КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Глава девятая.
Иванов Григорий Романович, он же Гришаня, он же Барсук, сидел на кухнеу своей старинной приятельницы Юльки и изливал ей душу. Вообще-то внастоящий момент Гришаня, как он сам выражался, "крутил любовь" с другойдевушкой, но вчера, после похорон Владимира Николаевича, ноги сами привелиего сюда. Разумеется, был риск кого-нибудь здесь встретить, как никак они невиделись почти полгода. Но, с другой стороны, Гришаня, будучи убежденнымхолостяком, имел удивительное свойство: он умудрялся тихо, без ссор, истерикпокидать своих возлюбленных, а потом, так же тихо вновь появлялся нагоризонте. Из всех его приятельниц Юлька была самой умной, или, как он самговорил, "с понятием баба". Правда, это Гришаня понял, только оставив ее. - Переночевать пустишь? - без лишних предисловий, стоя у порога,спросил Григорий. - И всего-то? Если только переночевать - иди в гостиницу. Вот девка,даже бровью не повела, будто вчера последний раз виделись. - Ты же знаешь, я ни от чего не откажусь. - Гришаню было тяжелосмутить. Он отодвинул Юльку в сторону и прошел в комнату. - Ты одна? - А ты не слыхал, я два дня как замуж вышла. Сейчас муж с работыпридет. - Болтаешь. Кому ты кроме меня нужна? - Так уж и никому? Юлька сделала вид, что обиделась, но Гришаня понял,что, во-первых, мужским духом в квартире Юлии Антоновны Селивановой непахло, а во-вторых, что он прощен. У нее была черта, которая очень нравиласьобычно сдержанному и неразговорчивому Иванову: Юлька, несмотря на то, чтолюбила поприкалывать, умела хранить тайны - и свои, и чужие. В отличие отабсолютного большинства других женщин. В его теперешнем состоянии это быловажно. Будучи "бабой с понятием", молодая женщина сначала накормила гостя,затем постелила ему постель, не забыв сама лечь туда. Утром вновь накормилаи лишь затем, вымыв посуду и сев напротив него, сказала: - Ну, рассказывай. Вижу, что-то ломает тебя. Правильно, что ко мнепришел. Это вы, мужики, думаете, что баба только для постели нужна или детейрожать. Рассказывай. И он стал рассказывать. О том, как убили Воронова ипогиб хороший парень, его сменщик Пашка Воробьев, у которого двое детишекосталось. И еще о том, что он, Гришаня, вроде бы радоваться должен: в тотроковой вечер ему с хозяином рядом находиться было должно, но проклятыйрадикулит скрутил и - "я дома три дня провалялся, а тут включаю телевизор, атам такое". Болит все равно душа, болит. Будто и Ворона предал, и Пашкуподставил. - Это ты брось, Барсук, - перебила его Юлька. - Ты первым делом долженбыл в церковь сходить, Богу свечку поставить. Считай, что ты второй разродился... А спина-то как, болит? - Вроде бы лучше. А что? - Да так, просто о здоровье справилась... А ведь никакого радикулита утебя и в помине не было. - Юлька отхлебнула из бутылки пива и, усмехаясь,посмотрела прямо в глаза Гришане. - Почему это не было? Я и справку могу показать. - Ивановразволновался. - Ты на что намекаешь? - Да ни на что. Мы с тобой, Барсучок, в постели не в шахматы играли. Ужкак ты кувыркался - акробат, ни дать ни взять. А я же не зря почти семь летмассажисткой проработала, кое в чем соображаю. После приступа радикулита такне кувыркаются, дружок. Гришаня рассвирепел. - Ты, в натуре, хочешь сказать, что я сейчас тебе лапшу на уши вешаю? - Именно это и хочу сказать. - Юлька вновь пригубила пива и сталасмотреть на него еще наглее. - А справку свою ты у Дмитрича за бутылкудостал. Угадала? Ты здоров как бык, Гришечка. Неожиданно он схватился заголову обеими руками. Былого гнева не осталось и в помине. - Что же мне делать, что же мне делать? - Прежде всего