Поездка на Морену

Синоптик Геннадий Милашенко разложил передо

мной принятые со спутника Земли фотографии.

– Узнаете?

– Австралия, – неуверенно сказал я.

– Правильно, – кивнул Геннадий. – Африка. А это?

– Австралия?

– Уже ближе, Антарктида, – похвалил Геннадий. –

А это?

– Австралия! – упрямо буркнул я.

– Верно. Вот юго-западное побережье, а вот крохот-

ная точка, которая должна вас заинтересовать. Види-

те, рядом с дымкой?

– Неужели «Обь»? – обрадовался я. Геннадий кив-

нул. – А что это за дымка?

– Не поняли? – удивился Геннадий. – Капитан Куп-

ри раскуривает трубку.

Через три недели в Мирный придёт «Обь». Этого

дня ждут с нетерпением и грустью. С нетерпением –

те, кому пришло время возвращаться на «Оби» до-

мой. С грустью – те, кто отсалютует «Оби», стоя на

берегу. Разрядят ракетницы, разойдутся по рабочим

местам и на несколько дней погрузятся в самих себя:

нужно время, чтобы осмыслить этот факт – проводы

на Родину последнего корабля.

А тридцать пять человек – сезонники и лётный от-

ряд – каждый день обмениваются свежими новостя-

ми. Иногда новости бывают отличными: «Обь» про-

шла за сутки двести тридцать миль!» Иногда – унылы-

ми: «Тянитолкай, а не корабль… За сутки – движение

назад…» – это «Обь» попала в шторм…

Через несколько дней «Обь» подойдёт к западно-

му побережью Австралии, погрузит в трюм овощи и

фрукты, развернётся и отправится в долгий путь по

всем советским антрактическим станциям. И первый

заход к нам, в Мирный. Долгожданный заход!

На сопку Моренная, в районе которой пришварту-

ется «Обь», мы отправились на вездеходе начальни-

ка экспедиции. Этот вездеход – одна из главных до-

стопримечательностей Мирного; у персональной ма-

шины Гербовича любят фотографироваться, причём

на цветную плёнку, ибо в оформление вездехода

наш лучший художник сварщик Иван Андроник вло-

жил бездну изобретательности. Машина выкрашена

в красный цвет. На правой дверце – белые шашеч-

ки такси, сзади – традиционный пингвин, указующий

ластом на надпись: «Не уверен – не обгоняй!» На

дверце водителя грозное предупреждение: «For chif

only», что в переводе с английского означает: «Только

для шефа!» На легкомысленно раскрашенный везде-

ход нельзя смотреть без улыбки – обстоятельство, ни-

сколько не смущающее Владислава Иосифовича, ко-

торый считает, что чем больше полярники будут улы-

баться, тем лучше пойдут дела. На своей машине на-

чальник, большой любитель этого дела, разъезжает

по Мирному и его окрестностям, осуществляя «про-

верку исполнения» разных приказов и решений.

Вездеход обычно провожают улыбками, а сегодня

даже смехом. Почему – мы поняли, когда приехали на

Морену: неугомонный Андроник привязал к заднему

бамперу длинный хвост из мочала.

Припай ушёл, и море было свободно ото льда –

если не считать многочисленных айсбергов, которые

окаймляли Мирный, как сторожевые башни. «Обь»

пришвартуется здесь, у ледяного барьера высотой

метров в двадцать.

Швартовка будет сложной и далеко не безопасной.

Барьер на всем своём протяжении покрыт броней

снежных наносов, и время от времени огромные глы-

бы снега обваливаются. На наших глазах рухнул в

океан настоящий маленький айсберг весом в добрую

сотню тонн. Сказочно прекрасное зрелище – с точ-

ки зрения людей, стоящих на почтительном рассто-

янии. А когда в Первую экспедицию примерно такой

же кусок барьера свалился на борт дизель-электро-

хода «Лена», личный состав экспедиции надел траур:

вслед за погибшим на припае Иваном Хмарой в спис-

ке жертв появились новые имена.

Вот почему выбор места для швартовки – чрез-

вычайно ответственная операция, которую руковод-

ство экспедиции осуществляет коллегиально. Гербо-

вич, Силин, Большаков и Овечкин должны были опре-

делить, куда подойдёт «0бь».

Гербович поставил свой вездеход параллельно ба-

рьеру – факт, которому я поначалу не придал значе-

ния. Но когда вслед за нами прибыл бульдозер и оста-

новился перпендикулярно барьеру, Овечкин немед-

ленно приказал водителю развернуться на девяносто

градусов.

– А вдруг тормоза не в порядке? – пояснил он своё

распоряжение. – Вода в море холодная, не купальный

сезон.

– Правильно, – одобрительно сказал Гербович. –

На Новолазаревской был случай, когда Семочкину

пришлось догонять тягач, который двинулся без во-

дителя в море: догнал и остановил буквально в двух

шагах от барьера. На той же станции, когда прилетел

первый самолёт, к нему подъехали на тягаче, выско-

чили, а тягач покатился к самолёту – чуть не в метре

остановили!

Гербович, Силин и Овечкин пошли осматривать

вмёрзший в снег трап, а Большаков сделал несколь-

ко шагов вперёд и начал палкой разрыхлять твёрдый

наст.

– Знаете, где мы стоим? – спросил меня Пётр Фё-

дорович.

– На барьере.

– Смотрите.

Палка утонула в трещине, и я еле удержался от то-

го, чтобы не отпрянуть наэад.

– Снежный нанос, – пояснил Большаков. – Весь во-

прос в том, насколько крепко он держится. Придётся

проверить ещё разок перед приходом «Оби».

Потом мы поехали к одному из святых мест Мир-

ного – памятнику Анатолию Щеглову. Ему было два-

дцать четыре года, когда он погиб в ледниковой тре-

щине. В тягаче с балком находилось трое: двоих спа-

сательной экспедиции удалось вытащить, а Щеглову,

механику-водителю, уже никто не мог помочь. Прова-

лившийся тягач зацепился на глубине нескольких де-

сятков метров за края трещины и повис над бездной,

придавив Анатолия краем кабины. И он навеки остал-

ся в своей ледяной могиле.

Люди, приходящие к памятнику, снимают шапки.

Отчаянно сопротивляется Антарктида человеку, не

прощает ошибок. Оказавшись в опасной зоне, водите-

ли иногда ведут тракторы «на вожжах» – привязыва-

ют к рычагам верёвки и идут за машиной. Так, кстати,

и поступил Иван Луговой, когда спасательный отряд

приблизился к месту гибели Щеглова. Так поступают

и другие умудрённые опытом водители. Они теряют

время, но сохраняют жизнь. Известное противоречие

– молодость и опыт…

Дорогой ценой мы приобретаем свои познания в

этом мире.