Основной источник___________________________________ 7 страница

Кросс культурные исследования

Исследования представителей различных культур называются кросс-культурными. Часто психологи, проверяющие закономерности развития на представителях одной куль­туры, хотят понять, является ли это универсальной закономерностью, и если это так - ис­пользуется данный метод. Кросс-культурные исследования сравнивают выборки из двух или более культур по определенной психологической переменной. Различия обычно объ­ясняются или разнообразием условий социализации, или генетическими факторами. Но большинство считает именно социальные факторы в качестве возможной причины. Ис­следования, проведенные в начале ХХ века, в основном были направлены на изучение не­развитых культур и обществ, описываемых как примитивные.

Методы социально-психологического исследования 250

Обычно психологи тестировали членов таких обществ на зрительные иллюзии и за­дачи счета. Основное внимание уделялось тому, что у них отсутствует, включалась опре­деленная доля этноцентризма. Западные психологи, которые приветствуют друг друга ру­копожатием и прямым взглядом, были склонны описывать приветствия, используемые в рамках других культур (например, наклон головы без контакта глазами) как отличные от нормы. В данном случае имело место этноцентрическое описание, в котором интерпрета­ция основана на сравнении изученного поведения с собственным, взятым в качестве нор­мы или эталона в исходной системе координат. Этноцентризм обычно приводит к невер­ным интерпретациям поведения. В Мозамбике детей попросили выполнить обычный про­ективный тест «рисунок человека». Мелкие рисунки в углу листа были интерпретированы как плохое представление детей, вызванное вековой колонизацией Мозамбика со стороны Португалии, несмотря на то, что исследование проводилось, когда он уже был независи­мым. А размер рисунков был вызван строгой инструкцией не тратить зря бумагу в тяже­лое для страны время.

Нисбет (Nisbet, 1971) утверждал, что кросс-культурный метод - это лишь замаски­рованный наукообразный способ обоснования расположенности европейской культуры на вершине иерархии. Кемпбел считал, что некоторая преодоление этноцентризма может быть достигнуто при использовании схемы, когда исследователь из культуры А изучает культуры А и В ( общая схема кросс-культурных исследований), а исследователь из куль­туры В изучает культуры А и В.

Работы, не имеющие этноцентрической окраски можно найти у социальных антро­пологов, проводящих интенсивные включенные наблюдения в исследуемых культурах на протяжении длительного периода времени. Они изучают эти культуры вне сравнения со стандартами западной культуры, акцентируясь на изучении местных традиций, норм, табу и специфике социального взаимодействия.

Классическим примером являются исследования Маргарет Мид девочек подростков Самоа, различия в ролевом поведении в Новой Гвинее. R. Benedict (1934) использовала термин «культурная относительность» для обоснования необходимости понимания инди­видуального поведения в данной культуре посредством включения рефлексии мировоз­зрения и собственной культуры исследователя.

На этот момент указывают многие психологи, считая, что зависимые и независимые переменные в строго контролируемых исследованиях трудно или невозможно сравнить из-за культурных различий.

Количество кросс-культурных исследований возросло в конце 60-х годов. Совре­менные исследования не имеют такой доли этноцентризма, как раньше. Например, стадии морального развития, по Колбергу, были изучены в Тайване, Турции, Мексике, Индии и Кении, где были получены сходные результаты. Но современные исследования Миллера и др.(1990) показывают, что теория Колберга не совсем верна. Например, он нашел, что в Индии в основном при решении нравственных проблем используют понятие социальных обязанностей, в то время как американцы более индивидуалистичны и концентрируются на правах человека

Важной областью применения кросс-культурных исследований является приспо­собление к новой культуре (во время эмиграции или других объективных факторов), когда

Кросс-культурные исследования

создаются специальные программы по снижению стресса от такой перемены привычных условий жизни.

Исследование может быть кросс-культурным, лонгитюдным или использующим метод поперечных срезов и при этом либо экспериментальным, либо нет. Но в большинст­ве своем это не экспериментальные, а исследования, основывающиеся на использовании наблюдений, адаптированных тестов, шкал и интервью. Если в качестве независимой пе­ременной используется межкультурные различия, берется схема ex post facto. Выборка должна быть рандомизированной, что крайне сложно осуществить.

В последние годы, во многом благодаря работам Х. Триандиса (1994) и его коллег, метод кросс-культурных исследований начал приобретать новое содержание, и прежде всего - в связи с дифференциацией итического и имического аспектов. В случае итики речь идет об изучении общего в различных культурах, в случае имики - культурно специ­фичного, уникального.

