ГЛАВА XIV ОБ ИЗБЫТОЧНОМ ПРЕДЛОЖЕНИИ

§ 1. Завершив в предшествующих главах изложение основ теории денег, мы вернемся к одному из вопросов общей теории стоимости, который нельзя удовлетворитель­но раскрыть, пока не понять! в известной степени природа и функции денег, потому что ошибки, которые нам придет­ся разбирать и опровергать, вытекают главным образом из непонимания этой функции.

Мы видели, что стоимость любой вещи тяготеет к опре­деленной средней величине (называемой естественной стоимостью), а именно к такой, при которой эта вещь об­менивается на все другие пропорционально издержкам их производства. Мы видели также, что фактическая, или ры­ночная, стоимость вещи совпадает с естественной или приближается к ней только в среднем за целый ряд лет и постоянно превышает ее или находится ниже ее вследст­вие изменений спроса или случайных колебаний предло­жения; но эти колебания выравниваются сами по себе в силу того, что предложение стремится приспособиться к спросу, существующему на товар при его естественной стоимости. Общий результат вытекает из процесса выравнивания противоположно направленных колебаний. Дороговизна, или недостаточное предложение, с одной стороны, и избыточное предложение, или, на коммер­ческом языке, затоваривание рынка, с другой — явле­ния, присущие всем товарам. В первом случае, пока существует недостаточное предложение, товар приносит производителям или продавцам небывало высокую норму прибыли, во втором -- предложение превышает ту вели­чину, на которую существует спрос по стоимости, позво­ляющей получить обычную прибыль, поэтому продавцы должны довольствоваться меньшей, чем обычно, при­былью, а в крайних случаях даже нести убытки.

Поскольку явление избыточного предложения и свя­занные с ним неудобства и даже потери для производи­телей и торговцев могут обнаружиться в любом товаре,

многие люди, в том числе некоторые известные политэко­номы, полагали, что они могут иметь место сразу во всех товарах, что может быть общее перепроизводство богатст­ва, причем предложение товаров в целом будет превышать спрос, следствием чего станет общее ухудшение положе­ния всех классов производителей. Против этой точки зрения, главными проповедниками которой были Мальтус и Чалмерс в Англии, де Сисмонди - - на континенте, я уже высказывался в кн. 1 *, по на той ступени нашего исследования мы не могли дать полного анализа этой ошибки, в значительной степени основанной (по моему убеждению) на смешении понятий стоимости и цены.

|Это учение в самой своей сути содержит, как мне ка­жется, столько несообразности, что мне весьма нелегко дать такое изложение его, которое бы одновременно было ясно и удовлетворяло его сторонников. Последние утверждают, что общий избыток продуктов, не соответствующий спросу на них, не только возможен, по и периодически имеет место в действительности; что в таких случаях нельзя най­ти на товары покупателей, согласных уплатить цену, по­крывающую издержки производства и дающую прибыль; что вследствие этого происходит общее понижение цен и стоимостей (эти авторы редко проводят четкую границу между данными понятиями), поэтому, производя больше, производители ощущают себя не богаче, а беднее. Соответ­ственно этому Чалмерс старается внушить капиталистам необходимость нравственного воздержания в погоне за вы­годой, а Сисмонди выступает против введения машин и различных изобретений, увеличивающих производитель­ную силу. Оба они утверждают, что накопление капитала может идти слишком быстро в силу не только нравствен­ных, но и материальных интересов тех, кто производит и накапливает, и предписывают богатым предотвращать это зло с помощью более широкого непроизводительного по­требления.

§ 2. Когда эти авторы говорят о превышении предло­жения над спросом, неясно, какой из двух элементов спро­са они имеют в виду — желание обладать вещью или сред­ства приобретать ее; имеют ли они в виду, что в таких случаях имеется потребительских товаров больше того ко-

* См. т. I, кн. I, с. 163—165.

личества, которое общество желает потребить, или больше того, какое оно в состоянии оплатить. При такой неопре­деленности следует проанализировать оба предположения.

