Калейдоскоп последних дней

Я лечу на Восток первым рейсом!

Многие нам, «первачкам», завидуют: все хотят ле-

теть первым рейсом. А то засвистит пурга – и сиди в

переполненном Мирном, жди у моря погоды. Поэто-

му на совещании возникла весёлая склока: «неудач-

ники» доказывали Сидорову, что его несправедливое

решение наносит непоправимый ущерб науке.

– Мы с Миклишанским и Тереховым летим четвёр-

тым рейсом? – негодующе взывал Арнаутов. – Может

быть, вы ошиблись, Василий Семёнович, – двадца-

тым рейсом? Тогда прошу разъяснить: кто заготовит

за нас снежные монолиты весом двадцать-тридцать

килограммов каждый? Монолиты, жизненно необхо-

димые советским геохимикам?

– Вы, – невозмутимо ответил Сидоров. – Как только

прилетите на Восток… четвёртым рейсом.

Пока Арнаутов, Миклишансский и Терехов, трагиче-

ски глядя друг на друга, осмысливали свою неудачу,

атака на начальника станции продолжалась.

– В списке летящих первым рейсом допущен слу-

чайный пропуск, – с явно преувеличенной уверенно-

стью заметил Рустам Ташпулатов. – Может быть, у

меня со слухом что-нибудь не в порядке?

– В порядке, в порядке, – успокоил Сидоров. – Вы

полетите несколько позже. Последним рейсом.

– Да, наверное, что-то со слухом, – решил Рустам

и, приложив ладонь к уху, переспросил: – Простите,

каким рейсом?

– Последним, – с железным хладнокровием повто-

рил Сидоров. – Я назначаю вас полномочным пред-

ставителем Востока в Мирном. Будете следить за по-

грузкой оборудования и продуктов в самолёты и на

месте устранять возможные недоразумения.

– Отличная шутка! Давно я так не смеялся! – губы

Рустама сложились в исключительно жалкую улыб-

ку. – Я, который с первого дня должен изучать мик-

рофлору, брать анализы венозной крови, выполнять

обширные исследования, результаты которых имеют

первостепенное значение для выяснения некоторых

аспектов, которые, в свою очередь…

– Значит, решено, – кивнул Сидоров, – последним

рейсом. Я на вас надеюсь как на самого себя. Рустам

Юлчиевич. Уверен, что вы наверстаете упущенное.

Больше вопросов нет, товарищи?

– Когда вы зачитывали про первый рейс, – без вся-

кой надежды пробормотал Майсурадзе, – Виноградов

чихнул у меня под ухом и я не расслышал, было ли

там что-нибудь про меня.

– Не было ни звука, – подтвердил Сидоров догад-

ку печального Майсурадзе. – Полетите через месяц,

ближе к приходу на Восток санно-гусеничного поез-

да. Все, дискуссия закончена. Переходим к самому

главному. Нам запланировано всего сорок шесть рей-

сов, а грузов по вашим заявкам – на все шестьдесят.

Придётся брать только то, что абсолютно необходимо

для научной работы и жизнедеятельности станции,

остальное оставим на складе в Мирном. «Урезать так

урезать» – как советовал Аркадий Райкин. Прошу всех

товарищей отнестись к этому вопросу серьёзно, без

местнических настроений.

Призыв начальника, однако, повис в воздухе, «уре-

зать» никому не хотелось. Каждый научный сотруд-

ник считал свой груз важнейшим. Буровики, отстаи-

вая каждый килограмм собственного оборудования,

готовы были пожертвовать половиной груза геохими-

ков, те доказывала, что из двухтонного багажа груп-

пы Майсурадзе следует оставить для перевозки че-

модан с личными вещами, а разгневанный Майсурад-

зе призывал к жёсткой экономии за счёт Ташпулато-

ва. Неожиданно для всех Рустам оказался на высоте

положения: он легко согласился оставить в Мирном

целую четверть тонны.

– Молодец, – похвалил Сидоров. – Я рад, что имен-

но вы, Рустам Юлчиевич, первым проявили понима-

ние обстановки. Что вы решили оставить?

