Молитва после св.причащения

Твоим Пречистым Телом, Твоей Пречистой Кровию, Иисусе, Спасе мой, Ты меня всего обнови: обнови сердце мое, обнови душу мою, обнови тело мое, обнови ум мой, обнови волю мою, обнови жизнь мою. Возьми от мене мое тяжкое бремя греховное. Исцели сердце мое. Умертви страсти моя. Научи меня молиться, научи меня каяться. Научи меня плакать, научи меня вопить Тебе. Смири сердце мое, смири ум мой, исцели гордыню мою. Даждь мне ныне положить начало благое. Прими мое покаяние, не остави мене, не отступи от мене. Даждь ми плач за грехи моя, даждь ми исповедовать грехи моя, не остави мене, не отступи от мене за грехи преступныя моя.

Помилуй меня по велицей милости Твоей. Пощади меня. Не отвергай меня. Даждь ми незлобие, даждь ми кротость, даждь ми целомудрие, даждь ми терпение, даждь ми послуша­ние, даждь ми молчание, даждь ми беспрестанное самоосуж­дение и внимание над самим собой. Даждь ми пламенную, огненную, каменную, умно- ясную веру. Даждь ми возненави­деть грех, даждь ми оставить грех. Пригвозди меня страху Твоему, овей меня страхом Твоим, даждь ми любити Тя всем сердцем моим, всею мыслию моею, всем умом моим, всеми жилами моими прилепиться Тебе, Тебе жити, не себе, не гре­ху. Сотвори со мною Твою милость. Во всем, во всем да будет воля Твоя. Аминь. Даждь ми уши слышати Тя, даждь ми вкус вкусити Тя, даждь ми нози прийти к Тебе, даждь ми сердце боятися Тя, даждь ми сердце любити Тя. Возьми мое от мене и даждь ми творити волю Твою. Отыми ветхое и даждь ми новое, отыми сердце каменное и даждь ми сердце пламенное, Тебя любящее, Тебя умоляющее, Тебе плачущее, Тебе кающе­еся, Тебе воздыхающее, Тебя боящееся, Тебе живущее, не себе, не греху. Даждь ми сердце кроткое, смиренное, целомудрен­ное, чистое, терпеливое, боящееся греха, ненавидящее грех.

Буди души моей пища и питие. Буди источник жаждущей души моей. Буди свет помраченного грехом ума моего, сердца мое­го. Буди отрада в скорби моей. Буди веселие в печали моей. Буди избавление противу страстей моих. Буди премудрость противу безумия моего. Буди смирение противу гордыни моей. Буди освящение противу нечистоты моей. Буди укрепление противу слабости моей. Буди сила противу немощи моей. Ве­рую, помози моему неверию. Аминь."

Эту молитву старец Сампсон давал читать после Святого Причащения. Он печалился, когда кто-то жил несобранно и не готовился к регулярной исповеди и Святому Причащению, и говорил:

"Бывает, что убегают от причастия, страшатся. Это от уко­ра совести, от запущенной совести, от греха малодушия! Это очень страшная вещь, когда уже бесы командуют нами и уво­дят нас от святыни. Это состояние бесовское. Надо страшно этого бояться. Вот почему мера преуспеяния монашества за­висит от частого причащения и исповеди. Один раз в три не­дели - хорошо. Один раз в месяц - маловато. Схимнику - через неделю. Кричать: анафема греху!

Причащаться самой последней - для молитвы и покаяния. Когда видишь Кровь и Тело Господне, как можно много слов говорить? Только одно: "Прости, исцели". И когда коснешься краешка ноготка Господня, как можно много говорить? Толь­ко одно слово: "исцели!" или: "обвей мя страхом Твоим!" или: "даждь ми страх Твой!" После Святого Причащения, пока идешь до запивки, читать молитву: "Тело Твое Святое, Господи Иисусе Христе, Боже наш, да будет ми в живот вечный, и Кровь Твоя Честная - во оставление грехов; буди же мне бла­годарение сие в радость, здравие и веселие; в страшное и Второе Пришествие Твое сподоби мя, грешнаго, стати одесную славы Твоея, молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех святых". После этой молитвы читать: "Светися, светися..."

