В АВГУСТЕ 1911 ГОДАблагодаря содействию главы правительства П. А. Сто­лыпина в Москве состоялся первый общеземский съезд по народному образованию. 10 страница

А известный писатель русского зарубежья Ф. А. Степун описывает перемены в Подмосковье, всегда страдавшем от малоземелья, чересполосицы и скудного инвентаря:

«<...> У нас в Московской губернии шло быстрое перераспределение земли меж­ду помещиками и крестьянством. Подмосковные помещики... беднели и разорялись с не­вероятною быстротою; умные же и работоспособные крестьяне, даже не выходя на отру­ба, быстро шли в гору, смекалисто сочетая сельское хозяйство со всяким промыслом: многие извозничали в Москве, многие жгли уголь, большинство же зимою подрабатыва­ло на фабриках. Большой новый дом под железною крышею, две, а то и три хорошие ло­шадки, две-три коровы — становились не редкостью. Заводились гуси, свиньи, кое-где да­лее и яблоневые сады. Дельно работала кооперация, снабжая маломочных крестьян всем необходимым, от гвоздя да сельскохозяйственной машины.

Под влиянием духа времени и помещики все реже разрешали себе отказывать крестьянам в пользовании своими молотилками и веялками. Ширилась земская деятель­ность. Начинала постепенно заменяться хорошей лошадью мелкая, малосильная лоша­денка — главный строитель крестьянского хозяйства. Улучшались больницы и школы, налаживались

кое-где губернские и уездные учительские курсы. Медленно, но упорно рос­ла грамотность <...>» [98, с. 115].

В развитие темы об итогах и перспективах реформы стоит обратиться к зару­бежному изданию «А. В. Кривошеин» [27], в котором с прочной опорой на архивы и ра­боты наших современников приведены обстоятельные и исчерпывающие сведения, на­чисто разбивающие миф о «крахе столыпинских реформ». В одной из глав («Проведение в жизнь земельной реформы») автор, К. А. Кривошеин, сын бывшего министра земледе­лия А. В. Кривошеина, разъясняя сущность намеченных аграрных преобразований, дает анализ результатов реформ. Как уже было сказано ранее, автор совершенно справедливо обращает внимание на то, что реформа преследовала двойную цель: создание класса кре­стьян-собственников и коренную перестройку земельных угодий, то есть землеустройст­во, причем, «если вторая цель имела самостоятельное значение, то первая получала ре­альное значение только при достижении второй». Однако впоследствии в изложении хо­да реформы «первая цель, т. е. укрепление наделов в собственность, отделяется от вто­рой, больше того — в укреплении усматривается все содержание и значение реформы, статистики часто ограничиваются цифрами, к укреплению наделов относящимися». Между тем, как совершенно справедливо замечает автор, «если бы реформа свелась к простому юридическому выделению отдельных домохозяев путем укрепления за ними наделов, то она не только не создала бы крепкого класса собственников, но, укрепляя вместе с наделом и „аршинную" чересполосицу, переделами иногда ослабляемую, приве­ла бы к экономически отрицательным результатам» [27, с. 87].

Автор особо подчеркивает, что укрепление оправдывалось только землеуст­ройством, и главным критерием успеха реформ следует считать не число выделивших­ся на хутора и отруба, а площадь землеустроенных хозяйств. Далее он отмечает, что За­кон от 29 мая 1911 г., дополнявший Указ 9 ноября 1906 г. и Закон от 14 июня 1910 г., пре­доставивший и отдельным домохозяевам право выдела на хутора и отруба без предвари­тельного укрепления надела, лишил укрепительный процесс прежней привлекательно­сти. Последний закон, по сути, стирал все различия «между землей укрепленной и об­щинной, распространяя землеустроительные действия одинаково как на ту, так и на дру­гую» [27, с. 89].

В связи с этим показательна таблица [27, с. 92], позволяющая сравнить движе­ние ходатайствоб укреплении и заявленийо землеустройстве на период реформ:

Приведенные данные в достаточной мере выявляют главный просчет крити­ков реформы, выставляющих в качестве основного подтверждения ее «краха» сокраще­ние крестьян, стремящихся выделиться на хутор или отруба. Главным, как считал сам

Столыпин, было улучшение землепользования, которое на первых этапах реформы (Г. С.) могло быть достигнуто только закреплением земли и выходом на хутора.

Если обратиться к результатам реформ, прерванных I мировой войной, то по­лучается, что «при общем числе 14,6 миллионов надельных дворов по 47 губерниям Ев­ропейской России, на 5,8 миллиона домохозяев, подавших заявления о землеустройстве, подготовка к выполнению их просьб заканчивалась в 1915 г. для 3,5 миллиона, были за­вершены и юридически утверждены землеустроительные операции для 2,3 миллиона до­мохозяев; фактически же к 1 января 1915 г. было завершено в натуре, включая установку межевых знаков, но, частично, еще не утверждено землеустройство 2485 тысяч надель-ных дворов на площади в 21 311 225 десятин. Это составляло 16,8% надельных дворов и 17,2% площади надельной земли, без казачьей. Следовательно, в 1915 г. из 14,6 миллио­нов домохозяев 23% (3,4 миллиона) было уже вовлечено в укрепительный процесс, а 40% (5,8 миллиона) в различный от него землеустроительный процесс, как „участковый" (хутора и отруба), так и „групповой" (реорганизация общин), причем, оба процесса бы­ли завершены на площади превосходящей территорию Италии» [27, с. 91].

Автор также исследует процесс в общинах крестьян, где переделы не произво­дились с 1861 года — так называемых «стародушников», наделы которых по закону 1910 года автоматически признавались их единоличной собственностью, причем желающие оформить свои права могли затребовать соответствующие «удостоверительные акты», не дававшие, однако, никаких дополнительных прав.

«Таковых было затребовано 618 000 до 1915 г., при общем числе 3489 898 об-щинников-беспередельников в 1911 г., составлявших около трети всех общинников; зна­чительность последней цифры показывает, насколько процесс отмирания общины по­всеместно зашел далеко» [27, с. 93].

Кривошеин далее обращается к статистике образования на основе единоличной собственности хуторов и отрубов (которые «нельзя смешивать с укреплением наделов в соб­ственность без сведения их к одному месту»), приводя цифры по результатам 1916 года из авторитетного труда П. Н. Першина «Участковое землепользование в России» [27, с. 92]: