Гелий неэлектропроводен. 9 страница

Сейчас логический анализ научного знания с использованием С.л. активно ве­дется в целом ряде как давно освоенных, так и новых областей. Самым общим об­разом их можно обозначить так.

1. Методология дедуктив­ных наук. Этот раздел достаточно глубоко разработан, многие результаты, полученные здесь (например, Гёделя тео­рема о неполноте достаточно богатых формализованных языков и др.) имеют принципиальное философское и мето­дологическое значение.

2. Применение логическо­го анализа к опытному зна­нию. К этой сфере относятся изучение логической структуры научных теорий, способов их эмпирического обоснования, исследование различного рода индуктив­ных процедур (индуктивный вывод, ана­логия, моделирование, методы установле­ния причинных связей на основе наблюде­ния и эксперимента и т. п.), трудностей применения теорий на практике и т. д. Особое место занимают проблемы, свя­занные с изучением смыслов и значений теоретических и эмпирических термйнов, с анализом семантики таких ключевых терминов, как закон, факт, теория, си­стема, измерение, вероятность, необходи­мость и т. д. В последнее время сущест­венное внимание уделяется логическому исследованию процессов формирования, роста и развития знания. Они имеют общенаучный характер, но пока изучают­ся преимущественно на материале естест­веннонаучных теорий. Были предприняты, в частности, попытки построения особой диахронической логики для описания раз­вития знания.

3. Применение логическо­го анализа к оценочн о-н о р- мативному знанию. Сюда отно­сятся вопросы семантики оценочных и нормативных понятий, изучение структу­ры и логических связей высказываний о ценностях, способов их обоснования, анализ моральных, правовых и др. ко­дексов и т. д.

4. Применение логическо­го анализа в исследовании приемов и операций, посто­янно используемых во всех сферах научной деятельно­сти. К ним относятся объяснение, пони­мание?, предвидение, определение, обоб­щение, классификация, типологизация, абстрагирование_у идеализация, сравне­ние, экстраполяция, редукция и т. д.

Этот перечень областей и проблем ло­гического исследования научного зна­ния, опирающегося на С.л., не является исчерпывающим. Он показывает как ши­роту интересов С.л., так и сложность стоящих перед нею задач.

Логика науки, не является ни «ветвью», ни «разделом» С.л., в отличие от таких разделов последней, как, напр.,
многозначная логика или логика време­ни. Логика науки не является и особой «дисциплиной», существующей наряду с С.л., а есть лишь особый аспект логи­ки, связанный с приложением логических систем к практике научного теоретизи­рования и выделяемый только по контра­сту с чистым исследованием формальных построений (исчислений). В С.л. нет раз­делов, как-то по-особому связанных с наукой; вместе с тем все разделы С.л., включая и центральный — теорию логи­ческого следования, так или иначе свя­заны с логическим анализом научного познания.

С.л. взаимодействует с наукой преж­де всего, через методологию научного познания, поэтому обычно говорят не просто о «логике науки» («логике науч­ного познания»), а о «логике и методо­логии науки» или о «логико-методологи­ческом анализе науки». В рамках такого анализа С.л. сама по себе не решает ка­ких-либо конкретных проблем методо­логии науки, но логическое исследование представляет собой, как правило, необхо­димую предпосылку рассмотрения таких проблем.

С,л. не только используется в мето­дологическом анализе, но и сама полу­чает важные импульсы в результате об­ратного воздействия своих приложений. Имеет место взаимодействие логики и ме­тодологии в анализе научных теорий, а не простое применение готового аппа­рата к некоторому внешнему для него материалу. Особенно заметным это стало в последние годы, когда смещение центра интересов методологии науки от анализа готового знания к исследованию роста и развития знания, постепенно ведет к соответствующему изменению пробле­матики как логики науки, так и С.л.

СОДЕРЖАНИЕ И ФОРМА, см.: Ло­гическая форма.

СОДЕРЖАНИЕ ПОНЯТИЯ, см: Понятие.