После прочтения благодарственных молитв чтецом еще са­мому нужно прочитать благодарственные молитвы и молитву: "Твоим Пречистым Телом" в храме. Выходя из церкви, дорогой читать Иисусову: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, Слава Тебе..." Придя домой, опять прочесть благодарственные молитвы перед святыми иконами. Если приустал, на некоторое время прилечь на постель, не раздеваясь, поверх одеяла, потом, восстав, продолжать читать Иисусову. И после пяти часов немного поесть. Чтобы целый день сохранять чувство благодарения Господу. Бегать всякого греха, суеты, соблазна. Заниматься только духовными делами. Чтобы блюсти себя от греха, все надо делать пред Лицем Божиим. Если кто-то что-то спросит, надо ответить с любовью, очень кратко. Идешь по улице, встретится кто-нибудь, тут же спроси себя: а как это будет пред Богом? Всегда говорить, всматриваясь в себя, что­бы не было лести, чтобы не было лжи, не было человекоугодничества, была бы одна голая правда.

Если встанет вопрос и не сможешь ответить, чтобы не солгать и не обмануть, не схитрить, не слукавить - говори просто: я не знаю, не могу на это ответить, другого спросите, опытного или умного. Вот тогда на самом деле будет жизнь пред Лицем Божиим, и всегда будет радостно и весело, и эта мирность никогда не покинет. Никогда не показывать свое настроение. Гордый человек, себялюб заботится только о себе, не замечает окружающих, любви в нем нет. Тот никогда не будет соделывать свое спасение. Это эгоистическое состоя­ние, то есть языческое. Нудить себя, всегда быть внешне мир­ным, чтобы людей не огорчать. Боязнь огорчить человека - это и есть христианство. А обидеть человека - даже и в мысли не должно быть. Это первейшая забота христианства, мерка хри­стианства".

Службу Батюшка вел очень строго. Его возгласы были моль­ба! При нем никто не смел разговаривать в алтаре. Однажды, когда в алтаре разговаривали два монаха, он громогласно их выгнал: "Выйдите вон! Здесь не место болтать!" Бывали слу­чаи, что некоторых Батюшка причащал под другими именами. Они были в недоумении. А оказалось, что через несколько лет они принимали монашество, и дали им те имена, под которы­ми причащал Батюшка. Давая крест после литургии, Батюшка не упускал в себе благодарственной молитвы. У него молитва благодарения была настолько велика и сильна, что даже неко­торых собственных чад он не замечал и не поздравлял после причащения.

Многие ревностные чада очень завидовали тем, кто жил около Батюшки; тому, что они ежедневно слышали столько поучений и наставлений: а мы, мол, только от исповеди до исповеди. Батюшка их переубеждал и говорил: "Да, они обогащаются, но не растут. Они не используют то богатство, которое слышат, не применяют и не используют. Мало себя шли­фуют исповедями, редко говеют. Они устают от народа, от суеты, от приготовления пищи, от хлопот..." Но одна из чад никак не могла согласиться с Батюшкой.

Чтобы ее убедить, он переселил ее к себе. Жила она радо­стная и веселая. Много беседовала с Батюшкой на духовные темы. Назначает он ей прийти на исповедь: "Вот сегодня в 5 часов буду тебя исповедовать".

Она готовится. Но ровно в пять часов приезжают дальние, сразу десять человек. Батюшка занимается с ними. Пришли еще другие - и тех принял. Она так и осталась без исповеди. Она кормит Батюшку ужином. Они беседуют. Все мирно, тихо.

Батюшка опять назначает ей исповедь в пять часов вечера, на завтра. Точно так же в это время приезжают из Загорска восемь человек. Батюшка опять их принимает. Она опять ос­тается ни с чем. Батюшка поздно вечером ее утешает: уж завтра обязательно будет твой день. И в этот день, так же, к пяти часам, даже раньше, приезжают другие, еще только начинаю­щие духовную жизнь. Она опять остается без исповеди. Тут уж она больше не выдерживает и говорит Батюшке: "Отпус­тите меня, лучше я сниму себе комнату, и буду заниматься собой, своей совестью, чтением духовных книг, и буду регу­лярно приходить к вам на исповедь". Батюшка удовлетворил ее просьбу.

Иногда Батюшка своим чадам давал и послабление. Соби­рал их на праздничный стол. Все дружно хлопотали, приготов­ляясь к чаю: фрукты, конфеты, торты, печенье и т.п. Но преж­де, чем сесть за стол, Батюшка совершал молебен, а после молебна пили чай. За столом шла увлекательная беседа. Ба­тюшке задавали вопросы, он отвечал или рассказывал что-нибудь интересное. Было много шуток, застолье проходило радостно и весело. Но вот чаепитие заканчивалось. Все поют благодарственные молитвы и опять, вторично, праздничные тропари; и всегда, во всех случаях, Батюшка любил слушать пение хвалебной песни Божией Матери: "Тебе, Богородице, хвалим..."

К таким торжественным дням относились двунадесятые праздники и его личные дни. Духовные беседы с чадами про- водились и во время болезни Батюшки, когда он не мог исповедовать. Соберется человек десять, и Батюшка опять утешает их живым словом. Батюшка считал, что если потухнет молит­ва келейная, то духовную жизнь вообще невозможно будет вести такую, какую именно созидал Батюшка. Иначе его ме­тод воспитания духовной жизни, - "сампсоновская школа", школа типа древнехристианской общины, - не смогла бы су­ществовать.

По этой причине Батюшка усилил внимание к молитве. Он многих благословил переменить работу на более легкую, кого-то благословил вместо гражданской работы петь на клиросе, чтобы усилить труды молитвенные, келейные. А от келейной молитвы зависит молитва и в дороге, и на работе, и в храме. Он говорил, что даже во время работы нельзя оставлять молитву. "Появилась свободная минута - обязательно читай Иисусову, "Всемилостивую", идешь ли пешком, едешь ли в автобусе, в метро: читай Иисусову и "Всемилостивую". Кругом море людей, нельзя даже присесть. Но для тебя народ не су­ществует. Ты - в пустыне. Вокруг тебя никого нет. Только Ты и Божия Матерь. Ты и Спаситель. Ты и Ангел Хранитель. Ты и Твой авва. Вокруг пляшут, гармошка играет. А ты молись, так как ты в пустыне, ты не должен слышать ни гармошки, ни пляски, а только - молитву."

В Москве Батюшка стал насаждать сердечную молитву. Что­бы молитва - Иисусова, "Всемилостивая"- сделалась основой и потребностью сердца, вросла в их сердце. На одной фотографии Батюшка написал: "Своему чадцу в часы обуче­ния молитве Иисусовой. Иисусова - как плач и стенание, и исповедание Распятого нас ради. Люби узелки, они у нас все".

Другому чаду написал так:

"Дорогому безмерно моему духовному чаду... постриженнице и упорной ученице о Господе Спасе нашем. В день Тво­его личного дня! Да будет Иисусова молитва и молитва "Дос­тойно" в тебе и у тебя не только твоим зеркалом сердца, сове­сти и любви к людям, но и показателем степени твоего покая­ния, оплакивания своих грехов и бессилия (без благодати и помощи Божией) и твоего упорства и настойчивости выжи­гать из себя все проявления гордыни, самолюбия, обидчивос­ти, настойчивости, человеческого упорства, любопытства житейского, себяжаления пред собой и жалости. Упорно добивайся умереть миру, то есть делай все очень и очень многое только от любви к людям, чтобы их радовать.

Твой авва. 1975г."

Батюшка вводил иногда на Великий Пост узелковое прави­ло: "Пятисотницу". Никаких канонов, а только Иисусову и "Все­милостивую" . Батюшка разъяснял, как надо начинать свой день: "Утром, вскакивая с койки, мы тут же начинаем читать тропари:

1. "Восставше от сна, припадаем Ти, Блаже, и ангельскую песнь вопием Ти, Сильне..."

Пока мы одеваемся, мы эти тропари уже читаем. Дальше, идем мыться:

2. "Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою..."

А когда мы уже кончаем свой туалет, мы уже начинаем:

"Во имя Отца и Сына и Святаго Духа...", "Царю Небесный" (3-4 р.) "Пресвятая Троице, помилуй нас..." (3-4 р.) "Святый Боже" (3-4 р.)

Пока мы внутренне не соберемся для разговора с Богом. И вот уже всю свою собранность мы приводим к молитве: "К Тебе, Владыко, Человеколюбче..." и т.д.

И это есть потребность сердца. А без этой потребности жить скучно. Это и есть - святиться. Оно входит в нас, т.е.: Закон Божий, Заповеди Блаженств."

Батюшка разъяснял:

"Надо молиться так, чтобы не привыкнуть к молитве, что­бы всегда был живой разговор с Богом. Чувствуешь, что уже устал мозг, надо переходить к другой молитве, чтобы не было напряжения, которое дает усталость. Надо уметь отдыхать в молитве. Лучшее проявление радости - только молитвенное, христианское, с обязательным соблюдением правила Святых отцов, Угодников". Некоторые жаловались, что у них не полу­чается беседы с Богом, а только чтение молитвы. Батюшка отвечал: "Почему наша молитва бывает чтением или вычиты­ванием - потому что совесть наша бывает помрачена чем-нибудь:

1. или неизвинением и неоправданием кого-то,

2. или каким-то грехом, которым мы связаны, и он опять повторился, мы от него отстать не хотим.

Поэтому наша молитва бывает вычитывание, а не молитва. Укоризны совести не от чистого сердца, от которого исходят вся злая. Значит, надо сесть за стол и вспомнить; что же такое было? Что же я сказал плохое вчера, днем или вечером? Или что подумал плохое, или что мне хочется плохого, что меня лишает способности и права молиться? Не забудете, да?

Способность и право молиться, да? Бывает так, что мы спо­собны, но не имеем права. Мы кого-то не хотели простить и не можем простить, и не пытаемся простить. Мы ведь злопа­мятны, да? В это время нельзя молиться! Что надо сделать в этом случае? Надо сесть и писать свою совесть. Записать на исповедь. Тем, что ты написала это на записке духовнику, ты пишешь Богу. Ты уже начинаешь иметь право молиться. Это таинство начинает совершаться. Во-вторых, ты фиксируешь свое раскаяние, свое самоосуждение, свое намерение принес­ти Богу покаяние, да? Свое намерение обесславить себя пред человеком и получить прощение, да?"

Батюшка большого правила не давал. Он объяснял, что только духовно безграмотные люди могут давать большое правило. Основой молитвы Батюшка считал внимание и объяс­нял, как надо читать свое келейное правило, чтобы оно было молитвой:

"Помилуй мя Боже" - 12 минут, как жвачку жевать - это молитва. Молитвы на сон грядущим читать 45 минут - это мо­литва. Молитвы утренние читать 45 минут - это молитва. Ака­фист Спасу - 50 минут, разжевывая каждое слово - это молитва. Сердце чтобы плакало - это молитва. Три платка надо смочить во время литургии - это будет молитва.

Но при условии:

1. Считать себя самым последним.

2. Всех считать выше себя.

3. Никого не осуждать.

И недопустимо пропускать службы, особенно в празднич­ные дни. Не одним хлебом человек должен питаться, а Словом Божиим". Батюшка учил молитве только умной, православ­ной, без участия чувств: "Молитва есть слияние сердца с Бо­гом через ум, т.е. молиться надо сердцем через ум. Когда чело­век молится сердцем при участии ума, он пропускает сердечные переживания через сознание. Молитва есть зеркало, есть огонь, есть озарение, есть термометр его духовной жизни".

Батюшка говорил, что очень многие путают смирение с самогрызением и что самогрызение ничего общего с духом смирения и сокрушения не имеет. "Самогрызение - это пока­яние бесовское, от своего гордого "я". Человек упрекает себя: зачем, почему пошел, тогда бы не встретил там искушения. Никого нельзя винить: ни демона, ни человека, и не корить себя. Нам дано только право через способность протестовать и оберегать себя от греха, - не поддаваться искушению при помощи Божией, оберегая себя молитвенным строем, через смирение."