совершенно невпопад спросила Саша. Просто спросила то, что думала.

- Потому, что я так хочу, - серьёзно ответила Женевьева. – Ты ведь сказала, что ты сделаешь всё, что я хочу?

- Да, - кивнула Саша.

- Ну вот, я так хочу, - он обняла Сашу и привлекла её к себе, так что её голова склонилась принцессе на грудь, и стала гладить, перебирая её волосы, как когда-то делал дядя Эдик.

И тут Чёрная Роза вдруг расплакалась…

Как всё это произошло? Как вышло, что автомобиль остановился, хотя принцессе Женевьеве никогда бы и в голову не пришло останавливаться у этой бензоколонки.

Её кортеж пролетел бы на полной скорости по шоссе, по самой середине, ни на кого не обращая никакого внимания, прямо по белой полосе, ослепляя фарами встречных. Но из-за снегопада пришлось ехать окружной дорогой – и произошла эта встреча….

Откуда взялся этот небывалый снежный занос, почему среди зимы ударила гроза?

Не оттого ли, что чаша страданий бедной девочки, Чёрной Розы, переполнилась, и она так молила Бога послать ей хоть какое-то избавление, и Бог услышал её молитву!

Почему принцесса Женевьева, принцесса состояния в несколько миллиардов, двадцатидвухлетняя совладелица холдинга «Южное золото», не проехала мимо? Почему она решила принять участие в судьбе Саши Чёрной Розы, «девочки с Луны»?

Принцесса Женевьева, а в прошлом - просто Женя Семицветова, сама росла без матери. У неё не было ни брата, ни сестры. Она знала, что это такое. И Бог сделал так, что две сироты встретились ночью на заснеженной дороге.

Всё вышло так, как просила Чёрная Роза – только немножко иначе и немножко лучше.

Принцесса Женевьева гладила и гладила Сашу Чёрную Розу по волосам, и лицо её было задумчиво. Леонард продолжал свои поиски в Интернете. Лимузин, в котором они находились, продолжал плавно нестись по шоссе среди заснеженных полей.

«Этого не может быть, - думала Чёрная Роза, - это мне снится».

Играла музыка, было тепло, пахло цветущими розами, руки принцессы были такими нежными и ласковыми. Вся эта картина, вся эта обстановка не исчезала, ничто не проваливалось сквозь землю, машина не превращалась в тыкву, а ребята – в мышей, как в сказке про Золушку, и Саша постепенно перестала плакать.

Женевьева оторвалась от своих раздумий и сказала, спохватившись:

- Какая она замёрзшая! Прямо такая холодненькая, как ледышка! Нужно срочно её согреть. Лёнечка, приготовь ей подходящий напиток! Сейчас мы её отогреем. Чёрная Роза, немедленно раздевайся! Смотри – ты вся промокла от снега. Снимай всё! Не беспокойся, сложим твою замечательную готическую одежду в пакет, потом всё высушим, ничто не пропадёт.

Она достала тёплый шерстяной плед в шотландскую клетку.

– Разденешься, потом накроешься вот этим.

Чёрная Роза кивнула и стала быстро расстёгиваться. Ловкие руки принцессы помогали ей освободиться от промокшей одежды.

Женевьева разглядывала её с нескрываемым интересом и восхищением, ничуть не стесняясь. Похоже, принцесса вообще ничего не стеснялась, не считала нужным скрывать свои эмоции и привыкла, чтобы ей во всём подчинялись.

- Какая она хорошенькая, - проговорила она нежно, вполголоса, лишь слегка дотронувшись до голого плеча девочки, но ту словно обожгло, такая странная сила была в руках и в глазах Женевьевы, - какая хорошенькая, правда, Лёнька? Удивительно, какая она чистенькая! При её-то образе жизни – никогда бы не подумала! Это действительно нужно иметь силу воли, чтобы не распуститься и так следить за собой! От неё пахнет лишь её чистым телом, холодом и снегом. А от волос…от волос пахнет жасмином. Почему от них пахнет жасмином, а, Саша? – спросила она, улыбаясь, гладя Сашу по голове.

- Это духи такие, - засмеялась девочка. – Правда, духи. Называются «Жасмин». Линия называется «Цветы России».

- Очень хорошие духи, - уважительно сказала Женевьева, без тени насмешки. – Такие нежные!

- Я дам тебе, если хочешь! – с готовностью предложила Саша. – У меня ещё осталось немного.

- Обязательно, - кивнула принцесса, помогая ей расстегнуть пуговицу на мини-юбке и снять её . – А я дам тебе свой парфюм, если не побрезгуешь – любой, какой хочешь! Надеюсь, тебе тоже понравится. Какие симпатичные трусики, - заметил она, когда ничего другого на Саше уже не осталось.

- Это настоящая «Дикая Орхидея», - сказала девочка. – Правда, красивые? Готические, с кружевами.

- Очень красивые, - кивнула Женевьева. – Ножки у тебя тоже очень красивые – такие длинные, стройные! Можешь не стесняться, оставайся в трусиках – мы с Лёнькой натуристы и художники, для нас обнажённое тело – это нормально. И встань, пожалуйста. Дай, я постелю для тебя плед.