не скулить. Ты здоровый мужик, а ноешь, как, простименя... - Если ты засомневалась в моей болезни, то уж милиция и подавно. - Слушай, Барсук, мне до работы час остался, а еще собраться надо. Тылибо всю правду расскажи, либо умолкай. Ни шантажировать тебя, ни в милициюбежать я не собираюсь. Только, повторяю, врать не надо. Думаешь, я поверила,что ты по Ворону так убиваешься? - Он хороший мужик был. Справедливый. И мне по жизни пару раз серьезнопомог. - Царство ему Небесное за это. Только у них, Гриша, у банкиров и прочихвсяких олигархов, судьба такая. Много денег - много риска. И он знал, чемрискует. Потому и на охрану свою не скупился. А вот, видишь, и охрана непомогла. Я же не думаю, - она сделала паузу, - что это ты его тогда... - Что ты, что ты, гадом буду - не я, но... - Все, хочешь - молчи, а мне пора собираться. - Сиди. Я расскажу. Думаешь, правду легко говорить? А тут такой случай- даже другу не расскажешь. И в себе все хранить - тоже мочи нет. Короче...Одним словом, виноват я в смерти Владимира Николаевича. Юлька уже не усмехалась, да и к пиву притрагивалась все реже. АГришаня, наоборот, выпил полный стакан, вытер рукавом рот и сталрассказывать: - Я не любопытный, но поскольку всегда рядом с Вороном находился,кое-что знал. Месяца два-три назад у него неприятности начались. Какие-толюди прижимать его стали. Он вначале этому значения не придал, но потом,видать, дело серьезный оборот приняло. Я как понимаю? Чем больше у тебяденег, тем больше врагов. Воронов своих старых врагов поборол - иуспокоился. А в бизнесе это ошибка. И еще какая - я так думаю... Волк старыйстал, а молодые волчата подросли и давай из его рта мясо рвать. ВладимирНиколаевич вначале думал по старым своим правилам с ними бороться. А у них,у волчат этих, правил вообще нет. Беспредельщики, одним словом. Но вначалевроде бы все у них усмирилось. Ворон наш даже немного повеселел, а тонервничал сильно. Даже покрикивать стал - на меня, на шофера... Раньше за ним такого не водилось. Ну вот.Меня-то это если и касалось, то постольку-поскольку. У нас на фирме естьначальник охраны, а я рядовой исполнитель. Учили закрывать охраняемого своимтелом, это - пожалуйста. Работа, привычное дело. - Хочешь сказать, ты Матросовым работаешь, - опять съехидничала Юлька.- Каждый день шефа грудью прикрываешь? - Я просто хотел сказать, что есть привычные вещи, к которым человекмоей профессии должен быть готов. А вот когда не знаешь, что делать... Наэтот раз Юлька ничего не сказала, а только погладила Иванова по руке. Тотпродолжил: - Есть у меня кореш. Ты его не знаешь. Года два мы с ним не виделись, атут вдруг позвонил. Давай, говорит, встретимся, поговорим за жизнь, прошлоевспомним, а заодно дельце стоящее обсудим. Я без задней мысли и пошел навстречу. Договорились в одной пивнушке на Никитской посидеть. Прихожу, а сним, корешком тем, еще двое. Это, говорит, друзья мои. Выпили мы зазнакомство. Поговорили. Говорили в основном мы с другом, те молчали. Я сразуотметил про себя - серьезные ребята. Даже мрачноватые. Слушали они нашуболтовню, слушали, а потом вдруг так спокойно говорят мне: хочешь, мол, идальше жизнью наслаждаться, Григорий Романович, или подохнуть желаешь? Явначале подумал, что шутят ребятки. Или водочки перебрали. А они мне дальшеспокойно так втолковывают, без затей. О Воронове, о том, что ему скоро конец- серьезные люди за него взялись... Иванов замолчал. - От тебя-то им что нужно было? Ты же сам сказал, что твое дело во всемэтом - сторона. - Они и били на это. Человек, мол, ты маленький. Мы тебя пожалели -кореш твой словечко замолвил, да и видим, хороший ты парень, правильный.