Эта особенность режиссерского решения была справедливо

отмечена критиками как решающая в успехе спектакля. ≪Очев

и д н о ,—писал П. Громов,—что успех новой постановки ≪Оптимистической

трагедии≫ объясняется, в первую очередь, тем, что

Режиссер и актеры нашли в этой пьесе богатый, жизненно сложный

Материал для создания полноценных, резко индивидуализированных

Образов-характеров и что именно возможность напряженных

душевных усилий, необходимых для ≪разгадывания≫

А. В. Л у н а ч а р с к и й . О театре и драматургии, т. 1. М., 1958, с. 691.

П. А. М а р к о в. О театре, т. 1. М., 1974, с. 321.

Жизненной логики этих характеров, именно внутренняя обоснованность,

Правда человеческих судеб при самых причудливых

их поворотах и привлекает в этом случае зрителя в театр≫.1

Утверждая роль режиссера в театре, Товстоногов выступает

Против режиссерского своеволия, когда оно становится самоцельным.

Товстоногову, как большому художнику, свойственна обостренная

Чуткость к изменениям в художественной жизни, к тем

Процессам, которые происходят в самом близком ему искусстве

—в искусстве театра.

Товстоногов был одним из тех, кто выступал за утверждение

Ведущей роли режиссера, выступал с позиций человека, уверенного,

Что только режиссер ведет сегодня театр, что только он

определяет сегодня успех. В 1962 году он писал не без раздражения:

≪Надо окончательно договориться о месте режиссера

в театре. Режиссера, как и полководца, не выбирают≫.2 Вот

какие сопоставления, вот какая категоричность!

Через пять лет он предупреждает и прогнозирует: ≪Примат

Режиссера стал нынче модным. Появилась тенденция некоего

режиссерского ≪самовыявления≫, особенно в спектаклях совсем

Молодых и несомненно талантливых режиссеров. Они находят

Неожиданные, смелые художественные решения, у них есть определенность

Гражданской позиции, и в то же время в их спектаклях

Редки яркие сценические портреты, характеры... Это холодные

Произведения, подчиненные мысли, не согретые дыханием

Большого человеческого чувства.

Сегодня это модно. В завтрашнем театре, я уверен, эта

мода пройдет≫.3

Власть режиссера должна, по мысли Товстоногова, быть

в творческом плане разумно ограничена, вернее, подчинена задаче

Сценического выявления замысла драматурга. Это для

Него непреложная истина, символ веры.

О том, что режиссер обязан идти в ногу с автором, что цель

И смысл его работы —воплотить замысел автора, Товстоногов

Твердит почти назойливо. Он повторяет эту мысль в статьях,

Докладах, на занятиях со студентами и молодыми режиссерами.

Когда ему кажется, что он вынужден идти против автора,