В ОЖИДАНИИ КОНЦА

ИзКабула, как отеческая ласка, на высоту две шестьсот стали всё чаще доходить слухи о скором выводе наших войск из Афганистана. Мужики взялись с надеждой обсуждать весть в курилках, столовых, полётах, засадах. Вес­на несла твердую надежду на скорый конец войны.

После каждого привезенного из главного штаба слушка несколько дней не проводился разведоблёт. Батины ребята не совали нос даль­ше блокпоста. Народ, не таясь, стерёгся. Нет-нет, да по вечерам вокруг припрятанной фляж­ки со спиртом всё смелее крепли голоса: «Что мы тут забыли?» После третьего тоста, стоя, с тоской задумывались о доме.

Нынешней ночью пришла очередь Виктора, как представителя руководящего состава час­ти, обходить посты. Осмотр он начал за пол­ночь. Рядом бесшумной тенью скользил началь­ник караула из пехоты. На небе ни звёздочки, темень, хоть глаз выколи.

— Стой! Кто идёт? — и офицеры тут-же встали как вкопанные. На войне шутки с часо­выми плохи.

— Пароль!— часовой-узбек стоял очень далеко по ветру.

— Караганда, — негромко ответил Виктор и продолжил движение, уверенный, что часо­вой расслышал.

— Стой! Стрелять буду! Стой!— с явным испугом проверещал солдат.

— Стою! — разозлился начкар.

— Стреляю! — проорал часовой.
Виктор с начальником караула рухнули, как подкошенные, на двенадцать сантиметров ниже длиннющей дорожки из трассиру­ющих пуль.

— Морду расхлещу идиоту, — шипя в снег, безпомощно ругался Виктор.

— Расхлещешь, когда магазин опустеет, — стервенел рядом начкар.

Через двадцать минут солдата на пинках до­несли до караульного помещения.

Абсолютно нелётная вторые сутки погода больше всего радовала «Чайку». У Аркаши был день рождения. В столовой, по фронтовым мер­кам, столы ломились от изобилия. Местный, пока ещё трезвый бомонд ревниво делил глазами слабую половину. Всё шло достаточно пристойно к на редкость спокойному заверше­нию, когда Виктор определил, что отсутствует почему-то руководство спецназа.

Недолго поискав, он нашел Батю вместе с именинником в комнате боевой подготовки. Тишком исчезнувшая пара, вальяжно раскинув­шись в креслах и положив ноги на стол, пуляла пеплом сигарет в угрюмого пленного «духа»:

— Мы тебе говорили, что, если ещё раз по­падешься, — голову оторвём? Говорили? — возбуждался виновник торжества. — Ты клялся Аллахом, что мирный, что не ты наводил «духов» на наши блокпосты? Чего ты молчишь, ша­калья твоя рожа?! Батя, что делать с ним бу­дем? — голосом прокурора после минутной пе­редышки обратился к командиру Аркаша.

Блаженко странно и многозначительно мол­чал. Виктора оба как будто не видели.

— «Душок», эта безделица, приготовлена на твоей кухне? — Батя в звенящей тишине спокойно помахивал перед носом пленного бу­сами, сделанными из человеческих ушей. — Когда тебя брали, ты пытался их втоптать в землю. Не успел. Здесь шесть правых и один­надцать левых ушей. Дорогого стоит это ук­рашение...

В звенящей тишине был слышен двухсоту-дарный гильотинный стук сердца пойманного, глаза остановились и не мигали.

— Ставки у вас те же? За правое офицерс­кое ухо — сто тысяч афгани, за левое солдатс­кое — пятьдесят, да?!

У Аркаши змеились губы, по лицу носились нервные желваки. У пленного отвисла нижняя че­люсть, изо рта сходила обильная густая слюна.

— Дневальный! Дежурного по части сюда. Забирай! — ткнул на «духа» сигаретой Арка­ша.

Его вывели на деревянных ногах, руки свинцово висели плетьми.

— А-а, Витёк, как отдых? — Командиры наконец заметили пришедшего.

— Садись, брат, выпей с нами, — Батя по­додвинул стул.

— Народ гуляет? — спросил Аркаша, ставя перед Виктором стакан. — Сейчас покурим и пойдём в столовую.

...Через полчаса постучался дежурный по ча­сти. Блаженко разрешил войти. Дежурный лей­тенант стоял, переминаясь с ноги на ногу, не зная, как доложить.

— Ну, — подбодрил его Аркаша, — докладывай. Все свои.

— Товарищ, подполковник, «дух»... повесился.

— Сам? — спокойно спросил Батя.

— Сам, товарищ подполковник.

— Ну, сам, так сам, — не удивившийся Аркаша, вставая, затушил сигарету. — Пошли к нашим в столовую. Лейтенант, дневального сюда, пусть приберёт на столе, — подмигнул он Виктору.

В столовой расслабившийся после доброт­ного угощения коллектив, масленея глазами, слушал очередного рассказчика, беспрестанно похохатывая в наиболее сильных местах.

Речь шла о дерзко завершившемся неудач­ном отдыхе в одном из многочисленных тай­ных ташкентских злачных мест. Ушлые мест­ные шоу-теневики, нутром чуя прибыль, немед­ленно организовали «хаты психологической разгрузки» с вечно похотливой сладостью Во­стока — сказочкой из «Тысячи и одной ночи».

Слоняющихся в мучительном поиске развле­чений отпускников «Чайки» с приклеившимся к ним лётчиком из Баграма местные продавцы ночных бабочек вычислили сразу. Из медлен­но подкатившей «Волги» с трудом выпихнулся жирный узбек, напоминающий сказочного ко­лобка. Сладко глядя по сторонам припухшими глазами-полосками, он, соблюдая субордина­цию, обратился к старшему из «афганцев»:

— Командир, что хочишь? Отдых с хороши­ми девочками хочишь? Есть сладкий персик, да? Есть гранат, есть инжир...

Из магнитофона в машине слышались ма­нящие восточные напевы сказочных гурий. Стрелки шустро отсчитывали последние часы отпуска. Хмельной мозг:— самый глупый мозг. Быстро сошлись в цене.

Непривычные глазу роскошные апартамен­ты, журчащий фонтанчик в комнатном саду, скромные глазки пьяняще виляющих бедрами юных гурий притупили бдительность ордено­носцев. Побросав вещи в угол, фронтовики воз­легли на подушках и, не слушая друг друга, ста­ли вслух оценивать увиденное, при этом про­должая разглядывать всё вокруг.

Постепенно всё сильнее пьянея, они не за­метили, как танцовщицы тихо исчезли. Первым заподозрил недоброе лётчик, из последних сил приподняв килограммовые веки. На месте про­фессиональных гейш сидели, спокойно попи­вая чай, восемь громил. Пилот двумя резкими пинками привел друзей в чувство.

Спас их боевой опыт и умение концентри­роваться в минуту опасности. Сомнений уже не оставалось — это засада. Убедившись, что офи­церы в состоянии понимать происходящее, один из громил навел на них ствол и тихо, но внятно произнес:

— Рука на голова. Сидэть. Нэ двыгаца.

Очистив карманы горе-отпускников, стар­ший бандит приказал военным по одному брать свои вещи и подносить их к нему для осмотра. В этом и была его ошибка. Далее всё было, как на разведвыходах. Когда очередь дошла до баграмца, он спокойными и трезвыми движе­ниями достал из сумки не обнаруженный «ду­хами» двадцатизарядный пистолет «Стечкина», ткнул им в челюсть беспечного главаря и приказал всем его подручным лечь лицом в мозаику.

Деньги и ценности вернулись к своим преж­ним владельцам, тем-же путем проследовали и сбережения налётчиков. Союзные «духи», туго связанные спина к спине, с перебитыми ребра­ми, с кляпами во ртах, валялись в комнатном бассейне. Победители выпили на посошок и в воспитательных целях стеганули пару раз рем­нями узбечек-соблазнительниц. Убыли они на аэродром с житейским уроком и прибылью.