Художественное училище

Женевьева и Леонард переехали в свою московскую квартиру на Тверской улице, и взяли с собой Сашу – они теперь стала членом их семьи. Здесь ей тоже выделили собственную комнату, самую весёлую и светлую во всей квартире, чтобы скорее исчезли из её памяти кошмары прошлого.

Женьке удалось всё уладить с её аттестатом за среднюю школу, и она могла спокойно поступать в художественное училище. Она пока ещё по-прежнему проводила большую часть времени с Женевьевой и Леонардом, с ними она была как за каменной стеной. Теперь никто не смел её обидеть.

Они вместе развлекались, отдыхали, гуляли по лесу за городом. Она охотно так бы и жила дальше. Но скоро должны были начаться занятия в училище, и Саше было бы сложно каждый день ездить туда из загородного дома, поэтому нужно было перебираться в Москву, что тоже было здорово и интересно.

Саше очень нравилось её новое, собственное жильё, и она обживала его с большой радостью. С высокого девятого этажа открывался прекрасный вид, и девочка часто вечерами стояла у окна и курила свои любимые ментоловые сигареты (теперь это был «Салем» или «Ньюпорт»), любуясь на разноцветные, неоновые огни Москвы, на красные звёзды Кремля, на золотые купола вдалеке, над рекой. И в голове её рождались смутные, неясные мечты о будущей жизни, и душу переполняли какие-то весёлые, сладкие предчувствия…

Иногда она брала в руки гитару, подаренную ребятами на Новый год, начинала задумчиво перебирать струны, что-то сочинять. В один из таких вечеров и родилась песня «Жемчужный огонь».

Саше вспоминалось, как точно так же она смотрела в окно у себя дома, в Петербурге, когда была маленькой, когда ещё были живы родители. Точно так же шёл снег, с высокого этажа было видно всё вокруг.

У неё возникало странное ощущение, что всё, что произошло с ней, начиная смертью родителей и приездом дяди Эдика в Петербург, и кончая тем днём, когда она замерзала на дороге в Шереметьево, пока её не подобрали Женевьева с Леонардом – всё это был бесконечный, дурной сон. А сейчас она проснулась, и вот, только теперь-то и начинается её настоящая жизнь…

Шли первые дни января – зимние каникулы студентов и школьников. Каникулы кончились, и Чёрная Роза начала свои занятия в Художественном училище.

В первый день она явилась с Женевьевой и Леонардом, когда шли занятия, и в просторных вестибюлях и коридорах, украшенных статуями и картинами, в разное время выполненными выпускниками и преподавателями, было пусто и тихо. Из-за дверей аудиторий раздавались приглушённые голоса. Друзья поднялись по кованой, с затейливыми узорами и завитушками, чугунной лестнице. Чёрная Роза немного робела – всё вокруг было незнакомо.

Сергей Александрович, профессор, ждал их, как условились, в своей аудитории, где сейчас никого, кроме него, не было. Это был высокий, интересный мужчина лет шестидесяти, с длинными седыми волосами, собранными на затылке в хвост, в тонких золотых очках, в модной рубашке на кнопках и в замшевом пиджаке, автор книги «Юная красота в древнем мраморе».

Они сдали ему Сашу с рук на руки, и, после недолгого разговора, отъехали по своим делам, и девочка осталась с профессором наедине.

Сергей Александрович был с ней очень ласков и приветлив. Он внимательно просмотрел привезённые Сашей рисунки, выполненные за последние дни натюрморты в карандаше, в основном фрукты с кувшинами и чашками. Сделал несколько метких замечаний, но в основном хвалил, говоря о лёгкости руки и забавной, типично ученической аккуратности.

Затем профессор, немного помедлив и откашлявшись, предложил:

- Почему бы нам не прокатиться ко мне домой, в мою домашнюю мастерскую? Увидишь берлогу старого холостяка – там есть, на что посмотреть. Для такой впечатлительной барышни с художественным вкусом, как ты, там много интересного. Я знаю о тебе от Женевьевы, что ты сирота, и у тебя было тяжёлое прошлое, я даже примерно догадываюсь, какое, - он сочувственно улыбнулся (мол – ах, бедненькая, но мы-то всё понимаем!), - и, конечно, нам необходимо ЛИЧНО познакомиться поближе! Кроме того, если ты не возражаешь, я хотел бы тебя немного порисовать. У тебя потрясающие внешние данные!

Саша не нашла причины, почему она должна отказаться от такого любезного предложения.

В мастерской профессора – мансарде с высокими окнами до самого потолка, всё было густо заставлено картинами и рисунками, как и у Женевьевы с Леонардом – но, в основном, на античные темы, на классические сюжеты. Конечно, в его собственных работах чувствовалась железная рука профессионала, даже отдавало каким-то занудством.

Они сидели на широком, мягком диване, курили и пили кофе, а Сергей Александрович объяснял, показывая Саше свои иллюстрации к книгам, где были изображены только юные девочки, в основном обнажённые:

- Смотри, милая, какое совершенство линий, какая дивная грация в этих прелестных созданиях! Вот это Суламифь, прекрасная юная наложница царя Соломона. Между ними была потрясающая любовная история. Суламифь его страстно любила, даже невзирая на то, что Соломон уже был пожилым человеком, и делала всё, чтобы угодить своему повелителю. Так и должны поступать хорошие, воспитанные девушки. А вот это Лолита из романа гениального писателя Набокова. – Он перевёл взгляд на Сашу.- По-моему, она очень похожа на тебя, только ты тёмненькая, и ростом повыше!

Чёрная Роза кивнула:

- Мне это уже говорили. Историю Лолиты я хорошо знаю, в подробностях. И «Историю О» на своём теле испытала.

И она мысленно добавила: «И здесь то же самое, что и везде!»

- Правда?! На своём теле? – восхитился профессор. – Потрясающе! Да, я понимаю… Когда красивая девочка – сирота, то что ж поделаешь…

Он допил кофе и взглянул на часы (было около восьми вечера).

– Надеюсь, у нас ещё есть время? Ты никуда не спешишь? – спросил он.

А Саша не знала, может она попрощаться и уйти, или нет. Наверное, нет…

- Нет! – засмеялась Саша. – Куда мне спешить? Если надо, могу гулять хоть до утра! Причина-то уважительная, была в гостях у своего профессора!

- Прекрасно. – Профессор снова откашлялся, поправил воротник и сказал: - Ну что ж, тогда раздевайся, малышка! Попробую сделать с тебя несколько набросков.

Чёрная Роза понимающе кивнула и начала расстёгиваться. Команда «раздевайся» была ей хорошо знакома. Когда она сняла всё, профессор рассмеялся:

- До чего забавно! Ты необычная девочка. Другие, когда я говорю «раздевайся», снимают одежду и становятся на подиум для позирования. Ты же, скинув с себя всё, села возле меня на диване!

- Я машинально!!! – воскликнула Саша, вскочила и надела обратно длинную майку. – Простите меня, глупую! Я не в этом смысле! А куда надо было встать? Я же не знаю!

- Нет, нет, пожалуйста, садись обратно на диван, так лучше! И зачем ты снова надела майку?! Нет, ты просто прелесть! И всё ловишь на лету! Должен тебе сказать, ты потрясающе красива. Твоё лицо и твоя фигура – это просто чудо! Ты мне очень нравишься! И майку снимай, снимай – сейчас будем рисовать!

Он снова расхохотался, гладя девочку по голове и откровенно любуясь ей. Чёрная Роза тоже сразу заулыбалась в ответ. Она никогда не могла оставаться равнодушной и твёрдой в ответ на малейшую ласку или комплимент.

Они весело провели этот вечер, и Чёрная Роза, понятно, осталась у него на ночь.

При этом Саша всё время терзалась вопросом: должна ли она ложиться в постель с этим профессором? Так-то он был вообще-то ничего, по сравнению со многими клиентами из её прошлой жизни. И он её профессор, он её принял в училище, теперь у неё будет высшее образование, и новая жизнь…

Но всё-таки не может быть, чтобы это был её прекрасный принц, её суженый!

Значит, всё продолжается по-прежнему? Так и будет она ложиться в постель со всеми подряд, как раньше? Тьфу, прямо как туалетная бумага, кто хочешь бери и используй – она даже обозлилась. Ох, какая тоска…

А с другой стороны, как откажешь?! Сразу испортятся отношения… И перед принцессой неудобно: та её устроила, а она всё разрушит в первый же день…

Но когда они уже были в постели, профессор оказался не на высоте. Просто у него вообще не встал, и вопрос отпал сам собой. Всё закончилось, не начавшись, и перешло в сентиментально-дружескую беседу.

Точнее, говорил только профессор, глядя на обнажённую Сашу при свете луны из окна. А она лежала, вежливо слушала, кивала (иногда ей действительно было интересно), и боролась с собой, чтобы не заснуть…

***

А утром профессор сварил им обоим крепчайший кофе, они позавтракали и на машине отправились в училище.

- Тебе понравилось наше творческое общение? – спросил Сергей Александрович по дороге. – Я всегда считал, что между преподавателями и учениками должен существовать близкий контакт. Это очень освежает душу, это так оживляет отношения!

Лицо его выглядело бледным и помятым после бессонной ночи.

Чёрная Роза кивнула, зевая так, что едва не разорвала себе рот. Глаза её сами закрывались.

- Хорошо, когда у тебя много друзей, - ответила она, неизвестно к чему.

В аудитории Сергея Александровича она зашла в подсобное помещение, где стояли холсты и подрамники, прилегла, не раздеваясь, на кушетку («На одну минутку», сказала она), и тут же отключилась.

Профессор не стал её будить, и она крепко проспала до конца занятий. Затем Сергей Александрович отвёз её на машине домой.

Так прошёл первый учебный день Саши Чёрной Розы, студентки и натурщицы.

За первым учебным днём последовали другие дни.

Саша Чёрная Роза быстро перезнакомилась со всеми ребятами первого курса, на котором оказалась. Она сразу привлекла всеобщее внимание и оказалась в центре жизни училища.

Сергей Александрович договорился с ней, что Чёрная Роза будет позировать обнажённой перед всем курсом, а иногда и отдельно для него – в его домашней мастерской.

Чёрная Роза, конечно, согласилась – во-первых, она сама об этом мечтала, во-вторых, она вообще не имела обыкновения отказываться. Да здесь она и не могла.

Но она уже заметила, что Сергей Александрович, этот пожилой эстет, проживший, наверное, довольно бурную молодость, охотно и много говорит «про ЭТО», то есть мечтает, но в действительности не представляет никакой сексуальной опасности, потому что уже ничего не может.

Просто ему нравится, когда красивая голая девочка ему позирует, или просто с ним общается. Это его вдохновляет, как художника. А взамен она всегда имеет его доброе отношение и поддержку во всём, практически даром – ну, подумаешь, разделась, жалко что ли, трудов-то… Ей самой приятно, когда на неё смотрят.

Поэтому, когда он её приглашал, она охотно соглашалась, и их отношения вылились в такую своеобразную, забавную дружбу.

А потом Саша увидела Алёшу.

Высокий, светловолосый юноша стоял в коридоре у окна и читал книгу.

И сразу в жизни Саши всё перевернулось.

«Вот он, мой принц. Высокий, с золотыми волосами и с серыми глазами. И в готической курточке! Всё, мне конец…» - подумала она, и не ошиблась!

Она сама не могла понять, что с ней происходит. Никогда с ней раньше такого не было. Она пыталась разобраться в своих чувствах, но это было сильнее её, оно полностью подчинило её себе. И сравнить было не с чем.

Когда-то ей, как ей теперь казалось, очень-очень давно, она была сильно привязана к дяде Эдику – но это больше было похоже на любовь дочери к отцу, несмотря на секс.

А то, что она чувствовала к Алёше, было совсем другое. Особенно это ощущалось, когда она позировала, стоя обнажённой перед всем курсом. И, как назло, или, наоборот, на счастье, Алёша сидел впереди всех. Его мольберт был в двух шагах. Только сделай шаг, протяни руку – и вот она, я.

И как Алёша на неё смотрел, как он смотрел! Словно электрический ток пронизывал Сашино чувствительное тело. Эта девчонка, созданная для любви, для чувственной любви, и так вся была как один нерв, как одна эрогенная зона, а сейчас она чувствовала, как её словно пронзило насквозь, как её охватывает жуткое возбуждение.

Чтобы срочно сбить эту волну страсти, которая уже была готова перерасти во взрыв хохота или неудержимую истерику, или в рыдание (у неё такое бывало), Чёрная Роза взяла сигарету и закурила, даже не подумав, что она находится в учебной аудитории.

Сергей Александрович, всё видевший своим проницательным взглядом, с готовностью зажёг ей спичку, чем ещё больше удивил учеников. Он прошептал Саше на ухо:

- Видишь, как на тебя смотрит этот юноша! Ты явно ему нравишься!

Чёрная Роза нервно рассмеялась, чувствуя, как Алёшин взгляд проникает ей в самое сердце, чувствуя, что вот оно, настоящее, что она ВЛЮБЛЕНА в этого высокого, светловолосого, тихого юношу с его веснушками и книжками стихов, влюблена окончательно и бесповоротно, до гроба… И ей конец…

Итак, Саша Чёрная Роза поняла, что - вот оно, настоящее, что она ВЛЮБЛЕНА насмерть в этого высокого, светловолосого, тихого юношу с его веснушками и книжками стихов, влюблена окончательно и бесповоротно, до гроба. И ей конец.

Или надо действовать!

Она специально рисовалась перед ним, выставляя всю себя напоказ, как только она умела. Она пустила в ход всё своё обаяние: и белые зубы, и ямочки на щеках, и взгляды из-под ресниц, и все её стремительные, танцевальные движения. Она использовала аромат духов и кремов, и волосы, откинутые со лба, и совершенно безумные готические песни под гитару.

Она никого ещё так не завлекала.

Вокруг неё распространялась такая убийственная сексуальная аура, что преподаватели и старшекурсники падали штабелями, из-за неё ругались и дрались, она стала самой популярной фигурой в эстетских кругах училища. Но для неё всё это было неважно, ей был нужен только Алёша.

Чёрная Роза улыбалась ему, волновалась, лишь завидев его в коридоре. На уроках, чувствуя на себе его взгляд, она беспокойно ёрзала, не в силах усидеть на месте – и ждала, ждала. Но Алёша не подходил, не заговаривал с ней.

Чтобы заглушить сердечную боль, Чёрная Роза попробовала удариться в «сладкую жизнь», насколько позволяли средства. Она посещала готический клуб «Жизнь после смерти», отрывалась на танцполе, танцевала «народный стриптиз», готовая не только сорвать с себя одежду, но и содрать собственную кожу.

Она знакомилась там с готами - парнями и взрослыми мужчинами, болталась с ними по ночному городу, но привести домой всё-таки стеснялась, и к ним тоже не шла. Не могла она теперь ни с кем, и всё.

Ведь в мыслях у неё уже был парень, её прекрасный принц, только он сам ещё этого не знал - но это не важно!

Она проводила вечера в весёлых компаниях преподавателей и старших студентов, позировала, оставался на ночь с одним или несколькими, (но в близости отказывала всем), пару раз даже напивалась или обкуривалась травы – даже Женевьева потом её отругала и отшлёпала, но не сильно, а с любовью.

Так проходил месяц за месяцем, и вот наступила весна. А Алёша всё молчал и смотрел издалека.

Не в силах терпеть, Саша дома била посуду и рыдала. Она подбирала с пола осколки и резала ими руки - но не насмерть, конечно, не до самых вен, а просто, чтобы физической болью заглушить более сильную, душевную боль. На руках выступали красные капельки крови, и этой кровью Саша писала на оконном стекле имя «Алёша»…

Женевьева и Леонард приехали поздно вечером с Багамских островов, где у них, на их вилле, была деловая встреча, и застали бедную Сашу в слезах.

Саша рассказала ребятам без утайки о своей любви, подобной огненной буре, как и вообще все эмоции, что испытывала эта чувствительная девочка, Чёрная Роза. Леонард ей сочувствовал и успокаивал по-дружески, а Женевьева – о, эта хитрая Женевьева был мастерица в разрешении сложных любовных ситуаций!

Женевьева выслушала Сашу и придумала план – он был мудр и очень прост. Всего-то навсего, нужно попросить Сергея Александровича, чтобы он направил Сашу вместе с Алёшей одних, поработать на природе, на этюдах, и порисовать друг друга. А уж там, на природе, у ребят волей-неволей будет возможность поговорить и познакомиться друг с другом поближе. Тогда, возможно, всё решится само собой.

А тут как раз подвернулся экзамен по рисунку, по которому Алёша здорово отстал. Они решили не откладывать это дело в долгий ящик, и незамедлительно привели план в исполнение.

План сработал. И круг замкнулся.