Воронову все равно конец... Попросили они меня рассказать подробно о том, вкаких основных местах бывает Владимир Николаевич, как охраняют его. - И ты рассказал? - Нет, я побежал к Воронову рассказывать о том, что его пришить хотят,- опять вскипел Барсук. - Это тебе сейчас легко вопросы мне задавать. Шансмне эти ребята дали, понимаешь, шанс. Выжить. Короче, заваруха какая - особоне думаешь и под пулю лезешь без боязни. А здесь как? Ну, хорошо, послал быя этих ребят, рассказал бы все Воронову. Он мне - премию в сотню баксов, аутром меня в собственном подъезде грохнули. Тот же кореш и грохнул бы... - Ладно, успокойся. Потом что было? - Рассказал я им все. Они посоветовали на ближайшие три-четыре днябольничный взять, что я и сделал. Остальное ты знаешь. Да, в милицию менясегодня вызвали. К десяти. Задергался я, Юль. - Подожди. Те ребята на тебя вышли? - Пока нет. - Кореш тоже не появлялся? - После пивнухи я его не видел. - Знаешь, мне кажется, что все нормально будет. С убийства Вороновасегодня пятый день пошел. Сразу не тронули, значит, не тронут совсем. Этораз. - Не понял... - Да тут и понимать нечего. Ты - кто? Свидетель? Нет. Они, думаешь, непонимают, что ты не совсем осел - в милицию не пойдешь на себя заявлять. - Не пойду. - Правильно. Теперь о милиции. Справка твоя не липовая. СергейДмитриевич не дурак себя подставлять. Радикулит не свинка, никто не докажет,что его у тебя нет. Только ты ходи соответственно. - А как надо ходить? - Хотя бы рукой за поясницу держись. И помедленнее топай. Движенийрезких не делай. Теперь еще вот что: свидетели у тебя были, что ты три тедня в постели провалялся? - Конечно. Ко мне и браток мой приходил, и Борька Семенов, и... - Молодец, подробностей не надо. Так и отвечай, как было на самом деле. - То есть? - Не барсук ты, а баран. Не обижайся, я любя. Болезнь твоя, горе твоенеутешное, алиби твое - это факт. А встреча в пивной - это... - Как бы не факт? - Точно. Гришаня повеселел. Благодарный, он даже спросил у Юльки, пока онасобиралась на работу, о ее житье-бытье. - Как живу? Как видишь, не бедствую. Но крутиться много приходится.Даже у моих стариков в деревне под Вязьмой. Из салона массажного я ушла.Хожу по клиентам, кому массаж, кому маникюр, кому педикюр делаю. Народдоволен, я тоже не внакладе. Вот если еще и ты не раз в полгода будешьзаходить... - Гадом буду, Юлька. Ты - человек. Я ведь после тебя ни с кем... - Ладно, не трепись только... Слушай, может, ты тоже подскажешь мне. Уменя клиентка есть, жена консула... Страна в Южной Америке, забыла, какназывается, то ли Чили, нет, не Чили... - Бразилия? - А, не помню. Не важно. Богатая тетка. Говорит по-русски неплохо.Скучно ей здесь, хотя она целыми днями по выставкам шастает, на концертыходит. Рассказывала мне, что это она мужу карьеру сделала. Муж ее из бедных,а папа у синьоры миллионер. - А папу зовут дон Педро, он из Бразилии, где много диких обезьян. - Что-то в этом роде. Что же я спросить у тебя хотела? Ах, да! Тыкак-то рассказывал, что у Воронова племянница есть. - Есть. Софья Николаевна. Ребята говорили, что он воспитал ее. - Она с картинами связана, иконами, да? - С иконами? Нет, у нее, как это... галерея собственная есть. "Белаяроза" называется. Я был там, смотрел. По-моему, дрянь, а не картины. Или яне понимаю ничего. - Скорее, верно второе. А иконами она не занимается? Моя клиентка черезполгода хочет домой съездить. У них там как раз лето будет, у нас зима. Аона не любит зимы нашей. - Как это - лето? - Ты в школе географию проходил? - Да когда это было... - В южном полушарии все наоборот. Когда там жарко, у нас холодно, инаоборот. - Понял. - Так вот, эта синьора мне все уши прожужжала, как она в нашу культурувлюблена. Но покупать иконы в Измайловском парке ей не хотелось бы, мадамслышала, что там могут подделку всучить. - Юль, не, икон у нее нет, разве что она людей каких знает. - Поговори с ней, глядишь, мне чего перепадет, если моей синьоре чтоподыщут... Гришаня вновь погрустнел, будто вспомнил что. - Ты что? Впрочем, если трудно, не говори. - Да это нетрудно. Я вспомнил, как вчера на похоронах она ко мнеподошла. Тоже про болезнь спросила. И посмотрела странно так... Я, говорит,не чаяла тебя в живых застать, значит, долго жить будешь. Может,догадывается? - Брось. Ну, злится, конечно, ты же телохранитель его. Его убили, а тыжив. Что же теперь, тебе прощения у нее просить? Или она тебя с работыпопросит? - Не думаю. Она дядиным бизнесом заниматься не будет, это точно. Своюдолю получит - это да. Ворон ее любил, у него ведь ни жены, ни детей небыло. Только она. Богатая, стервоза... Слушай, есть икона. Точно. - Что? - Икона. Древняя очень. Недели две-три назад мы как раз с ВладимиромНиколаевичем к Софье Николаевне ездили. Я на кухне сидел с домработницей, аон племянницу уму-разуму учил. Вот. А потом икону ей передал. Я еще самикону из "мерса" нес, только не знал, что это такое - она в бумагу завернутабыла. - А откуда ты знаешь, что древняя? - Разговор их немного слышал. Ворон говорил, что всю жизнь ее искал,что века она очень древнего. Юлька даже подпрыгнула: - Древнего, говоришь? Здорово! Ты что, ничего не понимаешь? - Нет. - Барсук, ты случайно не в Виллабаджо родился? - Нет, в Москве... Ты опять смеешься? - Разве что самую малость. Ты рекламу не видел про "Ферри"? Чистят импосуду. В одной деревне умные люди жили, поедят всем миром - и этим "Ферри"посуду давай драить, а их соседи в Виллабаджо... - Вспомнил! Сковорода такая большая, а они все моют ее, моют... Толькопри чем здесь я? - А при том. Голова у тебя для чего? - Я понял, куда ты метишь, не дурак. Только не продаст Софья Николаевнакартину, тьфу ты, икону. - И не надо. Мы с тобой продадим. - Не понял. - Ладно, объясню после. Скажи мне, Гришаня, а икона еще у нее дома илинет? - Откуда же я знаю? - Сходи, хороший мой. - Да ты что? Кражами я не занимался и не буду. - Не зарекайся. Ты сам говорил, что она богатая. Одной иконой больше,одной меньше. А для нас с тобой это целое состояние. И вот что еще. Когда кней придешь... - Да не пойду я к ней. - Пойдешь. Расскажешь, как переживаешь, как места себе не находишь. Апотом за меня попросишь. - За тебя? - А почему бы нет? Скажи, хорошая знакомая, ребенка одна растит,добавишь, что я массажистка классная, что могу дома клиенту и маникюр, ипедикюр сделать. Я знаю этих дамочек. Из грязи они быстро в князи выходят,им нравится, когда их на дому обслуживают. Кстати, ты не соврешь - я делосвое знаю. Она довольна будет. - С чего ты взяла, что ей твои услуги нужны? - А вдруг... - Ну а дальше что? Придешь, икону - того... Дальше что? - Не спеши. Может, иконы у нее нет. Ты, главное, сведи нас. Помнишь,что говорил Наполеон? - Ну ты, блин, нашла чего спросить... И чего он говорил? - Что самое важное - ввязаться в драку, а там видно будет. Гришаняхмыкнул: - А он прав, пожалуй. И перед самым уходом, уже на пороге спросил уЮльки: - Ты правда считаешь, что моей вины в смерти Владимира Николаевича нет? - Правда. - Все равно его бы... Ведь так? - Барсук, иди спокойно. Я знаю только одно: если бы убили тебя, он быне плакал. - Ну, Юлька, я как заново родился. Все-таки с понятием ты... женщина.
Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 60; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |