Безусловная свобода от оценки: сострадание дзен

Однажды вечером, когда Шичири Коджун читал сутры, к нему в дом вошел вор с острым мечом в руках. — Жизнь или деньги,— потребовал он.

— Не мешай мне. Ты найдешь деньги вон в том ящи­ке, — сказал ему Шичири и вернулся к чтению. Немного погодя он остановился и сказал: — Не забирай все день­ги. Оставь мне немного на уплату налогов. Вор взял боль­шую часть денег и направился к двери.

— Поблагодари человека, когда получаешь от него по­дарок, — добавил Шичири. Вор поблагодарил его и скрылся.

Спустя несколько дней беднягу поймали, и он среди прочего признался в ограблении Шичири. Когда Шичири вызвали в суд как свидетеля, он сказал.

— Этот человек не вор. По крайней мере меня он не ограбил. Я дал ему немного денег, и он поблагодарил меня за это.

После завершения срока тюремного заключения быв­ший вор пришел к Шичири и стал его учеником

Иисус сказал: «Не судите». Если бы он на этом и оста­новился, это был бы абсолютный дзен. Но, наверно, из-за того, что он разговаривал с евреями и должен был гово­рить на понятном им языке, он добавил, «...и не судимы будете». Теперь это не дзен. Это сделка. Это дополнение разрушило весь смысл, всю глубину фразы.

«Не судите» — этого вполне достаточно, больше ни­чего не надо добавлять. «Не судите» означает «не осуждайте». «Не судите» означает «смотрите на жизнь, не оценивая ее». Не оценивайте — не говорите: «Это хоро­шо, а это плохо». Не будьте моралистами — не разделяй­те все на добро и зло. «Не судите» — это величайшее утверждение, что нет ни Бога, ни дьявола.

Если бы Иисус на этом остановился, эта небольшая фраза — всего два слова: «Не судите» — преобразила бы весь характер христианства. Но он добавил еще не­сколько слов и все испортил. Он сказал: «...и не судимы будете». Теперь выдвинуто условие. Теперь это не неосуждающий подход к жизни, а простая сделка — «...и не судимы будете». Это бизнес.

Не судите из страха, что вас осудят. Но как можно из­бавиться от осуждения при помощи страха или жадно­сти? Чтобы вас не осуждали, сами не осуждайте — но жадность и страх не освободят вас от оценки. Это эго­центризм — «не судите, и не судимы будете». Это эго­изм. Разрушена вся красота высказывания. Из него ис­чезает весь дзен, и оно становится обыкновенным. Оно становится хорошим советом. В нем нет ничего револю­ционного — просто родительский совет. Это очень хо­роший совет, но в нем нет ничего радикального. Вторая часть предложения — это распятие радикального утвер­ждения.

Дзен — останавливается на «не судите». Потому что дзен говорит, что все есть так, как и должно быть, — нет ни добра, ни зла. Мир таков, каков есть. Одно дерево вы­сокое, другое низкое. Один человек добродетелен, дру­гой — нет. Один молится, другой ворует. Такова жизнь. Теперь прочувствуйте всю революционность этого под­хода! Она вас испугает. Вот почему в дзен нет заповедей. Он не говорит: «Делайте это и не делайте то», — в нем нет «следует» и «не следует». Он не возвел тюрьму из различных наставлений.

Дзен — не на стороне перфекционизма. Теперь пси­хоанализу хорошо известно, что перфекционизм — это один из видов невроза. Дзен — единственная не-невротическая религия. Он принимает. Его принятие настоль­ко тотально, что он даже не назовет вора вором, а убий­цу убийцей. Постарайтесь увидеть всю чистоту его духа — его трансцендентность. Все таково, каким и дол­жно быть.

Дзен безусловно свободен от оценки — если вы ста­вите условие, то упускаете всю суть. В дзен нет ни стра­ха, ни жадности. В дзен нет ни Бога, ни дьявола, ни рая, ни ада. Он не делает людей жадными, заманивая и обе­щая им награды на небесах. И он не запугивает людей кошмарными образами ада.

Он не покупает вас наградами и не наказывает пытка­ми. Он просто дает вам откровение, позволяющее глубо­ко проникать в сущность вещей, и это вас освобождает. В основе этого откровения нет ни жадности, ни страха. Все остальные религии основаны на жадности и страхе Вот почему мы называем религиозных людей «богобояз­ненными» — религиозный человек боится Бога.

Но разве страх может быть религиозным чувством? Это невозможно. Страх никогда не может быть религи­озным — только бесстрашие. Но если у вас есть понятие добра и зла, вы никогда не сможете быть бесстрашными. Понятие добра и зла внушает людям чувство вины, за­ставляет их чувствовать себя неполноценными и парали­зованными. Как вы можете помочь им освободиться от страха? Никак. Вы внушаете им еще больший страх.

Обычно нерелигиозный человек боится меньше, в нем меньше страха, чем в так называемом религиозном человеке, который постоянно дрожит и беспокоится, добьется он своего или нет. Отправят ли его в ад? Или он сможет сделать невозможное и попасть в рай?

Даже когда Иисус прощается со своими друзьями и учениками, учеников больше всего волнует, какие места они займут в раю. В следующий раз они встретятся в раю — какие места они будут там занимать? Кем они бу­дут? Они, конечно же, признают, что Иисус будет по правую руку от Бога. А кто будет рядом с ним? Их обес­покоенность возникает из жадности и страха. Их не осо­бенно тревожит, что завтра Иисуса распнут на кресте, их больше волнуют свои перспективы.

Все остальные религии также основываются на эле­ментарной жадности и страхе. Жадность к деньгам в один прекрасный день превращается в жадность к Богу. Раньше деньги были вашим Богом, теперь Бог — ваши деньги. Вот и вся разница. Бог становится вашими день­гами. Раньше вы боялись государства, полиции и т. п. — теперь вы боитесь ада, Страшного суда и последнего судного дня.

Так называемые христианские святые даже в послед­нюю минуту своей жизни дрожат от страха — попадут они в рай или в ад?

Дзен безусловно свободен от оценки. Глубоко вникни­те в это, потому что это — и моя позиция. Я хочу, чтобы вы просто поняли это. Понимания будет вполне достаточ­но. Пусть понимание будет вашим единственным зако­ном. Не действуйте из страха, иначе вы будете жить в тем­ноте. Не действуйте из жадности, так как жадность — это обратная сторона страха. Это две стороны одной медали: одна — жадность, другая — страх. Человек, который бо­ится, всегда жаден; жадный человек всегда боится. Страх и жадность всегда идут рука об руку.

Только понимание, осознание и способность видеть вещи такими, какие они есть... Вы не можете принимать сущее таким, какое оно есть? Не принимая его, вы ничего не меняете? Что изменилось? Больше тысячи лет мы мно­го чего отвергали — оно все еще здесь, его стало даже больше. Воры не исчезли. Не исчезли и убийцы. Ничего не изменилось, все осталось таким, как прежде. Количе­ство тюрем увеличивается. Растет и количество законов, и они становятся все более и более запутанными. Из-за этих запутанных законов появляется все больше воров, адвокатов и судей... Это ничего не меняет. Тюрьмы не принесли никакой пользы — только вред. Они стали уни­верситетами правонарушений, в которых мастера своего дела обучают всевозможным видам преступлений.

