Боязнь изоляции и игнорирования

Хотя между разведчиками и государственными деятелями имеются и другие различия, только одно из них представляется чрезвычайно серьезным. Разведка поставлена в такие условия, что многие ее руководящие работники, [124] видимо, испытывают сомнения относительно оправданности самого ее существования. Так, один из них заявил, что разведка оказалась в изоляции, она не имеет даже форума, где можно было бы высказаться. Как-то они представили государственным деятелям свои заключения по одной проблеме, над изучением которой долго и серьезно работали. Однако эти деятели не подвергли данный документ даже критике — они его просто игнорировали. Таким образом, проблема, на которую разведка обратила их внимание, осталась нерешенной. Другой разведчик также заявил, что вопрос о том, насколько большую пользу приносит разведка, представляется ему одним из самых главных. Лично он часто сомневается в значительности ее работы. В известном смысле, сказал он, это вопрос формальный — решает его только жизнь, — ибо как можно установить какой-то критерий ценности разведывательной информации. Несомненно, им не может быть, например, количество подготовленных документов. Государственному деятелю очень легко определить, насколько правильно или неправильно принятое им решение. Что же касается работника разведки, то он никогда не может сказать, удалось ли ему оказать какое-то влияние на решение того или иного вопроса. Для его работы нет объективного критерия, он не в состоянии сказать, насколько она полезна. Иначе все обстоит в деловом мире. Если продукция предпринимателя не находит сбыта, он знает, что, следовательно, в организации его производства есть неполадки, которые необходимо выявить и устранить. Разведчик, за редкими исключениями, не знает, хорошо ли выполнил он свою работу. Именно потому, что ему хочется в этом убедиться, он все чаще и чаще возвращается к вопросу о том, зачем нужна разведка. Вообще говоря, разведчики считают, что знают, чем должна заниматься разведка, но никто и никогда не показал им, действительно ли правильно понимают они свои задачи. Поэтому им всегда приходится задавать себе этот вопрос. Разведчик чувствует удовлетворение, когда его предсказание сбывается. Но беда в том, что разведчик никогда не знает, сколько было по данному вопросу еще «предсказателей» и знакомился ли государственный деятель, принимая решение, именно с его заключением. С точки зрения руководителей, рекомендации, безусловно, полезны, однако государственный секретарь не скажет, какая именно рекомендация повлияла на принятие им решения, и те, кто [125] их делал, никогда этого не узнают. Не исключено, что специалисты политических отделов госдепартамента легко могли бы решить данную проблему и без помощи разведчиков. О действенности разведывательной информации можно судить по степени влияния ее на образ мышления и поступки государственных деятелей и ответственных чиновников. Работники разведки могли бы учесть, в какие учреждения и каким лицам направляется их информация, установить, насколько точно сбываются их предсказания, но им никогда не удалось бы определить степень своего влияния на принятие политических решений. Разумеется, это для разведки не главное, но нельзя забывать, что человек всегда хочет видеть результаты своего труда — такова уж его психология. Собеседник привел такой пример: в четверг он спорил по одному вопросу с государственным деятелем, а в субботу последний изменил свою точку зрения и занял в данном вопросе нейтральную позицию. Возможно, что причиной подобной эволюции, заключил разведчик, явилось его мнение, хотя он убежден, что этот руководитель никогда в этом бы не сознался.

Из высказываний обоих работников разведки явствует, что сознание своей бесполезности оскорбляет чувство достоинства их самих и большинства их коллег.

