ИЗБРАННАЯ

Не плоть от моей плоти,

Не кость от моей кости,

Но все же чудным образом моя.

Ни на минуту не забывай:

Пусть под сердцем тебя не носила,

Ты в сердце моем всегда.

Неизвестный автор

Это было моей самой любимой историей.

— Мы очень долго приглядывали за чужими детьми, но они непременно возвращались к своим родителям. Тогда мы захотели иметь собственного ребенка, который будет с нами всегда.

Обычно я сидела у мамы на коленях, когда она начинала эту историю, потом я повзрослела, и мне нравилось сидеть напротив нее и наблюдать за выражением ее лица. Я видела лица тех самых ребят в альбоме. Они были такими разными: одни с кошками и собаками, другие рядом со своими родителями. А вот фотография смешной улыбчивой полненькой девочки. Это я.

Мама продолжала:

— Шел ноябрь 1947 года, на улице было холодно. Самая холодная зима в течение последних ста лет. Поезд уже стоял у платформы. Мы заняли места, и поезд тронулся, выпуская дым и пар. Мы годами никуда не ездили из-за войны, поэтому когда решились на поездку, то едва могли сидеть спокойно, так мы были взволнованы. Мы даже не обращали

внимания на холод. Вокруг было так красиво. Казалось, вся земля застыла в белоснежном инее.

На этом месте мама всегда делала паузу и улыбалась. А я представляла себе сказочную снежную страну. Деревья застыли в инее, с крыш свисают длинные ледяные сосульки, с неба падают пушистые снежинки и бьются в оконное стекло.

— Наконец мы прибыли и сели в автобус, который довез нас до большого здания. Нас уже ожидала хозяйка детского дома, предложившая нам горячего чая, чтобы согреться. Затем она провела нас в комнаты. Там были десятки и десятки детишек. Все комнаты были заполнены ими. Девочки и мальчики, одни светловолосые, другие с черными волосами. Одни с голубыми глазами, другие с карими. Мы долго ходили и искали нашего милого малыша. Их было так много, и среди них такие хорошенькие! Мы с твоим отцом не знали, по каким критериям и выбирать.

Если я сидела у мамы на коленях, она сжимала мою руку, целовала в макушку. Когда же я сидела напротив нее, то она смотрела на меня долгим проникновенным взглядом. Я ждала продолжения рассказа с нетерпением и ерзала на своем стуле.

— Неожиданно, — продолжала она, — мы прошли в следующую комнату и там, во второй кроватке, увидели тебя. Ты смотрела прямо на нас, как будто ждала всю свою жизнь, и мы тотчас же поняли, что именно ты — та самая, которую мы искали. Мы тоже всегда тебя ждали. Мы подумали, что ты самая хорошенькая на свете, такая смугленькая и черноглазая. Работники детского дома сказали, что тебя зовут Сьюзен и тебе четыре месяца от роду.

— Вам она нравится? — спросила хозяйка.

— Да, это точно она, та самая, — ответили мы.

Мы завернули тебя в одеяло и вернулись назад на станцию. В поезде нам непрестанно говорили:

— О, какой замечательный малыш. Это ваш?

А мы отвечали:

— Да, мы как раз только что ее удочерили.

Я склоняла голову вниз, скрещивала ноги, чувствуя себя неловко. Иногда мне было жаль тех ребятишек, которые родились обычным образом и законно получили своих родителей. Долгие годы после этого, когда мы садились в поезд, мне слышались разговоры молодых родителей, которые решили усыновить или удочерить ребенка.

«Мы выбрали тебя» — эти слова должны быть самыми прекрасными на любом языке.

Сью Уэст