Допустим вначале, что количество произведенных това­ров не больше того, которое общество было бы радо потре­бить. Возможно ли, чтобы в этом случае был недостаток спроса на все товары из-за нехватки платежных средств? Тот, кто думает именно так, не принимает во внимание, что, собственно, представляют собой средства оплаты то­варов. А это просто товары. Для каждого человека сред­ством оплаты продуктов, произведенных другими людь­ми, является его собственный продукт. Все продавцы являются неизбежно и ex vi termini (по определению) по­купателями. Если бы мы могли неожиданно удвоить про­изводительные силы страны, мы бы увеличили в два раза и предложение товаров на всех рынках, но тем самым мы бы удвоили также и покупательную способность. Каждый, удваивая спрос, удвоил бы и предложение: каждый имел бы возможность покупать в два раза больше, так как все имели бы вдвое больше вещей для обмена. Возможно, что при этом действительно выявился бы излишек тех или иных товаров. Хотя общество и хотело бы увели­чить в два раза совокупное потребление товаров, жела­ние потреблять одни товары может быть уже удовлетворе­но до того.

Поэтому общество может предпочесть увеличить по­требление других товаров более чем вдвое или израсходо­вать свою увеличившуюся покупательную способность на какие-нибудь новые товары. Соответственно с этим будет приспосабливаться и предложение, и стоимости товаров будут так же, как и раньше, согласовываться с издержка­ми их производства. Во всяком случае, предположение, что стоимость всех вещей может понизиться и что вслед­ствие этого вознаграждение всех производителей окажется недостаточным, полностью абсурдно. Если стоимости оста­ются прежними, несущественно, что происходит с ценами, поскольку вознаграждение производителей зависит не от того, сколько денег, а от того, сколько потребительских то­варов получают они в обмен на свои собственные. Кроме того, деньги — это тот же товар, и если предполагается, что количество всех товаров удвоилось, то мы должны предположить, что и количество денег также удвоилось, а в таком случае ни цены, ни стоимости не уменьшатся.

§ 3. Итак, поскольку спрос зависит от состояния пла­тежных средств, общий избыток предложения, или избы­ток всех товаров по отношению к спросу, невозможен. Но, вероятно, можно предположить, что в обществе недостает не средств покупать, а желания обладать вещью и что, быть может, общий продукт промышленности больше того, что желает потребить общество в целом или по крайней мере та часть его, которая располагает достаточными сред­ствами для этого. Вполне очевидно, что один продукт со­здает рынок для другого и что в стране достаточно богат­ства для того, чтобы купить все богатство страны; но те, кто обладает средствами, могут не иметь потребностей, а те, у кого есть потребности, могут не иметь средств. По­этому часть произведенных товаров может не найти сбыта из-за отсутствия средств у тех, кто желает потреблять, или желания у тех, кто обладает этими средствами.

Это наиболее правдоподобная форма рассматриваемого учения, которая в отличие от изложенной выше не со­держит такого противоречия. Легко может случиться, что количество какого-то конкретного товара оказывается больше того, какое могут потребить те, кто имеет возмож­ность покупать, и отвлеченно можно себе представить, что это может произойти со всеми товарами. Ошибка со­стоит в непонимании того, что хотя все, кто располагает средствами для покупки товаров, и могут иметь в изобилии все предназначенные для потребления товары, но тот факт, что эти лица продолжают расширять свое производ­ство, доказывает, что в действительности этого не проис­ходит. Допустим наиболее благоприятную для этой цели гипотезу: в замкнутом обществе каждый член его имеет такое количество предметов первой необходимости и всех известных предметов роскоши, какое он желает; а посколь­ку трудно себе представить, чтобы лица, потребности ко­торых были полностью удовлетворены, стали трудиться и экономить для получения того, чего они не желают, то мы предположим, что приехал иностранец и стал произ­водить дополнительное количество какого-нибудь товара, которого и прежде было достаточно. Тут могут сказать, что это перепроизводство. Совершенно верно, отвечу я, это перепроизводство данного конкретного товара; обществу не требуется большее количество этого товара, ему нужно что-то другое. Правда, коренные обитатели ни в чем не испытывали нужды. Но не потребуется ли что-нибудь са-

мому иностранцу? Разве, производя избыточный продукт, он работал без всякого побуждения? Он произвел продукт, да только не тот. Он нуждался, может быть, в пище, а произвел часы, которыми все уже достаточно обеспечены. Пришелец принес с собой в страну спрос на товары, рав­ный всему тому, что он может произвести своим трудом, и уж это было его делом, чтобы принесенное им предло­жение соответствовало этому спросу. Если иностранец не мог произвести что-нибудь такое, что породило бы в об­ществе новую потребность или новое желание, для удов­летворения которых кто-нибудь вырастил бы больше хлеба и дал бы его ему в обмен, то ему оставалось только одно -выращивать этот хлеб для себя, либо распахав свободную землю, если таковая найдется, либо став арендатором, компаньоном или наемным работником у какого-то преж­него владельца, желающего частично освободиться от своей работы. Пришелец произвел ненужную вещь вместо нуж­ной; возможно, что он сам не тот производитель, который нужен обществу; но здесь нет перепроизводства: произ­водство не избыточно, а просто неправильно избрано. Мы видели выше, что тот, кто приносит на рынок дополнитель­ное количество товаров, несет с собой и дополнительную покупательную способность; теперь же мы видим, что он приносит также дополнительное желание потреблять, по­скольку, если бы такого желания у него не было, он не стал бы брать на себя труд производить. Следовательно, ни в одном из элементов спроса не может быть недостатка, когда налицо дополнительное предложение. Хотя вполне возможно, что спрос существует на одну вещь, а предла­гается, к несчастью, другая.

Доведенный до крайности оппонент, может быть, ста­нет утверждать, что есть лица, производящие и накапли­вающие просто по привычке — не потому, что они хотят стать богаче или желают в чем-то увеличить свое потреб­ление, а просто vis inertiae (по инерции). Они продолжают производить, потому что оборудование уже установлено, сберегают и реинвестируют свои сбережения, потому что им не на что их тратить. Я допускаю, что это возможно и что в редких случаях так и бывает; но это ни в малейшей степени не изменяет нашего вывода. Ибо что делают эти лица со своими сбережениями? Они вкладывают их в про-

одство, т. е. расходуют их, используя труд. Другими словами, располагая избыточной покупательной силой и

не знай, на что ее использовать, они отдают ее излишек на общую пользу трудящихся классов. А разве трудящие­ся классы также не будут знать, как им распорядиться? Можем ли мы предполагать, что их потребности также j удовлетворены полностью и они продолжают трудиться просто по привычке? До тех пор пока этого нет, пока тру­дящиеся классы еще не достигли этого состояния полной i сытости, не будет недостатка в спросе на продукт капи- : тала, как бы быстро он ни накапливался, ибо если для | капитала не остается никакого иного применения, он все­гда может найти приложение в производстве предметов первой необходимости или предметов роскоши для трудя­щихся классов. А когда у последних также не будет боль­ше желания приобрести предметы первой необходимости или роскоши, то они будут пользоваться любым увеличе­нием заработной платы для уменьшения своей работы. Таким образом, перепроизводства, которое в этом случае вначале казалось теоретически возможным, в действитель­ности не будет из-за недостатка рабочих. Итак, с какой бы точки зрения мы ни рассматривали данный вопрос, до каких бы крайностей мы ни доходили, выдумывая самые благоприятные условия, тем не менее теория общего пере­производства содержит в себе нелепость.

§ 4. Что же тогда вынудило людей, много размышляв­ших об экономических явлениях и даже стремившихся по-новому осветить их с помощью своих оригинальных тео­рий, придерживаться столь ошибочной точки зрения? Мне представляется, что их ввели в заблуждение ошибки в ин­терпретации тех или иных фактов коммерческой жизни. Им казалось, что возможность общего перепроизводства товаров была подтверждена на практике. Эти авторы по­лагали, что видят данное явление в определенных усло­виях рынка, истинное объяснение которых совершенно иное.

Я уже описал состояние товарных рынков, присущее так называемому торговому кризису. В такие периоды действительно избыточное предложение товаров превы­шает денежный спрос, другими словами, имеет место не­достаточное предложение денег. Вследствие внезапного уничтожения большой массы кредита никто не хочет рас­ставаться с наличными деньгами, а многие идут даже на любые жертвы, чтобы раздобыть их. Поэтому почти каж-

дый становится продавцом, а покупателей мало. В этом случае действительно может произойти, хотя только на время кризиса, сильное падение цен, обусловленное явле­нием, которое может быть в целом названо затоварива­нием рынка, или денежным голодом. Однако б:.-*до бы большой ошибкой полагать вслед з-i Сисмоядн, что торго­вый кризис является результатом общего перепроизвод­ства. Это просто последствие избытка спекулятивных за­купок. При нем пе бывает постепенного снижения цен, а происходит резкая реакция на их чрезмерней рост. Его непосредственной причиной является сокращение креди­та, а средством преодоления — не уменьшение предложе­ния, а восстановление доверия. Очевидно также, что это временное расстройство рынков представляет собой зло только потому, что оно временное. В такой ситуации про­исходит падение только денежных цен, и, если бы они не поднимались вновь, ни один торговец не понес бы -потерь, поскольку самая низкая цена значила бы для него столь­ко же, сколько значила самая высокая тогда, когда она существовала. Это явление никоим образом не соответст­вует тому описанию зла, именуемого перепроизводством, которое дали эти известные политэкономы. Они представ­ляют себе, что положение производителей постоянно ухуд­шается из-за нехватки рынков, но такая мысль отнюдь не подтверждается природой торгового кризиса.

Другое явление, по-видимому служащее подтвержде­нием мнения об общем избытке богатства и чрезмерном накоплении, имеет более постоянный характер — это па­дение прибылей и процента, происходящее одновременно с ростом населения и производства. Причина этого паде­ния состоит в том, что содержать труд становится все до­роже из-за увеличения численности населения и спроса на продукты питания, которое опережает улучшения в сельском хозяйстве. Эта важная особенность экономическо­го прогресса народов будет детально рассмотрена и про­анализирована в следующей книге *. Очевидно, что она совершенно отлична от явления, именуемого нехваткой товарных рынков, хотя она часто смешивается с ним в жа­лобах классов людей, занятых производством и торговлей. Истинное объяснение современного состояния промышлен­ности заключается в том, что едва ли для размеров

,* См. т. III, кн. IV, гл. IV.

21 Заказ ni 522

производства существует высший предел, за который нельзя было бы выйти предпринимателю при условии, что он довольствуется малой прибылью. Это хорошо извест­но всем деятельным и знающим дело предпринимателям, но даже те из них, которые покоряются необходимости своего времени, ропщут на нее и желают, чтобы капитала было меньше или, по их выражению, чтобы конкуренция была слабее, потому что прибыль могла бы быть и поболь­ше. Однако низкие прибыли и недостаток спроса — это раз­ные вещи; производство и накопление, которые лишь просто уменьшают прибыли, нельзя называть избытком предложения или производства. Что представляет собой это явление на самом деле, каковы его последствия и не­обходимые пределы — это мы узнаем, когда специально рассмотрим эти вопросы.

Мне известно немного фактов экономического характе­ра, кроме двух названных, которые бы давали почву для формирования мнения о том, что общее перепроизводство товаров все-таки когда-то имело место. Я убежден, что в торговых делах нет ни одного факта, который для своего объяснения нуждался бы в таком фантастическом пред­положении.

Это коренной вопрос, и любое различие во взглядах на него приводит к радикально противоположным понятиям политической экономии, в особенности там, где дело ка­сается практической стороны. Согласно одной точке зре­ния, нам нужно рассматривать, как можно сочетать доста­точное производство с возможно лучшим распределением; согласно другой — следует принимать в расчет и третий фактор, а именно как обеспечить сбыт продукции или ог­раничить производство масштабами, определяемыми ем­костью рынка. Кроме того, теория, по существу своему столь противоречивая, не может не вносить путаницы в са­мую суть предмета и не может дать достаточно ясного представления о многих наиболее сложных экономиче­ских явлениях общества. Эта ошибка, как мне кажется, была роковой для систем тех трех выдающихся экономи­стов, о которых я упоминал выше: Мальтуса, Чалмерса и Сисмонди. Все они превосходно понимали и объяснили ряд основных теорем политической экономии, однако это роковое непонимание, подобно завесе, не пропускавшей ни одного луча, опускалось между ними и наиболее труд­ными вопросами. В еще большей степени сбивали и пу-

тали это неясное понятие воззрения тех, кто не обладал столь же высокими умственными способностями Справед ливость к двум видным ученым требует обратить внимание читателя на тот факт, что заслуга разъяснения этого в высшей степени важного вопроса принадлежит в основ­ном на континенте проницательному Ж Б Сэю в Лиг лии- [Джеймсу]Миллю, сформулировавшему '(помимо убедительного изложения данного предмета в его «Эле­ментах политической экономии») это истинное учение с большой^ силой и ясностью в своей ранней брошюре на­писанной по случаю ведшейся в то время полемики и'оза­главленной «В защиту торговли». Это было его первое произведение, получившее известность, и он им тем более дорожил что оно положило начало его отношениям с Давидом Рикардо, который всю жизнь был для него самым дорогим и близким другом.

21'