СОРИТ (от греч. Богов — куча) — вид сложносокращенного силлогизма, в котором опущена или большая, или меньшая посылка. Различают два вида С.: 1) С., в котором начиная со второго силлогизма в цепи силлогизмов пропуска­ется меньшая посылка; 2) С., в котором начиная со второго силлогизма в цепи силлогизмов пропускается большая по­сылка. Пример структуры С. (1): «Все А суть В», «Все В суть С», «Все С суть О, все О суть Е\ следовательно, все А суть Еъ. Следующий конкретный по содержа­нию С. имеет приведенную выше струк­туру:

3 — нечетное число.

Все нечетные числа — натуральные числа.

Все натуральные числа — рациональные числа.

Все рациональные числа — действитель-

ные числа.___________________________

3 — действительное число.

Восстановим этот С. в цепь полных силлогизмов, где получаемые заклю­чения становятся явно сформулирован­ными меньшими посылками.

Первый силлогизм имеет вид:

Все нечетные числа — натуральные числа.

3 — нечетное число.

3 — натуральное число.

Второй силлогизм имеет вид:

Все натуральные числа — рациональные числа.

3 — натуральное число.

3 — рациональное число.

Третий силлогизм имеет вид:

Все рациональные числа — действитель­ные числа.

3 — рациональное число.______________

3 — действительное число.

Примером С. (2) может быть сле­дующий:

Все рациональные числа — действитель­ные числа.

Все натуральные числа — рациональные числа.

Все нечетные числа — натуральные числа.

3 — нечетное число.__________________

3 — действительное число.

Обычно С. обосновывает какую-ни- будь заведомую нелепость, абсурд или парадоксальное утверждение, про­тиворечащее общепринятым представле­ниям. Примером может служить став­ший знаменитым еще в древности С. «Рогатый»: «Что ты не терял, то име­ешь; рога ты не терял; значит, у тебя рога».

Другие примеры С., сформулирован­ных опять-таки еще в античности:

«Сидящий встал; кто встал, тот сто­ит; следовательно, сидящий стоит».

«Но когда говорят «камни, бревна, железо», то ведь это — молчащие, а го­ворят!»

«Знаете ли вы, о чем я сейчас хочу вас спросить?— Нет.— Неужели вы не знаете, что лгать нехорошо? — Конечно, знаю.— Но именно об этом я и соби­рался вас спросить, а вы ответили, что не знаете; выходит, что вы знаете то, чего вы не знаете».

Все эти и подобные им С. являются логически неправильными рассуждения­ми, выдаваемыми за правильные. С. используют многозначность слов обычно­го языка, омонимию, сокращения и т. д.; нередко С. основываются на таких ло­гических ошибках, как подмена тезиса доказательства, несоблюдение правил логического вывода, принятие ложных посылок за истинные и т. п. Говоря о мнимой убедительности софизмов, древ­неримский философ Сенека сравни­вал их с искусством фокусников: мы не можем сказать, как совершаются их манипуляции, хотя твердо знаем, что все делается совсем не так, как это нам кажется. Английский философ Ф. Бэкон сравнивал того, кто прибегает к С., с лисой, которая хорошо петляет, а того, кто раскрывает С.,— с гончей, умеющей распутывать следы.

В С., доказывающем, что сидящий будто бы стоит, подмена одного выра­жения другим проходит почти незаметно из-за сокращенной формы рассуждения. О том, кто встал, действительно можно сказать, что он стоит. Но о сидящем неверно утверждать, что он тот, кто уже встал.

С. нередко использовались и исполь­зуются с намерением ввести в заблужде­ние. Но они имеют и другую функцию, являясь своеобразной формой осознания и словесного выражения проблем­ной ситуации. Первым на эту осо­бенность С. обратил внимание Гегель.

Ряд С. древних обыгрывает тему скачкообразного характера всякого из­менения и развития. Некоторые С. под­нимают проблему текучести, изменчи­вости окружающего мира и указывают на трудности, связанные с отождествле­нием объектов в потоке непрерывного изменения. Часто С. ставят в неявной форме проблему доказательства: что оно представляет собой, если можно придать видимость убедительности утверждени­ям, явно несовместимым с фактами и здравым смыслом? Сформулированные в тот период, когда логика как наука еще не существовала, древние С., хотя и непрямо, ставили вопрос о необхо­димости ее построения. В этом плане они непосредственно содействовали воз­никновению науки о правильном, дока­зательном мышлении.