Как только человек попадает в тюрьму, он становится ее постоянным клиентом. Стоит ему один раз отсидеть срок в тюрьме, и он будет возвращаться туда снова и снова. Очень редко можно встретить человека, который только один раз побывал в тюрьме. Он выходит на волю более опытным, с новыми идеями — теперь он знает, как делать то же самое, но эффективнее. После тюрьмы он уже не дилетант, а квалифицированный специалист по преступлениям. Теперь он больше знает, знает, как эффективнее совершать преступления. Он знает, как улизнуть от полиции. Он знает все лазейки в законода­тельстве.

Законодатели суть точно такие же преступники — на самом деле они должны быть даже более опытными пре­ступниками. Они имеют дело с преступниками, поэтому должны быть в этом лучше подкованы. Полицейские и тюремные надзиратели — еще большие преступники чем те, кого они заключают в тюрьмы.

Ничто не меняется. Так невозможно изменить мир этот способ потерпел полное фиаско.

Дзен говорит, что изменение приходит через понима­ние, а не через принуждение.

Что собой представляют ваши ад и рай? То же самое но перенесенное за пределы жизни. Идея тюрьмы ста­новится идеей ада. Идея награды — правительственных наград, президентских наград, золотых медалей и т. п. — в потустороннем становится небесами, парадизом, фирдаус. Но психология остается прежней.

Дзен в корне пресекает эту психологию. Дзен ничего не осуждает. В нем есть только понимание: поймите мир таким, какой он есть. Постарайтесь понять человека та­ким, какой он есть, — не навязывайте ему никакого иде­ала, не говорите, каким ему следует быть.

Как только вы говорите, каким человеку следует быть, вы тут же перестаете видеть, каков он есть в дейст­вительности. «Следует» становится помехой. Вы не ви­дите реальности, не видите того, что есть, — ваше «сле­дует» загораживает от вас действительность. У вас есть идеал, некий совершенный образ, и никто, естественно ему не соответствует. И вы всех осуждаете.

Те эгоисты, которым как-то удается втиснуться в рам­ки своих идеалов — по крайней мере, поверхностно, чи­сто внешне, — становятся великими святыми. Но они на самом деле эгоисты. Если вы посмотрите им в глаза, то увидите только одно: «Мы лучше вас» Они — немногие избранные, избранные Богом, и их миссия — осуждать вас и преображать.

Дзен не заинтересован в вашем преображении. И тем не менее он преображает — вот в чем парадокс. Его не волнует, какими вам следует быть, его волнует, кто вы есть. Вникните в это с любовью и вниманием, вникните в это. Постарайтесь понять, что это такое, и из этого по­нимания произойдет трансформация. Трансформа­ция — естественное явление, не нужно ее совершать, она происходит сама по себе.

Дзен трансформирует, но не говорит о трансформа­ции. Он изменяет, но его не заботит изменение. Он на­деляет человека огромной красотой, но совсем в этом не заинтересован. Это происходит как дар, как благодать. Это следует за пониманием. В этом красота дзен: он без­условно свободен от оценки. Согласно дзен оценка — это болезнь ума. Нет ни добра, ни зла — мир такой, ка­кой есть. Все так, как и должно быть.

В дзен открывается совершенно новое измерение — измерение трансформации без усилий. Измерение трансформации, которая происходит естественным об­разом в результате прояснения внутреннего зрения, в

результате прямого про­никновения в суть ве­щей, без помех предрас­судков.

Как только вы гово­рите: «Это хороший че­ловек», вы тут же пере­стаете на него смотреть. Вы навесили на него яр­лык, обозначили, отнес­ли к определенной категории. Как только вы говорите: «Это плохой человек», вы больше не можете смотреть ему в глаза. Вы его раскусили и покончили с ним. Он больше для вас не тайна. Вы разгадали его тайну и наве­сили ярлык «плохой» или «хороший». Теперь вы будете взаимодействовать с этими ярлыками, а не с реальными людьми.

Хороший человек может стать плохим, плохой — хо­рошим. Это происходит ежеминутно — утром человек очень хороший, к вечеру он становится плохим, ночью он снова хороший. Но теперь вы ведете себя с ним в соответ­ствии с ярлыком. Вы разговариваете не с ним, а со своим собственным ярлыком, своим собственным образом.

Разумеется, вы перестаете видеть реальность, реаль­ных людей. Это приводит к множеству трудностей и про­блем, неразрешимых проблем. Вы действительно разго­вариваете со своей женой? Когда вы в постели со своей женой, вы на самом деле со своей женой или с неким об­разом? Я думаю, что, когда встречаются два человека, в действительности встречаются две толпы. По крайней мере четыре человека. Там непременно присутствует ваш образ другого и его образ вас — два образа. И они никогда не совпадают — реальный человек постоянно меняется. Реальный человек — это река, которая посто­янно меняет свой цвет. Реальный человек — живой! Если вы повесили на него ярлык, это не значит, что он умер, — он все еще жив.

Однажды Чжуан-цзы спросили: «Закончена ли твоя работа?» «Как же она может быть закончена? Ведь я все еще жив!» — ответил он.

Вникните в это: он говорит: «Как же она может быть закончена? Я все еще жив. Она может быть закончена только в тот день, когда я умру. Я все еще теку, работа все еще происходит».

Если дерево живо, на нем появятся новые цветы, но­вые листья, прилетят новые птицы и совьют на нем гнез­да, придут новые странники и переночуют под ним... все меняется. Все возможно, когда вы живы. Но как только вы называете человека хорошим или плохим, мораль­ным или аморальным, религиозным или нерелигиозным, теистом или атеистом и т. п., — вы начинаете относиться к нему как к мертвому. Можно написать некролог на мо­гиле, но не раньше. Вы можете прийти на могилу и напи­сать: «Этот человек был таким-то». Теперь он не возра­зит вам; его жизнь закончилось пришла к своему завершению. Река больше не течет.

Но пока человек жив... А мы все продолжаем навеши­вать ярлыки на людей — даже па детей, на маленьких де­тей. Мы говорим: «Этот ребенок послушный, а тот — не­послушный. Этот ребенок доставляет радость, а тот —

одни проблемы». По­мните, что такое наве­шивание ярлыков со­здает много проблем. Во-первых, вы побужда­ете человека вести себя в соответствии с вашим ярлыком — он начинает чувствовать, что теперь обязан доказать, что вы правы. Если отец гово­рит: «Мой ребенок доставляет нам массу проблем» — ребенок думает: «Я должен доказать, что я доставляю массу проблем, иначе мой отец окажется неправ». Это подсознательный процесс: ребенок не в силах поверить, что его отец может быть неправ. Поэтому он продолжа­ет создавать еще больше проблем, и отец говорит: «Ви­дите — не ребенок, а ходячая проблема».

Как-то разговаривали три женщины и, как у них это водится, хвастались своими детьми. Одна говорит:

— Моего ребенку всего пять лет, а он уже пишет сти­хи. И эти стихи настолько прекрасны, что способны уте­реть нос даже состоявшимся поэтам.

