V. Снова — к логике парадокса

В развитой логике диалога логик (в споре эйдетического разума античности, причащающего разума средневековья, познающего разума Нового времени, если назвать только всеобщие интенции разумения в истории Запада) — а диалог этот идет об определении бытия — все с большей силой и все в большей самобытийности обнаруживается несводимость бытия ни к одной из исторически возникших форм понимания, форм актуализации бесконечно возможного мира.

"Колобок" бытия уходит от всех форм его разумения, и — чем больше этих форм, чем более логически осмыслен диалог логик, — тем острее и с тем большей логической всесторонностью раскрывается определение бытия как необходимого парадоксологического определения мысли, понятия, — в их предельной несамоотносимости. Не-мыслимое бытие оказывается — в XX в. — со всех сторон "окруженным" внутрилогическими переходами; оно становится — внутри диалога логик очерченным, развитым, конкретизированным — определением внелогического. Становится особой логикой, целостной "группой логических преобразований". Это и есть философская логика начала логики, логика парадокса. Парадокс (как я его понимаю) коренным образом отличается от "противоречия" в системе Гегеля.

Гегелевское "противоречие" предполагает, во-первых (пусть, конкретное и труднопостигаемое, но...), тождество бытия и мышления и, во-вторых, следовательно, предполагает лишь противоречивость (тождество противоположностей) разных определений (атрибутов, предикатов) одного и того же субъекта — субъекта логики и логического субъекта. В логике Гегеля таким всеобщим субъектом мысли оказывается... сама мысль (Идея), понятая как Дух. И субъект мышления, и логический субъект (предмет мысли) тождественны в конечном счете самому процессу мышления (здесь: познания и самопознания), взятому в целом.

Иначе — в логике парадокса. В парадоксе мысль должна логически выявить и осмыслить формы воспроизведения в мысли "субъекта мысли" и "предмета мысли" как нетождественного мысли, немыслимого... бытия.

Этот парадокс наиболее целостно и парадоксально сосредоточивается по отношению к самому бытию человеческого Я и со-бытию Я и Ты. Логическое определение моего Я всегда есть принципиально "несамоотносимое" определение, что уже изнутри требует переосмыслить картезианский подход к мышлению.

Вот почему, как я предполагаю, определение философской логики начала логик, логики культуры как логики парадокса является наиболее перспективным ее определением.

Но начало самой логики парадокса возникло в предельном развитии (и превращении) логики "наукоучения".

Здесь я вплотную подошел к задачам предстоящего исследования.