Употребление С. с целью обмана является некорректным приемом аргу­ментации и вполне обоснованно подверга­ется критике. Но это не должно засло­нять того факта, что С. представляет собой также неизбежную на определен­ном этапе развития мышления неявную форму постановки проблем (см.: Про­блема) .

СПОР — столкновение мнений, пози­ций, в ходе которого каждая из сторон аргументированно отстаивает свое пони­мание обсуждаемых проблем и стре­мится опровергнуть доводы другой сто­роны. С.— важное средство прояснения и разрешения вопросов, вызывающих разногласия, лучшего понимания того, что не является в достаточной мере ясным и не нашло еще убедительного обоснования. Если даже участники С. не приходят в итоге к согласию, в ходе

С. они лучше уясняют как позиции другой стороны, так и свои собственные.

Искусство ведения С. называется эристикой.

По своим целям и по используемым средствам С. разнородны. Ясной гра­ницы между С. и тем, что им не явля­ется, нет. Не существует общепринятой классификации С. Обычно они делятся по разным основаниям на простые и сложные, касающиеся справедливости те­зиса и надежности его доказательства, сосредоточенные и бесформенные, това­рищеские и иные, устные и письменные и т. д. Наиболее распространенными являются две разновидности С.— дис­куссия и полемика.

Существуют общие рекомендации, способствующие плодотворности С.:

— не следует спорить без особой необходимости; если имеется возмож­ность достичь согласия без С., лучше ею воспользоваться;

— С. должен иметь свой предмет, желательно, чтобы предмет С. был от­носительно ясным, не изменялся и не подменялся в ходе С.;

— С. предполагает наличие несовме­стимых представлений о своем предмете; если выяснилось, что столкновения мне­ний нет, нет и почвы для С.;

— С. требует определенной общно­сти исходных позиций, обеспечивающей начальное взаимопонимание спорящих, а также известного знания тех вещей, о которых идет речь;

— С. предполагает соблюдение тре­бований логики;

— в С. следует стремиться в ко­нечном счете к выяснению истины, он не должен оказываться самоцелью и не должен переходить на личную почву;

— в С. допустимы только коррект­ные тактические приемы, в которых при­сутствует элемент хитрости, но нет пря­мого обмана; в числе таких приемов: навязывание своего сценария ведения С., оборона с помощью наступления, кон­центрация доводов на центральном или наиболее слабом звене аргументации другой стороны, внезапное применение самых неожиданных или наиболее важ­ных доводов и т. п.; в С. не должны использоваться некорректные приемы (софизмы, паралогизмы, умышленная подмена тезиса, ложные и недоказанные аргументы, приемы, подобные аргументу к публике, аргументу к личности, аргу­менту к человеку, аргументу к тщесла­вию, аргументу к несмелости, аргументу к незнанию, аргументу к силе, аргу­менту к участию, аргументу к жалости и т. п.); недопустимы в С. и такие уловки, как сознательный отход от темы, рассуждения о вещах, не имеющих от­ношения к обсуждаемым вопросам, по­пытки запутать основную мысль среди деталей и подробностей, чтобы затем незаметно направить внимание участни­ков С. на то, что представляется вы­игрышным, и т. п.

Как и всякое искусство, искусство ведения С. требует не только опреде­ленных знаний, но также известного 'опыта, мастерства и таланта.

СРАВНИТЕЛЬНЫЕ МОДАЛЬНО СТИ, см.: Абсолютные и сравнитель­ные модальности.

СТРОГАЯ ИМПЛИКАЦИЯ, см: Импликация, Парадоксы импликации, Логика.

СТРОГОСТЬ — комплексная ха­рактеристика рассуждения, учитываю­щая степень ясности и точности исполь­зуемых в нем терминов, достоверность исходных принципов, логическую обос­нованность переходов от посылок к след­ствиям. Еще с античности С. считалась отличительной чертой математического рассуждения. Логическая необходи­мость математических доказательств и точность вычислений позволяют рассмат­ривать математику как образец формаль­ной С. для других наук. Иногда счита­ют, что именно С. рассуждения гаранти­рует абсолютную надежность результа­тов математики.

Как показывает история науки, по­нятие С. развивалось постепенно. В ходе общего прогресса науки обычно оказы­ваются превзойденными каноны С., представлявшиеся ранее абсолютно без­упречными. Так обстояло, в частности, дело с геометрией Евклида. Долгое вре­мя она являлась идеалом С., но в XIX в.

Н. М. Лобачевский писал о ней: «...Ни­какая Математическая наука не должна бы начинаться с таких темных понятий, с каких, повторяя Евклида, начинаем мы Геометрию, и... нигде в Математике нельзя терпеть такого недостатка С., ка­кой принуждены были допустить в тео­рии параллельных линий».

С. обеспечивается выводами из дос­товерных принципов, но вместе с тем сами общие принципы начинают вос­приниматься как достоверные, когда да­ют возможность сделать строгими преж­де нестрогие рассуждения.

На разных этапах развития науч­ной теории требование С. может быть более или менее актуальным.

За поисками строгих доказательств уже известных истин обычно скрывает­ся недостаток их понимания и стремле­ние выявить все те неявные условия, с ко­торыми связано их принятие. С., как правило, не является самоцелью.

Введение С. может быть консерва­тивным, опирающимся на общеприня­тые посылки, но может быть также рево­люционным, вводящим посылки, казав­шиеся ранее неприемлемыми. Так, вы­двинутое Г. Лейбницем требование стро­гой и внимательной проверки каждо­го шага в цепи доводов вместе с его идеей рассуждения как вычисления по однозначно определенным правилам оз­начало революцию в логике.

С., в том числе и в математике, не является сама по себе объективным кри­терием истинности и ценности новых от­крытий и теорий.

СУЖДЕНИЕ — мысль, выражае­мая повествовательным предложением и являющаяся истинной или ложной. С. лишено психологического оттенка, свой­ственного утверждению. Хотя С. нахо­дит свое выражение только в языке, оно, в отличие от предложения, не зависит от конкретного языка; сообщение о том, что некоторое С. высказывалось в опреде­ленной ситуации, не нуждается в указа­нии, какой при этом использовался язык. Одно и то же С. может быть выражено различными предложениями одного и того же языка или разных языков. Так, фраза «Плавт сказал, что человек чело­веку волк» сообщает, какое С. высказал Плавт, но ничего не говорит о том, каким он пользовался языком. Эта мысль мо­жет быть выражена как на русском, так и на других языках. Если же мы говорим о том, что какое-то С. высказывалось кем-то, мы не сумеем передать свою мысль, пока не укажем, какой при этом употреблялся язык. Верно, что Плавт высказал предложение «Ното котШ 1ириз е$/», но неверно, что он произнес когда-то предложение «Человек челове­ку волк».

С. можно охарактеризовать как то общее, что имеют два предложения, яв­ляющиеся правильными переводами друг друга.

Термин «С.» широко использовался логикой традиционной. В современной логике обычно пользуются термином «высказывание», обозначающим грам­матически правильное предложение, взятое вместе с выражаемым им смыс­лом (см.: Высказывание, Высказывание дескриптивное, Оценочное высказыва­ние).

СУППОЗИЦИЯ (от лат. зиррозШо— подкладывание, подмена) — термин, использовавшийся средневековыми логи­ками для обозначения разных употребле­ний термина.

В обычном языке один и тот же тер­мин может относиться к предметам раз­личных типов. Во-первых, он может ис­пользоваться для обозначения отдель­ного предмета соответствующего класса. Это употребление термина в его собст­венном, или обычном, смысле называет­ся формальной (или естественной) С. Напр., слово «человек» обычно явля­ется общим именем множества людей. Говоря «Человек смертен», мы имеем в виду: «Все люди смертны», т. е. «Каж­дый из людей смертен». Во-вторых, слово может обозначать себя, т. е. использо­ваться в качестве своего собственного имени. Примерами такого употребления слова «человек» могут служить утвержде­ния: «Человек» начинается с согласной буквы», «Человек» состоит из трех сло­гов», «Человек» — существительное с не­правильным множественным числом». Это т. наз. материальная С. или роль слова. В-третьих, слово, когда оно используется в определенном контексте, может оказаться именем единичного объекта того класса объектов, который обычно обозначается этим словом. Так, слово «человек» обозначает множество людей, но в конкретном случае оно может употребляться для обозначения отдель­ного человека: мы говорим «Идет чело­век», подразумевая: «Идет конкретный человек». Такая роль слова называется персональной С. В-четвертых, слово может употребляться для обозна­чения всего соответствующего класса объектов, взятого как целое. Это — т. наз. простая С. Слово «человек» обозна­чает в ней всех людей, рассматриваемых как некоторое единство: «Человек являет­ся одним из видов животных».

Изучение С. терминов важно для предотвращения логических ошибок. Ес­ли кто-то обещает говорить по-китайски, это может означать как то, что он заго­ворит на китайском языке (формаль­ная С.), так и то, что он начнет моно­тонно повторять: «По-китайски, по-ки­тайски ...» (материальная С.). В рас­суждении «Поскольку человек — вид живых существ, а столяр — человек, то столяр — вид живых существ» явно сме­шиваются персональная и простая С. слова «человек».

В современной логике из многочис­ленных С., выделявшихся средневеко­выми логиками, сохранило свое значе­ние различение формальной и материа­льной С. Все остальные С. слишком гро­моздки и неточны для того, чтобы ими пользоваться, во многом они опираются на определенную аморфность естествен­ного языка. При построении искусствен ных (формализованных) языков логики, от которых требуется однозначность, употребление одного и того же термина во многих разных «ролях» способно при­вести к неопределенности и ошибкам.

Использование слова или иного вы­ражения в материальной С., т. е. в ка­честве имени самого себя, получило на­звание автонимного употребления выра­жений. Оно широко распространено в ло­гике и других науках. Сохранение в од­ном языке двух «ролей» одних и тех же слов — их формальной и материальной

С. — двусмысленно. Но эта двусмыслен­ность часто бывает удобной. Напр., вме­сто того чтобы писать слова «знак импликации», мы можем писать «—►», и эта стрелка является именем самой себя.

Двусмысленностей и непонимания, связанных с путаницей между обычным употреблением слова и его употребле­нием как своего собственного имени, мо­жно всегда избежать. Для этого исполь­зуются либо дополнительные слова в формулировке утверждения, либо ка­вычки, либо курсив. Скажем, кто-то мо­жет написать: «Человек состоит из трех слогов». Но чтобы не возникло недоразу­мения, лучше употребить какую-либо из следующих формулировок: «Слово „че- ловек“ состоит из трех слогов», или «„Че­ловек⁴⁴ состоит из трех слогов», или «Че­ловек состоит из трех слогов».

СУЩЕСТВЕННЫЙ ПРИЗНАК, см.: Определение понятия.

СХОДСТВО — наличие хотя бы од­ного общего признака у изучаемых пред­метов. Отношение сходства двух пред­метов в достаточно определенных приз­наках обладает свойствами симметрич­ности (см.: Отношение симметричное), транзитивности (см.: Отношение тран­зитивное) и рефлексивности (см.: Отно­шение рефлексивное). С. есть отноше­ние, родственное отношению равенства.

т

ТАБЛИЦА ИСТИННОСТИ — таб

лица, с помощью которой устанавли­вается истинностное значение сложного высказывания при данных значениях вхо­дящих в него простых высказываний. В классической математической логике предполагается, что каждое простое (не содержащее логических связок) выска­зывание является либо истинным, либо ложным, но не тем и другим одновремен­но. Нам не известно, истинно или ложно данное простое высказывание, чтобы ус­тановить это, потребовалось бы обра­титься к фактам действительности, но логика этого не делает. Однако мы зна­ем, что у высказывания имеется лишь две возможности — быть истинным либо быть ложным. Когда с помощью логи­ческих связок мы соединяем простые вы­сказывания в сложное, встает вопрос: при каких условиях сложное высказыва­ние считается истинным, а при каких — ложным? Для ответа на этот вопрос и служат Т.и. Каждая логическая связ­ка имеет свою таблицу, которая показы­вает, при каких наборах значений прос­тых высказываний сложное высказыва­ние с этой связкой будет истинным, а при каких — ложным. Приведем Т.и. для отрицания, конъюнкции, дизъюнкции и импликации («и» означает «истина», «л» — «ложь»):

Пользуясь приведенными таблицами, для любого сложного высказывания, со­держащего указанные связки, можем построить Т.н., которая покажет, когда высказывание истинно и когда — ложно. В качестве примера построим Т.и. для такого высказывания: (А\/~В)^*В.

Сначала, руководствуясь таблицей для отрицания, выписываем значения ~В (в таблице опущены): 1) «л»;

2) «и»; 3) «л»; 4) «и». Затем устанавли­ваем значения дизъюнктивного выска­зывания, стоящего в скобках. Для слу­чая (1): А истинно, ~ В — ложно, в таб­лице для дизъюнкции это соответствует случаю (2), при котором дизъюнкция ис­тинна, поэтому под нашим высказыва­нием пишем «и», и т. д. И наконец, вы­писываем значения истинности для им­пликации, которая в данном случае яв­ляется главной связкой нашего выска­зывания. Построенная таблица говорит, что наше сложное высказывание истин­но при первом и третьем наборах значе­ний простых высказываний и ложно при втором и четвертом наборах.

Т.и. позволяют выделить из класса формул нашего языка всегда истинные формулы (тавтологии), всегда ложные формулы, установить отношение логиче­ского следования между формулами, их эквивалентность и т. д. Наряду с двузначными Т.и. в логике использу­ются таблицы с тремя, четырьмя и т. д. значениями истинности, построением и анализом которых занимается много­значная логика.

ТАВТОЛОГИЯ (в определении и доказательстве) — разновидность по­рочного круга, логическая ошибка, суть которой заключается в том, что опреде­ляемое понятие характеризуется посред­ством самого себя или при доказатель­стве некоторого положения в качестве аргумента используется само это поло­жение. Напр., определение «Халатность есть халатное отношение к своим обя­занностям» является тавтологичным (см.: Порочный круг).

ТЕЗИС — один из элементов дока­зательства, положение, истинность кото­рого обосновывается в доказательстве. Т. должен удовлетворять следующим правилам:

1. Т. должен быть сформулирован ясно и точно. Соблюдение этого правила предостерегает от неопределенности и двусмысленности при доказательстве то­го или иного положения. Иногда человек много говорит и как будто что-то дока­зывает, но что именно он доказывает, ос­тается неясным вследствие неопределен­ности его Т. Иногда двусмысленность Т. ведет к бесплодным спорам, возникаю­щим по той причине, что стороны по-раз­ному понимают доказываемое положение.

2. Т. должен оставаться одним и тем же на протяжении всего доказательства. Нарушение этого правила ведет к ошиб­ке, называемой подменой тезиса.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ И ЭМПИРИ ЧЕСКОЕ — философско-методологиче- ские категории, выражающие расчле­ненность научного познания на два уров­ня. Говорят о Т. и Э. уровнях научного знания, о Т. и Э. методах познания, о Т. и Э. языках науки и т. п.