Чёрная Роза, уже в одних трусиках, встала, но, поскольку высота потолка не позволяла выпрямиться, он опустилась на колени, а затем села, подложив себе бархатную подушку с дивана, на мягкий, пушистый ковёр у ног принцессы.

Женевьева тем временем раскладывала на диване клетчатый шерстяной плед, но не очень-то спешила, откровенно любуясь Сашей, как какой-нибудь статуэткой, или, скорее, куклой.

- Правда, она хорошенькая? – спросила Женевьева у Леонарда, поглаживая Сашу по голове, как мать или как старшая сестра. Чёрная Роза смотрел на неё зачарованно, преданным взглядом. Леонард усмехнулся, глядя, как принцесса нянчится с девочкой.

Машина на большой скорости неслась по шоссе, среди заснеженного поля, снежинки кружились за окном. Саше было так странно, так необычно: за окном летел снег, а она сидела, почти голая, в одних готических трусиках, на мягкой бархатной подушке, и ей не было холодно! Вокруг стояло благоухание цветов, звучала музыка Бетховена.

И теперь, наверное, у неё в жизни тоже начнётся что-то очень приятное, незнакомое, чего ещё никогда не было…

- Может быть, мне растереть её? – неуверенно предложил Леонард. – Чтобы она получше согрелась. Я умею!

- Ага, сейчас, разбежался, - ехидно улыбаясь, ответил Женевьева, и все рассмеялись, даже Саша. – Нет, я её согрею по-другому. По-настоящему. Есть такой метод американских эскимосов. Если человек замёрз, надо его раздеть, самому раздеться, лечь с ним в постель и завернуться с ним вместе в тёплое одеяло. И желательно ещё дать ему крепкого вина…

-… и трахнуться, - закончил Леонард, и все захохотали.

- Я тебе дам «трахнуться»! Нет, всё может быть вполне невинно. Сейчас мы это с ней проделаем. Только ты в этом участвовать не будешь!

- А ты что, ревнуешь? – осведомился Леонард, скосив на принцессу глаза.

- Тебя ревновать – время зря тратить. Это всё равно, что обижаться на ветер за то, что он дует, или на солнце – за то, что оно светит, - сказала Женевьева со смехом. – Ты всё делаешь так естественно, что странно было бы тебя в этом упрекнуть. Да ладно, я шучу. На самом деле, Саша, он очень верный и преданный. Так что не рассчитывай на него, место занято…

Все снова рассмеялись.

- Вот именно, - кивнул Леонард. – Слышишь, Саша, какие красивые сравнения, какие мудрые слова? Это она про меня говорит. Значит, действительно любит. Верно, Женька?

Чёрная Роза улыбалась, слушая, как они дразнятся. Ей было весело, ей очень нравились эти ребята, Дети Ночи, нравилось в этой новой компании.

Женевьева нажала какую-то клавишу на стене. Спинка дивана начала медленно опускаться и отодвигаться в глубину салона. Через минуту это уже был не диван, а огромная, длинная кровать шириной во весь салон, покрытая шкурой снежного барса.

Женевьева сбросила свою тунику, так что одежды на ней осталось не больше, чем на Саше - лишь белые шёлковые трусики, если не считать великолепных бриллиантов на пальцах.

Теперь уже Саша рассматривала её.

Ей был отлично знаком образ принцессы Женевьевы по фотографиям в журналах и в Иртернете. Мертвенно-бледное лицо, чёрная губная помада, глаза, резко подведённые синим и чёрным. Бархат, кружева, платина, бриллианты. Потустороняя, фантастическая красота. Девушка из иного мира.

А в жизни она оказалась совсем другая!

Всё тело принцессы, стройное и гибкое, было покрыто золотистым загаром, как и её лицо. Грудь её была просто совершенство. Она была сложена примерно так же, как и Чёрная Роза, но, может быть, не настолько худая.

Она расположилась на кровати, на барсовой шкуре, подложив под голову одну из бархатных подушек, и позвала Сашу:

- Ну-ка, иди сюда! Хватит сидеть на полу, как собачка!

Саша с готовностью забралась на кровать и устроилась рядом с Женевьевой. Вместе они укрылись широким пледом – да в машине и так было не холодно. Температуру в салоне можно было регулировать, при этом свежий воздух всё время поступал через кондиционер.

Можно было курить – дым всё равно уносился через особую систему вентиляции, и в воздухе оставалось только нежное благоухание цветов…

Леонард в это время закончил поиски в Интернете. Он нашёл то, что искал, выразительно переглянулся с принцессой и закрыл ноутбук.

Теперь он занимался угощением – раскрыв холодильник и бар, он достал всё необходимое, и вскоре поставил на кровать перед девушками небольшой серебряный поднос.

- Извини, что нечем угощать, - сказал он Саше. – Мы особенно не запасались – не знали, что у нас появятся гости. Дома нас ждёт роскошный ужин – я уже распорядился по электронной почте, предупредив, что у новый гость, и нас будет трое. А пока – так, просто небольшая закуска.

Чёрная Роза кивнула с благодарностью, не зная, с чего начинать. На подносе, кроме нарезанного свежего хлеба, от запаха которого у неё уже закружилась голова, ещё находились, в серебряных, прекрасной работы, вазочках сливочное масло, красная и чёрная икра, на блюдечках из того же сервиза – тонко нарезанная ветчина, сыр. И отдельно, на хрустальном блюде – свежий, сладкий виноград без косточек.

Женевьева тут же сама стала намазывать Саше бутерброд с икрой.

- Ты только смотри, не объешься с непривычки, - предупредила принцесса. – Говорят, от этого можно умереть!

- Я представляю, как можно умереть от голода, - уверенно ответила Чёрная Роза, беря у неё бутерброд с чёрной икрой, - а как можно умереть от еды, совершенно не могу представить!

Саша старалась вести себя прилично и не есть слишком много и слишком жадно, но она так изголодалась, что, казалось, её теперь ничем не накормишь. Ребята весело переглядывались, предлагая ей то одно, то другое.

Леонард подал в серебряных чашах горячее, со специями, крепкое красное вино. Саше он налил побольше, чтобы она согрелась.

- Подожди, - остановила её Женевьева, взяв бокал из рук Саши и отодвигая поднос в сторону, - не пей! Я покажу тебе, как это делается по-настоящему…Саша, открой рот, - сказал она тоном медсестры, затем поднесла чашу к губам, набрала в рот вина, прильнула к раскрытым губам Саши и передала ей всё содержимое своего рта.

Саша пила маленькими глотками, стараясь не очень спешить – это было так здорово и необычно! Когда она проглотила всё, Женевьева поднесла к её губам чашу, сказав:

- Теперь пей всё, до дна!

Саша кивнула и выпила всё, до последней капли. Она почти сразу же почувствовала себя пьяной – от еды и от вина. А вино было горячее, со специями, и очень, очень крепкое. И такая большая чаша для худенькой девчонки, истощённой и измученной хроническим недосыпанием, да ещё с мороза – такая чаша для неё, пожалуй, была слишком велика.

Но Саша послушно выпила всё – и сразу почувствовала, как будто жидкий огонь разлился по всему её телу. Внутри словно всё растаяло, и стало так хорошо! Щёки её зарумянились, глаза заблестели. Она неожиданно громко расхохоталась. Женевьева, глядя на неё, тоже не могла удержаться от смеха.

- Ого! – заметил Леонард, наблюдающий со стороны за происходящим. – Я смотрю, метод эскимосов действует!

Он убрал поднос и теперь сидел на противоположном диване, закинув ногу на ногу, с чашечкой кофе и с сигаретой.

Немного погодя принцесса сказала капризно из-под одеяла, где лежала в обнимку с Сашей Чёрной Розой:

- Леонард, допивай быстрее свой дурацкий кофе, раздевайся и спеши ко мне на помощь! Срочно требуется твоя помощь, а то одного моего тепла недостаточно! Всё-таки, чтобы согреть девушку, нужен парень!

- А как же ты говорила, чтобы я в этом не участвовал?

- Я передумала! Но чтобы без претензий на секс, понял?!

- Принято. Ясное дело! – пожал плечами Леонард, медленно, будто нехотя сняв рубашку и начиная расстёгивать ремень на джинсах. Он был такой же загорелый, как и Женевьева. Неудивительно, если они всё время проводили вместе.

В одежде Лёнька казался худощавым, но сейчас, когда он остался в одних плавках, было видно, насколько он идеально сложен: высокий, длинноногий, широкоплечий, он, казалось, весь состоял из одних мускулов. Саша такие тела видела только в глянцевых спортивных журналах.

- Ну, как мы тебе нравимся? – Женевьева совсем откинула плед с себя и с Саши. Теперь они обе лежали перед Леонардом в совершенно одинаковом положении, на спине, обе в трусиках, обняв друг друга за плечи, одинаково улыбаясь.

– Как мы тебе нравимся? Кто красивее?

- Я даже не знаю, - покачал головой Леонард.- Даже не знаю, кто мне больше нравится. Вы во многом похожи между собой. У вас примерно одинаковый рост и похожие фигуры.

Он придирчиво их разглядывал, как драгоценные изделия в ювелирном магазине, на бархатных подушках, а они кокетничали перед ним, строя ему глазки, золотые и зелёные, с одинаково длинными, тёмными ресницами.

– Вы обе стоите друг друга. Не знаю, кто лучше: ты – загорелая и светловолосая, или Саша – белокожая, с тёмными волосами. Прямо рябит в глазах! – Он глубокомысленно пожал плечами. – Даже не знаю, с кого начинать заниматься любовью: с тебя, Женевьева – по субординации, или с Саши – всё-таки она гость…

Последние его слова были встречены дружным хохотом.

- А если серьёзно? – спросила принцесса, отсмеявшись. – Она красивее меня?

- Если совсем серьёзно, Женевьева, я хочу сказать, что ты для меня – это ты. Так было, так есть и так будет всегда, ты же знаешь. Помнишь нашу клятву, когда нам было по пятнадцать лет, как ей сейчас? Как же я могу тебя с кем-то сравнивать? Но эта Саша, так же, как ты, имеет право на существование, и ничуть не менее тебя красива и приятна во всех отношениях.

- Вот именно, - кивнула Женевьева. – Значит, мы обязаны быть с ней ласковы и принять её как можно лучше! Ложись рядом, будем вместе её греть!

Все опять засмеялись. Леонард согласился с принцессой:

- Даже сам граф Владислав Дракула не мог бы рассудить более мудро.

- Аминь, - кивнула Женевьева.

- Ну-ка, подвиньтесь, - сказал Леонард, - пустите меня к себе!

Теперь Саша Чёрная Роза оказалась в постели между принцессой Женевьевой и Леонардом, на огромных бархатных сидениях лимузина, которые в горизонтальном положении превратились в огромную кровать. Лимузин, мягко покачиваясь, мчался на большой скорости.

Саша чувствовала себя прекрасно, она была на седьмом небе. Она уже забыла про все свои недавние мучения и обиды, про холод, про голод, и, главное, ей совершенно не хотелось спать. Усталость как рукой сняло.

Она не догадывалась, что пряности, добавленные в вино, содержали в небольшом количестве экстракт из листьев эфедры, которая, как известно, снимает усталость как рукой, если ей не злоупотреблять. Всё вокруг воспринималось ярко и нереально, как одна бесконечная, сладкая грёза…

Саша пыталась разобраться в своих ощущениях и не могла понять их до конца. Она чувствовала себя, словно попала в настоящую готическую сказку или компьютерную игру. «Что они со мной сделали, что? Почему мне так хорошо?» - не могла понять Чёрная Роза. Но она стеснялась говорить и в основном молчала.

Чёрный лимузин, словно волшебный корабль, нёсся на большой скорости по шоссе, сопровождаемый спереди и сзади двумя машинами с охраной, ярко освещая дорогу белым, ослепительным светом мощных фар, среди летящих снежинок, обгоняя другие автомобили.

Кортеж двигался по шоссе Е-95, стремительно приближаясь к Москве. Впереди была «транспортная развязка» - въезд на Московскую кольцевую автодорогу. Далее следовал путь по ней до Рублёвского шоссе. И далее, по Рублёвке – до небольшого озера изумительной красоты, спрятавшегося среди сосен, искусственно созданного уединённого места, маленькой Швейцарии неподалёку от Москвы, места, отгороженного от густо поставленных вдоль Рублёвки коттеджей.

Они направлялись к загородному дому Николая Семицветова, Готического короля, президента компании «Южное золото» и владельца многих других предприятий, в настоящее время находящегося со своей женой, Жюстиной, и со своими помощниками, за границей, где он оказывал благотворительность.

Машины двигались в направлении «скромного убежища» миллиардера, и везли его юную, нежно любимую дочь, принцессу Женевьеву, совладелицу одного из крупнейших филиалов компании, и в перспективе собиравшуюся унаследовать всю «империю».

Дочь, которая прилетела с мужем в Москву на собственном самолёте, со своей виллы на Багамских островах, чтобы встречать в Москве Новый год и заниматься делами, действуя от имени отца и от своего собственного имени.

Через час она должна была ступить на порог дома с Леонардом и со всей своей свитой. В доме шли поспешные приготовления к приезду дочери и наследницы хозяина.

Ярко освещённый трёхэтажный особняк среди высоких корабельных сосен, на берегу замёрзшего озера, стоял, убелённый снегом, окружённый девственными сугробами, между которыми были аккуратно расчищены дорожки, и царящее в нём оживление говорило о скором наступлении праздника.

Близился Новый год.

Кортеж из трёх автомобилей стремительно мчался по шоссе. Высокие «Хаммеры» с охраной шли спереди и сзади лимузина, точно сохраняя дистанцию. Снег кружился в лучах света.

А в благоухающем салоне лимузина, под звуки музыки Бетховена, льющейся с компакт-диска МР-3, на огромной постели, покрытой шкурами леопарда, трое молодых готов, юноша и две девушки: два представителя готической аристократии, и одна готесса из народа.

Они лежали, накрывшись клетчатым шотландским пледом, и, по выражению Леонарда, «релаксировали».

Расслабленные, слегка опьяневшие, они лежали втроём, обнявшись и переплетясь телами, напоминая три розы, или трёх граций, подложив под головы мягкие бархатные подушки.

Посередине устроилась принцесса Женевьева. Леонард лежал слева, а Саша Чёрная Роза справа. Правой рукой принцесса обнимала Сашу, которая лежала на боку, обняв Женевьеву за шею.

Саша пригрелась, разомлела, и думала: надо же! Ещё только час назад она замерзала там, на ночном шоссе, возле бензоколонки, униженно предлагая любому водителю почти бесплатно свои «услуги», а теперь она здесь!

Вот так бы лежать и лежать, как сейчас, уткнувшись в нежное, с тонкими косточками, плечо принцессы, к машине которой опасается подходить даже милиция, и с которой не шутят! Только бы не прогнали. Но сейчас об этом думать не хотелось. И она старалась не думать.