– Бочку спирта, – под возмущённые протесты при-

сутствующих ответил невозмутимый Рустам.

Наше последнее на «Визе» совещание проходило

весело и бурно. В конце концов страсти утихли, и бе-

седа перешла на «мирные рельсы». Заговорили о бу-

дущей жизни на Востоке – кому всего труднее придёт-

ся на станции.

– Труднее будет всем, – заверил спорщиков Борис

Сергеев, – потому что от заготовки снега для воды ни-

кто не освобождается.

Ташпулатов, который в Двенадцатую экспедицию

зимовал на Новолазаревской, не без грусти вспом-

нил, что там проблемы воды не существовало: рядом

со станцией – пресноводное озеро, пополняющееся

талыми ледниковыми водами.

– Вношу предложение, – прогудел инженер-элек-

трик Слава Виноградов. – Выроем глубокий колодец

и установим в нем термоэлемент. Снег будет туда на-

носиться ветрами и там же растапливаться без всяких

затрат живого труда.

– Вместе со снегом в колодец будут сдуваться мик-

робы, – возразил Ташпулатов. – Как исполняющий

обязанности санитарного врача, накладываю вето.

– Но ты же сам говорил, что Антарктида безмикроб-

ный континент, – отпарировал Виноградов.

– Правильно, в Антарктиде микробов практически

нет, – согласился Рустам. – А вот ты начинён ими, как

подсолнух семечками. Ты – ходячий склад микробов,

грандиозное микробохранилище! От тебя они и будут

попадать в колодец.

– А от тебя? – огрызнулся Слава.

– От меня тоже, хотя и в меньшей степени. Ничего,

попилишь снег, это полезно для мускулатуры.

– Валерий, как прошёл медосмотр? – поинтересо-

вался Сидоров.

Три дня подряд врачи исследовали восточников

по программе космонавтов: обвешивали нас датчика-

ми, испытывали на кислородное голодание, снимали

всевозможные кардиограммы, заставляли многократ-

но приседать и прыгать. Ельсиновский доложил, что

все его пациенты обладают могучим, воистину желез-

ным здоровьем. Правда, настораживает упадок сил у

Тимура Григорашвили: пятнадцатый раз двухпудовую

гирю он выжал не без труда. Так что Тимура необхо-

димо перевести на усиленное питание в отличие от

Ивана Лугового, сверхнормативная упитанность кото-

рого наводит на мысль о разгрузочной диете.

– Ну, лишний вес сбросят все, это я вам гаранти-

рую, – пообещал начальник станции. – Подводим чер-

ту, следующий раз будем совещаться на Востоке. По-

немногу собирайте вещи, готовьтесь к высадке и про-

щай тесь с друзьями, а то подойдём к Мирному – не

найдёте времени даже руку пожать.

В последние дни увлечение фотографией приняло

характер стихийного бедствия. Очередь в фотолабо-

раторию во много раз превышала её пропускную спо-

собность: каждый стремился отпечатать и отправить

домой свои изображения на фоне пингвинов и айс-

бергов. Поэтому самым авторитетным человеком на

судне стал хозяин лаборатории Николай Тяпкин. Его

имя произносилось с благоговением: «Так сказал сам

Коля!» При появлении Коли фотолюбители мгновен-

но превращались в отпетых подхалимов и сладкого-

лосых льстецов.

– Ты совершенно не следишь за своим здоровьем, у

тебя слишком утомлённый вид, – с отцовской заботой

внушал один. – Иди отдохни, а я тебе принесу в каюту

кофе… Кстати, ключи можешь смело доверить мне.

– Почему тебе? – горячился другой.

– А кому? (С нескрываемым пренебрежением.) Уж

не тебе ли, который вчера засветил пачку чужой бу-

маги?

– Не слушай этого брехуна, Коля! Пусть он лучше

скажет, кто погасил в проявителе окурок!

– И скажу!

– Ну, кто?

– Ты!

– Идите, ребята, лаяться на верхнюю палубу, – вме-

шивался третий. – На твоём месте, Коля, я бы такую

публику близко не подпускал к лаборатории. Так мне

можно приступать, да, Коля?

– Можно, – включался четвёртый, – мыть посуду на

камбузе. Когда Коля, я должен вернуть тебе ключи?

Сеюдняшней ночью, опутав Колю сетью интриг,

достойных пера Дюма-отца, лабораторией овладели

Лев Черепов, Геннадий Васев и Валерий Смирнов,

аэролог из Мирного. Когда утром я пришёл к ним в ка-

юту, друзья, утомлённые, но бесконечно счастливые,

по-братски делили добрую сотню свежеотпечатанных

фотокарточек.

– Посмотрят жены на эти бесконечно дорогие ли-

ца, – ораторствовал Валерий, – прослезятся и вос-

кликнут; «Ах, зачем я отпустила его на край света! Ах,

какой он мужественный и прекрасный! Как я была к

нему несправедлива, когда он приходил домой и ша-

стал по квартире в грязных ботинках!»

– А твоему начальнику, Валерий, не до смеха, – со-

общил Черепов. – Шантажируют.

Все прыснули. Дело в том, что в Монтевидео Генна-

дия Ивановича Бардина сфотографировали в тот мо-

мент, когда он, галантно улыбаясь, помогал красивой

сеньоре с ребёнком войти в автобус. Теперь шанта-

жист требовал в обмен на негатив три катушки дефи-

цитнейшей цветной плёнки, а в случае отказа грозил-

ся послать жене Бардина огнеопасную фотографию с

трогательной надписью.

Однако, вспомнив о жёнах, все украдкой вздохнули.

Жён мы не увидим долго. Антарктида – единственный

на земном шаре континент, твёрдо решивший обой-

тись без представительниц нежного пола. Был, прав-

да, случай на одной американской станции, когда на-

чальник и его заместитель, большие и старые друзья,

взяли с собой на зимовку жён, тоже верных подруг

– водой не разольёшь. Две королевы на одном тро-

не, две примы-балерины на одной сцене, наверное, с

большим успехом разделили бы сферы влияния. Для

начала жены вдребезги переругались, потом превра-

тили в смертельных врагов своих мужей и в заверше-

ние, расколов пополам коллектив, натравили образо-

вавшиеся половины одна на другую. Станция быст-

ро превратилась в бедлам, и возмутительниц спокой-

ствия пришлось срочно вывозить специальным рей-

сом. И – любопытнейший психологический момент,

ждущий от науки своего объяснения – едва самолёт с

верными подругами оторвался от полосы, как их му-

жья едва ли не задушили друг друга в объятиях, а

враждующие половины без промедления последова-

ли примеру своего начальства.

После этого случая женщины, по никем не писанно-

му закону, на антарктических станциях присутствуют

только на фотографиях и на журнальных страницах.

И конечно, в мечтах.

– Однажды, когда я дрейфовал нд СП-17, – вспоми-

нал Валерий Смирнов,

– произошла такая история. Сплю я в своём мешке

и вдруг слышу сквозь сон… женский смех! Считаю в

уме до десяти, умножаю тринадцать на девятнадцать,

дёргаю себя за уши, всё равно – женский смех. Ну,

думаю, рехнулся. Высовываюсь из мешка, чтобы по-

просить ребят сбегать за доктором, и вижу – стоит в

их окружении девушка, отбивается от комплиментов и

хохочет. Протёр глаза, открыл снова – та же девушка!

Оказалось, что она, диспетчер аэропорта из Т., эле-

ментарно обманула командира корабля сказала, что

ей велено сопровождать на станцию груз. Диспетчер

– лицо официальное, командир поверил, ему и в го-

лову не пришло, что девчонка просто-напросто реши-

ла осуществить свою голубую мечту и побывать на

СП. Она предполагала полчасика побродить по льди-

не, сфотографироваться у торосов и улететь обратно,

но, по закону падающего бутерброда, началась пурга.