Хотя указанная дихотомия пред­ставляется достаточно естественной, про­вести четкое разделение Т. и Э. весьма трудно. К Э. относят знание, полученное в результате материальной практики или благодаря некоторому непосредст­венному контакту с действительностью. Т. знание является результатом обоб­щения, абстрагирования, введения иде­ализированных объектов, математиза­ции и т. п. Э. методами познания назы­вают наблюдение, измерение, эксперимент. Использование этих методов предполагает обращение в той или иной форме к деятельности органов чувств человека, опору на чувственные формы отражения действительности. К Т. методам относят использование ана­логии, гипотезы, применение математи­ческого аппарата, разнообразных моде­лей и т. п. Э. языком называют ту часть языка науки, которая состоит из предло­жений, проверяемых с помощью Э. ме­тодов познания. Иначе говоря, если ис­тинность или ложность предложения мо­жет быть установлена наблюдением, из­мерением или экспериментом, то оно принадлежит Э. языку. Истинность Т. предложений устанавливается косвен­ным путем.

Иногда говорят об Э. и Т. стадиях в развитии той или иной науки. Наука, находящаяся на Э. стадии, в основном занимается сбором фактов, их обобще­нием и классификацией. Появление осо­бых Т. моделей реальности, введение описывающих их понятий, выдвижение на первый план разработки концепту­альных средств познания знаменуют пе­реход науки на Т. уровень в своем раз­витии.

Многие современные философы нау­ки либо вообще отвергают дихотомию «теоретическое — эмпирическое», либо подчеркивают относительный характер этого разделения. Эта позиция находит свое оправдание в том, что между Э. и Т. действительно нет резкой границы: Т. и Э. взаимно проникают одно в другое. Всякое наблюдение или эксперимент всегда опираются на некоторые Т. пред­ставления, на определенные идеализа­ции и классификационные схемы, на­блюдение без Т. предпосылок бессмыслен­но. Однако для решения определенных задач дихотомия «эмпирическое — теоретическое» может быть полезной, напр, иногда важно знать, выражает ли некоторое предложение данные экс­перимента или оно получено чисто тео­ретическим путем (см.: Термин теорети­ческий, Термин эмпирический).

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ— мышление, не ведущее непосредственно к практическому действию. Т.м. противо­поставляется практическому мы­шлению, заключением которого яв­ляется, по выражению Аристотеля, по­ступок. Т. м. руководствуется особой установкой и всегда связано с созданием специфического «теоретиче­ского мира» и проведением достаточно отчетливой границы между ним и реаль­ным миром.

Различение Т.м. и практического мы­шления имеет давнюю традицию. Уже Аристотель различал созерцательную (теоретическую) мысль, ориентирован­ную на поиск истины, мысль, направ­ляющую поведение, и созидание — твор­чество. Э. Гуссерль пишет, что следуя теоретической установке, «человек на­чинает различать представление о мире от реального мира, и для него встает новый вопрос — вопрос об истине, ... об истине самой по себе»; такая установ­ка придает ученому «стойкую решимость посвятить всю свою дальнейшую жизнь.

осмыслив ее как универсальную жизнь, делу теории, чтобы отныне строить теоре­тическое знание на теоретическом зна­нии». Интерес теоретического мышления не сводится, таким образом, к вопросу: «Что я могу знать?», но включает также вопрос: «Что я должен делать?» в той мере, в какой ответом на него не является конкретное действие.

Иначе разграничивает Т.м. и практи­ческое мышление И. Кант, согласно ко­торому разум, выступая в своих практи­ческих функциях (как «практический разум») дает человеку «законы свободы», т. е. моральные принципы, делающие его независимым в своем поведении от «механизма» природы и конечных усло­вий эмпирического существования. Прак­тический разум имеет дело с проблемами этики и включает «все, что возможно посредством свободы или благодаря ей». Кант утверждает главенство практиче­ского разума над теоретическим. Истол­кование практического разума как мыш­ления, имеющего дело с сознательным ре­шением и действием, получило дальней­шее развитие в классической немецкой философии (Фихте, Шеллинг, Гегель). Противопоставление «теоретического» во­проса об устройстве мира и «практическо­го» вопроса о направлении человеческой деятельности послужило одной из пред­посылок характерного для начала этого века неоправданно резкого противопо­ставления «есть» и «должен», «теорети­ческого» и «практического» знания и исключения этики, теории права и дру­гих наук, имеющих дело с долженст­вованием, из сферы Т.м.