Ребята курили по очереди одну тонкую коричневую, ароматную кубинскую сигару. Они передавали её друг другу, и тихо, неторопливо переговаривались.

Женевьева сделала лёгкую затяжку, выдохнула душистый дым, передала сигару Леонарду и сказала:

- Чёрная Роза, ты – чудо! У меня прямо такое ощущение, будто мы тебя знаем давным-давно. Ты как подарок нам к Новому году. Правда, Лёнька?

Леонард кивнул, передавая сигару Саше через голову принцессы, и весело переглянулся с Чёрной Розой. Саше было приятно, но она насторожилась. Это было хорошо, что она понравилась обоим ребятам… и особенно, кажется, Леонарду.

Но если принцесса станет ревновать к ней Леонарда и невзлюбит Сашу – тогда будет плохо. Это может быть куда страшнее любого бандита или милиционера, подумала она…

А Женевьева продолжала:

- У тебя такое классное тело – словно точёное, и очень красивые волосы! Правда, Лёнька? – Она, тихо смеясь, крутила ладонями Сашину голову вправо и влево, чтобы лучше разглядеть со всех сторон. – Ой, как мне нравится в тебя играть!

Она говорила очень доброжелательно, но Саша, хотя и была по натуре доверчивая, теперь уже всего опасалась на уровне интуиции, и сейчас ей стало очень страшно. Очень.

- Поздравляю, - сказал вдруг Леонард снисходительно, томным голосом. – Сегодня твой день, Чёрная Роза. Проси у неё сейчас, что хочешь, она выполнит всё, уж я-то знаю. Только надо просить прямо сейчас, пока она тёпленькая. Она обязательно сделает, она на самом деле добрая. Правда, цветик-семицветик? – последние слова прозвучали с явно заметной повелительной интонацией.

Он ласково растрепал шелковистые, мягкие волосы принцессы, совсем закрыв ей лицо. Женевьева в ответ рассмеялась и укусила Лёньку за ухо.

Саша поняла Лёнькин шутливый совет по-своему: мол, понимай всё-таки, кто мы и кто ты. Ну, пригрели тебя, понравилась ты, но это ещё не значит, что мы на равных. То есть, ей следует воспользоваться моментом и попросить какие-то деньги… Может, глядишь, и дадут… если пожелают…

Она как-то сразу вспомнила, кем она здесь, в сущности, является, и ей стало немножко грустно. Наверное, Леонард специально ей об этом намекнул: мол, не забывайся.

Ну что ж, жизнь есть жизнь. Спасибо, что хоть накормили и согрели…

Тогда снова возникал вопрос: сколько ей следует просить? Вроде, она же им не оказывала никакие услуги. Ясно, что Женевьева – да и Леонард тоже, находясь всё время при ней и имея на неё какое-то влияние – конечно, не считают денег. Для них что один доллар, что тысяча. Это не то, что водитель на дороге. Но просить слишком много было тоже неудобно.

Она задумалась.

И тут принцесса Женевьева заговорила, перебив её мысли:

- Конечно, надо будет как-то решить с ней серьёзно. Нельзя же, в конце концов, вот так обнадёжить, а затем просто сунуть ей за ухо двести баксов, и выкинуть её на улицу!

- Вот именно, - кивнул Леонард. – Саша не игрушка, она живая девочка. Ты, Женевьева, в ответе за того, кого приручила. Взгляни, как она на тебя смотрит! От тебя сейчас зависит её дальнейшая жизнь. Когда-то твой отец приручил моего отца, простого офицера – хоть и с орденами, но с нищенской пенсией. Ты могла бы выгнать меня на улицу, скажи? А чем Чёрная Роза хуже? У меня теперь, по крайней мере, есть квартира, машина, есть деньги, и я бы не пропал. А у неё ничего этого нет, у неё нет даже майки на теле под курткой. Ты просто обязана устроить её жизнь – теперь, после того, как ты её угощала, иначе не стоило и браться. Какой смысл перевязывать раны тому, кого отдают на казнь? А уж если спасаешь, так спасай до конца! Ты помнишь, как говорит граф Владислав? Заповедь для высшей касты – магов и королей (он относится к первым, а тебя можно отнести ко вторым): «Если ты МОЖЕШЬ сделать добро, значит, ты ДОЛЖЕН его сделать! А если ты не сделаешь его, когда тебе предоставляли эту возможность, то Бог с тебя за это спросит!» Что тебе стоит? Разве для тебя это – расходы?

Чёрная Роза удивлённо взглянула на него с благодарностью. Теперь ей ещё больше нравился честный и добрый Леонард. А она-то думала, что они к ней относятся свысока...

- Верно, - сказала принцесса. – И потом, она мне очень нравится. Даже чисто внешне. Ты только посмотри, какая прелесть! – Она сорвала с Саши плед, любуясь её стройной фигуркой. – Словно статуэтка из слоновой кости! Но дело не в этом. Важнее то, что при своей красоте она ещё и по-своему скромная, и доброжелательная, а это особенно ценно, обычно такое редко бывает. Хотя, конечно, я представляю, сколько ей пришлось испытать – тут не мне её судить, мне такое и представить невозможно... А она ещё и улыбается всем, она не обозлилась. Она совсем не похожа на этакого волчонка, затравленного жизнью – она могла бы им стать, но не стала. За это я её уважаю, и даже очень.

Она снова укрыла девочку пледом и замолчала в раздумье. Саша тоже молчала, хотя внутри у неё всё сжалось. Она понимала, что сейчас решается её судьба.

Молчал и Леонард. Он тоже слушал очень напряжённо, и лицо его было серьёзным.

Наконец принцесса Женевьева снова заговорила.

- Разумеется, я хочу помочь тебе, устроить как-то твою жизнь, придумать для тебя какое-нибудь занятие, к которому лежит твоя душа! Я тебя уважаю, Чёрная Роза, ты такая же, как я, во многом, и я хочу, чтобы ты была нашим другом. Надо что-то придумать насчёт тебя. Даже не знаю…

Она снова замолчала. Потом сказала:

- А пока я хотела бы сделать тебе, как другу, небольшой знак внимания. Не подумай, что это подачка или милостыня, а то ещё обидишься! – Она хитро прищурилась. – Я ведь могу поддержать друга в трудный для него период?

Чёрная Роза заулыбалась и скромно кивнула.

- Да хоть бы и милостыня, всё равно спасибо! Я потом отдам, - сказала она.

Женевьева рассмеялась.

- Разумеется, отдашь, и сегодня же! Куда ты денешься! Если поцелуешь меня в щёчку – считай, что мы в расчете.

Она указала пальцем на свою щёку. Чёрная Роза радостно чмокнула её.

– Ну, вот ты и расплатилась! Отлично. Лёнька, где у нас деньги?

Леонард соскользнул с кровати, достал ключи, отпер сейф под передним диваном и передал Женевьеве небольшую коробку. Та открыла её и достала две пятитысячные купюры.

- Извини, у нас мелких нет. Это тебе пока на расходы, для начала, - сказала она. – Но тебе их и положить-то некуда, разве что действительно за ухо…

Она достала из коробки красивый готический бумажник в виде гробика из крокодиловой кожи, с серебряным крестом, и вложила туда деньги.

– На, возьми деньги вместе с бумажником!

«Что-то мне сегодня действительно везёт, - подумала девочка, взяв бумажник и машинально прижимая его к груди, не зная, куда его спрятать. – Сегодня действительно мой день. Всё-таки этого не может быть, это сон…»

Но, похоже, это была действительность. И Чёрная Роза ещё крепче прижалась к принцессе, удобнее устраиваясь на её плече.

Машина неслась дальше. Играла музыка.

- Да, кстати, - спросила принцесса Женевьева, - а что это был за мужик, который полез на тебя с монтировкой и которому Лёнькин боец так здорово врезал? Ну, милиционер – это понятно. А это кто?

Чёрная Роза рассказала о своём приключении с водителем фургона. Как она оказала ему свои «оральные услуги», как тот обманул и побил её, и чем всё это кончилось. Ребята слушали с сочувствием.

- Какой подлец! – сказала Женевьева. – И сколько, говоришь, ты у него просила?

- Пятьсот рублей, - ответила девочка.

Женевьева презрительно усмехнулась.

- Только и всего, такую мелочь! И он пожалел их для тебя?

Чёрная Роза пожала плечами:

- Выходит, так.

- Ну, значит, он получил за дело, - сказал Леонард. – Такому ещё мало! Жаль, что это сделал не я!

- Что ты, - ответила Женевьева. – От тебя бы он знаешь, как рванул! Только пятки бы сверкали! Такие люди – они смелые только против слабых. А ты, Чёрная Роза, молодец! Представляю, как он обосрался, когда увидел тебя с бритвой!

Все трое долго смеялись. Чёрная Роза уже чувствовала себя героем дня.

Машина неслась дальше. За окнами летели снежинки…

- Сколько тебе лет, Чёрная Роза? – спросила принцесса.

- Будет шестнадцать, - ответила девочка. – Через полгода.

- А как у тебя обстоят дела со школой?

Чёрная Роза вздохнула.

- В восьмом классе я отучилась только месяц. Потом меня забрали из школы… - она замолчала, боясь сболтнуть что-то лишнее.

- Понятно, - кивнула Женевьева, пристально взглянув на неё. – Ты питерская?

- Да, - ответила девочка.

- Извини пожалуйста, а как давно тебе приходится этим заниматься? – как бы между прочим спросила Женевьева. – Ну, в смысле, интимными услугами… Я смотрю, на самом деле тебе это вовсе не свойственно… Обстоятельства, понимаю…

- С четырнадцати лет. Так получилось. Я не нарочно!

- Бедная!.. Ну и ладно, всё это в прошлом, забыли! А что, кажется, ты и петь умеешь, и играешь на гитаре? И даже знаешь готические баллады?

- Точно! – удивилась Чёрная Роза. – А ты откуда знаешь?

- И дома тебя серьёзно наказывали – пороли, и даже до крови?

- Да. Было такое дело, - вздохнула девочка.

- Это ничего, - сочувственно сказала Женевьева. – Меня, принцессу, тоже один раз здорово выпороли! Причем это сделал Леонард.

- Так я же с любовью! А меня зато один раз выпорола Жюстина де Сад, или Фея воспитания! – вставил Леонард, и все снова засмеялись.

- Но откуда ты всё знаешь? – снова спросила Чёрная Роза.

- Считай, что я волшебница, - Женевьева повернулась к ней и нежно поцеловала в лоб. – А теперь, знаешь что? Поспи! Ехать ещё около часа. Отдохни, поспи немножко, ты же вымоталась! Всё в порядке, всё хорошо. Мы рядом. Спи! – С этими словами она получше укрыла девочку пледом и погладила по голове, снова повторив: - Спи, спи…

Как только она это сказала, Саша вдруг почувствовала, как смертельно устала, какой блаженный покой разливается по её телу, как тепло в машине, как приятно лежать раздетой, на звериной шкуре, под пледом из нежной шерсти.

Она осознала, наконец, что больше не надо никуда идти, ничего искать, не надо ни от кого прятаться – всё, поиски окончены, она дома. У неё есть деньги, есть друзья – сразу двое, и каких! И, возможно, теперь начнётся новая жизнь. Она сладко зевнула, глаза её сами закрылись.

Она ощущала давно забытое чувство – чувство покоя и защищённости, и сама не заметила, как уснула здоровым, крепким сном…

Кортеж из трёх машин стремительно мчался по шоссе, ослепляя встречных ярким светом. Все уступали им дорогу.

Отступила во второй ряд серебристая «Ауди» знакомого Чёрной Розе представителя малого бизнеса, её ночного клиента.

Боязливо притормозила на повороте, пропуская кортеж, «девятка» с двумя дамами, содержательницами притона проституток, и бандитом-сутенёром с Тверской, который недавно избил её.

Остановил испуганно на обочине свой «Фольксваген-пассат» фотограф Эдуард, бывший опекун Чёрной Розы, тот, что лишил её девственности в четырнадцать лет, и насильно сделал из неё проститутку – он как раз возвращался из Москвы в Петербург.

Страшно было попасться на пути таким машинам, да ещё несущимся на такой скорости – они не станут тормозить, разобьют тебя в лепёшку своими мощными бамперами из толстых никелированных труб, размажут по асфальту, и ты сам ещё будешь потом за всё платить… если жив останешься…

И если бы они знали… Но никто из них не знал, что в салоне чёрного лимузина с зеркальными стёклами, от которого они так испуганно шарахнулись - что в салоне этого лимузина, прижимая к щеке подаренный драгоценный бумажник с десятью тысячами рублей, сладко спала Саша Чёрная Роза – «девочка с Луны».

Как только она уснула, Женевьева очень осторожно переместила её голову со своего плеча на подушку, после чего подвинулась к Леонарду и сама устроилась на его плече.

- Ну-ка, покажи, что ты там нашёл!

Леонард раскрыл ноутбук, вошёл в Интернет, и через несколько секунд на экране появились прекрасные цветные изображения юной красавицы-чаровницы, стройной как тростинка, высокой девчонки лет тринадцати-четырнадцати, с тёмными длинными волосами и молочно-белой кожей, совершенно обнажённой, ослепительно улыбающейся, позирующей перед объективом без малейшего стыда.

Она была сфотографирована в самых различных позах, с разных точек - так, чтобы можно было лучше рассмотреть её фигуру: девочка на балконе, освещённая солнцем; девочка в кресле, с бокалом шампанского и с сигаретой в изящных, тонких пальцах. Девочка, раскинувшаяся на простынях, хохочущая, запрокинувшая голову так, что волосы свисают с края кровати – совершенно очаровательная, по своему бесстыдству, фотография. Та же девочка, но уже с гитарой, которую держит, высоко подняв гриф, зажимая такие аккорды, как в песнях готических групп «Лакримоза» и «ХИМ», и по выражению лица и движению губ видно, что она что-то поёт.

На самых последних фотографиях девчонка лежала, вытянувшись на постели, лицом вниз, на животе, пристёгнутая наручниками, в трусиках и бюстгальтере. Тело её было исполосовано длинными красными рубцами с проступившими алыми капельками крови, как после жестокой порки. Рядом, на простыне, был брошен хлыст, которым, вероятно, это было сделано: что-то вроде длинного, свёрнутого шнура из кожи.

Конечно, эта девчонка была не кто иная, как Саша. Все фотографии сопровождало послание: «Элитные секс-услуги для состоятельных господ. Очаровательная, весёлая и нежная девочка-подросток четырнадцати лет приглашает к себе в гости приятно провести время. Со мной возможно ВСЁ, и никто ничего не узнает! Жду тебя, мой радостный, мой сладостный!..» Далее следовал телефон и адрес электронной почты.

Некоторое время ребята молча разглядывали фотографии и текст объявления. Наконец принцесса Женевьева сказала:

- Да, это она. Я сразу её узнала, как только увидела на мониторе, когда она подбежала к машине. Я как-то уже натыкалась на эти фотографии в Интернете. Ну-ка, увеличь эту фотографию. Надо же, какая она здесь аккуратненькая, ухоженная, причёска классная – просто прелесть, что такое! – Она хмыкнула: - Потом распечатай для меня!

Женевьева помолчала в раздумье, потом сказала:

- Интересно, какая сволочь её использовала по полной программе, торгуя ей через Интернет – да так, что сама она оказалась на улице – без денег, без жилья и почти совсем голая? Разумеется, это не она сама давала объявление. У неё совсем другая натура: она готесса, она романтичная, как я, ей нужен прекрасный принц, как ты, а не это опасное и унизительное занятие… И если бы она делала это сама, то она бы написала: «Приеду в гости…» и так далее. Вряд ли у неё у самой есть квартира для встреч. А тут кто-то же должен был предоставлять квартиру для свиданий, встречаться с клиентами, привозить их на место… Значит, был какой-то сутенер.

- У неё, скорее всего, нет родителей. Возможно, этим занимался кто-то из её близких. Какой-нибудь опекун или воспитатель, от которого она зависела, - высказал предположение Леонард.

- Возможно. Интересно было бы найти этого человека и побеседовать с ним. Основательно побеседовать! – сказала принцесса, и взгляд её сделался холодным и жёстким. – Ты смог бы его найти?

- Конечно, - кивнул Леонард. – В этом нет ничего сложного. Только знаешь, что мне кажется? Никаких поисков не понадобится. Подожди, она проснётся и сама тебе всё расскажет о себе. Она тебя ещё достанет своими рассказами, вот увидишь! – Леонард добродушно улыбнулся. – Хорошая девчонка! Добрая, простая и чистая душой. Она всегда будет тебе благодарна. Смотри, как она спит с твоим бумажником!

Женевьева оглянулась и тоже не смогла сдержать улыбки.

Девочка тихо спала, свернувшись клубком под одеялом, как она привыкла во время скитаний, чтобы меньше мёрзнуть, хотя сейчас-то ей было тепло и хорошо. Волосы почти закрывали её лицо. Она подложила сложенные руки под щёку, с зажатым в них бумажником. Сейчас ей на вид можно было дать не больше двенадцати лет.

- Спи, - тихо сказала принцесса, осторожно коснувшись её волос. – Спи, никто не потревожит твой сон. Теперь я буду беречь тебя, теперь я возьму тебя под свою защиту. Я сломаю хребет любому, кто посмеет тебя обидеть.

- А я, - сказал Леонард, - я лично приведу это в исполнение. Начиная с этого опекуна, или кто он там есть.

Женевьева кивнула. Некоторое время они лежали молча.

- Леонард, - тихо произнесла принцесса, - я хотела тебе сказать. Вообще-то мне очень нравится эта девочка, и я хочу серьёзно ей помочь в жизни. Если я решила, я это сделаю. Это решённый вопрос. Но есть ещё кое-что… Она очень красивая, это факт. Это я говорю – я, принцесса Женевьева, фотомодель, «лицо» компании «Южное золото» во всех готических журналах и в Интернете. Но она действительно очень красивая – не красивее ли меня? А что, если я тебя к ней ревную?!

Она нежно потёрлась о плечо Леонарда, скосив на него глаза.

- Что ты, цветик-семицветик, - проникновенно ответил он, - то, что между тобой и мной – это навеки, до самой смерти. Если умрёт один из нас, это всё равно будет продолжаться, пока не умрёт другой. И потом, уже ТАМ, мы снова встретимся, и будем навеки вместе. Что же беспокоиться по этому поводу? Мы ещё успеем надоесть друг другу, правда?

Он улыбнулся, гладя принцессу по голове, как ребёнка, и продолжал:

– А пока – ну что ж? Я думаю, это хорошо, чтобы у нас было побольше друзей, которые способны нас понять – готических друзей, добрых, искренних, как эта девчонка, и к ним тоже надо относиться серьёзно. Дружба – ведь это радость! В жизни не так много радостей – зачем же отвергать их? А любовь у меня одна, и всегда будет одна – это ты! А у тебя одна любовь – это я, ведь правда?

- Точно, точно, - улыбнулась в ответ Женевьева. – Побольше друзей, побольше подружек… И так далее, и тому подобное. Ты такой красноречивый! Чего только не наплетёшь. Все вы, парни, одинаковые… Но всё равно, я ей помогу.

Они опять немного помолчали, слушая музыку.

- Леонард, - сказала вдруг принцесса, - а знаешь, когда ты приехал тогда из Питера, и я в первый раз увидела, как тебя ранили скинхэды (ну, ты им тогда здорово врезал, я знаю), - она нежно потрогала шрам на лице молодого мужа, - ты знаешь, я тебе не показывала, но я тогда так плакала!

- Да знаю я, - тихо ответил Леонард, - я же всё видел. У тебя всё время глазки были красные! Твои золотые глазки… Женевьева, у нас ещё есть немного времени? Иди ко мне…

Он осторожно сдвинул в сторону плед, чтобы не потревожить спящую Сашу, затем обнял принцессу и привлёк к себе, нежно целуя её плечи и грудь.

С каждым поцелуем её ревность постепенно таяла и таяла…

ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: