Системы политического участия в принятии решений

Этнические группы в западных демократических государствах редко прибегают к насилию, несмотря на остроту политических дебатов в этих странах. Поэтому большинство ученых оптимистично оценивает потенциал демократии для сохранения мира среди различных этнических групп. Так, С. Смуха и Т. Хафт полагают, что «либеральная демократия устанавливает нормы толерантных отношений, общую систему ценностей и общую гражданскую идентичность ценой принижения этнической идентичности. Это приводит к тому, что понятие национальности и гражданства оказываются синонимичными в гражданском обществе. Все граждане, независимо от их этнической принадлежности, рассматриваются как равные участники политического процесса».33

Ученые не одиноки в своем энтузиазме. Установление демократии - это основной ответ, который дают политики, международные организации и гуманитарии, когда их спрашивают, как снизить напряженность в
социальных отношениях. Демократия более проблематична в глубоко разделенных обществах, особенно тогда, когда в них доминируют страхи по поводу собственной безопасности.

Трудности формирования системы политического участия могут быть вызваны недостатком доверия этнических групп в отношении друг друга, их стремлением занять максималистскую позицию, а также слабостью
Политических институтов. Свободные выборы ведут к тирании большинства или к другим недемократическим результатам, и местные лидеры часто используют демократические свободы для пропаганды интолерантности. Кроме того, присутствие многих меньшинств с различными стилями жизни и верованиями может привести общество с системой политического участия к гражданской войне или установлению авторитарного режима. Поэтому, несмотря на то, что система политического участия кажется эффективной в сдерживании насилия и для поддержания этнического мира, демократия редко устанавливается в разделенных обществах.

Разрешение этой проблемы возможно посредством выявления, во-первых, потенциала долевого участия во власти, смягчающего причины этнонационального конфликта; во-вторых, трудностей перехода к демократии, поскольку он, скорее, усиливает, чем смягчает различные причины конфликта; в-третьих, различий систем политического участия.

Если демократическая система успешно функционирует, то она предоставляет членам этнической группы возможность выбора политических лидеров, достижения экономического успеха и социального положения без политических ограничений, основанных на этнической принадлежности. Индивидуумы и группы могут использовать избирательную систему, чтобы получить официальную поддержку и уважение к их местным учреждениям, голосуя за сочувствующих кандидатов и отказывая в поддержке шовинистам.

Демократия может быть особенно эффективна в удовлетворении желаний формирующейся политической элиты, поскольку потенциальные лидеры в этом случае заинтересованы не в военной, а в мирной мобилизации членов этнических групп. Кроме того, система политического участия предоставляет местной элите работу и социальный статус.

Если избирательная система должным образом организована, она снижает напряженность в этнических отношениях, не позволяя зтническим радикалам прийти к власти. Работа с избранными представителями может помочь группе создать избирательную коалицию, изменить спорное законодательство или защищать прерогативы группы. Успешное сотрудничество, в свою очередь, помогает будущим отношениям, демонстрируя возможность групп работать совместно и наличие у них общих интересов.

В редких случаях система политического участия может удовлетворить амбиции гегемонистских групп. Когда одна группа управляет государством (или может взять контроль над государством вследствии угрозы своему привилегированному положению), то основные амбиции гегемонной группы находятся в безопасности. Таким образом, когда демократическая система гарантирует одной группе контроль над процессом принятия решений, это уменьшает конфликт, основанный на удовлетворении амбиций гегемонной группы. В этих условиях чем меньше демократии, тем больше эффективность усилий по поддержанию мира, поскольку более справедливо устроенная демократическая система позволяет любой группе иметь беспрепятственный доступ политической власти.

Некоторые формы демократии с успехом могут обеспечивать долевое участие во власти в этнически разделенных обществах. Либеральная демократия основывается на принципе изменчивого большинства, чтобы избежать тирании большинства. Это означает, что индивиды могут временно образовывать различные коалиции, базируясь на экономических, социальных интересах, объединяясь по региональному признаку или по другим основаниям, что гарантирует учет многообразия мнений. Мажоритарная система результативна тогда, когда большинство меняется от выборов к выборам, как это происходит в США и других западных демократических государствах. В разделенных обществах блоки избирателей неизменны, следовательно, большинство остается неизменным, т.е. этническая группа, составляющая численное большинство, в этих условиях никогда не может потерять власть, поскольку члены этнической группы голосуют блоком. Либеральная демократия при такой организации приводит к нелиберальным результатам.