Имический аспект обусловил необходимость нового осмысления возможностей ис­пользования инструментов применительно к западной и другим культурам. Преодоление этноцентризма в исследования было обусловлено отказом от традиционных позитивист­ских методологических оснований и господствовавшего в течении десятилетий, особенно в рамках бихевиористской традиции, стремления к открытию универсальных законов по­ведения (см. табл. 26).

Таблица 26. Преимущества и недостатки традиционных кросс-культурных иссле­дований

Методы социально-психологического исследования 252

Понимание сложности кросс-культурных исследований можно проиллюстрировать на примере оценки уровня интеллекта у представителей разных культур, приводимом Три-андисом в работе - «Культура и социальное поведение» (1994, с. 57-62). По его мнению, прежде чем делать какие-либо обобщения в плане интеллектуальных различий, исследова­тель должен знать следующие моменты:

1. Две культуры могут обладать отличающимися определениями интеллек­
та. В некоторых интеллект определяется, как «вдумчивость, точность,
безошибочность», в некоторых - как «послушание старших».

2. Инструкции могут пониматься не одинаково, что особенно заметно в от­
ношении культур, имеющих небольшой опыт решения задач предъявляе­
мого типа.

3. Уровень мотивации может быть различным, во многих культурах любое
тестирование вызывает настороженность.

4. Могут иметь место различные реакции на исследователя, например, во
многих культурах не принято раскрываться перед незнакомцем.

5. Значение тестовой ситуации может быть разноплановым. Как показали
Бонд (Bond) и Ченг (Cheung, 1984), язык инструктирования может оказы­
вать существенное влияние на результаты.

6. Многие люди в ситуации тестирования уровня их интеллекта начинают
паниковать.

7. Во многих культурах реакции разнятся: в одних - люди отвечают на во­
просы только тогда, когда абсолютно уверены в своих ответах, в других -
склонны отвечать на любые вопросы без разбору.

8. Одни и те же образцы в разных культурах могут оказаться не эквивалент­
ными. Языковые, возрастные, половые, региональные различия выступа­
ют в качестве детерминирующих факторов восприятия.

9. Этическая приемлемость используемого метода может быть различной.
Так, в некоторых культурах женщина не имеет права на мнение, отличное
от мнения мужа.

Подобные отличия можно перечислять до бесконечности. Однако проблема не в констатации различий, а в механизмах их преодоления. В числе возможных называется привлечение к исследованию конкурирующих гипотез, выведение предложенного Триан-дисом, Кашимой (Kashima), Шимадой (Shimada) и Виллареалем (Villarreal) индекса ак­культурации, позволяющего учитывать реальные культурные отличия, особенно в оценках эмигрантов, проходящих процесс адаптации к новой культуре. Определенную помощь могут оказать здесь методы математической статистики, в частности, факторного анализа

В целом можно говорить о следующих условиях продуктивности кросс-культурных исследований:

1. Прежде чем выявлять различия между культурами, следует определить
максимально возможное количество сходств между ними; наличие тако­
вых является гарантией адекватной оценки.

2. Необходима разработка исследовательских методов в отношении ко всем
сравниваемым культурам с учетом их своеобразия, для чего полезно при­
влечение фокусных групп и специалистов, представляющих данную

Кросс-культурные исследования 253

культуру. Посредством варьирования стимульного материала, уточнения его интерпретаций со стороны представителей изучаемой культуры необ­ходимо добиваться тождества значений.

3. Культурные различия должны демонстрироваться посредством привле­чения ряда методов, в частности оперантных, предполагающих предъяв­ление минимума стимульного материала и получение множественных от­ветов, и респондентных, предполагающих однозначную реакцию изучае­мых на стимульный материал.

При анализе данных не следует забывать о собственной субъективности исследова­ния в их интерпретации, снижении влияния проекций, этноцентрических и андроцентри-ческих предубеждений.

В заключение предлагаем критерии квалифицированного кросс-культурного

исследования (Triandis, 1994, c. 85-86), включающего как можно большее

количество сходств между изучаемыми культурами и лишь дополняемых

различиями;

использующего мультиметодные и конвергирующие исследовательские

процедуры;

не включающего взаимоисключающие гипотезы;

включающего имическое измерение этических конструктов, сопровождае­мое разработкой итических показателей, генерируемых для каждой культуры для схватывания итических конструктов; этически проведенного;

предполагающего учет влияния этноцентрических и андроцентрических предубеждений самого исследователя.

