Предупреждения и оценки

Люди, которые обычно пишут о разведке, считают, что ее основной задачей является предупреждение о надвигающихся событиях. Они, видимо, уверены в том, что действенная разведка могла бы предупредить о подготовке японцами нападения на Пирл-Харбор, готовящейся блокаде Берлина, о возможности победы китайских коммунистов, о планах нападения на Южную Корею и вторжения китайцев в Корею — вообще о всех тех многочисленных событиях, которые каждый раз оказывались для нас неожиданными и приводили в уныние.

Если эти люди имеют в виду такого рода предупреждение, которое поступает от секретного агента, добывшего сведения, представляющие уже в данный момент большую ценность, то государственные деятели почти безоговорочно признают важность подобного предупреждения. Однако когда речь идет о предупреждении, которое дает информационная служба разведки на основании анализа многочисленных документов и собственных логических выводов, то их мнения относительно такого предупреждения расходятся.

Каждый раз, когда ответственных чиновников спрашивали об их отношении к этому виду предупреждений, многие заявляли, что они одобряют такую информацию, но другие функции разведки считают более важными. Один чиновник, например, сказал, что разведка должна давать [46] предупреждения в тех случаях, когда в результате изучения различных материалов там приходят к убеждению, что надвигаются какие-либо неприятные события или же возникает какая-то новая проблема. Тем не менее он считает, что основной задачей разведки является забота об обеспечении государственных деятелей фактами, подтверждающими правильность проводимой политики, и особенно такими фактами, из которых явствует, что нами допускаются ошибки. Именно поэтому разведка должна быть независимой, поскольку только при этом условии она может представлять факты, свидетельствующие об ошибочности проводимой политики. В конце концов государственные деятели — такие же люди, как и все, и поэтому они склонны игнорировать не устраивающие их факты. Отсюда — независимая разведка, которая может представлять все факты, имеет больше возможностей представить картину в целом.

Один из них высказал соображение о целесообразности создания организации типа разведки, несущей ответственность за дачу предупреждений, за анализ и оценку событий. Однако он указал при этом, что, если даже разведка и будет выполнять функции предупреждения, это вовсе не означает, что другие должны быть от этого устранены. Не будет беды, если одновременно с разведкой политические руководители, как это фактически и бывает, сами увидят приближение какой-то опасности.

Некоторые чиновники одобряют предоставление разведке таких функций, но сомневаются, что из этого может что-либо получиться. Один из них заявил, что функции оценки и предупреждения логически вытекают из стоящих перед разведкой задач, однако он не знает случаев, когда бы они выполнялись на практике, ибо лично никогда не получал от разведки какого-либо предупреждения. Другой сказал, что если бы разведка смогла выполнять функцию предупреждения, это было бы замечательно. Он отметил, что хотел бы получать от разведчиков определенные ясные предупреждения, не сопровождаемые бесчисленными «если». Он согласился с тем, что добиться этого, конечно, очень трудно. Только необычный человек мог бы предсказать что-то совершенно точно; в результате слишком легко можно было бы прийти или к атомной войне, или к установлению постоянного мира. Возможно, что более важной функцией, чем предупреждение, является работа по сбору информации [47] для штаба политического планирования.{22} Руководитель этого органа может давать общие идеи, которые должны быть разработаны, для чего необходима различная информация. Представление ее как раз и входит в задачу разведки.

Другие чиновники возражали против предоставления разведке права делать предупреждения, заявив об этом прямо, открыто и без всяких оговорок. Один из чиновников, например, сказал, что так называемая функция предупреждения возложена на соответствующие органы госдепартамента, а разведка должна стоять в стороне от этого дела. В задачи разведки, по его мнению, кроме руководства агентурной работой, входит сбор всей той информации, которая не поступает по другим каналам. Предположим, заявил он, что в какой-то стране вырубаются все хвойные деревья. Для каких целей это делается? Разведчик должен сообщить об этом, но оценка самого факта в его компетенцию не входит прежде всего потому, что у него нет для этого такого опыта, какой имеется у политического руководителя. Разведчик не занимался повседневно этой страной, а поэтому не знает многого о ее народе и ее руководителях и т. п. Работник разведки должен изучать факты и цифры, находить что-то новое и необычное. Такого рода предупреждения были бы чрезвычайно полезными, они давали бы государственным деятелям возможность принять правильное решение. Однако все, что выходит за рамки сбора необычайных фактов, должно быть отнесено к функциям штаба политического планирования. На основании данных разведки этот штаб обязан каждый раз определять вероятное развитие событий и принимать соответствующее решение с учетом американских возможностей.

Мнение о том, что функции предостережения и оценки событий должны выполняться политическими органами госдепартамента, было высказано и другим крупным чиновником. Он указал, что правильно выполнять эти функции могут только государственные деятели: разведчики к этому просто не подготовлены. Государственный деятель может оценить значение отдельных фактов, поскольку он лучше информирован и, кроме того, обладает соответствующим практическим опытом. Конечно, комментарии человека, который готовил данный материал, не помешают [48] государственному деятелю составить свое собственное мнение, но все эти комментарии разведчика должны все же носить самый общий характер, так как разведчик просто не имеет достаточного опыта, чтобы сделать какие-то определенные выводы. Разведчику, наконец, неизвестны намерения государственного секретаря; наш собеседник сказал, что он может сказать разведчику, какая от последнего требуется информация, не раскрывая планов и намерений государственного секретаря, которых из соображений секретности работник разведки знать не должен.

Большинство других ответственных чиновников, с которыми мы беседовали, также придерживается того мнения, что разведке не следует позволять вторгаться в область работы органов, ответственных за выработку внешней политики. Большинство из них признавало, что трудно точно разграничить функции разведки и политических органов, но все соглашались с тем мнением, что все касающееся оценки возможностей и намерений других стран должно быть отнесено к функциям соответствующих политических руководителей, которые, обладая большим практическим опытом, лучше справятся с выполнением этой задачи. Основная роль разведки должна сводиться к обеспечению государственных деятелей необходимой информацией, фактами.

Таким образом, предложение относительно предоставления разведке права предупреждать о вероятном развитии событий и оценивать возможности и намерения других стран, по-видимому, не находит среди государственных деятелей широкой поддержки: одни прямо высказываются против такого предложения, другие хотя и соглашаются, однако тут же сопровождают свое согласие массой оговорок и условий. Тенденция ограничить обязанности разведывательных организаций сбором фактов и сохранить право интерпретировать эти факты за политическими руководителями и ответственными чиновниками отражает в известной степени стремление последних сохранить свои теперешние права и привилегии.{23} В государственном аппарате [49] идет непрерывная борьба за права и престиж, и чиновник быстро усваивает, что он должен бороться не только за свои собственные права, но и за права своего ведомства. С другой стороны, эта тенденция порождается, по-видимому, неспособностью разведчика дать государственному деятелю в своей информации что-либо новое, оригинальное или хотя бы как-то обогатить его знания. Работник информационной службы разведки, как я уже говорил, получает ту же информацию, которая поступает и к государственным деятелям, а нередко он получает даже меньшую информацию: самые важные сведения государственный деятель получает из дипломатических представительств, от членов миссий, посещающих иностранные государства. К разведчику же такие сведения либо не поступают вовсе, либо он получает их слишком поздно. Что касается экспертизы, то и здесь позиции разведчика так же слабы. Среди начальников отделов госдепартамента нередко можно встретить человека, проработавшего 15–20 лет в стране, которую он теперь курирует. Поскольку такой чиновник, по-видимому, свободно владеет иностранным языком и знает большинство [50] руководителей данной страны так же хорошо, как своих личных друзей, работнику разведки, который всего-навсего только так же хорошо знает эту страну или просто имеет опыт работы по информации, трудно сообщить такому чиновнику что-то новое.

Таким образом, причины, по которым ответственные чиновники и государственные деятели высказывались против представления разведке функций предупреждения, были самыми разнообразными: здесь и стремление сохранить во всей полноте собственную власть, и ограниченность тех сведений, которые могли представить им работники информационно-исследовательской службы разведки. И все же нельзя думать, что это своекорыстные люди, заботящиеся только о собственных интересах. Напротив, они производят впечатление людей исключительно добросовестных и подчас до наивности откровенных. Нельзя, кроме того, забывать, что ответственные чиновники и государственные деятели отводят информационно-исследовательской службе большую и, по их искреннему убеждению, весьма важную роль. Поэтому к их высказываниям следует отнестись без предубеждения и уж, конечно, не как к откровенной защите власть предержащими собственных, эгоистических интересов, а как к продуманному мнению ответственных людей. По-видимому, надо думать, что, кроме общих интересов государственных деятелей и недостатков информационно-исследовательской службы разведки, действуют и другие факторы.

В качестве предположения, которое может и не подтвердиться, допустим, что одним из таких факторов является совокупность тех взглядов и принципов, которые определяют образ мыслей и предложения этих руководителей, а именно взглядов на роль фактов и теории, отношение к практическому опыту, предубежденное отношение к интеллектуализму, склонность к практицизму и упрощенчеству. Очевидно, большинство этих деятелей придерживалось одной точки зрения, имело одинаковые представления относительно причинной связи событий, относительно того, что является их движущей силой, и это в свою очередь прямо или косвенно определяло их взгляды на роль разведки.{24} [51]