Таким образом, необходимо принимать меры, уравновешивающие силу большинства. Система пропорционального представительства, а также системы с высокой степенью федерализма обеспечивают мест-ным этническим группам большее влияние, чем мажоритарная система. Теоретически, эти механизмы могут уравновесить влияние большинства и снизить конфликтогенность отношений с меньшинствами, предоставив этим группам и их лидерам больше власти наряду с уважением права организации жизни групп в соответствии с их культурными особенностями. Представительство меньшинств в законодательных органах помогает установить баланс власти большинства и интересов меньшинств через механизм вето по спорным вопросам.34

Между тем попытки уравновесить власть большинства часто противоречат желаниям гегемонной группы, что препятствует эффективному функционированию представительной системы. Гегемонная группа начинает жаловаться на притеснение прав на организацию своей жизни в соответствии со своими культурными принципами. Теоретически, гегемонная группа может монополизировать большинство ресурсов общества, которые предназначаются и для других групп. Соответственно, достичь баланса становится непросто, поскольку все время возобновляется ситуация демагогических споров о так называемых особых привилегиях (реальных или мнимых) для того, чтобы бороться с политическим статус-кво. Таким образом, в этнически разделенном обществе любая система будет функционировать таким образом, что найдется как минимум одна группа, которую обвинят в несправедливости.

Хотя демократизация общества может способствовать долгосрочному социальному миру, переход к демократии нередко сопровождается волнениями, беспорядками и гражданской войной. Демократические
институты часто оказываются неспособными обеспечить равное распределение власти и привилегий между враждующими этногруппами. Таким образом, маргинальные группы оказываются неудовлетворенными
демократией и ощущают свое положение как худшее по сравнению с прошлым авторитарным режимом. Демократические свободы слова, печати, собраний начинают использоваться этническими экстремистами,
что непосредственно ведет к развязыванию войны. Соответственно, демократизация провоцирует обострение конфликтов, которые были латентными при авторитарных режимах.

Не удивительно, что социологи обнаруживают значимую корреляцию между переходом к демократии и неустойчивостью. Недавние конфликты и вспышки насилия в Азербайджане, Армении, Чечне, Грузии,
Таджикистане, а также Индии, Пакистане и Южной Африке являются результатами попыток демократизации этнически разделенных обществ.

Меньшинства часто сопротивляются демократизации, потому что они боятся того, что власть большинства станет постоянной в результате системы выборов, отстраняющей меньшинство от процесса принятия решений. В Грузии демократизация спровоцировала войну вследствие того, что меньшинство испугалось тирании большинства. Абхазское меньшинство боялось того, что особенности их культуры будут размыты монополизировавшим власть грузинским большинством.35 И как только грузинские националисты победили на выборах, абхазы развязали вооруженное сопротивление.

Опыты Шри-Ланки и Северной Ирландии преподают тот же самый урок. В Шри-Ланке сингальское большинство длительное время имело монополию на власть в ущерб тамильскому меньшинству, что спровоци-ровало кровавое восстание. В Северной Ирландии протестантское большинство монополизировало власть в ущерб католическому меньшинству на период с 1969 до 1992 г., спровоцировав всплеск насилия со стороны католиков-националистов.36 Во всех приведенных примерах правительственное большинство было избрано «демократическим образом», т.е. на выборах, но они были нелиберальными в отношении распределения власти между конкретными группами.