Естественно, в Т. хватились: исчез диспетчер! Обыс-

кали все окрестности, перенервничали, извелись, ду-

мали – медведь скушал красавицу, а та ни жива ни

мертва трое суток сидела на льдине и трепетала при

мысли о последствиях своего вояжа. И не зря. Когда

разъярённое начальство заполучило диспетчера об-

ратно, оно немедленно… Что сделало, кто угадает?

Бесполезно, можете вывихнуть мозги: взвесило дев-

чонку на точных весах в одежде и в валенках и заста-

вило её заплатить за перевозку каждого килограмма

веса по установленной для СП таксе!

Выслушав эту поучительную историю, мы с минуту

молча мечтали о том, чтобы в Антарктиду полетел са-

молёт и чтобы на него подобным же обманным путём

забрались наши жены. Мы приходим в Мирный, а они

встречают нас на берегу. Какой взлёт фантазии!

Заговорили о жёнах. Чтобы они не зазнались, не

стану приводить хвалебных од, продекламированных

в их честь. Каждый лез вон из кожи, расхваливая свою

супругу.

– У всех вас, друзья, превосходнейшие жены, – из-

рёк один иа нас, – по в одном отношении они все же

уступают моей.

– В каком же это отношении? – послышался ревни-

вый ропот.

– Моя жена – болельщица, причём высокого клас-

са. Если вы честные люди, то признаете, что не каж-

дый из вас может похвастаться такой удачей. Ибо мы

вместе смотрим по телевизору футбол и хоккей, вме-

сте ходим на стадион, а по утрам вырываем друг у

друга из рук «Советский спорт». Ну, каково?

Все честно признались, что рассказчик достоин за-

висти.

– То-то же, черти. Но это ещё не все, я добью вас

такой историей. За несколько часов до отхода «Ви-

зе» из Ленинграда я обнаружил, что моя электробрит-

ва схватила что-то вроде гриппа: она то кашляла,

то хрипела, то чихала целыми сериями. Короче, вы-

шла из строя. В мастерской её брались отремонтиро-

вать, но через две недели. Я собирался было уйти,

как вдруг жена навострила уши: мастера горячо об-

суждали предстоявший вечером хоккейный матч СКА

– «Спартак». «Не понимаю, что это вы так боитесь

спартаковцев? – удивилась она. – Щурков и Глазов за-

просто нейтрализуют Старшинова и Зимина, а Григо-

рьев и Андреев шутя перебегают Кузьмина и Мерино-

ва. Ваши края быстрее, поэтому отдайте спартаков-

цам центр и действуйте на контратаках через флан-

ги. И почаще из любых положений бросайте по воро-

там, потомучто Зингер может взять мёртвую шайбу, но

и такую ворону пропустить между ушей, что диву да-

ёшься…» Потрясённые мастера тут же в присутствии

заказчицы произвели ремонт и даже проводили её до

выхода – наверняка наивысшая честь, которую они

кому-либо окаэывали. Кстати, в тот вечер ленинград-

цы выиграли у «Спартака» со счётом 4 : 0. Причём

самое поразительное то, что они играли точно по так-

тическому плану, вдохновенно разработанному моей

женой!

Наши разглагольствования с грустной улыбкой слу-

шал зашедший «на огонёк» Игорь Петрович Семёнов.

Он тоже успел отпечатать для своей Людмилы Нико-

лаевны килограмм фотокарточек, которым она, без-

условно, будет рада. Но, кроме того, Игорь Петро-

вич приготовил жене сюрприз, который, столь же без-

условно, не приведёт её в восторг. Как и все участники

экспедиции сезонного состава, Игорь Петрович дол-

жен в мае будущего года вернуться домой на «Оби».

Так вот, этого не произойдёт: уступив после долгих

раздумий настоятельным просьбам Гербовича, Игорь

Петрович решил остаться в Антарктиде на год. Люд-

мила Николаевна об этом ещё не знает, как не знает

она и об угрызениях совести, терзающих её мужа –

ведь он, старый полярный бродяга, твёрдо обещал,

что никогда больше не будет так надолго с ней рас-

ставаться…

Впрочем, подобный сюрприз готов преподнести

своей семье и я. И мы с Игорем Петровичем обмени-

ваемся понимающе-сочувственными взглядами.