Заказ № 522.

[1848 г.] 100 млн. ф. ст.*. Количество банкнот, обращаю­щихся в Англии и Ирландии, редко превышает сумму в 40 млн. ф. ст. и увеличивается в период спекуляций самое большее на 2—3 млн. ф. ст. И даже это увеличение, как мы видели, вряд ли появляется раньше того позднего периода спекуляции, когда начинают обнаруживаться при­знаки спада и торговцы думают главным образом о выпол­нении уже взятых обязательств, а не о расширении сде­лок, между тем количество выданных векселей значитель­но возрастает с самого начала спекуляции.

§ 6. Хорошо известно, что в последние годы многие политэкономы и значительная часть публики стали счи­тать искусственное ограничение выпуска банкнот очень эффективным средством предупреждения, а если это не­возможно, то смягчения спекулятивной лихорадки. Это мнение было официально признано и закреплено законо­дательным путем в 1844 г. в Акте о денежном обра­щении. Однако в пределах рассматриваемых нами вопро-

* Самые точные оценки гербовых сборов с оборота векселей, основанные на официальных отчетах, сделал Литхэм. Ниже при­ведены полученные им результаты.

«Литхэм,—отмечает Тук,—показывает тот способ, которым он пришел к своим выводам, основываясь на данных о гербовом сбо­ре с векселей; и я склонея думать, что эти результаты настолько близки к истине, насколько вообще позволяет использованный материал».—"Inquiry into the Currency Principle" [1862 г.], р. 26. Ньюмарч (Приложение № 39, 1857 г. к "Report of the Committee on the Bank Acts"; and "History of Prices", vol. VI, p. 587) показы­вает, на чем основано мнение о том, что общая масса обращаю­щихся векселей в 1857 г. была не меньше 180 млн. ф. ст., а вре(-менами увеличивалась до 200 млн. ф. ст.

29С

сов — хотя мы и признаем, что банкноты являются более мощным средством воздействия на цены, чем векселя или кредит по торговой книге, — у нас нет оснований считать, что это средство играет значительную роль в повышении цен, сопровождающем период спекуляции; следовательно, мы не можем признать, что какие-либо ограничения по отношению к нему очень эффективны, как это часто по­лагают, для смягчения как роста цен, так и следующего за ним падения их. Мы будем еще менее склонны так ду­мать, если учтем, что существует и четвертая форма пре­доставления кредита — с помощью чеков на банкира и перечислений по банковским книгам, — которая во всех отношениях подобна банкнотам и открывает такие же воз­можности для расширения кредита и столь же сильно воздействует на цены. По словам Фуллартона *, «в настоя­щее время нет ни одного дела, совершаемого с помощью банкнот Английского банка, которое нельзя было бы с та­ким же успехом совершить без них, если бы каждый имел банковский счет и производил все свои платежи в 5 ф. ст. и выше чеками». Вместо предоставления торговцам и мак­лерам ссуд своими банкнотами банк может открыть на их имя счета и заносить на них те же суммы кредита, кото­рые он предоставляет им в виде денежных займов, с усло­вием только, что из этой суммы клиент не должен брать никаким другим способом, кроме как выдавая на нее чеки тем лицам, которым он должен будет уплатить. Такие чеки могли бы даже переходить из рук в руки, подобно банк­нотам, однако, вероятно, чаще получатель отдаст их своему банкиру, а когда понадобятся деньги, выдаст новый чек в счет суммы первого. Основываясь на этом, могут возра­зить, что, так как исходный чек очень скоро будет пред­ставлен к уплате, которая должна быть произведена банк­нотами или звонкой монетой, соответствующая сумма банкнот или монет должна быть приготовлена для него в качестве окончательного ликвидного средства. На прак­тике, однако, все это выглядит иначе. Лицо, которому пе­редан чек, может быть клиентом того же банкира, поэтому чек может быть просто возвращен выписавшему его бан­киру — это очень распространенный случай для провин­ции; при этом не требуется никакой оплаты, так как опе­рация может быть совершена простым перечислением по

* "On the Regulation of Currencies", p. 41. 19* 291

банковским счетам. Если же чек представлен в другой банк, он также может погашаться не деньгами, а встреч­ными чеками; и, если ситуация благоприятствует общему расширению банковского кредита, банкир, который открыл более широкий кредит и на которого поэтому будет выпи­сано больше чеков, будет также получать от своих клиен­тов больше чеков, выданных на других банкиров, и дол­жен оплачивать наличными деньгами или банкнотами только сальдо платежей; обычный резерв предусмотри­тельных банкиров, составляющий '/з к их долговым обяза­тельствам, более чем достаточен для этой цели. Если рас­ширение кредита произведено данным банкиром за счет эмиссии банкнот, то и в этом случае он также должен иметь обычный резерв в звонкой монете или банкнотах Английского банка, таким образом он может, по словам Фуллартона, использовать с помощью чекового обраще­ния все возможности кредита, предоставляемые обраще­нием банкнот.