Элиты также могут легко манипулировать демократическими свободами, особенно если демократические институты слабы. Освободившись от авторитарных ограничений, шовинисты почти во всех странах начинают использовать средства массовой информации и право на свободу собрания для мобилизации своих сторонников. Чеченский опыт демонстрирует нам, как группы политических экстремистов могут использовать демократические свободы для реализации сепаратистских и агрессивных устремлений.37

Лидеры этногрупп часто сопротивляются институционализации демократической системы. Из-за того, что участие во власти может привести к принятию законодательной системы государства, этнические радикалы выступают против самой идеи выборов и кооперации с другими группами. В Северной Ирландии, Испании, Эфиопии и в других местах этнические радикалы выступают против попыток проведения выборов, аргументируя это тем, что участие в выборах эквивалентно подчинению.

Когда радикалы бойкотируют выборы, те, кто все-таки принимает в них участие, рискуют оказаться в роли предателей. Группы особенно опасаются за свою безопасность в период демократических изменений. Становящиеся демократические институты зависят от взаимных ожиданий сотрудничества и отсутствия агрессивности, но эти ожидания могут оправдаться только с течением времени в условиях сохранения мира.

Независимо от желания установить межэтнический мир и от материальной выгоды от установления мира, успешное решение этой задачи труднодостижимо, поскольку борющиеся стороны опасаются за свою безопасность. Ценности демократии (свобода слова, печати и собраний) способствуют этнической мобилизации и усиливают страх за свою безопасность. Таким образом, даже когда демократические институты устанавливаются для поддержания мира, они не в состоянии выполнять свою функцию именно из-за наличия страха безопасности.

В Анголе, например. Национальный союз за полное освобождение Анголы (УНИТА) отказался сложить оружие потому, что боялся мести со стороны Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА). Точно так же, несмотря на существование демократического компромисса, позволявшего закончить гражданскую войну в Ливане, мир не мог наступить в этой стране до 1990-х гг., пока войска Сирии не вошли на его территорию с целью обеспечения порядка и установления собственного контроля на этой территории. До этого даже небольшая группа боевиков могла нарушить любое перемирие. Демократия успешно институционализируется посторонними силами, способными обеспечить безопасность. Этими силами могут быть ООН, региональные миротворческие структуры или заинтересованные соседние государства.

Из-за этих проблем процесс демократизации зачастую терпит неудачу во время переходного периода. Меньшинства не доверяют, доминирующая группа возмущается, а эксплуатация свобод элитами только усиливает межэтническое напряжение и приводит к возобновлению конфликта. Этнические конфликты наиболее вероятны при слабом правительстве, которое не в состоянии сдерживать этническое насилие. Слабое правительство - наиболее частый феномен переходного общества.

Каждая демократическая система имеет свои особенности. На Ближнем Востоке только две страны, Израиль и Ливан, имею систему политического участия, причем эти системы значительно отличаются от тех, которые сложились на Западе. В Израиле арабские граждане проживавшие в пределах государства Израиль до 1968 г., имеют право голоса на парламентских выборах. До недавнего времени у них не было никакой возможности оказывать политическое влияние по той причине, что ни одна из крупных израильских партий не создавала предвыборных коалиций с арабами. Хотя израильские арабы и имели определенное влияние в политике за счет права голоса, на практике в стране доминировали евреи. Этот вариант можно назвать «гегемонной демократией». В Ливане с 1943 по 1975 г. существовала система разделения власти между группами (так называемая консоциональная демократия), которая обеспечивала мирное сосуществование в недавнем прошлом враждующих групп. В 1989 г. эта система была восстановлена, но с существенными изменениями, что способствовало установлению мира в Ливане.38

Итак, демократия способна быть наилучшим средством предотвращения этнического насилия. Она снижает этническую напряженность и смягчает мотивационные причины конфликта. Демократия удовлетворяет амбиции элит, заинтересованных в гражданской, а не в военной мобилизации этногрупп. Демократия понижает статусную озабоченность этноменьшинств и устанавливает баланс власти большинства и интересов меньшинства через механизм вето по спорным вопросам. Демократия вовлекает людей в межэтническую кооперацию. Стечением времени в условиях сохранения мира демократия ослабляет групповой страх за безопасность. Самым серьезным недостатком демократии является ее хрупкость. Демократию трудно установить и поддерживать в транзитивных и разделенных обществах. В сдерживании этнического насилия демократическая стратегия должна сочетаться с другими правительственными стратегиями контроля.