— Это что, — говорит вторая. — Моему ребенку всего четыре, а он рисует такие ультрасовременные картины, что даже Пикассо не смог бы разобрать что к чему. Ему даже кисть не нужна — он рисует руками. Иногда он просто брызгает краской на холст, и из ничего возника­ет нечто прекрасное. Мой ребенок — импрессионист, очень оригинальный художник.

— Это что, — говорит третья. — Моему ребенку всего три года, а он сам ходит к психоаналитику.

Если вы навесите на ребенка ярлык, вы сведете его с ума... вы уничтожите его. Все ярлыки имеют разруши­тельную силу. Никогда не называйте человека грешни­ком или праведником. Когда слишком много людей ис­пользуют один ярлык для человека... Люди ведь имеют склонность думать коллективно, у них нет своих собст­венных оригинальных идей. Прошла молва, что один че­ловек — грешник, и вы принимаете это на веру, Затем вы передаете этот слух еще кому-нибудь, и он тоже ве­рит. Так молва продолжает расти, и ярлык становится все больше и больше. И в один прекрасный день на этом человеке появляется такой огромный ярлык: «Греш­ник», написанный гигантскими неоновыми буквами, что он сам его видит и начинает вести себя соответствую­щим образом. Все общество ожидает от него именно та­кого поведения, иначе оно придет в негодование: «Что ты делаешь? Ты — грешник, а пытаешься быть правед­ником! Веди себя как следует!»

Вот как воздействует общество на человека посредст­вом ярлыка: «Веди себя как следует! Не делай ничего та­кого, что будет противоречить нашему мнению о тебе» Это воздействие не выражается словами, но вполне ощутимо.

Во-вторых, когда вы навешиваете на человека ярлык, как бы он ни старался вести себя в соответствии с ним, у него ничего не получается. Он не может добиться полно­го соответствия, это невозможно. Он не может это сде­лать — остается только притворяться. И тогда, когда он не притворяется, когда он расслаблен — в отпуске или на пикнике, — о себе дает знать его реальность. Тогда вы считаете себя обманутыми; этот человек — обманщик. Вы думали, что он хороший, а он у вас украл деньги. Многие годы вы были уверены, что он хороший, что он святой, а сегодня он вдруг украл у вас деньги!

Вы думаете, что он обманул вас? Нет, это ваш ярлык обманул вас. Он действовал в соответствии со своей ре­альностью. Довольно долго он старательно вписывался в ваши рамки, но однажды он все-таки вышел за их пре­делы. Человек должен делать то, что хочет.

Никто не обязан оправдывать ваши ожидания. Толь­ко трусы стараются оправдать ожидания других. Насто­ящий человек действует вопреки ожиданиям, потому что он пришел в этот мир не для того, чтобы стать рабом чьих-то идей. Он будет отстаивать свою свободу. Он бу­дет непоследовательным — в этом и заключается свобо­да. Сегодня он будет делать одно, завтра — совершенно противоположное, чтобы вы не смогли составить о нем определенного мнения. Настоящий человек непоследо­вателен. Только фальшивые люди последовательны. На­стоящий человек противоречив. Он совершенно свобо­ден. Он настолько свободен, что может позволить себе сегодня быть одним, а завтра совершенно другим. Это его выбор: если он хочет быть левым, он будет левым, ес­ли захочет быть правым, будет правым. Для него не су­ществует преград. Если он захочет погрузиться в себя, он погрузится в себя, если захочет пообщаться с други­ми, он будет общаться. Он свободен. Он может быть то интровертом, то экстравертом — кем угодно. Он волен сам выбирать, что ему делать в каждый момент своей жизни.

Но мы навязываем людям стереотип, что они долж­ны быть последовательными. Последовательность — в большой цене. Мы говорим: «Этот человек такой после­довательный. Это замечательный человек — он такой последовательный». Но что вы имеете в виду под «последовательностью»? Последовательность означает, что человек мертв, что он больше не живет. Он умер, как только стал последовательным, и с тех пор он не живет.

Что вы имеете в виду, когда говорите: «У меня вер­ный муж»? Он перестал любить, перестал жить — те­перь его не привлекают другие женщины. Если его не привлекают другие женщины, как вы можете его при­влекать, — вы же тоже женщина? На самом деле он при­творяется. Если мужчина все еще живет и любит, то, когда он видит красивую женщину, он чувствует к ней влечение. Когда женщина полна жизни и энергии и видит красивого мужчину, как она может не почувство­вать к нему влечения? Это так естественно! Это не зна­чит, что она должна пойти с ним, но испытывать влече­ние — это вполне естественно. Она может решить не идти с ним, но отрицать влечение — значит отрицать са­му жизнь.

Дзен говорит: оставайтесь верными своей свободе. Тогда в вас пробуждается совершенно другая сущ­ность — неожиданная и непредсказуемая. Религиозная, но не моральная. Не аморальная, а превзошедшая мо­раль, сверхморальная.

Это новое измерение, которое дзен открывает в жиз­ни. Это совершенно особая реальность, абсолютно неза­висимая от той, в которой вы жили. У нее есть новое ка­чество: бесхарактерность.

Иногда это слово звучит оскорбительно, потому что мы слишком долго любили слово «характер». Мы гово­рим: «Это человек с характером». Но замечали ли вы, что человек с характером мертв? Человека с характером можно подвести под определенную категорию, человек с характером предсказуем. У человека с характером нет будущего, только прошлое.

Поймите: у человека с характером есть только про­шлое. Поскольку характер означает прошлое. Он про­должает повторять свое прошлое, он как заевшая пла­стинка. Он продолжает твердить одно и то же. Он не способен сказать ничего нового. Он не способен жить по-новому, не способен быть по-новому. И мы называем такого человека человеком с характером. Мы можем па него положиться, можем ему доверять. Он не нарушит свои обещания — это правда. Он очень полезен, обще­ственно полезен, но он мертв; он — машина.

У машин есть характер, на них можно положиться. Именно поэтому мы постепенно стараемся избавиться от людей и заменить их машинами. Машины более пред­сказуемы, у них сильнее характер — на них можно по­ложиться.

Лошадь не так надежна, как автомобиль. У лошади есть своя индивидуальность: сегодня она не в настрое­нии, завтра она не хочет идти туда, куда вам нужно, по­слезавтра в ней просыпается бунтарский дух. Иногда она вообще не может сдвинуться с места. У нее есть ду­ша — на нее нельзя положиться. Но у автомобиля нет ду­ши. Он просто собран из различных деталей, в нем нет сердца. Он едет туда, куда вы хотите. Даже если вы хоти­те, чтобы автомобиль сбросился с обрыва, он сбросится. Лошадь скажет: «Постой! Если хочешь покончить жизнь самоубийством, пожалуйста, но меня в это не впутывай. Хочешь прыгать — прыгай. Но без меня». Автомобиль не сможет сказать «нет» — у него нет души. Он никогда не говорит ни «да» ни «нет».

Иногда даже ум великого математика отказывается работать. Но компьютер работает двадцать четыре часа в сутки — день за днем, год за годом — и не ропщет У машины есть характер, очень надежный характер. Вот к чему мы пришли. Вначале мы попытались превратить человека в машину, но не добились в этом стопроцент­ного успеха, поэтому начали изобретать машины, чтобы они смогли заменить человека. Рано или поздно на заме­ну людям везде придут машины. Машины будут рабо­тать гораздо лучше, гораздо эффективнее, надежнее и быстрее.

У человека меняется настроение, потому что у него есть душа. Поскольку у человека есть душа, он может быть настоящим только тогда, когда у него нет характе­ра. Что я имею в виду под «бесхарактерностью»? Я имею в виду, что человек избавляется от своего прошлого. Он не живет в соответствии со своим прошлым — поэтому он непредсказуем. Он живет в моменте, он живет в на­стоящем. Он смотрит вокруг и живет; он видит, что про­исходит вокруг, и живет; он чувствует то, что его окру­жает, и живет. У него нет четких представлений о том, как надо жить; у него есть только осознанность. Его жизнь подобна постоянному потоку. У него есть спон­танность — вот что я имею в виду, когда говорю, что на­стоящий человек является бесхарактерным. Настоящий человек живет спонтанно.

Он чуткий и отзывчивый. Если вы что-нибудь ему го­ворите, он действительно отвечает, он не повторяет ка­кое-нибудь клише. Он отвечает вам на данный вопрос — отвечает данному моменту, данной ситуации. Он не от­вечает какой-нибудь другой, прожитой ситуации. Он от­вечает вам, он настраивается на вас. Он не реагирует, он отвечает. Реакция происходит из прошлого.

Однажды мастер дзен спросил: «В чем секрет Будды? Что он хотел сказать Махакашьяпе, когда подарил ему цветок? Почему он сказал: „Я даю Махакашьяпе то, что не смог дать другим, потому что другие понимают только слова, Махакашьяпа способен понимать безмолвие"?»

В тот день Будда пришел с цветком лотоса в руке. Уче­ники смотрели-смотрели на него и стали беспокоиться, их беспокойство с каждой минутой все нарастало. Будда молчал и смотрел на лотос... как будто он совершенно за­был о собрании. Шли минуты, прошел час, ученики на­чали ерзать. И тогда Махакашьяпа начал смеяться. Будда позвал его, подарил ему цветок и сказал: «То, что я могу передать посредством слов, я дал другим. Тебе же, Махакашьяпа, я даю то, что не могу передать посредством слов. Храни это до тех пор, пока не найдешь человека, способного понимать без слов».

Мастер дзен спросил своих учеников: «В чем секрет? Что через лотос передал Будда Махакашьяпе? Что понял Махакашьяпа, когда засмеялся? Что произошло в тот момент?» Один ученик встал, станцевал и выбежал вон. «Правильно, — сказал мастер. — Именно это».

Однако ночью другой мастер этого же монастыря пришел к нему и сказал:

—Тебе не следовало так быстро соглашаться с отве­том. Боюсь, что это было преждевременное согласие.

Тогда наш мастер снова пошел к ученику, которой станцевал и которому он сказал: «Да, именно это». Он пришел и задал тот же вопрос:

—Что через лотос передал Будда Махакашьяпе? Что понял Махакашьяпа, когда засмеялся?

Юноша начал танцевать. Тогда мастер со всей силы ударил его!

— Неправильно, абсолютно неправильно.

—Но утром вы сказали, что это правильно, — удивил­ся ученик.

—Да, — сказал мастер, — утром это было правильно, а ночью неправильно. Ты механически повторил то же самое. Утром я думал, что это ответ, а теперь вижу, что это была реакция.

Ответ, если это действительно ответ, должен меняться каждый раз, когда задают вопрос. Только вопрос может остаться прежним. Утром, когда мастер задал вопрос, вставало солнце, пели птички, и проходило собрание... тысяча монахов сидели в медитации — это был совер­шенно другой мир. Да, вопрос остался прежним, вернее, его словесная формулировка осталась прежней. Но все остальное изменилось, изменилась ситуация. Ночью все совсем иначе: мастер наедине с учеником в его келье, солнце не встает, птички не поют, вокруг никого нет. Ма­стер изменился. За эти несколько часов много воды утек­ло в реке, она уже течет по новым пастбищам, по новым территориям. Вопрос только кажется прежним. Но уче­ник зациклился. Он подумал: «Я знаю ответ».

Нет, в реальной жизни никто не знает ответа. В ре­альной жизни надо быть чуткими. В реальной жизни не­возможно иметь готовые ответы, клише. В реальной жизни надо быть открытыми. Ученик этого не понял.

Бесхарактерный человек — это человек, у которого нет ответов, нет философии, нет особых представлений о том, как надо жить. Какой бы ни была жизнь, он от­крыт. Он точно зеркало — он отражает.

Вы обращали внимание? Когда вы подходите к зеркалу с сердитым лицом, оно отражает ваше сердитое лицо; если вы смеетесь, зеркало отражает ваше смеющееся лицо. Ес­ли вы стары, зеркало отражает ваш почтенный возраст, если молоды — вашу молодость. Вы не можете сказать зеркалу: «Вчера ты отражало меня смеющимся, а сегодня сердитым и грустным? Что это значит? Ты непоследова­тельно. Ты бесхарактерно! Я тебя выброшу вон из дома».

У зеркала нет характера. Настоящий человек подобен зеркалу.

Дзен не осуждает, не оценивает, не навязывает ха­рактер. Потому что, чтобы навязать характер, необходи­ма оценка — «хороший» или «плохой». Чтобы навязать характер, необходимо создать предписания и заповеди. Чтобы навязать характер, нужно быть Моисеем, но не Бодхидхармой. Чтобы навязать характер, необходимо привить страх и жадность. Иначе вас никто не будет слу­шать. Нужно быть Б. Ф. Скиннером и обращаться с людьми точно с крысами — дрессировать их, наказы­вать, награждать, чтобы выработать в них определенные схемы поведения.

Именно это с вами и делали ваши родители, учителя, общество, государство. Дзен говорит: хватит, избавьтесь от схем, будьте самими собой. Это не значит, что дзен оставляет вас в хаосе. Нет, как раз наоборот. Вместо ха­рактера и совести для управления характером дзен дает вам сознание.

Необходимо понять и запомнить эту разницу. Все ос­тальные религии дают вам совесть. Дзен дает вам созна­ние. Совесть означает: «Это хорошо, это плохо. Делай то, не делай это». Сознание означает: «Будь зеркалом — от­ражай и отвечай». Ответ — это правильно; реакция — неправильно. Быть ответственным не значит следовать определенным правилам, быть ответственным — значит быть способным держать ответ.

Дзен освещает вас изнутри. Никаких наставлений из­вне, никакого внешнего воспитания; он не снабжает вас оружием или защитным механизмом. Его не волнуют на­ши внешние проявления, он просто зажигает внутри вас, в самой вашей сердцевине, лампу. Она светит все ярче и ярче, пока однажды не начинает светиться все ваше су­щество.

Как возник этот дзенский подход? Он возник из ме­дитации. Это кульминация медитативного сознания. Ес­ли вы медитируете, то постепенно начинаете замечать, что все хорошо, все так, как и должно быть. Возникает татхата, таковость. Тогда, видя вора, вы не будете ду­мать, что ему нужно трансформироваться, — вы просто ответите. Вы не будете думать, что он плохой. А когда вы не считаете человека плохим, вы даете ему шанс на трансформацию. Вы принимаете человека таким, каков он есть. И через принятие происходит трансформация.

Вы замечали это в своей жизни? Как только кто-то полностью, безоговорочно вас принимает, вы начинаете меняться. Его принятие придает вам отваги... Вы замеча­ли, что, когда вас любят таким, какой вы есть, что-то не­медленно начинает меняться? Само осознание, что вас любят таким, какой вы есть, — без каких-либо ожида­ний — пробуждает вашу душу, делает вас целостными и уверенными в себе, наполняет доверием. Это заставляет почувствовать, что вы есть, что вы можете БЫТЬ, что вам не нужно оправдывать чьи-либо ожидания, что вашу истинную сущность признают и уважают.

Даже если на свете есть хотя бы один человек, который вас глубоко уважает, — все суждения являются неуваже­нием, — принимает вас таким, какой вы есть, который ни­чего от вас не требует, который говорит: «Будь таким, ка­кой ты есть, своим подлинным „я". Я люблю тебя. Я люблю тебя, а не то, что ты делаешь. Я люблю тебя таким, какой ты есть в самом себе, в своей сокровенной сущности; ме­ня не волнует твой внешний вид и твоя одежда. Я люблю твою сущность, а не то, что ты имеешь. Меня не интересу­ет то, что ты имеешь, меня интересует толь­ко одно: то, что ты есть. И ты бесконечно пре­красен...»

Вот что такое лю­бовь. Вот почему лю­бовь так питает. Когда вы находите женщину или мужчину, которые вас лю­бят — без причин, просто так, ради самой любви, — вы преображаетесь. Вы вдруг становитесь другим челове­ком, таким, каким вы никогда прежде не были. Внезапно исчезает вся печаль, вся скука. Вы вдруг обнаруживаете, что ваша походка стала танцующей, а в сердце зазвучала песня. Вы начинаете иначе двигаться: в ваших движени­ях появляется грация.

Видите: когда вас любят, самого феномена любви доста­точно. Исчезает ваша холодность, вы начинаете согревать­ся. Ваше сердце больше не безразлично к миру. Вы чаще смотрите на цветы, на небо — небо начинает обретать для вас смысл... А все потому, что женщина или мужчина посмотрел(а) вам в глаза с абсолютным принятием, без каких-либо ожиданий. Но это не длится долго, потому что лю­ди ужасно глупы. Этот медовый месяц рано или поздно — через неделю, две недели, максимум три недели, — прохо­дит. Рано или поздно у женщины и у мужчины появляются обоюдные требования: «Делай то, не делай это». И вы сно­ва падаете с неба на землю. Снова чувствуете на себе тяж­кий груз — любовь исчезла. Теперь женщину больше ин­тересует ваш кошелек. Мужчину больше интересует еда. Вы создаете семью, обустраиваете дом, хлопочете, но ваши сущности больше не настроены друг на друга.

Дзен верит в любовь. Он не верит в правила и предпи­сания. Он верит не во внешнюю дисциплину, а во внут­реннюю. Она появляется из любви, из уважения, из до­верия. Когда вы медитируете, вы начинаете доверять сущему. Видите разницу? Если вы спросите христиани­на или индуса, он скажет, что доверие — это первое тре­бование. Он скажет: «Доверяйте существованию, тогда вы познаете Бога». В дзен это — не первое требование. Дзен говорит: медитируйте. Из медитации возникает до­верие, и доверие делает все существование божествен­ным. Возникает татхата, «таковость».

Как можно осуждать, когда вы знаете, что все боже­ственно? Так называемые ведантисты говорят: «Всё есть Брахма», но все равно продолжают осуждать. Они все равно продолжают говорить, что один человек — греш­ник, а другой — праведник и что праведник попадет в рай, а грешник — в ад. Это абсурд, если все есть Брахма, все есть Бог, как можно быть грешником? Тогда в вас грешит Бог. Как Бог может отправиться в ад?

Дзен говорит: все божественно, все есть Бог. В дзен не используется слово «Бог», потому что другие религии извратили его, осквернили и отравили. Когда вы медити­руете, вы постепенно начинаете видеть мир таким, ка­кой он есть, и вы начинаете доверять и уважать его та­ким, какой он есть, возникает доверие. Это доверие — татхата, таковость.

Татхата приводит к видению взаимосвязанности всего сущего. Вся вселенная — это одно целое, одно органичное целое. У них есть специальное слово для этого, они называют это джиджи маге хоккай. Вы постигаете, что все сущее едино, что все друг с другом взаимосвяза­но; что грешники и праведники — части одной сети, они нераздельны; что добро и зло связаны друг с другом, точ­но так же, как свет и тьма связаны друг с другом, как жизнь и смерть связаны друг с другом.

Все взаимосвязано. Все есть паутина, прекрасный узор.

Послушайте эти слова Беренсона:

«Это было утро раннего лета. Над липами мерцал и колыхался серебристый туман. Воздух был пропитан нежностью. Я помню... что я забрался на пень и внезап­но погрузился в оность. Я не называл это словом, в том состоянии ума не было слов. Это было даже не чувство. Слова были не нужны. Оно и я были одним целым. Оно было там как благословение».

Татхата означает, что наступил момент, когда вы вдруг видите, что существование — это одно целое, один танец, один оркестр. В нем все нужно — зло нужно точ­но так же, как и добро. Одного Иисуса недостаточно. Обязательно должен быть Иуда. Без Иуды Иисус будет не так ярок. Уберите Иуду из Библии, и Библия много по­теряет. Выкиньте Иуду из Библии, и что будет с Иису­сом? Кто такой Иисус? Иуда создает контраст, фон. Он — темное царство, в котором Иисус — луч света. Без тьмы нет света. Иисус должен быть благодарен Иуде. И не случайно, когда он омывал ноги своим ученикам, первому он омыл ноги Иуде. А когда прощался со всеми, Иуду он обнимал и целовал больше остальных. Иуда был его самым выдающимся учеником.

Теперь все покрыто тайной. Веками в эзотерических кругах ходят слухи, что Иисус сам все спланировал. Гурджиев тоже так полагал. Вполне вероятно, что Иуда про­сто выполнял указания Иисуса предать и продать его врагам. Это более логично. Потому что, каким бы пло­хим ни был Иуда, вряд ли он бы стал продавать Иисуса всего за тридцать сребреников. Это уж слишком. Иуда много времени провел с Иисусом, и он был его самым умным учеником. Он был единственным образованным среди всех, единственным, кого можно было бы назвать интеллектуалом, Более того, он был более сведущ, чем сам Иисус. Он был пандитом при Иисусе.

Это уж слишком: продать Иисуса всего за тридцать серебряных монет. Знаете, что произошло на самом де­ле? Когда Иисуса распяли, Иуда покончил жизнь само­убийством — сразу же, на следующий день. Христиане мало об этом говорят, а стоило бы. Почему он покончил жизнь самоубийством? Его миссия завершена — он дол­жен уйти вместе с учителем. Может ли человек, который продал своего учителя за тридцать сребреников, вдруг переполниться чувством вины и покончить жизнь само­убийством? Маловероятно. С чего ему так переживать? Он просто выполнил распоряжение учителя. Он не мог отказать — это было проявлением его смирения. Он вы­нужден был согласиться. Учителю не говорят «нет». Все было спланировано. На то есть свои причины: только благодаря распятию на кресте послание Иисуса укоре­нилось в этом мире. Без распятия не было бы христиан­ства. Вот почему я называю христианство «крестианство»: одного Христа было бы недостаточно, чтобы оно появилось, был необходим крест.

Когда вы видите взаимосвязанность вещей, тогда Иуда тоже становится частью той же игры, что и Иисус. Тогда зло — часть добра. Дьявол — не кто иной, как ан­гел Бога. И я не называю его падшим ангелом. Возмож­но, сам Бог послал его выполнять величайшую миссию в мире, возможно, он — ближайший ученик Бога.

Английское слово «devil» (дьявол) одного корня со словом «divine» (божественный), что также указывает на то, что дьявол — божественен.

Сасаки рассказывает:

Когда мой учитель разговаривал со мной об этом, он говорил: «Представь себя. Ты думаешь, что ты — отдель­ное существо, остров. Но это не так. Без твоих отца и ма­тери тебя бы не было. Без их отца и матери их бы не бы­ло и тебя бы не было».

И так далее — так можно добраться до безначального начала всех начал. Вы можете продолжать двигаться на­зад, и вы узнаете все, что произошло в бытии вплоть до настоящего момента, что должно было произойти, чтобы вы появились на свет. Иначе вы бы не появились. Вы вза­имосвязаны со всем остальным. Вы просто маленькое звено в бесконечно длинной цепи. Все, что есть, содер­жится в вас, все, что было, включено в вас. В данный мо­мент вы — кульминация всего того, что вам предшество­вало. В вас существует все прошлое. Но это еще не все. От вас произойдут ваши дети и дети ваших детей и т. д.

В результате ваших действий произойдут другие дей­ствия, эти действия дадут другие результаты, эти резуль­таты приведут к последующим действиям. Вы исчезнете, но то, что вы делали, будет продолжаться. Эхо ваших действий будет звучать веками вплоть до самого конца.

Таким образом, вы содержите в себе все прошлое, а также все будущее. В этот момент прошлое и будущее встречаются в вас ad infinitum^[2] в обоих направлениях. Вы содержите в себе зерно, из которого вырастет буду­щее, в той же мере, в которой вы являетесь плодом про­шлого. Вы вмещаете в себя все полноту про­шлого и будущего. В данный момент вы — всё. Поскольку в вас содержится це­лое, целое зависит от вас. Целое пересекает у вас крест-накрест.

Говорят, что, когда вы касаетесь травинки, вы прикасаетесь к звездам. Все содержится во всем, все есть внутри всего остального.

Дзен называет это содержание целого в каждой его ча­сти джиджи маге хоккай. Это отображено в концепции вселенской сети. В Индии эта сеть называется «сеть Индры». Она представляет собой огромную сеть, простираю­щуюся на всю вселенную вертикально для обозначения времени и горизонтально для обозначения пространства. В каждой точке пересечения нитей сети находится про­зрачная бусина, символизирующая индивидуальное су­ществование. Каждая хрустальная бусина отражает на своей поверхности не только все остальные бусины сети, но и все отражения отражений других бусин в каждой от­дельной бусине. Бесчисленные, бесконечные отражения друг друга — все это называется джиджи маге хоккай.

Когда Гаутама Будда держал в руке один лотос, он по­казывал джиджи маге хоккай. Махакашьяпа понял это. Вот что хотел сказать Будда: в этом маленьком лотосе со­держится все — все прошлое, все будущее, все измере­ния. В этом маленьком лотосе цвело все, и в нем было все, чему когда-либо предстоит зацвести. Махакашьяпа засмеялся — он понял сообщение: джиджи маге хоккай. Поэтому цветок был отдан Махакашьяпе как знак пере­дачи сообщения без слов.

Отсюда буддийское сострадание ко всему, благодар­ность всему и уважение всего — ибо все содержится во всем.

А теперь вернемся к дзенской притче.

Однажды вечером, когда Шичири Коджун читал сут­ры, к нему в дом вошел вор с острым мечом в руках.

— Жизнь или деньги,— потребовал он.

— Не мешай мне. Ты найдешь деньги вон в том ящи­ке,— сказал ему Шичири и вернулся к чтению.

Ни суждения, ни осуждения. Просто принятие — как будто в дом проник ветерок, а не вор. Даже выражение глаз не изменилось — будто вошел друг, а не вор. Его от­ношение не изменилось. Он говорит: «Не мешай мне. Ты найдешь деньги в ящике. Не видишь, я читаю сутры? По крайней мере прояви уважение: не беспокой человека, читающего сутры, из-за такой ерунды, как деньги. Пой­ди и возьми их сам! Не мешай мне».

Видите: он не против вора из-за того, что тот пришел его ограбить. Он не против вора из-за того, что тот поме­шан на деньгах, — ничего подобного. Простое принятие: он такой, какой есть. И кто знает? Может, он таким дол­жен быть? Почему я должен его осуждать? Кто я такой? Если он будет любезен и не будет мне мешать, этого достаточно, даже более чем достаточно. Так что просто не мешай мне.

Немного погодя он остановился и сказал:

— Не забирай все деньги. Оставь мне немного на упла­ту налогов.

Видите, как доброжелательно он себя ведет. Никакой враждебности. Поскольку нет враждебности, нет и стра­ха. Поскольку нет осуждения, есть глубокое уважение. Он доверяет вору и уверен, что тот уйдет. Когда вы даете что-то от всего сердца, можете быть уверены: даже самый плохой человек проявит, по крайней мере, уважение к ва­шему уважению. Не сомневайтесь — он проявит ува­жение. Когда вы доверяете человеку, не судите и не осуж­даете его, можете быть уверены, что и он будет вам доверять. Шичири просто сказал: «Не забирай все деньги. Оставь мне немного на уплату налогов».

Вор взял большую часть денег и направился к двери.

— Поблагодари человека, когда получаешь от него по­дарок, — добавил Шичири.

Видите сострадание Шичири? Он не называет это ограблением, он говорит: «Поблагодари человека, когда получаешь от него подарок». Он все преображает, у не­го совершенно иное видение. Он не хочет, чтобы вор мучился чувством вины — его сострадание безгранич­но. В противном случае вор вскоре почувствовал бы се­бе виноватым. Он непременно почувствовал бы себя ви­новатым — он ограбил бедного монаха, живущего на подаяние, у которого и так ничего нет, и, прежде всего, он ограбил человека, который с такой готовностью от­дал ему деньги, который принял его, — он почувствовал бы себя виноватым и стал бы сожалеть о содеянном. Вернувшись домой, он не смог бы спокойно заснуть. Возможно, на следующее утро он пришел бы просить прощения.

Нет, это было бы неправильно. Дзен не желает никому внушать чувство вины. В этом суть дзен: это религия без внушения чувства вины. Религия легко основывается на чувстве вины, на этом основаны другие религии. Но если вы внушаете чувство вины, вы создаете нечто гораздо худшее, чем то, что собираетесь исправлять. Дзен всяче­ски старается никому не внушать чувства вины.

Шичири говорит: «Поблагодари человека, когда получа­ешь от него подарок. Это подарок! Разве не понятно? Я да­рю тебе деньги — ты их не крадешь». Вот в чем разница!

Дзен говорит: отдай — это лучше, чем чтобы забрали. И этот принцип распространяется на всю жизнь. Преж­де чем придет смерть, отдайте все, что имеете, чтобы смерть не чувствовала себя виноватой. Подарите смерти свою жизнь. Это — самоотречение дзен. Оно совершен­но не похоже на индуистское или католическое самоот­речение — они отдают, чтобы получить. Дзен отдает, чтобы нигде в мире не возникло чувство вины.

Вор поблагодарил его и скрылся.

Спустя несколько дней беднягу поймали, и он среди прочего признался в ограблении Шичири. Когда Шичири вызвали в суд как свидетеля, он сказал:

— Этот человек не вор. По крайней мере меня он не ограбил. Я дал ему немного денег, и он поблагодарил меня за это.

Видите, в чем суть? Какое уважение! Какое безгра­ничное уважение! Какое безусловное уважение к чело­веку — к вору!

Если бы Шичири был христианским праведником, он бы стал угрожать вору вечными муками в аду. Если бы он был индусским святым, он прочитал бы ему длинную проповедь о неограблении и припугнул бы адским ог­нем. Он бы нарисовал кошмарную картину ада и прочи­тал бы проповедь о бесполезности денег.

Смотрите: мастер дзен ничего не говорит о бесполез­ности денег. Вместо этого он говорит: «Оставь мне не­много денег — утром они мне понадобятся». Деньги нужны. Но не нужно зацикливаться на деньгах, не нужно выступать ни за, ни против них. Их нужно просто ис­пользовать. Это мое отношение к деньгам: деньги необ­ходимо использовать как инструмент.

В мире религии деньги осуждаются — религиозные люди очень боятся денег. Страх — это не что иное, как перевернутая жадность. Жадность к деньгам преврати­лась в страх. Если вы придете к индусскому святому с деньгами в руке, он закроет глаза и даже не взглянет на деньги. Такой страх денег? Зачем закрывать глаза? Он по­стоянно говорит, что деньги — это грязь, однако при виде грязи он не закрывает глаза. Это нелогично. На самом де­ле, если деньги — это грязь, ему следовало бы вообще не открывать глаз, потому что грязь — повсюду. Деньги — грязь? Тогда зачем так бояться грязи? Чего бояться?

В дзен совершенно иной и очень глубокий подход. Мастер не говорит, что деньги — это грязь и что вы не должны охотиться за чужими деньгами. Какое отноше­ние деньги вообще имеют к людям? Деньги никому не принадлежат. Поэтому, если вы говорите кому-то: «Ты — вор»,— значит, вы признаете частную собствен­ность. Значит, вы верите, что кто-то имеет право владеть деньгами, а кто-то — нет.

Кража осуждается из-за капиталистического ума, су­ществующего в этом мире; это его особенность. Капита­листический ум утверждает, что деньги принадлежат кому-то — у них есть законный владелец, — поэтому никто не должен их у него забирать.

Но дзен говорит, что ничто никому не принадлежит, что никто не является законным владельцем. Как вы мо­жете владеть этим ми­ром? Вы пришли в этот мир ни с чем и уйдете ни с чем — вы не може­те им владеть. Никто им не владеет — мы ис­пользуем его. Мы все здесь, чтобы его использовать. Вот что хо­тел сказать мастер: «Возьми деньги! Но оставь мне не­много. Я так же, как и ты, здесь, чтобы использовать их».

Какой практичный, какой прагматичный подход! И со­вершенно свободный от денег! В суде он говорит: «Этот человек не вор», — он превратил вора в друга. Он говорит: «По крайней мере меня он не ограбил. Я ничего не знаю о других людях — откуда я могу знать? Все, что я знаю, это то, что я дал ему немного денег и он поблагодарил меня за это. Все мы — квиты. Он мне ничего не должен. Он меня поблагодарил за это — что он еще мог сделать?»

Максимум, что мы можем, это благодарить. Мы мо­жем благодарить сущее существование за все, что оно нам дает,— что еще мы можем?

После завершения срока тюремного заключения быв­ший вор пришел к Шичири и стал его учеником.

Что еще можно делать с таким человеком, как Шичи­ри? Только стать его учеником, Он обратил вора в саньясина. Это алхимия мастера, и он никогда не упускает возможности ее применить. Какой бы ни представлялся случай, он его использует — даже если к мастеру прихо­дит вор, он уходит саньясином.

Войти и контакт с мастером — значит трансформиро­ваться. Вы можете прийти ради совершенно другого, вы можете даже прийти и не к мастеру — вор пришел вовсе не к мастеру. Более того, если бы он знал, что в этой хи­жине живет мастер, он бы не осмелился войти. Он при­шел исключительно ради денег, он случайно наткнулся на мастера. Но даже если вы случайно встречаете будду, в вас произойдут необратимые перемены. Вы больше никогда не будете таким, как раньше.

Многие из вас оказались здесь случайно. Вы не иска­ли меня, вы не стремились ко мне. Волею тысячи одного случая вы прибыли сюда. Но становится все труднее и труднее уехать отсюда.

Мастер никогда не читает проповеди, он никогда не говорит, что надо делать. Бодхидхарма говорит: «Дзену нечего сказать, ему есть что показать». Этот мастер ука­зал вору на путь. Он изменил этого человека и изменил так искусно. Он, наверное, был великим хирургом — он сделал операцию на сердце этого человека... а тот и не пикнул. Мастер его полностью разрушил и создал ново­го человека. А тот даже и не понял, что произошло. Вот в чем чудо мастера.

Одна дзенская сутра гласит: «Человек понимания не отвергает заблуждение». Когда я прочел ее, мое сердце запело от радости. Повторяйте эту сутру в глубине своего сердца: «Человек понимания не отвергает заблуждение».

А другой мастер, его зовут Охасама, так прокоммен­тировал эту сутру: «Истину не надо искать, ибо она есть повсюду, даже в заблуждении. Следовательно, тот, кто отвергает заблуждение, отвергает истину».

Каков человек! Тот, кто отвергает заблуждение, от­вергает истину. Видите красоту этого высказывания? Его революционную, радикальную точку зрения? Ши­чири не отвергал человека из-за того, что тот был вором; он не отвергал человека из-за его заблуждения — пото­му что за заблуждением кроется божественное сущест­вование, Бог. Если вы отвергаете заблуждение, вы от­вергаете Бога. Если вы отвергаете заблуждение, вы отвергаете истину, стоящую за ним.

Мастер принимает заблуждение, чтобы принять ис­тину. Как только возникает истина, как только она при­нята, заблуждение исчезает само по себе. Не нужно бо­роться с тьмой — вот в чем смысл. Просто зажгите свечу. Не нужно бороться с тьмой — просто зажгите свечу. Мастер зажег в этом человеке свечу.

Есть еще одна, но более дзенская, история о другом мастере — практически такая же, но все же немного бо­лее дзенская.

Однажды в полночь, когда мастер Тайган писал пись­мо, в его комнату вошел вор с обнаженным мечом в руке. Глядя на вора, мастер спросил: «Что ты хочешь — день­ги или мою жизнь?»

Это более по-дзенски — он даже не дает вору воз­можности сказать что-либо. Шичири, по крайней мере, дал ему шанс: «Вор с острым мечом в руках вошел в ком­нату Шичири и потребовал деньги или его жизнь». Тай­ган поступил лучше. Возможно, Тайган жил позднее и слышал историю о Шичири. Он не дает вору такой воз­можности. Он говорит ему: «Что ты хочешь — деньги или мою жизнь? И то и другое не имеют значения — бе­ри, что тебе надо. Выбор за тобой».

«Я пришел за деньгами», — ответил, немного оробев, вор.

Мастер — он никогда раньше не встречался с таким драконом — говорит: «Что ты хочешь — деньги или мою жизнь?» И он, не задумываясь, готов отдать: «Выбор за тобой». Нет ни осуждения, ни ничего подобного. Даже ес­ли бы вор выбрал жизнь, Тайган отдал бы ее. Все, что дол­жно быть отнято, лучше отдать самому. Рано или поздно жизнь закончится — к чему о ней беспокоиться? Прихо­дит смерть — пусть вор насладиться этим моментом.

«Я пришел за деньгами», — ответил, немного оробев, вор.

Мастер достал свой кошелек и передал его вору со словами: «Вот, пожалуйста!» Затем он, как ни в чем не бывало, вернулся к письму.

Вор почувствовал себя очень неловко и с благоговей­ным трепетом покинул комнату. «Эй! Постой!» — по­звал его мастер.

Вор остановился, весь дрожа. «Почему бы тебе не за­крыть дверь?» — сказал мастер.

Спустя несколько дней, когда вор был пойман, он ска­зал: «Я промышлял грабежом много лет, но никогда я так сильно не боялся, как в тот момент, когда буддийский мастер крикнул мне: „Эй! Постой!" Я до сих пор дрожу от страха».

«Этот человек очень опасен, я его никогда не забуду. Когда меня выпустят из тюрьмы, я пойду к нему. Я ни­когда в своей жизни не встречал такого человека! У ме­ня в руке был обнаженный меч, а ему хоть бы что. Он сам — обнаженный меч».

Всего несколько слов — «Эй! Постой!» — и вор ска­зал: «Я до сих пор дрожу от страха».

Когда вы близко подходите к мастеру, он вас убивает. Как вы можете убить мастера? Даже если у вас обна­женный меч, вы не можете убить мастера; это мастер вас убивает. И он убивает вас так тонко, что вы даже не осознаете, что вас убили. Вы начинаете осознавать это, только когда возрождаетесь. Вдруг в один прекрасный день вы — уже не такой, как раньше. Внезапно ваше ста­рое «я» исчезает. Внезапно все становится новым и све­жим — в вас поют птицы и распускаются новые листоч­ки. Застоявшаяся река снова течет — вы движетесь к океану.

Еще одна история:

Мастера дзен несколько раз сажали в тюрьму...

Еще один шаг вперед! Эти мастера дзен — поистине очень эксцентричные, безумные люди, но они соверша­ют прекрасные вещи. «Мастера дзен несколько раз са­жали в тюрьму». Итак, одно дело простить вора, не счи­тать его плохим, другое — самому пойти в тюрьму. И не раз — за кражу всяких мелочей у соседей. Соседи знали и недоумевали: зачем этот человек ворует? И такие пус­тяки? Но как только его выпускали из тюрьмы, он снова совершал кражу, и его снова сажали. Даже судьи начали беспокоиться. Но они были вынуждены отправлять его в тюрьму, потому что он во всем сознавался. Он никогда не говорил: «Это не я украл»

В конце концов, соседи собрались вместе и сказали ему: «Господин, не надо больше воровать».

То есть: «Вы уже старый человек, мы готовы обеспе­чивать вас всем необходимым — всем, что вы пожелае­те. Прекратите воровать! Мы очень волнуемся за вас. За­чем вы это делаете?»

Старик рассмеялся и сказал: «Я ворую, чтобы быть на дружеской ноге с заключенными и донести до них со­кровенную весть».

Это значит: «Кто им поможет? На свободе много мас­теров, но в тюрьме нет ни одного. Кто им поможет, ска­жите мне на милость? Поэтому вот таким способом я проникаю в тюрьму и помогаю этим людям. А когда срок наказания заканчивается и меня выгоняют, мне прихо­дится снова что-нибудь красть, чтобы вернуться обрат­но. Я собираюсь продолжать свое дело. И я обнаружил, что в тюрьме есть такие прекрасные, такие невинные ду­ши — иногда гораздо прекраснее и невиннее...»

Однажды один из моих друзей стал губернатором шта­та в Индии, и он позволил мне поездить по тюрьмам всего штата. Я ездил много лет и был очень удивлен. Люди в тюрьмах гораздо невиннее, чем политики, богачи и так называемые святые. Я знаю почти всех святых Индии. Они хитрее. Я увидел в преступниках такие невинные ду­ши... Я хорошо понимаю замысел этого старого дзенского мастера — воровать, попадать в тюрьму и доносить до них весть: «Я ворую, чтобы быть на дружеской ноге с за­ключенными и донести до них сокровенную весть».

В дзен нет системы ценностей. Дзен приносит в мир одну-единственную вещь: понимание, осознание. Через осознание приходит невинность. Невинности неведомо ни добро, ни зло. Невинность — это просто невинность, она не знает различий.

И последняя история. Она о Рьокане, который очень любил детей. И что вполне можно ожидать от такого че­ловека, он сам был ребенком. Он был таким ребенком, о котором говорил Иисус. Он был так невинен, что просто не верилось, что человек может быть таким невинным. В нем не было ни хитро­сти, ни ума. Он был настолько невинным, что люди думали, что он не­много не в себе.

Рьокан любил играть с детьми. Он играл с ними в прятки, в салки, в мяч. Однажды вечером пришла его очередь прятаться, он очень хорошо спря­тался под стогом сена в поле. Темнело, и дети, не найдя его, ушли с поля.

Рано утром пришел фермер и убрал стог сена. Обна­ружив под ним Рьокана, он воскликнул: «О, Рьокан-сама! Что вы здесь делаете?»

Мастер ответил: «Тсс! Не так громко, а то дети найдут меня».

Всю ночь под стогом сена он ждал детей! Такая не­винность — это дзен, такая невинность божественна. Такая невинность не знает различия между добром и злом, между этим миром и иным, между этим и тем. Такая невинность — это то, что называется таковостью.

Таковость — сокровенная суть религиозности.

[*] На английском языке страсть — «passion», сострадание — «compassion».

[2] Ad infinitum (лат.) — до бесконечности.