Это расширение кредита в банковских книгах оказы­вает такое же сильное воздействие на цены, которое мы приписали расширению кредита посредством банкнот. По­добно тому как банкнота в 20 ф. ст. добавляет лицу, полу­чившему ее, кредитную покупательную силу в 20 ф. ст., не­зависимую от собственного кредита этого лица, точно так же увеличивает покупательную силу и получение чека, по­тому что, хотя человек и не совершает покупок непосред­ственно с помощью этого чека, он может депонировать его у своего банкира и получить у него кредит на эту сумму. И поскольку акт выписывания чека вместо другого — об­мененного и аннулированного — может повториться столь­ко же раз, сколько раз служит средством оплаты банкнота, он вызывает такое же увеличение покупательной силы. Исходный заем, или кредит, предоставленный банкиром своему клиенту, потенциально является средством много­кратного платежа для всех последующих лиц, которым этот кредит передается по частям, точно так же как поку­пательная сила банкноты умножается числом лиц, через чьи руки она проходит, пока не вернется к эмитенту.

Эти соображения намного уменьшают значимость той поверхностной меры, которой было уделено столько вни­мания в последнее время, — искусственному ограничению эмиссии банкнот для смягчения превратностей торговли. Анализ всех последствий такого ограничения и оценка

всех аргументов за и против должны быть отложены, пока мы не рассмотрим обменные курсы и передвижения слит­ков в отношениях между странами. Здесь же мы рассмат­риваем только общую теорию цен, существенную часть которой составляет влияние на цены различных форм кре­дита.

§ 7 '. Много дискуссий и споров было посвящено реше­нию вопроса о том, следует ли считать некоторые из рас­смотренных кредитных форм, и в особенности банкноты, деньгами. Это спор чисто о словах, и его едва ли стоило бы поднимать, трудно было бы даже понять, почему ему при­давалась такая важность, если бы и в настоящее время некоторые авторитеты не придерживались возникшей на заре общества и политической экономии теории о том, что количество денег относительно количества товаров опре­деляет общий уровень цен, и не считали важным доказы­вать, что только банкноты в отличие от других кредитных форм являются деньгами, с целью обосновать вывод о том, что лишь банкноты — и никакие другие кредитные фор­мы — влияют на цены. Тем не менее очевидно, что цены зависят не от количества денег, а от количества покупок. Деньги, которые остаются у банкира и не выдаются им или выдаются не для покупки товаров, а для каких-нибудь других целей, не оказывают никакого воздействия на це­ны, так же как и кредит, который пе используют. Кредит, используемый для покупки товаров, так же воздействует на цены, как и деньги. Таким образом, деньги и кредит в равной степени воздействуют на цены, и отнесем мы банк­ноты к тому или иному классу, в данном отношении со­вершенно несущественно.

Поскольку, однако, проблема классификации уже воз­никла, представляется желательным разрешить ее. Аргу­ментом в пользу того, чтобы считать банкноты деньгами, является тот факт, что по закону и обычаю они обладают свойством, общим с металлическими деньгами, служить средством конечного расчета в тех сделках, где они ис­пользуются; никакой другой способ оплаты одного долго­вого обязательства путем перевода другого не обладает этой привилегией. Прежде всего здесь сам собой напра­шивается вывод о том, что банкноты, во всяком случав

¹ [Этот параграф внесен в 4-е издание (1857 г.).]

банкноты частных банков, не являются деньгами, так как кредитора нельзя заставить принять их в оплату долгового обязательства. Они, конечно, могут подвести итог сделки, если кредитор принимает их, но точно так же могут быть использованы отрез сукна или бочонок вина, которые, од­нако, нельзя на этом основании считать деньгами. Быть законным платежным средством, по-видимому, существен­ная составляющая понятия денег. Неразменную ценную бумагу, являющуюся законным средством платежа, можно с полным основанием считать деньгами. Во французском языке papier monnaie действительно означает неразмен-ность, тогда как разменные банкноты называются просто billets a porteur. Только лишь относительно банкнот Анг­лийского банка, когда они размениваются согласно закону, возникают определенные трудности, так как эти банкноты не являются законным платежным средством для самого бапка, хотя служат таковым для всех остальных. Банкно­ты Английского банка, несомненно, служат средством за­крытия сделок для покупателя. Когда он платит банкно­тами Английского банка, от него уже нельзя ни в каком случае требовать новой оплаты. Но, признаюсь, я не могу понять, как можно считать сделку закрытой полностью по отношению к продавцу, если в качестве цены за свой то­вар он получил только обещание банка заплатить эту цену. Средство, лишающееся при неплатежеспособности корпорации всей своей стоимости, не может считаться деньгами ни в одном из тех значений, в которых деньги противостоят кредиту. Это или не деньги, или и деньги и кредит одновременно. Правильней всего назвать его «от­чеканенным кредитом» (coined credit) в отличие от других форм кредита, которые могут быть определены как «кре­дит в слитках» (credit in ingots).