Феноменологическое интервью

Особое место среди методов психологического исследования занимает феномено­логическое интервью, разработанное на теоретическом фундаменте экзистенциально-феноменологического подхода. Поллио, Хенли и Томпсоном. Его цель - в достижении точного и значимого описания мира повседневных переживаний в их максимальном при­ближении к тому, как они проживаются и описываются конкретным человеком примени­тельно к конкретной ситуации (1997, c. 28). С точки зрения авторов, «психология более не может оставаться психологией третьего лица, как это принято в естественных науках, или психологией первого лица, как это было характерно для ранних интроспекционистов или представителей гештальт психологии, а должна быть свободной в выборе методов второго лица, для которых характерно избрание диалога в качестве ведущего метода. И хотя про­цедуры первого и третьего лица продолжают оставаться уместными при изучении некото­рых вопросов и феноменов, процедуры второго лица более подходящи для задач описания человеческих жизненных переживаний. В отличие от процедуры третьего лица, прини­мающей психологию незнакомца, и процедуры психологии первого лица, подходящей к человеку как отшельнику, диалогические методы обогащают и себя и других (меня и тебя), проясняя значения друг для друга в процессе установившегося диалога между ними. Диа­лог позволяет говорящему не только описывать свои жизненные переживания; он также

Методы социально-психологического исследования 254

требует от них прояснения значений вовлеченных других людей и, возможно, их реализа­ции в процессе разговоров самих по себе. К своей выгоде методы второго лица могут при­водить к точной психологии, зависящей как от моей, так и от вашей удовлетворенности переживаниями некоторого события или феномена, выраженных в словах, понятных друг для друга» [там же, c. 29].

Вопросы, утверждения и обобщения, используемые интервьюером, направлены на вызывание описаний, ориентированных не на подтверждение теоретической гипотезы, а на фокусирование максимально детализированных описаний жизненных переживаний. Интервьюер поддерживает диалог вопросами, типа: «На что это было похоже?»; «Что вы чувствовали, когда это произошло?», подключает вопросы и самого информанта.

В феноменологическом интервью имеет место не исследование в традиционном академическом смысле, а со-исследование участвующих сторон. Здесь задача исследова­теля - в экстернализации репрезентаций без каких-либо предубеждений и искажений. Как и в психоанализе, особое внимание уделяется снятию собственных проекций, максималь­но возможному взаимопониманию.

В контексте такого интервью вопросы обладают описательной и вспомогательной функцией и ни в коей мере не направлены на оценку предсуществующих взглядов, атти-тюдов или знаний. Диалог выступает скорее в качестве аспекта разговоров, нежели просто вопросов и ответов. В силу поточности диалога интервьюер делает паузы, задает вопросы, казалось бы, не вписывающиеся в обсуждаемую тематику.

Задача интерпретации огромных массивов информации, получаемой в процессе ин­тервью, довольно сложна. Спектр используемых средств анализа информации варьируется от контент-анализа до постпозитивистких герменевтических процедур толкования.

Для эвристических целей возможно описание интерпретируемых структур в поня­тиях следующих контрастных пар:

категориальный - герменевтический

номотетический - идиографический

структурный - эмпатический

подтверждающий - опровергающий

Данные дихотомии отражают контрастные аспекты оцениваемой информации, фик­сируя внимание исследователя на повторяющемся и на уникальном, субъективном, отно­сительно объективном и т.п.

Применительно к текстам жизнеописаний используются два типа интерпретацион­ных процедур: «взятие в скобки» и «герменевтический цикл».

«Взятие в скобки» или «закавычивание» направлено на приостановку влияния предшествующих представлений, предположений, предубеждений, тенденциозности.

Так как «взятие в скобки» не всегда удается, предусматриваются три процедуры их преодоления: 1) анализ исследователем причинных оснований проведения им изучения данного вопроса; 2) возможность избежать навязывания личных значений интерпретируе­мому содержанию, достигаемому посредством использования языка информанта; 3) ин­тервью в условиях группового обсуждения как своеобразной оценки соответствия интер­претации анализируемому тексту.

«Герменевтический цикл» представляет собой интерпретационную процедуру, предполагающую продолжительный процесс связывания частей текста в единую целост-

Феноменологическое интервью

ность; позволяет преодолеть относительно линейную процедуру интерпретации посредст­вом постоянного обращения к различным частям текста в попытке понимания взаимоот­ношений предшествующих текстов с постшествующими и т.п. Любой абзац текста пони­мается в его взаимосвязи с целым. Логика герменевтического исследования реализуется тремя путями интерпретаций: групповой, идиографической, номотетической. Функцией групповой интерпретации является ориентация и исследователя, и группы на природу данных. Идиографическая интерпретация предполагает выяснение индивидуальных осо­бенностей конкретного случая, описанного в тексте конкретного интервью. Номотетиче-ская интерпретация предполагает анализ всех интервью в контексте схватывания общего.

Наиболее уязвимым моментом феноменологического интервью является валид-ность в ее традиционном понимании. A. Giorgy предлагает следующее определение валид-ности феноменологического исследования: видение информантом того, что видит иссле­дователь вне зависимости от того, согласен или не согласен он с этим видением [1975]. Столь вольно трактуемое понятие валидности, тем не менее, вполне соотносимо с эколо­гической валидностью, которая трудно достижима при традиционном, подходе. Некото­рые исследователи считают, что валидность должна в конечном счете рассматриваться в понятиях беспристрастности, а не следования идеализируемой парадигме естествознания (Polkinghorne [1997]; Spence [1987]). Своеобразный компромисс представлен в следующей форме (см. табл. 28).

Таблица 28. Феноменологическая концепция валидности

Методологические интересы

Интересы жизненных переживаний

Точность

Соответст­вие

Правдопо­добность

Разъяснение

Приводится по: [Pollio, Henley, Thompson, 1997, с. 55].

Чтобы считаться валидным, феноменологическое исследование должно соответст­вовать всем четырем представленным выше критериям. В целом оно представляет собой весьма специфический метод исследования, обладающий высоким потенциалом продук­тивности применительно к изучению жизненных переживаний человека в их реальных проявлениях.

Соотношение количественных и качественных методов в психологи­ческом исследовании

Проблема соотношения количественных и качественных методов психологическо­го исследования в последние годы начинает приобретать новое содержание. В наиболее рельефной форме это проявляется в контексте «оживления» психологии, отказа от мето-

Методы социально-психологического исследования 256

дов, разработанных для анализа неживой природы в естествознании, перехода к методам, учитывающим специфику сущности человека.

Ряд исследователей рассматривает количество и качество как фундаментальную ди­хотомию в исследовании социального бытия личности и ее окружения, по отношению к которой существует три возможных решения: 1) признание количественных измерений единственно научными, так как только при их наличии возможно оперировать «объектив­ными» данными по аналогии с естественными науками (позитивизм); 2) количественные измерения не применимы к психологической феноменологии в принципе, так как изме­ряемы лишь косвенные проявления психики в виде поведенческих реакций (социальный конструктивизм); 3) возможен компромисс, позволяющий использовать продуктивные возможности как количественных, так и качественных данных (методологическая триан­гуляция).

Ряд авторов придерживается мнения, что конфронтация количественного и качест­венного подходов является искусственной, так как на деле они представляют два подхода к изучению одних и тех же феноменов, две стадии одного и того же процесса исследования, в котором качественный подход поставляет идеи, изучаемые в последующем посредством количественного подхода (Clarle, Carter, 1998, c. 3).

Короче, один исследует явления в изоляции или при минимизации влияния посто­ронних факторов, что приводит к возможности контроля над ситуацией со стороны иссле­дователя. Варьируя один аспект в единицу времени и наблюдая имеющие место измене­ния, возможно установть взаимоотношения между факторами, когда же феномен изымает­ся из естественных условий своего проявления, он изменяется. В результате выявленные закономерности становятся искусственными, не соотносимыми с реальным миром. Любая попытка лабораторного моделирования реального мира обречена на неудачу в виду невоз­можности реконструирования контекста реальности в сознании субъекта, что порождает проблему экологической валидности. Таким образом, чем строже исследователь контро­лирует ситуацию, тем она искусственнее.

Эта искусственность приводит, по выражению Хейеса, к постепенному снижению ценности количественных методов (в том числе и высокоструктурированных теорий) по причине их ориентированности на идеализированную модель физического эксперимента, провозглашающего надежность, генерализуемость и переопределение валидности [1998, c. 2].

Лежащая в основе использования количественных методов идея обеспечения «на­учности» и логической последовательности результатов психологического по аналогии с эталоном физики приводит к тому, что природа социального мира становится менее про­блематичной, нежели природа естествознания - частично скрытая, в зависимости от об­стоятельств, но принципиально раскрываемая посредством соответствующим образом организованного исследования. Наиболее существенно с этой точки зрения чтобы мы бы­ли уверены в том, что измеряем; и чтобы организация исследования была такова, чтобы заключения исследователя, логически следовали из очевидности [Sankey, 1997, c. 147].

Настойчивое требование надежности исследовательских результатов сводит на нет изучение необычных или исключительных человеческих переживаний, в то время как по­иск генерализуемых правил приводит к созданию нормативных методов, в свою очередь сводящих на нет возможности изучения уникальных для данной личности человеческих

Соотношение количественных и качественных методов 257

переживаний. Валидность переопределяется самоустраивающимся образом, делая акцент на сравнение новых методов с предустановленными критериями и тем самым снижая воз­можность соотнесения изучаемого поведения с его проявлениями в условиях повседнев­ной жизни; в результате у научного сообщества вырабатывается скептическое отношение к использованию количественных методов.

Попытки привлечения компьютерного моделирования к исследованию психологи­ческой феноменологии опять-таки приводят к неудаче. Блестящая имитация все равно не походит на реальность. Как подчеркивает D.E. Polkinghorne: «наша виртуальная реаль­ность, создана биологической природой, культурой и языком, в которые мы вплетены. Не существует машин, способных проверить валидность наших переживаний. На наши пере­живания нельзя полагаться как на репрезентирующие реальность, точно также как наши размышления не являются зеркалом порядка реальности. У нас нет надежных эпистемоло­гических оснований для построения наших знаний. Наши переживания всегда фильтруют­ся интерпретативными схемами» [1997, c. 149]. Так как эта фильтрация неизбежна, стано­вится невозможной точность количественных показателей реальности в силу недоступно­сти подхода к ней количественными методами.

Критическое отношение последним привело к повышенному интересу к методам качественным, что особенно ощутимо на исследовательском уровне.

При этом качественное исследование часто ассоциируется с субъективизацией, гу­манитаризацией и тому подобной терминологией, в то время как количественное - с науч­ностью, особенно в естествознании.

В более широком плане они обсуждаются в аспекте различных эпистемологических оснований и исследовательских парадигм. B. Wildemuth утверждает, что различие количе­ственных и качественных методов, представляющих позитивистскую и интерпретативист-скую парадигмы, заключается в том, что первая признает существование объективной ре­альности как независимой от исследователя, а вторая рассматривает ее как субъективную и социально конструируемую. Бредли говорит, что «позитивистский подход с его направ­ленностью на нахождение статистической регулярности поведения ориентирован на выяв­ление и измерение изучаемого поведения. В противоположность этому, интерпретативный подход, с его направленностью на понимание социального мира с точки зрения дейст­вующего в нем, ориентирован на детальное описание познавательных и символических действий, точнее значений, ассоциируемых с наблюдаемым поведением» (1993, c. 431). G. Morgan и L. Smircich (1980) доказывают, что решающими являются именно онтологиче­ские и эпистемологические основания, выделяя широкий спектр возможных позиций, на­чиная с объективистской, опирающейся на онтологические основания рассмотрения ре­альности как конкретных процессов и структур объективной реальности и кончая соци­ально конструктивистской, опирающейся на представление о реальности как результате мыслительной активности субъекта. В частности, Г.А. Ковалев [1987] рассматривает процесс эволюции психологических парадигм как переход от субъект-объектной к субъект-субъектной, косвенно поддтверждая тем самым необходимость смещения акцентов и в области превалирующих методов исследования от количественных к качественным в силу избранной одномерной логики рассмотрения. Пиджен и Хенвуд (K. Henwood) говорят о двух полюсах - движении от объекта к субъекту в случае позитивизма

Методы социально-психологического исследования

и конструировании объекта субъектом - в случае социального конструктивизма (1998, c. 248).

Объективистски ориентированные исследователи стремятся к обособлению субъек­та от исследуемого объекта в целях постижения объективных законов реальности. Субъек­тивистски ориентированные исследователи, наоборот, стремятся поместить субъекта в контекст ситуации для более углубленного понимания. Таким образом, отношения между субъектом и объектом становятся индикатором предпочитаемых онтолого-эпистемологических оснований.

Отражение различий в субъект-объектных отношениях находят свое выражение и в теории. В субъективистски ориентированных исследованиях теория порождается в про­цессе исследования, в объективистски ориентированных - формулирование гипотез пред­шествует эмпирическому исследованию, истина здесь единственна, как и пути ее дости­жения. В субъективистском исследовании существует возможность признания валидности ряда теорий, основывающихся на разных интерпретациях. Морган и Смирчич предлагают следующее описание спектра имеющих место дискуссий по проблеме объективное - субъ­ективное (см. схему 29).

Схема 29. Сеть основоположений, характеризующих дебаты по проблеме объектив-ность - субъективность в социальных науках