Когда человек убежден, как, очевидно, большинство разведчиков, что правильная политика должна полностью основываться на фактах, он не может не испытывать чувства разочарования и негодования, обнаруживая, что важные политические решения принимаются без учета фактов, по крайней мере без опоры на те из них, которые представила разведка, ответственная за обеспечение государственных деятелей фактами. По мнению одного из разведчиков, особенно обескураживает то, что фактически существует два вида разведки. Во-первых, факты собирают и оценивают сами государственные деятели, ответственные чиновники и работники разведки. На этих сведениях основываются все принимаемые политические решения. Во-вторых, информацию собирает, обобщает и оценивает разведка, формально ответственная за эту область работы. И эта настоящая разведка играет ничтожную роль. Даже в армии оперативное управление (G-3), а также главнокомандующий совершенно не считаются с разведывательным управлением, за исключением тех редких случаев, когда последнее представляет во всех отношениях чрезвычайно интересную информацию. [126]

В разведывательных органах США, очевидно, не все обстоит благополучно, однако государственные деятели ничего не делают, чтобы как-то поднять дух работников разведки и дать им тем самым стимул к улучшению их работы. Ведь сейчас талантливые люди не желают служить в разведке. Работник разведки далее сказал, что государственный департамент также не уделяет внимания своему информационному управлению. Работникам этого управления приходится готовить массу документов, огромнейшие доклады, и тем не менее их не приглашают на высокие совещания. Информаторы не оказывают влияния на ход вещей, они часто даже не знают, что в данный момент интересует руководителей госдепартамента. Как же можно успешно работать, не зная планов собственного ведомства? Возможно, что руководящие работники госдепартамента, более опытные и способные люди, чем работники разведки, получают больше сведений и сами в состоянии оценивать поступающую информацию. Но в таком случае зачем же нужна специальная разведывательная организация? Работник разведки сказал, что по логике вещей такая организация, конечно, необходима и она должна быть независима от государственных деятелей. Она должна собирать, оценивать и сопоставлять информацию, стремясь создать цельную картину обстановки. На практике же чаще всего государственные деятели вначале принимают решение, а затем предлагают разведке собрать факты, подтверждающие его правильность.

Другой работник разведки прямо сказал, что решение следует принимать только после того, как собраны необходимые сведения по рассматриваемому вопросу. На деле нередко бывает наоборот: сначала принимается решение, а затем разведка его обосновывает. Взять, к примеру, вопрос об оказании военной помощи европейским странам. Вначале руководители страны приняли об этом решение, а затем поручили разведке установить, желают ли в этих странах Европы воевать. УЗКИМ образом, политика эта разрабатывалась без участия разведки и, следовательно, без учета разведывательных данных об обстановке в указанном районе мира.

Еще один работник разведки заявил, что вообще «со всем этим чертовым хозяйством» дело обстоит весьма неблагополучно. Государственным деятелям до принятия решения следует получить от разведки соответствующие [127] сведения и оценку обстановки, но в действительности политические решения принимаются не на основе разведывательных данных или без должного их учета. Разведчикам обычно приходится анализировать то, что уже про изошло, или обосновывать фактами уже проводимую политику. Государственные деятели предпочитают получать от разведки только те материалы, которые подкрепляют принятое решение или проводимую пропагандистскую кампанию. Разведка занимается только исследованиями. Разведчики выполняют только поденную работу. Все делается шиворот-навыворот.

Заключение

Если работники разведки убеждены, что все у них делается не так, как следует, задним числом, что нарушается естественная последовательность в работе, нам нетрудно понять причину их неудовлетворенности. Она порождается тем, что они постоянно испытывают унизительное чувство собственной бесполезности и бессилия и сознают, что их всегда игнорируют. Кроме того, разведчики знают, что как бы они ни старались, какой бы ценный документ они ни подготовили, государственные деятели либо вовсе с ним не познакомятся, либо сделают это тогда, когда решение уже будет принято и сведения разведки потеряют всякую ценность.

Хотя в информационных службах разведывательных органов и сменилось большое количество людей (существует, вероятно, намного больше экс-разведчиков, чем разведчиков), количество работников разведки, действительно сомневающихся в целесообразности своей работы, очевидно, весьма незначительно. Однако раз такие сомнения стали возможны, есть основания думать, что не все у нас здесь обстоит благополучно и не все идет так, как следовало бы. [128]