§ 8. Некоторые выдающиеся авторитеты усматривают большее различие между банкнотами и другими средства­ми кредита в их влиянии на цены, чем то, какое мы имели основание допустить: по их мнению, различие заключается не в степени, а в способе воздействия. Они обосновывают это различие тем фактом, что все векселя и чеки, как и задолженности по счетам, должны быть погашены и дей­ствительно погашаются в конце концов звонкой монетой или банкнотами. Поэтому находящиеся в обращении банк­ноты вместе с металлическими деньгами, по их мнению,

служат основой для остальных средств кредита, а так как надстройка должна находиться в определенном соотноше­нии с базисом, то количество банкнот определяет массу всех других кредитных средств. Они, по-видимому, ду­мают, что если увеличивается число банкнот, то увеличи­вается масса векселей, платежей чеками и — я позволю себе прибавить — расширяется кредит по торговым кни­гам. Поэтому предполагают, что, регулируя и ограничи­вая эмиссию банкнот, можно косвенно воздействовать в том же направлении и на все другие формы кредита. Мне представляется, что я изложил позицию этих ученых без ошибок, хотя я нигде не встретил ее изложения, достаточ­но четкого, чтобы быть уверенным в том, что понимаю ее. Может быть, и справедливо то, что, в общем (хотя и не обязательно), других кредитных средств действительно бывает больше или меньше, когда увеличивается или уменьшается количество банкнот, поскольку к расшире­нию кредита во всех его формах ведут одни и те же усло­вия. Однако я не вижу оснований считать первое следст­вием второго ². Конечно, если мы прежде всего допустим, что цены регулируются звонкой монетой и банкнотами, а я подозреваю, что подобное допущение действительно име­ет место, то указанная позиция верна, так как в зависи­мости от того, выше или ниже цены, одно и то же количе­ство покупок вызовет больший или меньший рост массы векселей, чеков, а также расширение кредита по торговым книгам. Но в данном рассуждении первая посылка сама по себе представляет положение, требующее доказа­тельств. Если же устранить ее, то я не знаю, как можно было бы обосновать такой вывод. Кредит, предоставлен­ный кому бы то ни было людьми, с которыми это лицо ведет дело, зависит не от количества банкнот или звонкой монеты, находящихся в данное время в обращении, а от мнения этих людей о платежеспособности заемщика, и если какие-либо соображения общего характера и принимаются в расчет, то лишь в период нехватки ссудных средств, когда заимодавцам самим неясно, получат ли они кредит, на который привыкли рассчитывать; и даже в это время

² [Эта и предыдущая фраза заменили в 4-м издании (1857 г.) следующий первоначальный текст: «Я не вижу оснований для концепции, в соответствии с которой, если количество банкнот больше или меньше, то других средств кредита будет также боль­ше или меньше».]

Они обращают внимание на общее состояние ссудного рын­ка, а не на количество банкнот (вопреки предвзятой тео­рии). Вот отчего, следовательно, зависит склонность лю­дей предоставлять кредит. Склонность торговцев исполь­зовать кредит зависит от ожидаемой выручки, т. е. от их мнения о вероятной будущей цене на свой товар, а это мнение основывается как на уже происходящем росте или падении цен, так и на оценке перспективы их движе­ния в зависимости от предложения и уровня потребления. Когда торговец расширяет свои покупки за пределы имею­щихся у него в наличии средств платежа, оговаривая кон­кретный срок оплаты, -он делает это в расчете на то, что сделка закончится благополучно до наступления этого срока, или на получение достаточных средств от ранее заключенных сделок. Осуществление расчетов зависит от цен, но не исключительно от количества банкнот. Он, без сомнения, если его надежды не сбываются, задается воп­росом, к кому он может обратиться за временной ссудой, чтобы по крайней мере выполнить уже взятые обяза­тельства. Однако вначале эта осознанность перспективы возможных затруднений является слишком слабым моти­вом, чтобы в период безрассудных авантюр стать серьез­ным ограничением для людей, которые настолько уверены в успехе, что заходят дальше, чем позволяют имеющиеся у них средства. Более того, я опасаюсь, что эта уверен­ность в получении помощи при неудачном исходе глав­ным образом основана на оценке собственного кредита, возможно с некоторым учетом не количества средств обра­щения, но общего состояния ссудного рынка. Таким лю­дям известно, что в случае торгового кризиса им трудно будет получить ссуду. Но если они думают, что кризис может разразиться раньше, чем они завершат сделки, они не начинают спекуляций. Если же не происходит значи­тельного сокращения кредита в целом, у них не возникает никаких сомнений в том, что они могут получить любую необходимую ссуду, если состояние их дел будет внушать заимодавцам достаточную уверенность в своевременном погашении долга.